Зимний убийца

Прекрасное орудие убийства. Впрочем, Убийца взял его с другой целью. Тесак наводил ужас. Если нужно будет прибегнуть к угрозам, чтобы получить снимок, или придется причинить девчонке боль, но не убивать ее, тогда это как раз то, что требуется.

Стоя на снежном валу, он чувствовал себя великаном: когда он подошел к гаражу, то почти достал макушкой до ската крыши. Увидев, как Фрэнк приблизился к окну и выглянул наружу, Убийца замер на месте. Неужели Клаудиа все-таки разглядела его? Вряд ли. Она отвернулась и побежала, он едва различал ее, несмотря на то что в гараже и во дворе горел свет. А он стоял в темноте, причем был одет во все черное. Невозможно.

Убийца вспотел после короткого подъема с берега и сражения с кустами. Он отщелкнул замки и ослабил ремни снегоступов, но не стал снимать их. Нужно будет соблюдать осторожность во время спуска на тропинку между сугробами. Убийца взглянул на часы. «Время, время, время…»

Он расстегнул молнию на парке, стянул перчатку и, засунув руку за пазуху, прикоснулся к деревянной рукояти «анаконды». Готов. Он уже собирался шагнуть на тропинку, когда задняя дверь дома открылась и на крыльцо упала полоска света. Убийца отскочил в тень рядом с поленницей, потянув за собой снегоступы, прикрепленные к сапогам, и прижался спиной к покрытой ржавчиной стене гаража.

Темный силуэт Фрэнка вырисовывался на фоне залитого светом дверного проема. Затем фигура обрела объем и медленно двинулась по засыпанной снегом тропинке к гаражу. В одной руке Фрэнк держал фонарик, освещая себе путь. Убийца отступил назад, когда луч коснулся боковой стены, дал хозяину дома несколько секунд, чтобы тот прошел дальше, и выглянул из-за угла. Фрэнк приблизился к двери и открыл ее. Убийца сделал еще несколько шагов, держа в левой руке револьвер, а в правой — тесак для кукурузы. Холод обжигал незащищенные перчатками руки.

Фрэнк резким движением повернул выключатель и шагнул внутрь. Через мгновение свет погас. Фрэнк вышел наружу, захлопнул за собой дверь и подергал ручку, потом направил луч фонарика на другую сторону двора, на бак с пропаном.

Затем он шагнул вперед.

Убийца был уже рядом. Тесак для кукурузы опустился с глухим звуком. Фрэнк увидел движение и дернулся назад, но не успел увернуться. Лезвие проникло сквозь капюшон и вонзилось в череп. Убийца почувствовал сильную отдачу: знакомое ощущение, как будто он ударил ножом в деревянный столб забора.

Тесак высвободился, когда Фрэнк рухнул на землю. В момент падения он уже был мертв, но его тело испустило короткий шипящий звук, словно змея, на которую кто-то наступил, — кка-аххх, — и кровь полилась на снег.

Ветер на мгновение стих, точно природа затаила дыхание. Снежные хлопья повисли в воздухе, и краем глаза Убийца заметил тень, промелькнувшую у опушки леса. Там кто-то был… Убийце стало не по себе. Он вгляделся в темноту, но больше ничего не увидел. Ветер и снег снова так же стремительно принялись за дело, будто и не останавливались.

Убийца спустился на тропинку и направился к дому. В окне появилось лицо Клаудии, словно плывущее на крыльях снежной бури. Он остановился, не сомневаясь, что женщина заметила его. Но она прижалась лицом к стеклу, вглядываясь в темноту, и Убийца понял, что Клаудиа по-прежнему не видит его. Через пару секунд она отступила от окна, и Убийца снова двинулся к дому, осторожно, стараясь не шуметь, поднялся по ступенькам крыльца, повернул дверную ручку и толкнул дверь.

— Фрэнк?

Клаудиа стояла на пороге кухни. Рукав задрался, и Убийца увидел блеск хрома. Он понял, что это, и мгновенно отреагировал, вскинув свой громадный «магнум» сорок четвертого калибра.

