Лебедев Алексей
ЧУЖИЕ РУКИ — 3
На белом песке под жарким солнцем лежали два смуглых тела, утомленных любовью. Ничто не нарушало одиночества этой пары на берегу безымянного островка. Даже спутникам-шпионам, пролетающим где-то далеко в черной выси, не дано было видеть их.
Девушка села и устремила свой взор в синюю даль океана.
— Я хочу ребенка, — задумчиво сказала она.
— Не начинай, — буркнул юноша, не оборачиваясь. — Тебе же объяснили. Ты же знаешь, что это невозможно.
— Да, знаю. Ну и что? Ты слишком рационален. Что же это за мир, в котором даже боги не верят в чудеса?
— В этом мире нашим детям не нашлось бы места.
— Не смей так говорить! Слышишь, не смей!
— Ладно, молчу.
Холодный ветер пронесся над песками — и вот уже нет никого. Только волны лижут пустынный берег…
Молодой король читал «Основы генной инженерии», уединившись в тишине внутренних покоев замка. Если честно, быть королем ему уже порядком надоело. Упоение могуществом прошло, и Хонст вполне ощутил тяжесть государственных забот. В глубине души ему хотелось идти по стопам отца, проникая в тайны природы. Вместо этого приходилось разгребать завалы истории.
В дверь деликатно постучали, и на пороге появился первый советник. Он имел право беспокоить короля в любое время.
— А, это ты, — вздохнул Хонст, откладывая книгу. — Что слышно в королевстве? Как продвигается строительство Храма Отца моего?
— Оно идет полным ходом, сир. Пожертвования поступают со всех концов страны.
— А что говорят жрецы?
— Они лояльны к вам, сир. На последнем соборе Иерархия постановила, что сила вашего Отца была от Бога.
— Я в курсе. Тогда последняя наша проблема: что поделывают колдуны? У них вроде намечался какой-то праздник…
— Именно так, сир. Летнее солнцестояние. Много колдунов собралось в Голубом Лесу. Жители окрестных деревень слышали песнопения и видели странный свет… А сегодня утром ко двору явился посланец Круга и просит принять его.
— Давай его сюда.
Впервые Хонст встретил взгляд этих бледно-зеленых, в красных прожилках глаз, когда волна Силы вынесла его в центр сосредоточения магии. Это случилось накануне великой войны в трех планах бытия… После войны наступил мир, и с тех пор сыну безумного профессора нечасто приходилось использовать свои паранормальные способности по делу (если не считать тайных свиданий с подружкой — дочерью экс-президента Вейрии).
— Я послан к тебе с вестью, сын Призрака, — проговорил старейшина колдунов Аорхас.
— Значит, так? А ты не слишком учтив. В этой стране все называют меня королем. Даже князья в седьмом колене признали мою власть. Только вы, колдуны, упрямитесь. Вспомни, старик, это я первый протянул вам руку дружбы. Это я сделал так, что вас больше не преследуют и вы можете свободно проводить свои сборища… Ладно, что ты хочешь мне сообщить?
— Близится Грань Тысячелетий. Пробуждаются Драконы Времени. Вновь разгорается Великое Пламя, которое может согреть Вселенную или уничтожить ее.
— Слова, слова, слова… Как вы их любите! Поверь, я тоже чувствую кое-что и кое-что знаю. Но не мог бы ты выражаться яснее? В предсказаниях я ценю четкость.
— Хорошо, — голосом, не предвещающим ничего хорошего, заговорил Аорхас. — Знай: где-то на звездах есть человек мертвый, но не умерший. Он жаждет твоей крови. Но прежде, чем отнять твою жизнь, он отнимет твою любовь.
— Забавно, — усмехнулся Хонст после недолгого молчания. Ты вздумал пугать меня? И чем — сказкой о вампирах! Не забывай, в последнюю войну я сам наводил мороки и кошмары на вейрийских солдат. Придумал бы что-нибудь поинтересней.
— Моя миссия — предупредить тебя, — возразил старик. — И я еще не закончил. Если ты победишь своего врага, победит и любовь твоя. Две силы соединятся и дадут начало третьей. Так гласит предсказание, что получили мы в день Солнца у Зеленых вод.
