Помоги проекту - поделись книгой:
И тут у него возникло ощущение, что в теплый пузырь, которым он себя окутал, пытается пробиться чужеродная цифровая строка. Точно иглу вводят в клетку и выдавливают из шприца лекарство, которое должно преобразовать первичную структуру.
Макс сжался и попытался уклониться. Но острие искало его. Перед глазами замелькали мириады картинок. Взрывы, чума, марширующие мальчики в гетрах, размалеванный клоун, который почему-то пугал до медвежьей болезни. Что за чушь? Русские не боятся клоунов!
Следом возникла лестница эволюции, на нижней ступени которой сидел австралопитек. На верхней – Чарльз Дарвин. Пентаграмма. Крутящаяся Роза. Всемирное культурное наследие. Миротворцы на Марсе. Шлагбаум! Разделение властей. Красные флажки.
«Господи! Вытащи меня отсюда! – взмолился Максим Максимович. – Если я еще нужен!»
Менее всего начальник безопасности Карл Вильгельмович Кройстдорф собирался сегодня на работу. День чудесный-расчудесный – выходной. Чего почти не дождаться! Близ царя – близ бессонницы. Отгулов накопилось на три отпуска. Если взять их разом… Государь узнавать перестанет.
Но сегодня – наконец! Младшие дочки ушли с няней в театр слушать старинную оперу «Пиковая дама». В модуле остался один марсианский шарек Герундий, заменявший семье собаку. Карл Вильгельмович облачился в тренировочные и майку, взял в холодильнике, ну, что было, и уселся перед монитором. По правую руку высоченная кружка пива. По левую – гора гренок с чесноком. Отдыхает человек! В руках пульт.
Герундий примостился у ног хозяина, ожидая, пока тот отвлечется на мелькание фигур, чтобы стянуть гренку. «Адский шторм» – бегалка-стрелялка, без загрузки мозгов. Разработка сахалинских дизайнеров. С тех пор как на дно морей опустилась Япония и ее жители (кто спасся, конечно) мигрировали к нам, крайний северо-восток страны радовал играми с хорошей графикой и заковыристым сюжетом. Кройстдорф уже прошел три уровня и намеревался насладиться еще четырнадцатью.
Только-только Карл Вильгельмович с огнеметом в руках очутился на какой-то заброшенной космической базе и на него выскочил первый монстр, к радости игрока, чем-то напоминавший министра финансов – сейчас струю пламени ему в пузо, – как экран погас. Кройстдорф зачертыхался, решив, что в доме неполадки с электричеством. Хотел стянуть шлем. Но запикал красный огонек и завибрировал входивший в левое ухо провод – даже в выходной начальник безопасности не имел права отключаться от правительственной связи.
Через минуту он знал то же, что и все. А также сверх: теракт не завершился полным успехом, император висит где-то между небом и землей, вытащить его не удается.
Отшвырнув бутерброд, Кройстдорф запрыгал на одной ноге. Опрокинул пиво. По шкуре белого медведя разлилось желтоватое пятно, как будто зверь описался. Наступил на хвост Герундию. Даже не расслышал скулеж. Схватил шинель, сгреб со стола портативный телепорт на одного человека и, не попадая пальцами по экрану, набрал код горячей линии.
Секунда, и начальник безопасности материализовался прямо у перил Мраморной лестницы Большого Николаевского дворца в Кремле. Наверное, поток частиц занесло. Хорошо, что не слило ни с колоннами, ни с ковром. Нет, подошвы все-таки пригорели к покрытию. Портативники следует доводить до ума!
Карл Вильгельмович отодрал тапочки от паласа и только тут понял две вещи, способные вогнать в краску менее уверенного в себе человека. Во-первых, он все еще в тренировочных, заляпанных пивом и кетчупом. А из-под длинной шинели торчат морды меховых горилл. Во-вторых, Кройстдорф прыгнул в телепорт сразу, не подумав, как это может быть опасно в момент теракта. Ну понеслось!
Глава безопасности бросился вперед по анфиладе залов, через Золотой, через Георгиевский. Лицо на ходу принимало выражение «разорю и не потерплю». Чтобы никто даже не посмел поставить ему в вину веточку укропа, застрявшую в усах. Подчиненные волей-неволей подобрались. Начали докладывать.
Уже работала бригада. Помещение возле камеры перехода быстро наполнялось людьми из службы технической поддержки. Они тащили аппаратуру и слабо реагировали на протесты растерянной императорской охраны.
– Отставить! – рявкнул Кройстдорф. – Почему позволили Государю одному войти
Он сам знал почему. За Максом не угонишься. Не слишком-то царь позволяет себя охранять! Кроме того, переход домашний, тысячи раз опробованный. На начальнике расчета лица не было. Теперь на него же все и повесят! Хотя ни сном ни духом. Досмотр всегда, везде, всего. Сканирование полное. Ничего подозрительного. И на тебе!
– Под арест до выяснения.
Несчастные офицеры были вынуждены сдать адъютантам Кройстдорфа оружие и позволить вывести себя из комнаты.
– Как там?
