Последний звонок

— Коллеге?

— Я учусь на юридическом, вообще то. И хотела бы поприсутствовать на допросе… тем более, в исполнении такого мастера.

— А кто вам сказал, что здесь будет допрос?

Маришка и Тотман посмотрели на испуганного Эшли, за спиной которого высился сержант, и следователь добавил:

— Мало ли сколько тут видеокамер поставлено, за клиентами следить. Поэтому мы не будем делать ничего противозаконного. Просто побеседуем вдали от музыки.

— О нет, наблюдения нет, — заверила Маришка. — Это принцип заведения, вопрос репутации.

— Ну и зря, — заключил Тотман, доставая из кармана наручники и бросая их сержанту. — Эрик, сделайте так, чтобы нашему собеседнику не захотелось прервать разговор.

Сержант ловко усадил на место дернувшегося подозреваемого, пропустил одну его руку между прутьями спинки и защелкнул наручники.

— Что вы собираетесь делать?! — закричал Аль-Джуди. — Я буду жаловаться! Это нарушение моих прав!!

— А еще в этих комнатах хорошая звукоизоляция, — неискренне вздохнула Маришка.

Тотман подошел к парню, посмотрел на него, чуть наклонив к плечу голову. Наклонился, приблизившись к лицу Эшли.

— Кажется, стиль одежды и макияжа нашего собеседника называется готическим. А это — эстетика смерти, разложения и общей депрессии. Не так ли?

— Какое вам дело?!

— Тихо, Эшли, не перебивай старших. Это не есть хорошо. И в романах, называемых готическими, хотя тебе наверно ближе кино, большое место уделено страданиям героя. Описано там много и со вкусом, нам даже не придется ничего изобретать, чтобы сделать подозреваемому приятное. Это ли не есть новое слово в следствии?

Тотман присел на корточки перед парнем.

— Понимаешь, Эшли, ты крупно вляпался. Ты подозреваешься в одном антиобщественном действии. И мы — я и сержант — хотели поговорить с тобой… задать пару вопросов, чтобы убедиться, что ты чист и непричастен. Но ты повел себя грубо… оказал сопротивление представителям полиции…

— Что?!

— И этому найдется достаточно свидетелей. А потом мы нашли у тебя пакетик запрещенного вещества… — с этими словами Андрей достал из бумажника пакетик с белым порошком и вложил в карман кофты Аль-Джуди. — Это все свидетельствует против тебя…

— Это подстава! Я буду все отрицать!

— Конечно. Но видишь ли, дело, в которое ты вляпался, настолько серьезное, что суд тебе не поверит. Их дрючит начальство, общественный резонанс, всем нужны обвиняемые… А тут ты… С наркотиком. Кому надо разбираться? Не боись, посадят тебя в любом случае. Как минимум — за хранение, по 228-й… Как максимум — повесят кучу дел. Опять же, сопротивление органам правопорядка… — Тотман покачал головой. — И будет тебе, касатик, дорога дальняя и казенный дом. На рудники наверно не пошлют, по малости лет. Но камеру тебе обеспечат. Камеры нынче хорошие, одноместные, не то, что раньше, по двадцать уголовников. Но ма-а-аленькие. Два на два. Толчок рядом с кроватью. И будешь сидеть там лет пятнадцать… Прогулка раз в два дня, еда на подносе через дверь. Окна нет. Сеть запрещена, телевизор только за примерное поведение… Это ли не есть готическая романтика, когда героя заковывает в цепи злобный противник и бросает в подземелье? И то, там навечно, а тебя лишь на пятнадцать лет. Выйдешь взрослым мужиком… Знаешь как можно познать себя за столько времени, когда никто не мешает? Огромные просторы для совершенствования духа. Если конечно, с ума не сойдешь.

Тотман рассказывал это спокойным голосом, вовсе не пугая и не угрожая, просто рисуя перспективы, как говорят о прогнозе погоды на завтра. И Аль-Джуди поверил ему, и страшно стало парню.

— Не хочешь?

— Не-е-ет…

— Тогда расскажи про нападение на профессора Храмова. Кто, когда, почему и как.

— Ааа, а в ка-амеру?

— Ну, за содействие следствию, следствие посодействует тебе. Например, наркотика никто кроме нас не видел…

И Эшли, сбиваясь и всхлипывая, начал сдавать подельников.

— Это все Пыж. Это он придумал… Мы не знали, что это профессор… Он придумал подождать кого-нибудь в подворотне… У нас богатый дом… И тут идет… Пыж сзади подошел… Ноутбук нашли… И документы выкинули. Решили сдать по-быру. В магазин зашли, а там манагер начал придираться, да и пароль… Потом еще в три зашли… Везде так. А потом Пыж сказа-ал, что знает серьезных пацанов, которые и так возьмут… Потом он сказал, что договорился и сегодня вечером пойдет к ним. А завтра мы встретимся… и бабки поделим.

— Так, юноша, утрите сопли и расскажите подробнее, кто такой Пыж, откуда вы знакомы, где собирались встретиться…

Через десять минут Тотман кивнул сержанту на выход. Эшли остался один в комнате. Андрей взглянул на часы, стрелки на которых готовились встретиться у цифры двенадцать.

— Да, долго мы провозились, но теперь в принципе можно и домой. Хотя надо бы в ГПУ заехать, посмотреть Пыжа. Но это я и один могу.

— Да я с вами, Андрей Карлович, — не согласился сержант. — А с этим что?

Тотман достал телефон, набрал короткий номер:

— Старший следователь ГПУ Тотман. Клуб "Полуночная роза". Задержан гражданин Аль-Джуди в связи с проводимым расследованием, при нем обнаружены наркотики. Вышлите группу. Задержанный в комнате 5. Я вас жду на входе.

Следователь нажал отбой и спрятал трубку в карман.

— Вот так. Они будут через пару минут.

— Однако, — произнесла Маришка. Тотман обернулся к ней:

— Он напал на человека. Но у нас на него ничего, кроме признания, добытого не совсем правовым способом. Поэтому будет сидеть за хранение. А потом и за разбой добавим, когда доказательства соберем.

Через пять минут, подписав протокол задержания у прибывшей группы полиции, Тотман и сержант подошли к машине.

— Можем до дома подвезти, — обратился к следователь к вертевшейся поблизости девушке. Та оглянулась на клуб, пожала плечами.

— Почему бы нет.

Тотман распахнул заднюю дверцу, сам сел за руль. Автомобиль отъехал от тротуара и покатил по пустынной улице.

— Вот так и работает мое предложение о лишении преступника прав, — хмыкнул Андрей, взглянув в зеркало.

Маришка сидела, закусив нижнюю губу, и задумчиво смотрела в окно.

— Ну да, я согласна, он первым начал, — произнесла она.

— А что это за предложение? Уж простите мою неосведомленность, — полюбопытствовал Беарссон.

Первой ответила Маришка.

— Несколько лет назад Андрей Карлович в одном из выступлений высказал предположение о целесообразности лишения лиц, совершивших правонарушение, некоторых гражданских, политических и человеческих прав. Грубо говоря, раз преступник нарушил права другого человека, ну там на достоинство, на частную собственность, то и с ним самим нечего возиться.

— Так вроде и лишают, — не понял сержант. — Посадить в тюрьму, или конфискация имущества, разве это не это самое?

— Так все дело в степени. Можно посадить в камеру со всеми удобствами, предоставить работу и всякие развлечения, вплоть до выходных дома. А можно в камеру два на два на два. Без окошка. И без выхода. Там вообще много чего было касательно лишений. Оригинально так, с выдумкой. Андрей Карлович лучше может рассказать детали.

— Да уж, — усмехнулся Тотман. — Что мне после того выступления пришлось выслушать… Много нового о себе узнал от разных правозащитников. Впрочем, мы приехали.

— Спасибо, — Маришка выпорхнула из машины. — До свидания!

— Одну минуту, Эрик, будьте любезны проводить даму до квартиры. На всякий случай.

— Хорошо.

Через несколько минут сержант вернулся и сел на свое место.

— Запомнили номер квартиры? — поинтересовался Тотман, включая двигатель.

— Ага.

— Хм, что же, у вас есть задатки следственного работника.

Утром Михаил Петрович Миртов появился в ГПУ в семь сорок. Проходя по коридору к своему кабинету, он остановился у "загончика" Тотмана.

— Ха, отрадно мне видеть такую тягу к работе!

Андрей Карлович поднял голову с рабочего стола и мутно уставился на шефа. На щеке его отпечатались строки какого-то отчета, служившего подушкой, волосы взлохмачены, пиджак на полу под стулом. Тотман нашел часы, посмотрел на них, коротко застонал и опять опустил голову на стол.

Эрик нашелся тут же, на соседнем стуле. Он проснулся легче, видимо благодаря профессиональным навыкам. Встал, потянулся с удовольствием.

— Вы тут что — ночевали? — спросил Миртов.

— Ага, заехали около двух ночи проверить одного, да и заработались, — покаянно признался сержант.

— Узнаю стиль нашего следователя, — усмехнулся полковник. — Ну, давайте просыпайтесь.

Миртов отправился дальше к себе, Эрик пошел в туалет, приводить себя в порядок, Тотман издал еще один тихий стон, встал и, не открывая глаз, поплелся следом за напарником.

Через час, сидя за рулем своего автомобиля, припаркованного около центрального городского парка, Тотман хмуро посматривал на часы и думал, почему же некий Пыж, которого следователь заочно ненавидел, и Эшли Аль-Джуди, которого следователь тоже не любил, назначили встречу в такую рань…

Пыж сидел на спинке скамейки, что стояла на пустынной в этот час аллее парка, курил и нервно поглядывал по сторонам, высматривая своего дружка Эшли. Тот опаздывал на десять минут. Вместо Эшли на скамейку к Пыжу подсел высоченный накачанный парень в штанах камуфляжного цвета и серой футболке, туго обтягивавшей мышцы. Пыж неприветливо покосился на него, но промолчал, такому поди возрази.

— Привет, Пыж, — неожиданно произнес парень.

— Чего?

— У Эшли неприятности, — продолжил незнакомец.

— И что? Я не знаю никакого Эшли.

— А то, что неприятности пришли и к тебе, — произнес незаметно подошедший человек с татуировкой на лице и кивнул здоровяку.

В пятнадцать пятнадцать полковник Миртов вновь заглянул к старшему следователю, вид полковник имел отчего то немного смущенный. Беарссон сидел бодрый и веселый и что-то читал на экране компьютера. Тотман сидел на столе, очень печальный, держал в руках чашку ароматного чая и рассматривал потолок. Полковник кашлянул, привлекая внимание:

— В общем, повезло вам, следователи. Студент на практику прибыл. Будет проходить у вас.

С Тотмана мигом слетела апатия.

— С чего бы это?

— С договора ГПУ с ректоратом университета. И не нойте. Покажете молодежи работу профессионалов. Над чем работаете и все такое.

— Э, а может ему у нас не понравится. Работа у нас тяжелая…

— Это уже сами решайте, — с этими словами полковник сделал шаг в сторону. В дверях стояла Маришка, одетая в строгий брючный костюм. Она улыбнулась, сверкнув клыками.

— Мне кажется, я вытерплю.

Девушка шагнула в кабинет, сержант поднялся ей навстречу со стула и приветливо улыбнулся. Тотман, отставил чашку, выскочил в коридор, схватил полковника за рукав и оттащил в сторону.

— Миша, что за фигня? На кой нам практиканты вообще…

— Практикантки.

— И сейчас в частности! Что нам ей показывать? Профессора Храмова?

— А не знаю! У нас действительно договор с универститетом. А она лучшая на курсе, у нее право выбора места практики. И она уперлась — хочу к доктору Тотману. И точка. Ну, Андрей, что теперь из этого трагедию делать? Покажи ей что-нибудь. Скинь оформление какое. Или вообще дело неважное поручи. Пусть радуется.

— Да, пусть радуется… — Тотман махнул рукой и вернулся к себе.

— Андрей Карлович, ну пожалуйста… Я вам не помешаю! Только пользу принесу, — пропела Маришка.

— Действительно, Андрей Карлович, девушка очень интересуется, лишней не будет, — поддержал девушку Эрик.

— Ну вот, уже спелись.

Маришка и сержант весело переглянулись.

— У меня как раз пара отчетов недоделанных…

— Ну, Андрей Карлович, так нечестно! Вы же чем-то интересным занимаетесь. Вот что с вчерашним парнем?

— Эх, Маришка. Если бы только интересным. Знаешь, сколько всякой лабуды приходится делать помимо прямых обязанностей?

— Знаю, Андрей Карлович. Но я ее и так уже достаточно делала. Хотя бы на одной практике должно быть дело так дело? У меня это последняя, преддипломная практика. Все предыдущие знакомилась с бюрократической стороной работы…

— Эх, уболтала, языкастая. Что хочешь то?

Маришке рассказали историю дела, высказали версии, познакомили с подозреваемыми, похвастались достигнутыми результатами.