— Фрэнк?

Клаудиа закричала, даже не сделав попытки поднять револьвер. Она забыла об оружии, и оно превратилось в бессмысленный символ самообороны. Затем V целика и i мушки сошлись на ее голове, и Убийца выстрелил. Он много часов провел в карьере, тренируясь на мишенях, и не сомневался, что попал в нее. Всем своим существом Убийца почувствовал, что выстрел достиг цели, словно соединился со своей жертвой.

Пуля ударила в лоб Клаудии, и мир прекратил свое существование. Больше не будет Лизы и Фрэнка, ночей в номере с зеркалами в «Холлидей-инн», воспоминаний и сожалений. Ничего не будет. Жертву не отбросило назад, как это показывают в кино, не швырнуло на пол. Она просто упала, открыв рот. Убийца, прицелившийся снова, испытал некоторое разочарование. Большой револьвер должен смести ее, бросить ему под ноги, ведь оружие — Универсальная Сила.

Из дальней комнаты в наступившей после выстрела тишине послышался голос девушки, которая пока ничего не боялась:

— Мама? Ма-ам? Что это было?

Убийца ухватился за капюшон парки Клаудии, затащил ее в кухню и бросил там. Она лежала на полу, распахнув невидящие глаза, точно марионетка, у которой обрезали все нити. Убийца отвернулся от нее, сосредоточив все внимание на комнате девушки. Ему нужна фотография. Убийца поднял тесак для кукурузы и направился в глубь дома.

— Мама? — снова послышался девичий голос, в котором на этот раз прозвучал намек на страх.

Глава 2

Лукас Дэвенпорт спрыгнул на землю из своего внедорожника. В доме Лакортов ярко горел свет. В абсолютно прозрачном воздухе каждая трещина, каждый осколок стекла проступали четко и ясно, словно волос под микроскопом. Запах смерти — запах свиной отбивной — налетел на Лукаса, и он повернул лицо в его сторону, пытаясь отыскать источник, точно охотник из каменного века.

Дом с разбитыми окнами, обращенными на окутанный снегом пейзаж, чем-то походил на череп. Переднюю дверь разрубили топорами пожарные, боковая висела на одной петле, черная и деформировавшаяся от огня. Виниловая обшивка обгорела, а местами расплавилась и обуглилась. Повсюду валялись куски розового утеплителя из фибергласа. Они торчали из стен дома, пятнали снег, висели на голых ветвях березы, напоминая отвратительные жирные пряди волос. Вода из пожарного рукава, смешанная с сажей и пеплом, застывала вокруг, будто миниатюрный ледник.

С другой стороны дома были установлены три переносных прожектора, работающие от старого бензинового генератора, отслужившего свой срок в армии. Они заливали все вокруг бело-голубым светом, равным по мощности ста миллионам свечей. Рев генератора добавлял к крикам пожарных расчетов и гудению водяных помп яростный грохот как от отбойных молотков.

Воздух был пропитан вонью бензина и утеплителя, мокрой штукатурки и сгоревших тел, а еще дизельных паров. Огонь распространялся быстро, полыхал яростно, и его спешили погасить. Мертвые тела не успели превратиться в пепел.

Дом наводнили двадцать человек: пожарные, полицейские, трое или четверо в гражданском. Снегопад слегка поутих, по крайней мере временно, но ветер резал открытые участки кожи, точно бритва.

Лукас был высоким смуглым мужчиной с удивительно голубыми глазами, глубоко сидящими под густыми бровями. В темных волосах, подстриженных чуть длиннее обычного, проглядывала седина. Одна прядь то и дело падала на глаза, и он убирал ее назад, глядя на дом.

Он дрожал от напряжения, точно породистый пойнтер.

Его лицо казалось квадратным и обычно таким и было, когда он весил на десять фунтов больше. Широкое лицо отлично гармонировало с мощными плечами и руками. Но сейчас он похудел, и кожа обтянула скулы. Он походил на боксера, который тратит все свое время на тренировки. Вот уже месяц он каждый день надевал лыжи либо снегоступы и ходил на них в горах вокруг своего домика в округе Нортвудс. Днем, ближе к вечеру, он работал в лесу, разбивая дубовые поленья при помощи молота и клина.

Лукас шагнул к сгоревшему коттеджу, словно тот загипнотизировал его. Он вспомнил другой дом, в Миннеаполисе, расположенный к югу от Петли, и холодную февральскую ночь. Вожак одной шайки занимал квартиру на нижнем этаже, и банда его конкурентов решила разобраться с ним. Выше жила женщина — кажется, Ширлин, — у которой был нелегальный бизнес: она содержала детский сад, и матери, жившие по соседству, могли оставлять у нее на ночь своих детей. В ее квартире находились шестеро малышей, когда в окна нижнего этажа влетели три бутылки с зажигательной смесью. Ширлин выбросила вопящих детей в окно, при этом двое из них сломали ноги, еще двое — ребра, а сосед, пытавшийся их поймать, — руку. Сама она была слишком грузной, чтобы прыгнуть вслед за ними, и сгорела, пытаясь спуститься по единственной лестнице. Выглядело все точно так же: дом, похожий на череп, лед из пожарного шланга, запах свиных отбивных…

Лукас бессознательно покачал головой и улыбнулся: у него были надежные осведомители среди торговцев крэком, и он сообщил отделу по расследованию убийств имена бандитов, устроивших пожар. Всех посадили в Стиллуотер, где они проведут еще восемь лет. Их взяли через два дня, и они до сих пор не могут поверить в случившееся.

А теперь это. Лукас отошел назад, к открытой двери своей машины, достал с пассажирского сиденья черную кашемировую шапку военного образца и натянул на голову. Под паркой у него были надеты джинсы, свитер толстой вязки и длинное нижнее белье из полипропилена, а на ногах — теплые охотничьи сапоги. Помощник шерифа Генри Лейси обошел внедорожник «шевроле», стоящий во дворе перед «фордом» Дэвенпорта. Полицейский был одет в форменную парку, какие выдают в офисе шерифа, и утепленные брюки.

— Шелли там, — сказал Лейси, показав пальцем на развалины. — Идем, я тебя представлю. Куда ты смотришь? На дом? И что тебя развеселило?

— Ничего.

— Мне показалось, что ты улыбаешься, — заметил помощник шерифа с легким беспокойством на лице.

— Да нет. Просто я замерз, — ответил Лукас, пытаясь найти отговорку.

Проклятье, как же ему все это нравится!

— Э-э… Шелли…

— Да-да.

Лукас пошел за Лейси, натягивая толстые лыжные перчатки и продолжая смотреть на дом. Возникало ощущение, будто эту картинку вырвали из описания замерзшего пригорода ада. Лукас чувствовал себя так, будто вернулся домой.

Шелдон Карр стоял на глыбе льда на подъездной дорожке, за пожарными машинами и цистерной с водой, доставленной добровольцами. Он был в такой же зимней форме, как и Лейси, только черного цвета, а не хаки. На груди у него красовалась золотая звезда шерифа, в отличие от серебряной у помощника. Замерзший черный шланг змеился мимо его ног к озеру, где пожарные пробили три фута льда, чтобы добраться до воды. Теперь же они пытались высвободить шланг при помощи горелки, и Карр краем глаза видел мерцающее голубое сияние.

Шериф стоял не двигаясь. Он сделал все возможное и теперь просто замер на дорожке, наблюдая за работой пожарных. Карр отчаянно мерз. Зимняя одежда оказалась недостаточно теплой. У него онемели ноги, и он почти не чувствовал пальцев, но не мог пойти в гараж, не в силах оторваться от этого зрелища. Шериф был похож на темного снежного человека. Слегка грузный, неподвижный, он расставил руки в стороны и не сводил глаз с дома.