У инженеров технической поддержки, включая их начальника Василия Ландау – светоча информационной революции, – лица были… стоит охраны. Растерянные. Непонимающие. Даже детские. Такое случалось впервые, и протокола поведения не существовало.
– Вася, что творится-то? – почти ласково спросил Кройстдорф.
На что получил исчерпывающий ответ:
– А хер его знает.
Минут через пять инженеры закивали друг другу и почти заулыбались.
– Тащим? – осведомился Карл Вильгельмович.
– Да какой там! – рассердился Ландау. – Мы его зафиксировали. Поток частиц, я имею в виду. Теперь собрать бы.
Кройстдорф затосковал.
– Значит, в настоящий момент императора технически нет?
– Теоретически, – поправил Вася. – Но практически мы пытаемся.
Ландау был хорош, даже очень. Но люди по другую сторону баррикад, те, что с цифровой иглой, пока лучше.
– Никогда же такого не было! – воскликнул он. – Тут гений нужен! Хакер от Бога.
У Карла Вильгельмовича засосало под ложечкой. Он знал гения. И очень не жаждал встречи. Хотя и желал этого всей душой. Что угодно отдал бы!
Раздумывать было некогда. Начальник безопасности вытащил персональник и набрал короткую связь.
– Варя… – Наверное, голос Кройстдорфа был упавшим.
– Не ссы, я уже на Николке, у Славянского. – И это она родному отцу! – Вытащи меня как-нибудь из толпы.
Карл Вильгельмович дал знак. Включилась панорама Никольской. Множество людей. Которую? У начальника безопасности кровь застыла в жилах. Сколько можно его позорить!
– Вот эту, с розовым ирокезом.
Вместе с уличными снежинками Варвара была перенесена в недра Николаевского дворца и, даже не взглянув на разгневанного родителя, ринулась к экрану. Только кожаной неприличной полоской на месте юбки махнула. Громыхнула велосипедной цепью на куртке. Сверкнула протестной татуировкой на закатанном голом локте.
Его дочь! Порол мало.
Вообще не порол, если сознаться.
– Волкова, – бросила она Ландау.
Ну конечно, фамилия матери. Блистать его именем в кругах хакеров – проблем не оберешься.
– Варвара Карловна, какая честь. – Ландау даже привстал.
18-летней соплюшке!
Сначала она поломалась, как в кино: типа работаю одна. Но вскоре поняла, что без поддержки Васиных ребят на непривычном оборудовании не справляется, и благоволила принять сотрудничество.
Те вокруг нее ходили на цыпочках. Карл Вильгельмович испытал род гордости, без желания себе в этом признаться. Известна в узких кругах: чего хочешь взломает, куда хочешь залезет. Непонятно только, зачем ей розовые волосы, если они и так апельсинового цвета? Рыжая его дочь, рыжая! В отцовскую немецкую родню!
– Мы тут не одни, – в ужасе протянул Ландау. – Там против нас кто-то работает в цифровом поле. – Он обращался к Варваре, не к шефу. – Разрешите представиться. Василий.
– Будешь Топтыгиным, – отрезала девушка.
И правда, грузноватый Ландау напоминал медведя.
Оба начали стучать пальцами то по экрану, то по открывающимся прямо в воздухе опциям. Время от времени щелкали языками и окликали друг друга: «Ну ты видел?!»
Кройстдорф кашлянул и сообщил как бы между прочим:
– Сестры по тебе скучают.
В ответ Варвара только зло шмыгнула:
– Пусть скучают. Папенькины дочки!
Вообще-то это она была папенькиной дочкой, за бесконечное потакание которой он теперь и платил. Ушла из дома, живет по подвалам, с какими-то шаромыжниками… Положа руку на сердце, он знал, где и с кем, а также как не дать в обиду – служба такая, ему ли не найти дочь? Но близко к себе Варвара не подпускала. Злилась не пойми на что. Хотя он ли с ней не носился? И сказки вслух читал, и на качелях качал, и на рыбалку брал… конечно, на рыбалку положено мальчиков, но что делать? Как умел, так и растил.
Теперь выходило, ничего этого она не помнит. Озвучивает стандартный набор претензий: на дни рождения ее возила мама подруги, на выпускном его не было, не пришел даже на спектакль, где она играла Маленькую Разбойницу.
«Ты и есть Маленькая Разбойница», – чуть не вспылил отец. Но вслух сказал:
– Милая, я не в кулак трубил. Служба. Жалованье зарабатывал. Вас трое. А мы вовсе не так богаты…
Варвара только фыркнула.
– Я, между прочим, с мажорами не гуляю. Из высокопоставленных семей. Сам знаешь, кто мои друзья. Так что лучше бы лишний раз с нами тремя в зоопарк сходил.
Да ходил он в зоопарк! Но любую попытку разговора девушка пресекала в корне. При этом, отец точно знал, не забывала о них. Посылала сестрам подарки на Рождество и к Дням ангелов. Да и он обнаруживал у себя на столе то ручку с золотым пером, то серебряные запонки, то булавку для галстука. И какими бы дешевыми ни выглядели вещи – носил, распугивая придворную сволочь. Дочь подарила.