Хонст сделал усилие над собой, чтобы не выдать волнения.
— Спасибо, о мудрейший из магов, — сказал он. — Пусть мы и не друзья, но и не враги. Вместе мы служим одной земле. Иди же с миром и передай привет остальным.
— Прощай, сын Призрака.
Флаер падал вертикально вниз, прямо на грядку с помидорами, но в последний момент развернулся, и Лев Ивин с шумом перевел дыхание. Однако ему тут же пришло в голову, что иметь дело с человеком, который водит машину подобным образом, значит нарываться на неприятности. Но уже поздно было идти на попятный.
Экс-сыщик терпеливо ждал, пока из флаера не выберется стройная фигурка в спортивном комбинезоне и не допрыгает по кочкам до калитки. Начинал накрапывать дождь.
— Господин Ивин?
— Угу. А вы, значит, Сибил Уильямс из «Солнечного ветра»?
— Для друзей просто Вилли.
— Гм… Ладно, проходите в дом. Будете чай с вареньем?
Внутри было тепло и уютно. В печке весело шумел огонь.
— А у вас довольно мило, — согревшись, заметила журналистка. — Словно в историческом фильме. Вы пантеист или неоязычник?
— Скорее агностик. Почему вы спросили?
— И те, и другие проповедуют жизнь в гармонии с природой. Я недавно делала репортаж о коммуне неоязычников. Они поклоняются богам лесов, полей и рек…
Лев Ивин промолчал: с богами у него были свои счеты.
— …тогда, значит, вы — корневик.
— Разве есть такое слово?
— Да. Это тот, кто стремится к своим корням, к истокам… Ваши предки были родом из этих мест?
— Да, из Центральной России. «Корневик» — надо же! Как вы любите наклеивать ярлыки…
— Это наша работа.
— Ладно, пишите: Лев Ивин — корневик, ходит в лаптях и поклоняется Перуну. Что дальше?
— Не сердитесь. Вообще-то я хотела поговорить с вами совсем о другом. Интервью — это только предлог.
— Вот как?
— Дело в том, что я начала одно расследование, а когда поняла, чем там пахнет, отступать было поздно. Теперь это дело жизни и смерти. Возможно, речь идет о безопасности всего Содружества.
— Громкие слова. Я больше не практикую.
— У меня все равно нет денег, чтобы нанять вас. Вы должны взяться за это дело ради всего человечества.
— Обратитесь в Службу Галактической Безопасности. Такие дела по их части. За это мы платим налоги.
— О, я обращалась! — Вилли вскочила с лавки, и ее длинные черные волосы разлетелись по плечам. — Они были очень вежливы со мной, обещали разобраться. Но я чувствую, что мне никто не верит. Это как глухая стена… Слава Богу, я вспомнила о вас.
— Отрадно, конечно, что меня помнят. Но чем я могу помочь?
— Слушайте… Это только детали головоломки, и то не все. Но поверьте моему журналистскому чутью: что-то в этом есть, что-то страшное. Это связано с планетой Фонтау…
Ивин вздрогнул. Господи, неужели опять?
— Я знаю, вы дважды побывали там. В первый раз — в связи с катастрофой при испытании нового биологического оружия. Второй раз — в дни мятежа, который вдруг прекратился самым невероятным образом. На оба этих дела наложен гриф «абсолютно секретно». Но вы-то знаете все!
— Я действительно кое-что знаю, но в оценке событий вы ошибаетесь. В любом случае, сенсации вам из этого не сделать.
— Боже, да я и не собираюсь! Дело совсем в другом. Вы что-нибудь слышали о корпорации «ОверФонд»?
— Не припомню.
— Конечно! Они стараются не привлекать к себе внимания, а сами ворочают миллиардами от сомнительных сделок. Но главное направление их деятельности — собирание новых технологий.
— Этим многие занимаются.
— Да, по-отдельности все выглядит вполне безобидно. Но эти люди — опасные фанатики. Мне удалось установить, что руководство «ОверФонда» исповедует тайные культы, в которые посвящают лишь избранных. Их религия пророчит им власть над Галактикой — и ради этой цели все средства хороши. Еще они верят, что основатель их корпорации Джозеф Овертон, скончавшийся сорок лет назад, на самом деле не умер, а лишь перешел в иное состояние. Он является им, чтобы давать советы, а когда все будет готово — вернется и станет повелителем Вселенной.
— Типичный мессианский культ. Не первый и не последний. Но причем тут Фонтау?
— «ОверФонд» проявляет к этой планете большой интерес. Даже неожиданный, я бы сказала. В конце концов, это захолустная планета, которая и принадлежит-то к Содружеству чисто формально. Спрашивается: что им там понадобилось?
— А какова официальная версия?
— О, самая благородная. Сотрудничество в области медицины и биологии. «ОверФонд» собирается поставлять туда новые вакцины и лекарства от хронического иммунодефицита, которым страдает большая часть населения планеты. Для вейров это будет как манна небесная.
— Да, скорее всего, — Лев Ивин задумался. Из этого состояния его вывел раскат грома за окном. Начиналась гроза.
— По вашей версии, «ОверФонд» собирается разжиться на Фонтау новым биологическим оружием, чтобы с его помощью захватить власть над миром? — спросил бывший сыщик.
— Понимаю, это звучит пошло. И тем не менее, вам тоже пришла в голову такая мысль.
— Нет, это невозможно. Вы располагаете неполной информацией и делаете неверные выводы. Так называемое «оружие» давно уничтожено, все люди, причастные к его созданию, — тоже. Технология утрачена, и вряд ли «ОверФонду» удастся тут что-нибудь раскопать, будь он хоть семи пядей во лбу.
— Вы меня успокаиваете. Я понимаю: вы дали слово молчать…
— Молчать — да, но не лгать. Если вы мне не верите, к чему наш разговор?
— Потому что я уверена: вы не оставите это дело просто так. Хотя бы в память о ваших предках, которые всегда стремились жить по совести…
— …а не по закону. Да уж, чего скрывать. Ладно, я попробую что-нибудь выяснить по своим каналам. А вы прекращайте свое расследование и возьмите отпуск. Так для всех будет лучше.
— Вы правы. В последнее время я вся на нервах. Спасибо, что выслушали. Я пойду.
— Куда, в такую погоду?
— Погода меня не пугает. У меня еще есть дела в редакции.
— Ну, как знаете. Проводить вас до машины?
И флаер взлетел в хмурое осеннее небо, моросящее дождем, чтобы не вернуться уже никогда.
Они явились утром. Это было прекрасное осеннее утро: ночью ветер разогнал облака, купол небес сиял первозданной синевой, а лес словно решил стать иллюстрацией к стихам Пушкина. Тем не менее, вид полицейской машины сразу заронил в душу Ивина нехорошие предчувствия.
Посетителей было двое: один в полицейской форме, другой в штатском.
— Лейтенант Севастьянов, — лихо козырнул первый. — Можно задать вам несколько вопросов?
— Конечно. Проходите.
Пока лейтенант задавал свои вопросы, штатский неторопливо осматривал помещение. Чувствовался профессиональный интерес.
— Где вы были вчера вечером?
— Здесь, дома.
— Кто-нибудь был с вами?
— Гм… Да, некая Сибил Уильямс, журналистка.
— Так, — лицо полицейского выразило явное облегчение. Значит, она была у вас и… что-то произошло?
— В каком смысле?
— Она пила что-нибудь, принимала наркотики?
— Нет. Только чай.
— Она была чем-нибудь расстроена?
— Поначалу — да. Но к концу нашей беседы она почти совсем успокоилась. Что же все-таки случилось?
— Флаер, зарегистрированный на имя Сибил Уильямс, потерпел аварию в пятнадцати километрах к северу отсюда, — неожиданно подал голос штатский.
— Боже мой! Она жива? С ней все все в порядке? — Ивин ощутил болезненный укол совести: не надо было отпускать ее в такую погоду, одну…
— Среди обломков тело не найдено, — сообщил Севастьянов.
— А «черный ящик»?