— Кусок…

Пожарный поскользнулся и с проклятиями упал. Карру пришлось повернуться всем телом, чтобы взглянуть на него. Пожарный перепачкался пеплом, его костюм обледенел. Когда расчеты пытались тушить дом, ветер швырял в них воду, превратившуюся в ледяную крупу. Некоторые пожарные во дворе были похожи на маленькие подвижные айсберги, от их тел отражался яркий свет. Мужчина лежал на спине и смотрел на шерифа, его усы побелели от дыхания, вырывавшегося изо рта, лицо стало красным от ветра и напряжения. Желая помочь, Карр протянул руку, но пожарный отмахнулся от него.

— Я утащу тебя за собой, — сказал он и неуклюже поднялся на ноги, сражаясь с обледеневшим шлангом. Он пытался загрузить шланг в пикап, но тот вырывался, точно атакующая анаконда. — Кусок дерьма…

Шериф снова повернулся к дому. Пожарный в прорезиненном костюме помогал врачу перешагнуть через обломки входной двери. Карр видел, что они начали пробираться к спальне в задней части дома. Там находилась девочка, которая обгорела так сильно, что одному Богу было известно, как это могло с ней произойти. Что случилось с родителями, не вызывало ни малейших сомнений. Лицо Клаудии частично защитила упавшая на нее огнеупорная штора. Во лбу, точно невидящий третий глаз, красовалось черное пулевое отверстие. А Фрэнк…

— Из Мэдисона что-нибудь слышно? — крикнул Карр одному из своих помощников, сидящему в джипе.

Тот не выключал двигатель. Печка работала на полную мощность, окно он открыл ровно настолько, чтобы можно было разговаривать.

— Нет. Там все еще сильный снегопад. Думаю, они пережидают его.

— Они пережидают? Пережидают?! — вдруг заорал Карр, дико вытаращив глаза. — Позвони этим засранцам и скажи, чтобы тащили сюда свои задницы! У них ведь есть полноприводные машины? Свяжись с ними еще раз!

— Сейчас, — ответил потрясенный полицейский: он никогда не слышал, чтобы Шелдон Карр произносил ругательство сильнее, чем «дьявольщина».

Шериф отвернулся, стиснув зубы. Он забыл о холоде. «Пережидают?!» К нему направлялся Генри Лейси, осторожно переставляя ноги по скользкой ледяной дорожке, образовавшейся во дворе. За ним следовал мужчина в парке. Лейси подошел к шерифу, кивнул и сказал:

— Это Дэвенпорт.

— С-сп-пас-сибо, что приехали, — кивнул в ответ Карр.

Он вдруг понял, что с трудом шевелит губами. Лейси взял его под руку.

— Ты простоял здесь все это время?

Шериф рассеянно кивнул, и Генри повел его в сторону гаража, приговаривая на ходу:

— Боже мой, Шелли, ты себя прикончишь.

— Со мной все в порядке, — проворчал Карр и, высвободив руку, повернулся к Лукасу. — Я слышал, что вы приехали сюда из Городов-близнецов. Наверняка вы лучше меня разбираетесь в подобных вещах, поэтому я обратился к вам, рассчитывая, что вы сможете помочь нам.

— Генри говорил мне, что тут сущий кошмар, — сказал Лукас.

Произнося эти слова, он ухмыльнулся, и Карру его улыбка показалась не слишком приятной. У Дэвенпорта был сломан один зуб, судя по всему в драке, а бровь рассечена надвое шрамом.

— Это… — Шериф покачал головой, не находя слов, и наконец закончил: — Дьявольщина, это настоящая трагедия.

Лукас взглянул на него: он еще ни разу не слышал, чтобы коп называл преступление трагедией да еще говорил «дьявольщина». Лица шерифа он почти не видел, но тот был крупным мужчиной с круглым брюшком. В черном костюме для снегохода он походил на человечка с рекламы «Мишлен», только в трауре.

— А где СКГ? — спросил Лукас.

Следственно-криминалистическая группа выезжала на места тяжких преступлений.

— Они не могут выбраться из Мэдисона, — мрачно ответил Карр и махнул рукой на небо. — Снегопад…

— Разве у них нет полноприводных машин? Сюда легко добраться по автостраде.