Сегодня, например, Варька рванулась помогать, даже не дождавшись его просьбы. Точно не зная, попросит ли.
– Кстати, мы еще не выяснили, что мне с этой работы обломится? – через плечо бросила девушка.
Карл Вильгельмович покраснел как рак.
– Любые…
– Полная свобода доступа к информационным потокам. Для меня и моих друзей.
– Но ты же понимаешь, – возмутился Кройстдорф, – я не имею права…
– Это ты не понимаешь, – отрезала мадемуазель Волкова. – Сейчас
Карлу Вильгельмовичу стало невыносимо стыдно. Она унижала его на глазах у собственных офицеров, будто получала от этого извращенное удовольствие, будто рассчитывалась за что-то.
– Хорошо, – выдавил начальник безопасности. – Моего слова достаточно? Или нужен контракт с гербовой печатью?
– Достаточно, – смилостивилась Варвара. – Работаем. – Она распоряжалась его подчиненными, как своими. Неслыханно!
Карл Вильгельмович опустил голову. Что-то еще скажет император, когда его оттуда достанут? Только бы достать.
«Варя». – Голос пришел из ниоткуда. Наверное, просто возник в мозгу как галлюцинация, оживившая строку на экране.
– Мы его зацепили! – Ликованию мадемуазель Волковой не было предела. – Ваше Величество, вы меня слышите? – Это тоже оказалось вбито по клавишам и ушло в никуда. – Соберитесь. Не дайте себя растащить. Точку, вообразите точку.
«Варя. – Голос звучал требовательно. – Твой отец ни в чем перед тобой не виноват. Как вообще никто не виноват в гибели твоей матери…»
– Ну да, добрый Боженька! – Девушка понимала, что сейчас императора слышит только она, и ее фразы, бросаемые экрану монитора, выглядят странновато.
«Если хочешь знать, что он чувствует, загляни в портмоне».
– В портмоне все носят фотографии детей! Что нового?
«Важно какую».
Карл Вильгельмович покорно открыл портмоне. Перед Варькой возникла забавная голограмма рыжей девочки лет пяти с надутыми щеками и синими зубами. Она держала во рту чернила и боялась их выплюнуть. Тогда в садик пришел фотограф, и Варька на спор… А потом так плакала, что испортила портрет.
– Откуда вы знаете? – подозрительно осведомилась мадемуазель Волкова. – Он вам показывал, да?
«Лет двенадцать назад. Я тогда еще был великим князем и тоже… ну…»
Во время заседания Государственного Совета, где младший из царевичей, тогда даже не наследник, присутствовал впервые и должен был докладывать о новой модели грузовых транспортников. Сенаторы выступали чинно. Несли чушь. Морили скукой. Благо Макс привык рисовать карикатуры. Главное, делать серьезное лицо – спасает. Сидит человек, что-то черкает в блокноте. Значит, подходит ответственно. Записывает. Знали бы они, что он записывал!
Для рисунка требовалась особая ручка, с черной тушью. И вот посреди общего сна – просто горе, ни штриха – забилась. Есть старый испытанный метод: продуть стержень. Макс им воспользовался. Вдохнул и непроизвольно потянул в себя. Полон рот черной густой жижи. Ни сплюнуть. Ни сбежать.
Предательским образом слово предоставили именно ему. Старший брат-император уставился без улыбки. Макс запаниковал. Карл Вильгельмович, тогда глава безопасности Государственного Совета, тоже чины немалые, незаметно нажал кнопку на наручном таймере. Раздался противный писк.
– Прошу прощения, господа. Но здание под угрозой. Поступают сигналы с нижнего уровня. Позвольте нам сделать свою работу.
Когда царевич благодарил – с глазу на глаз, конечно, – Кройстдорф в объяснение своей нечеловеческой догадливости показал фото дочки.
– Значит, вы тоже сидели с чернилами во рту? – уточнила Варвара. – На Государственном Совете?
«Каюсь».
– А правда, что вы падаете со стула, когда смеетесь?
«Было пару раз. У меня большой рост».
– И по ночам играете на трубе?
«Надо же как-то сбрасывать напряжение».
– И у вас говорящая собака?
«Врут. – Государь явно сожалел, что сказанное неправда. – Что умная – да. Гусар зовут. Я в молодости путешествовал в Лондон. Видел бродячий цирк, она там тянула карточки с цифрами, будто умеет считать. Фокус. Потом побежала по рядам. Я ее приласкал, дал сахару. Мне сразу показалось, что ее бьют. Шарахалась, когда руку заносили над головой. А ночью прибежала ко мне с оборванной веревкой на шее. Я не отдал. Пришлось заплатить из посольских денег. Стыдно, конечно, лезть в казенные средства. Но и собака хорошая».
Император все делал правильно. Удерживал в голове какое-то воспоминание. Не прекращал говорить с Варварой.
– Есть! – наконец воскликнула она. – Собрали! Он у тебя молодец.
Это о царе! Министру безопасности! В кого у него такая отвязная дочь?
Поделиться книгой: