Помоги проекту - поделись книгой:
Что же такое «чистопитание»? Звучит приятно, согласитесь; радостно сообщаю, что и на вкус это весьма неплохо. В идеальном варианте «чистопитание» представляет собой просто правильное питание, без излишне строгих ограничений, но и без возможности есть что попало. Если вы умеренны в еде, то просто не можете съесть ничего слишком жирного. Вам не нужно взвешивать или как-то иначе измерять объем пищи, но нужно обращать внимание на размер порций. Вы перестаете увлекаться так называемым «смертельным белым» — продуктами с большим содержанием сахара, мучными изделиями и крахмалосодержащими блюдами (сахар, мука и крахмал — белого цвета, отсюда такое название). Вы пьете воду, много воды — не менее полутора литров в день. Вы едите три раза в день плюс два небольших перекуса; по калорийности это довольно скромно, но вполне посильно. Продукты, использующиеся в «чистопитании», должны проходить минимальную термическую обработку — что называется, чем ближе к природе, тем лучше. (Вообще, полезно помнить, что приготовленная пища — вареная или жареная — не способствует потере веса, а скорее добавляет его.) В списке — свежие овощи и фрукты, обезжиренная молочка, низкобелковые продукты и цельные злаки. Если вы «чистопитаетесь» девяносто процентов времени, иногда давая себе послабления, — значит, вы теряете вес и улучшаете свое здоровье.
Завтрак:
Кофе или чай с молоком, 300 г нежирного йогурта или творога со 150 г нарезанных ягод или фруктовый смузи с йогуртом, ягодами и небольшим количеством сахарозаменителя.
Перекус 1:
10 миндальных орешков или две сырных палочки, низкокалорийные мюсли или черешки сельдерея.
Обед:
150 г постного мяса, 450 г овощного салата (только низкоуглеводные овощи, заправка на основе оливкового масла) — например с тунцом. Чтобы его приготовить, на 100 г тунца, консервированного в собственном соку, потребуется 250 г зеленого салата, по 150 г нарезанного болгарского перца и красного лука, один среднего размера помидор, нарезанный ломтиками, и две столовые ложки нежирной прованской заправки.
Перекус 2:
1 зеленое яблоко с 30 г твердого сыра, треугольник плавленого сыра или 250 мл овощного супа.
Ужин:
150 г постного мяса или рыбы — например куриной грудки или лосося на пару — с 300 г овощей, пассированных в оливковом масле, и 200 г коричневого риса.
Десерт:
Капучино без кофеина, с обезжиренным молоком и сахарозаменителем, несладкое желе или любимое блюдо у последователей диеты Южного берега — мягкий сыр типа рикотты (можно обычный нежирный творог), взбитый с фруктами.
Скорее всего, «чистопитание» придется некоторое время подстраивать под потребности вашего организма. Некоторые люди лучше усваивают злаки или молочные продукты, чем остальные. Обычно чем больше у вас мышечная масса, тем больше вы можете позволить себе съесть. Конечно, обмен веществ зависит от генов и везения в целом, но есть способы его ускорить, и один из них — физическая нагрузка. Профессиональные спортсмены съедают завидное количество пищи, но они и упорно трудятся, чтобы превратить эту пищу в нужную им энергию. Среднестатистическому человеку достаточно просто есть чуть меньше обычного и заниматься спортом чуть больше, чтобы начать постепенно худеть.
Основное правило таково: если, съев все запланированное, вы чувствуете голод — вам нужно больше еды. Если вы чувствуете, что наелись, пусть даже от порции еще сколько-то осталось, — останавливайтесь. Если не уверены, голодны или нет, попробуйте записывать свои ощущения в дневник. Многие люди испытывают чувство так называемого «ложного голода», и нужно учиться отличать его от настоящего. Тут вам пригодятся четыре вопроса, да и дневник будет весьма ценен. Записывайте в него все — ведь мы, как вы помните, «творим» себе идеальную фигуру.
Как близко вы подошли к идеалу «чистопитания»? Если описывать его в двух словах, то это минимум углеводов и жиров, никакого сахара и тщательный контроль за размером порций. Чтобы не испытывать неприятных ощущений, вполне достаточно трехразового питания с двумя небольшими перекусами. Для многих людей это сработало, хотя и не обязательно, что такой план подойдет вам. Но вы читаете эту книгу — стало быть, осмелюсь предположить, в том, что касается диет, вы настоящий профи. Так давайте посмотрим, чему ваш опыт вас научил.