— Как раз сейчас мы пытаемся это выяснить, — резко бросил шериф и тут же извинился: — Прошу меня простить, это неприятная тема. Они уже должны быть на полпути сюда. — Он посмотрел на дом, словно не мог удержаться. — Да поможет нам Бог.

— Три трупа? — спросил Лукас.

— Да, — подтвердил шериф. — Женщину застрелили, мужчина зарублен чем-то вроде топора, девушка… проклятье, мы не знаем. Совсем ребенок.

— Они еще в доме?

— Идемте, — угрюмо проговорил Карр. Его вдруг начало трясти, и он с трудом заставил себя успокоиться. — Мы их накрыли брезентом. И там есть еще кое-что… Ладно, давайте посмотрим на тела, а потом все обсудим.

— Шелли, ты в порядке? — снова спросил Лейси.

— Да… да-да, я покажу Дэвенпорту — Лукасу? — я покажу Лукасу, что тут вокруг дома, а потом войду внутрь. Господи, до чего же холодно!

Фрэнк Лакорт лежал на тропинке, ведущей из дома в гараж. Карр попросил одного из помощников поднять брезент, которым накрыли тело, и Лукас присел на корточки рядом.

— Господи! — Он посмотрел на шерифа, и тот отвернулся. — Что с его лицом?

— Наверное, собака, — ответил Карр, бросив взгляд на изуродованное тело. — Или койоты…

— Это мог быть волк, — сказал Лейси из-за плеча шерифа. — Нам сообщали о них, думаю, тут бродит несколько особей.

— Они его разделали под орех, — заметил Лукас.

Карр посмотрел на лес вокруг дома.

— Сейчас зима, — сказал он. — Все животные голодают. Мы подкармливаем оленей, но большинство из них умрут. Проклятье, многие уже погибли. Койоты болтаются около городских помоек и пиццерии.

Лукас стащил перчатку, достал из кармана парки фонарик и направил его луч на то, что осталось от лица мужчины. Лакорт был индейцем лет сорока пяти. Его волосы стали жесткими от замерзшей крови. Какое-то животное обглодало почти всю левую сторону лица. Левый глаз исчез, нос был съеден.

— Его ударили сбоку, прямо через капюшон. Голова расколота практически надвое, — сказал Карр.

Лукас кивнул и прикоснулся к капюшону пальцем в перчатке, изучая разорванную ткань.

— Док говорит, что это какой-то нож или топор, — пояснил Карр.

— Генри упоминал о снегоступах… — начал Лукас, выпрямляясь.

— Вот здесь, — указал Лейси.

Лукас навел луч фонарика на тени вдоль навеса для дров и увидел широкие следы, частично припорошенные снегом.

— Куда они ведут? — спросил он, вглядываясь в темную чащу.

— Следы начинаются у озера, потом идут между деревьями и тем же путем назад, — сказал Карр, показывая под углом на густой лес. — Дальше есть тропа для снегоходов, и ездят там постоянно. У Фрэнка тоже была пара снегоступов, так что следы вполне мог оставить и он. Мы не знаем точно.

— Следы ведут как раз к тому месту, где его убили, — отметил Лукас.

— Да, но, возможно, он отправился к озеру на снегоступах, чтобы посмотреть на что-то, а затем вернулся назад, и тут его убили. Или это следы убийцы, который явился сюда, а потом ушел тем же путем.

— Если это снегоступы Лакорта, тогда где они сейчас?

— В прихожей есть пара, — ответил Лейси, — но они так изуродованы водой из пожарных шлангов, что мы не можем сказать наверняка, пользовались ли ими в недавнее время. Определить это невозможно. Впрочем, они подходят к следам. «Медвежья лапа», без хвостовика.

— Хорошо.

— Есть еще кое-что, — добавил Карр, неохотно взглянув на труп. — Обратите внимание на снег, покрывающий тело. Пожарные накрыли его брезентом, как только приехали сюда, но у меня складывается впечатление, что на нем около полудюйма снега.

— И что?