— Снотворное тогда было на месте?
— Да. Я его принимал.
— Там много еще оставалось?
— Не помню. Вроде бы…
— А ночью?
— Что — ночью?
— Ночью ты к Ванде не заходил?
— Не суди по себе! — возмутился Саша, вставая с колен. Он обернулся к Игорю — глаза его горели недобрым светом.
— Ну, хорошо… — протянул Игорь. — Потому что я-то как раз заходил.
— Что-о?!
— Да ничего такого! Просто тебя искал. Выяснил, что тебя там нет, и пошел в Лабораторию. Ванда была еще жива. Читала муть какую-то любовную…
— А почему я должен тебе верить? — прорычал Саша. — Может быть, это ты убил ее!
— Да с какой стати?!
— Когда она отвергла твои грязные домогательства!
— Ну, знаешь ли, это чересчур! У тебя давно крыша едет. Я тоже могу предположить, что ее убил ты. Скажем, задушил подушкой во сне, а потом подкинул пустой пузырек из-под лекарства — типа, мы не догадаемся, не врачи же!
Ни слова не говоря, Саша бросился на Игоря. Я завизжала.
— Ребята! Перестаньте! Это я последняя видела Ванду…
Они обернулись ко мне с одинаковым выражением удивления на лице. Саша поправил очки.
— Когда?
— Ночью. Ну, я вдруг проснулась, а Игоря нет. Тогда я пошла к Ванде…
— Зачем? — спросил Игорь.
— А неясно? — зло усмехнулся Саша. — Тебя искать!
— И что дальше?
— Она еще не спала, читала. Сказала, что Игорь у нее искал Сашу. Ругалась на вас обоих. Потом сказала, что примет лекарство от бессонницы и будет спать.
— Где она взяла снотворное?
— Сказала, что у Саши, пока он спал. Сказала, что он такой хороший, когда спит… — я всхлипнула.
У Саши заблестели глаза от непролитых слез. Игорь вздохнул.
— Ладно, теперь все ясно. Надо ее похоронить. Пошли искать лопаты, старик, — он хлопнул Сашу по плечу и вышел.
Саша еще раз бросил на Ванду взгляд, полный неразделенной любви и нежности. Потом он нахмурился и как-то дико посмотрел на меня, так что мороз пробежал по коже.
— А ведь ты тоже могла ее убить, — прошептал он.
От изумления я не нашлась, что ответить.
9. Александр
Мы копали могилу в жуткой тишине и безветрии.
Не в силах справиться со своими переживаниями, я едва ковырял землю, чем заслужил неодобрительные взгляды Игоря. Сам он взялся за работу с таким жаром, что скоро ему пришлось снять рубашку. Вид его обнаженного торса вызывал во мне отвращение.
Я думал о том, что все совсем не ясно. Он вполне мог зайти к Ванде и второй раз, после нашего разговора, зная, что меня там нет и не будет. И вполне мог ее убить — именно так, как сказал!
Не исключено также, что в этом замешана Марина, и вся истерика была показной. В конце концов, кто может подтвердить ее слова? Очевидно, никто. Алиби нет ни у кого. Даже у меня…
Тело Ванды лежало рядом, укрытое простыней. Моя бы воля, я бы вообще не стал хоронить ее. Оставил бы лежать в постели, как спящую, а сам приходил бы смотреть на нее. Мысль о том, что на это ангельское личико, эти светлые волосы, эту нежную кожу лягут мокрые грязные комья земли, приводила меня в отчаяние.
— Глубже копай! — прикрикнул на меня Игорь.
В ответ я бросил лопату и побрел прочь, в сторону купола.
Вслед мне понеслись ругательства, но я не слушал.
По ту сторону из тумана вырастала смутная тень. Она здорово напоминала нашего краба, только цвета была черного и вся покрыта какими-то шипами и выростами, которые мерзко шевелились. Неужели этот демон пришел принять нашу жертву?
— О господи, нет! Сашенька, остановись! — услышал я рядом с собой голос Марины. Ее крашеные ногти впились мне в руку.
— Что? — с раздражением обернулся я к Марине.
— Сашенька, не надо! Не губи себя!
Похоже, она подумала, что я решил покончить с собой в пасти неведомого монстра. Даже жаль разочаровывать.
— Все в порядке. Иди лучше помоги Игорю. Я не могу…
— Хорошо, хорошо. А ты иди лучше домой, ладно?
— Ладно, — буркнул я и пошел к себе.
Пусть все происходит без меня.
10. Игорь
Наверное, в такие минуты надо думать о душе, о Боге.
Я же злился на Сашку. Это по-свински: сваливать на друзей священный долг по закапыванию возлюбленной. Можно подумать, мне не жалко Ванду! Конечно, жалко, но дело прежде всего. Нечего тут нюни распускать…
Наконец, могила была закончена: я посмотрел и решил, что это хорошо. Теперь следовало загрузить тело.
— Надо молитву прочитать, — вдруг заявила Маринка. — Я это в фильме видела.
— А слова не запомнила? Ну, ладно…
Я откашлялся и устремил взор к пасмурному зеленому небу.
— Господи, иже еси на небеси… Да святится имя Твое и все такое… Прими душу рабы Твоей Ванды… если, конечно, у Тебя там еще остались свободные места… Прости ей грехи, вольные и невольные. Наша Ванда всегда была хорошей девочкой, училась и работала прилежно, уважала старших, не гуляла с парнями, не пила и даже не курила… Правда, при жизни не верила она в Тебя, Господи, но это не она виновата, а большевики, которые церкви порушили и атеизм ввели. В общем, пусть земля ей будет пухом и небо в кайф. Аминь!
Маринка истерически всхлипнула.
— Можно еще поцеловать покойную в лоб, — предложил я. — Ты хочешь?
Маринка помотала головой.
— И я не хочу. Вот Сашка, наверное, захотел бы, но он ушел. Сам виноват. Ладно… Раз-два, взяли!
Мы закопали Ванду. И глядя на прямоугольник рыхлой земли, я окончательно осознал, что теперь нас осталось трое…
Кое-как симпровизировали поминки. Настроение было поганое.
Пришел Сашка, бледный как привидение, сел и стал не глядя совать еду в рот. Вокруг хлопотала Маринка. Наконец, и она села вместе с нами.
— Продукты кончаются, — озабоченно сообщила Марина.
— Ничего, — пробурчал Сашка. — Уже скоро.
— Что?
— Скоро Индекс станет равен единице. Завтра или, в крайнем случае, послезавтра.
— Ты уверен?
— Так следует из моих расчетов.
— Но это же замечательно! — обрадовался я.
— Угу, — Сашка обреченно ковырялся в тарелке.
— Ванда что-то такое говорила… — нахмурилась Марина, про то, как нам трудно будет ТАМ ужиться. Типа, мы все разные, и не сможем договориться между собой.
— Она была умница, — сказал Сашка и косо посмотрел на меня.
— Ничего, все будет тип-топ, — примирительно сказал я. Там всем места хватит.
Сашка презрительно усмехнулся и ничего не ответил.
11. Александр
Утро следующего дня началось для меня довольно странно.
В ушах стоял пронзительный женский визг.
Я очнулся почему-то в комнате Ванды, на полу. Не помню, как попал туда, наверное, вчера перебрал с непривычки. Какого черта Игорю понадобилось меня спаивать!
Подняв свое разбитое тело, я выглянул в коридор. Нетрудно понять, что кроме Марины так визжать было некому. Из комнаты, где она жила с Игорем, теперь доносились какие-то завывания. Я с трудом добрел туда, и взору моему представилось ужасное зрелище.
Посреди комнаты висело обнаженное тело Игоря. Повешен он был на ремне от брюк. На кровати, завернувшись в простыню, выла Маринка. Когда я вошел, она опять взвизгнула.
— Не ори, это я.
— Сашенька, миленький, — заныла она. — Что же это такое?!
— Это я у тебя хотел спросить.
— Убери его, пожалуйста, я не могу больше!
Преодолевая отвращение, я стал вынимать Игоря из петли. Не удержал и уронил с глухим стуком на пол. Маринка снова взвыла.
— Заткнись и оденься, — прикрикнул я на нее.
— Сейчас, сейчас… — она суетливо стала собирать вокруг свои шмотки и натягивать на себя. Мне она была противна.
Я укрыл тело Игоря простыней и задумался.
Неужели он мертв? Мне казалось это невозможным. Я почему-то привык к мысли, что он будет преследовать меня всю жизнь, словно Мефистофель Фауста, словно Ворон Эдгара По. Долгими ночами я думал о том, что скажу ему, какие гневные и правильные слова, которыми он будет наконец посрамлен, а правда восторжествует! Но приходил день, и слова ускользали, теряли смысл, однако я верил: моя победа впереди. И вот он мертв — с кем теперь спорить?!
— Как это произошло? — спросил я.
— Не знаю, — прохныкала Марина. — Я проснулась и увидела…
— То есть ты хочешь сказать, что он встал посреди ночи и ни с того ни с сего повесился, а ты даже ничего не заметила?
— Ну да! Я хорошо спала…
— Он тебя оттрахал напоследок?
На щеках Марины выступил румянец. Я и не думал, что она еще способна краснеть. Очевидно, ответ был положительным.
— И как по-твоему, почему он повесился?
— Он вчера что-то говорил про лицо… с той стороны.
— Какое лицо?