Знаете ли вы, какая схема питания вам подходит? Вполне возможно, вы просто перестали ее соблюдать — а пока соблюдали, она успешно работала. С помощью инструментов творческой диеты вы сможете вернуться к этой схеме питания — и успешно, ведь уже известно, что она сработает. Письменные упражнения, описанные в первой части, покажут вам, как и почему вы сами себе вредите, а значит, вы сможете это прекратить. Возможен и другой вариант: с помощью записей вы увидите, что схема питания, которую вы пытаетесь применять, вам не подходит. Например, диета весонаблюдателей предполагает два способа: либо вы подсчитываете очки всего, что съели, либо едите только «основные» продукты. Тому, кто считает очки, будет трудно перейти на «основные» продукты, и наоборот. Зная себя лучше, чем кто-либо, вы сами решаете, что вам больше по вкусу и лучше подходит.
Вооружившись ручкой, вспомните и запишите все, что касается истории ваших диет. Не осуждайте себя и не терзайтесь угрызениями совести — просто попытайтесь оценить, как разные схемы питания отражались на вашем организме. Возможно, есть какой-то продукт или группа продуктов, от которых вы не можете отказаться, несмотря на то что они явно вам вредны? Тогда вам понадобится определенное время, чтобы справиться с зависимостью, но в конечном итоге это сработает.
Вызывает ли у вас «чистопитание» какие-то отрицательные мысли, и если да, то какие? Вас волнует необходимость следить за порциями? Или вам не нравится набор разрешенных продуктов? Запишите все, что думаете. Получится своего рода «исследовательская работа» — она позволит свести воедино все, что вы уже знаете о себе и своем рационе. Вы увидите, что информации у вас будет гораздо больше, чем вы рассчитывали. Если требуется объективность, пишите о себе в третьем лице: «Диета Аткинса помогла ей с весом, но вырос холестерин в крови»; «Диета весонаблюдателей была для нее весьма полезной, пока не начались серьезные силовые тренировки — тогда оказалось, что допустимого количества очков слишком мало» и т. д.
Получившийся у вас автопортрет-зарисовка «Я и мои диеты» должен предоставить достаточно данных, чтобы вы смогли выбрать схему питания, подходящую именно вам. Помните, что инструменты творческой диеты можно использовать в сочетании с любой диетой, какую бы вы ни предпочли. Порой бывает достаточно и того «сдвига в сознании», который порождает творческая диета, чтобы начать избавляться от лишнего веса без всякого «плана питания». Поскольку вы становитесь более внимательными к самим себе, то и ваши пищевые привычки меняются в лучшую сторону. Возможно, вы даже захотите поделиться тем, что узнали, со своим телесным другом.
Приступ голода
Для меня приступ голода — это что-то из разряда второсортных малобюджетных фильмов, в которых внезапно, хотя этого ничего не предвещает, из темноты появляется НЕЧТО. Это «нечто» — зловещий негромкий внутренний голосок, который шепчет, что ведь «совсем не вредно», если «совсем чуть-чуть». Но «совсем чуть-чуть» чего именно? Мороженого? Чипсов? Домашних печенек? Попроси любого назвать его личную отраву — и большинство ответит в духе «то, что нельзя держать в доме». Для меня, например, это вишневый пирог. Для моей сестры — орехи.
«Я говорила себе, что орехи — здоровая еда, — замечает Клэр. — Может, несколько орехов и действительно полезны, вот только на отметке „несколько“ я никогда не могла остановиться. Арахис, кешью и миндаль я могла есть пачками. Да, в орехах уйма полезных веществ — но и уйма калорий. В конце концов я сказала себе: „Фиг тебе, а не орехи!“»
«Мороженое тебе полезно, — говорил сам себе Монти. — В нем сплошное молоко, а сахара и нет почти». Каждый вечер он уговаривал себя, что тарелка мороженого, пока новости идут, не повредит. «Но новости становились все хуже, и тарелка становилась все больше». Как и талия Монти.
Вегетарианка Натали искренне считала, что гуакамоле и чипсы ее личного, домашнего приготовления — это полезная еда. Она гордилась, что не ест никаких продуктов, прошедших термическую обработку, а в качестве перекуса всегда выбирала синие начос. И очень удивилась, что от столь «добродетельной» еды раздобрела на два размера. «Кажется, я стала немножко толстой», — призналась она.
Приступы голода уверяют нас, что они абсолютно безвредны. Они играют на нашем умении давать разумные объяснения: «Ты сегодня на велосипеде, а не на машине, значит, можешь позволить себе горсточку чипсов». Они настигают нас, когда нам скучно или когда мы испытываем неприятные эмоции, с которыми не хочется разбираться. Мы кусочничаем, когда голодны, сердиты, одиноки, устали, но и когда печальны, или радостны, или возбуждены; в общем, каждый раз, когда не можем сопротивляться эмоциям.
Майкл всегда перекусывал в одиночестве поздно вечером. После рабочего дня, забитого людьми и требующего большой энергии, по дороге домой он заезжал за тройным чизбургером. «Меня словно накрывало каждый вечер. Приступ голода всегда заставал меня врасплох. На следующий день я чувствовал себя словно с похмелья, как если бы накануне сильно выпил».
Для некоторых соблазном становится именно алкоголь. «Я так старалась не выйти за пределы нужных очков на диете весонаблюдателей, что позволяла себе пропустить стаканчик спиртного на ночь, — говорит Мэнди. — Потом стаканчик превратился в два. Наконец я просто не могла уже прожить день без того, чтобы не выпить пару бокалов».
Как мы поступаем, когда сталкиваемся с приступом голода? Вместо того чтобы опустить руки и сдаться, мы можем сделать кое-что полезное. Можно вспомнить четыре вопроса и спросить себя: «Хочу ли я есть? Хочу ли я съесть именно это? Хочу ли я съесть это именно сейчас? Могу ли я съесть вместо этого что-то другое?» Можно заглянуть в дневник и записать в нем, какое чувство мы не даем себе выразить. Наконец, можно обратиться к высшим силам, как бы кто это ни воспринимал, и попросить их. Помолиться: «Пожалуйста, мне нужна помощь».
Агата, молодой композитор, обнаружила, что она часто ела, избавляясь от стресса, вызванного творчеством, необходимостью придумывать что-то новое. Но молитва, как поняла девушка, помогала ей двинуться в правильном направлении. «Мне нужно было оркестровать песню, а вместо этого я принималась мечтать об арахисовом печенье. Если я съедала его, то напрочь забывала о песне. Если я молилась, то забывала о печенье. Тогда у меня появлялись силы — силы справиться и с песней, и с тягой к еде. Я сосредоточивалась на том, на чем должна была — на написании музыки, — и мысли о еде переставали меня тревожить».
«Еда была для меня заменой жизни, — утверждает Фред, бывший обжора, ныне избавившийся от своей зависимости. — Я забивал ею не только чувства, но и действия. Скажем, когда мне нужно было сделать что-то неприятное, например трудный телефонный звонок, я сначала что-нибудь съедал, хотя до этого уже поел и не испытывал голода. Но после бигмака телефонный разговор переставал казаться мне страшным».
Гленда, писательница, утверждает, что наладившийся ровный поток ее прозы — следствие того, что она перестала страдать по еде. «Мне пришлось научиться писать, вместо того чтобы есть, — говорит она. — Если я переедаю, то заглушаю не только свои чувства, но и чувства своих героев».
Приступы голода смертельно опасны, можете не сомневаться. Они добавляют нам лишние килограммы не только в физическом плане, но и в психологическом. Понимая, что предстоит сложный разговор с мужем/женой, мы ищем утешения и ободрения не где-нибудь, а в холодильнике. Растет вес, растет и наше недовольство. Слишком многое так и остается невысказанным, даже когда мы слышим от любимого красноречивый предательский вопрос: «Что тебя гложет?»
Приступы голода препятствуют близости, и не только интимной. Матери иногда делятся, что испытывают их перед тем, как дети вернутся из школы и нужно будет налаживать с ними эмоциональный контакт и выслушивать рассказы о прошедшем дне. «В такие моменты я вдруг резко начинала хотеть есть, — вспоминает Кэрри. — Я готовила желе и бутерброды с арахисовым маслом — детям, ну и себе заодно».
Для тех, кто не чурается алкоголя, «счастливый час» — это приступ голода, только в жидком виде.
«Мы с мужем обязательно пропускали по коктейлю-другому, когда делились друг с другом новостями, — рассказывает Джейн. — Это был наш ежевечерний ритуал: когда ты слегка пьян, плохие вести переносить гораздо легче».
Приступы голода эмоционально разрушают нас, и неважно, как именно — кайфуем ли мы от передоза сахара или от коктейля. Жизнь словно заволакивается туманом. Сначала мы теряем связь с самими собой, а потом и с окружающими.
Приступ голода накрывал Мэгги каждый вечер, перед сном. «Когда моему мужу хотелось заняться любовью, мне отчего-то хотелось пиццы, — признается она. — А кто же захочет секса после пиццы?»
Я предположила, что Мэгги, может быть, пожелает поработать с четырьмя вопросами. Первого же вопроса оказалось достаточно, чтобы с ошеломляющей ясностью признать: на самом деле ей совсем не хотелось есть — просто Мэгги волновалась из-за своей сексуальности. «После рождения второго ребенка я стала набирать вес. Отказавшись от пиццы и вечерних перекусов, я поняла, что мне снова хочется секса, даже больше, чем раньше. Муж был в восторге».
Обжорам приступ голода заменяет секс. Еда для многих из нас — пожалуй, даже для слишком многих — это любовь, приносящая чуть ли не эротическое удовольствие. Карл, симпатичный гомосексуалист, по стечению обстоятельств долго воздерживался от секса и за это время потолстел на двадцать пять килограммов. «Моим партнером была еда, — объясняет теперь Карл. — Я использовал ее, чтобы закрыть потребности в физическом удовлетворении и комфорте. Я ел, чтобы удовлетворить потребность в близости. Каждый вечер я накладывал себе большую миску попкорна или покупал упаковку кукурузных чипсов. Я смотрел кино и разговаривал с телевизором».
Выздоровление Карла получилось не из легких. Несколько дней он писал утренние страницы и работал с четырьмя вопросами; потом его снова накрывало обжорством. «Я подводил сам себя, — признается он. — Я просто был не готов взглянуть в лицо собственным взбудораженным эмоциям. Мне действительно хотелось найти любящего, преданного партнера, но казалось, что этого никогда не случится».
Подобные метания продолжались несколько месяцев, но с каждым днем Карл все более ответственно и сознательно относился к своему питанию и остальной жизни. День за днем, предложение за предложением он яснее постигал себя, и вес его начал понемногу уменьшаться. «Я пока что пухловат», — написал он в объявлении на сайте знакомств. Его откровенность была вознаграждена: на Карла обратили внимание, а вскоре эта «интересная партия» превратилась в его друга и партнера.
Многим людям, подобным Карлу, требуется некоторое время, чтобы решиться на что-либо. Пока мы не увидим, как в принципе работает «творческое восстановление», мы лучше будем «уходить в запой», чем изливать свои проблемы бумаге. А пока мы полны решимости — решимости действовать, — приступы голода часто отступают под нашим натиском. Как видите, мы многое делаем хорошо, «пока…».
«У меня была привычка обращать на себя внимание только примерно половину времени, — говорит Джинни, регулярно страдавшая от приступов голода. — Но в конце концов, с помощью утренних страниц, дневника и четырех вопросов, я стала гораздо более чуткой к себе. Теперь приступу голода редко когда удается застать меня врасплох».
Возьмите ручку. Опишите типичный свой приступ голода. Когда он возникает? Есть ли какая-то повторяющаяся схема? Разные ли эмоции его вызывают, или всегда одна и та же? Как вы избавляетесь от приступа голода? Что вы делаете, если попытки не увенчались успехом и вы все-таки потянулись за закуской? Вызываете рвоту? Пьете слабительное? Идете на тренажеры? Морите себя голодом, отказывая себе даже в такой «роскоши», как обычные завтрак/обед/ужин? Поделитесь своими выводами с телесным другом.
Первый укус: еда, которая провоцирует
Благодаря творческой диете мы с большим вниманием относимся к своему поведению в целом и к питанию в особенности. Многие начинают замечать глубоко укоренившееся в подкорке отрицание того, что приступы голода вредят организму. «Ничего же страшного от одного кусочка не случится», — говорим мы себе, не желая или не в состоянии признать тот факт, что первый укус — как раз и есть то, что в конечном счете приводит к обжорству. Алкоголиков на реабилитации учат, что старт запою дает именно первая рюмка. Не нужно думать о второй, о третьей, о седьмой: нужно отказаться от первой — тогда ты останешься в здравом уме и трезвой памяти. То же самое можно сказать и о переедании. Некоторые продукты для нас — все равно что алкоголь и действуют примерно так же. Необходимо просто не употреблять их, если вы хотите остаться в безопасности. Это и есть та еда, которая провоцирует.
«Что-нибудь белое, — так описывает Хелен свои „провоцирующие“ продукты. — Сахар, мука высшего сорта, белый хлеб, макароны, картофель».
«Что-нибудь солененькое», — признается Бернис — она даже одну чипсину съесть не может — все время срывается.
«А для меня — жирное, — вторит им Элеанор. — Звучит ужасно, но я обожаю жир. Дайте мне что-нибудь из фритюра — и я не остановлюсь, пока все не съем. Картошка фри, жареные кальмары, жареная курица… Один кусочек — и обжорство обеспечено».
«А я поняла, что некоторые продукты дома лучше не держать, — замечает Джеки. — За первой ириской я съем всю упаковку. За первой ложкой „Нутеллы“ — всю банку».
«Мне кажется, даже алкоголиком быть легче, — говорит Марк. — В конце концов, алкоголик может просто отключиться. А обжора будет есть, пока еда не закончится».
Конечно, мы должны есть, отказаться от пищи совсем — нереально. Но можно гораздо внимательнее и сознательнее относиться к тому, что именно мы едим, почему выбираем именно это и как мы это делаем. Необходимо выработать в себе здоровое пищевое поведение, в том числе и с помощью творчества. Утренние страницы открывают нам картину нашего дня. Мы видим стрессы, которые может вызвать желание их заесть. Дневник, если регулярно его вести, помогает разобраться с приступами голода, когда они вдруг накрывают нас. Четыре вопроса формируют привычку выбирать более полезную и здоровую пищу. Мы учимся определять «провоцирующую» еду и избегать ее. Наконец, порой достаточно быстрой негромкой молитвы, чтобы обрести силу противостоять соблазнам.
«Для меня соблазном были макароны с сыром, — говорит Шейла. — Я называла их „своей успокаивающей едой“, но когда я объедалась ими, не могу сказать, что меня это сильно успокаивало».
«А моим „провокатором“ была картошка по-домашнему, — вспоминает Артур. — Омлет казался мне пустым и безвкусным без нее. Когда я в первый раз сказал: „Без картошки, пожалуйста“, — мне показалось, что я сейчас умру. С тех пор я научился заменять картошку чем-нибудь „разрешенным“, типа шпината, листьев салата или помидоров.
Я больше не страдаю и могу теперь признаться своему партнеру, сколько на самом деле вешу. Хотя весь последний год это было самым большим моим секретом».
Большинство из нас предпочитают хранить правду о своем переедании в секрете. Кто-то выбрасывает еду в мусор — лишь затем, чтобы в конечном счете вытащить ее из корзины и съесть. Другие устраивают себе обжорства, а потом вызывают рвоту, дабы избавиться от только что проглоченной пищи. Возьмите ручку и запишите самый свой страшный секрет, связанный с едой. Вы едите сырое тесто? Ведрами поглощаете мороженое? Как наркоман, зависите от попкорна? Или от кукурузных колечек? От батончиков «Марс»? От шоколада? Опишите все как можно подробнее на странице. Что вы делали, когда вам хотелось поддаться соблазну, и что при этом чувствовали? Запишите и поделитесь своими откровениями с телесным другом.
Вот как Анжела рассказывает историю своей любви к «Нутелле»: «Все начиналось с нескольких ложек. Потом я говорила себе: „Выброси эту дрянь немедленно“. Я выкидывала банку в мусорное ведро и уходила к себе в комнату. Через несколько минут я возвращалась на кухню и рылась в мусоре. „Нет, надо просто выбросить все это“, — решала я и выносила пакет с мусором в прихожую. Через несколько минут я уже сидела рядом с ним и ела „Нутеллу“ прямо там. Она для меня — самая притягательная вещь на свете. Мне, наверное, следовало понимать, что раз уж я купила „Нутеллу“, то не остановлюсь, пока не опустошу банку. А когда я рискнула поделиться своим секретом с другими людьми, то оказалось, что нутелловое проклятие поразило далеко не одну меня».
Особые случаи
Еще со времен детства я запомнила: Рождество в нашем доме начиналось в октябре. Именно тогда моя мать принималась готовить — и замораживать, чтобы не пропали, — особенные блюда, которые всегда означали праздник. Горы божественно вкусных помадок. Сахарное печенье и ириски. Ореховые шарики и коричневато-рыжий ореховый хлеб. Каждый день, вернувшись из школы и переступая порог, я вдыхала аромат очередного свежеиспеченного лакомства, которым полнился весь дом.
Специальное меню имелось у матери на все особые случаи, не только на Рождество. Вот, например, День благодарения. Разумеется, готовили индейку — со всеми мыслимыми гарнирами: с полентой и соусом из шалфея, с бататом, с луком под сырным соусом, со спаржей, с двумя видами клюквенных заправок, с рогаликами. Пасха, Хэллоуин, Новый год, День независимости — для каждого праздника у мамы были припасены особые блюда. Такая еда сама по себе означала для нас «праздник» и «веселье». Я росла в окружении богатейших кулинарных традиций. Теперь, когда я уже выросла и живу на Манхэттене, а не в центральной части страны, я по-прежнему считаю, что еда может значить что-то особенное и готовиться для особых случаев, вот только число этих случаев в моей жизни резко увеличилось. У меня есть друзья, которые празднуют Хануку и пекут для этого картофельные блинчики (латкес) и пончики с вареньем (суфгания); а другие друзья отмечают Белтейн (кельтский праздник начала лета) и жарят целого поросенка. И все они предпочитают для особых случаев готовить особенные, подходящие к этим случаям блюда.
«Праздник делает еда, — заявляет моя подруга Линда. — Особые блюда свидетельствуют о традициях, преемственности и семейных связях. И даже не пытайтесь печь модные современные низкожировые латкес, готовьте как полагается».
Иными словами, еда — это настоящая политика! Попробуйте только отказаться от особенного, «фирменного» блюда — вас непременно посчитают предателем. «От крошечного кусочка тебя не убудет!» — настаивают оскорбленные семейные повара. Часто на одном кусочке дело не заканчивается, и приходится пробовать все новые и новые блюда. В конце концов, мы же хотим чувствовать свою причастность к семье, а еда как раз символизирует эту причастность.
«Одним кусочком не ограничивалось. В моей семье нужно было непременно взять второй, а то и третий, — рассказывает Рейчел. — Я заранее знала, что за каждый большой праздник наберу не меньше пяти килограммов». Когда она соблюдала серьезные диеты, ей приходилось думать о предстоящем празднике задолго до нужной даты. «Я просто знала, что все мои усилия пойдут псу под хвост — и так всегда и было».
«А моя мать следила за каждым куском, который я клал в рот, и за теми, которые не клал, — тоже, — возмущается Марк. — Она чувствовала себя смертельно оскорбленной, если я вдруг пропускал какое-то особенное блюдо. „Как это ты не хочешь это есть?“ — причитала она с таким видом, будто я ранил ее в самое сердце!»
«Никто во всем Каламазу, штат Мичиган, не готовил хуже моей матери, — вспоминает Джерри. — Но на каждый праздник нас неизменно ждал „пир“». Он морщится, вспоминая, как приходилось объедаться ужасно приготовленными блюдами. Неудивительно, что сам Джерри дорос до шеф-повара, и он обожает готовить для любимых ньюйоркцев. «Но я стараюсь никого насильно не кормить», — смеется он.
Однако многим из нас бывает вовсе не до смеха, когда приходится иметь дело с тем, что мой брат называет «торжественные семейные сборища». Если еда в самом деле равняется любви, то неудивительно, что мы чувствуем себя брошенными и отвергнутыми, стараясь соблюдать диету, пока остальные счастливо уплетают ужин. Но оказывается, если вооружиться ручкой и бумагой, можно разработать «праздничную программу», которая подойдет всем, и нам самим в том числе.
В преддверии очередного семейного торжества можно попробовать записать традиционное меню для этого праздника и выбрать из него блюда, не представляющие для вас угрозы. Если, садясь за стол, вы сосредоточитесь на блюдах, которые не вызовут у вас желания съесть лишнего, — это уже большой шаг вперед. В большинстве семей такие блюда готовят, хоть и подают их, как правило, в окружении сплошных соблазнов. Вы можете налегать на бобы, например, с диким рисом или бататом, в качестве десерта попробовать желе с маршмеллоу, и даже, возможно, получится насладиться мясом, если оно будет нежирным. Вполне реально набрать себе тарелку неопасной, полезной еды, если подойти к этому делу внимательно.
Возьмите ручку. Отложите на полчаса все дела и запишите, что значит для вас приближающийся праздник. Какие эмоции вы испытываете в первую очередь, «на поверхности»? Вы злитесь? Тревожитесь? Радуетесь? Как вы относитесь к тем, с кем вам предстоит увидеться? Есть ли какие-то эмоциональные подтексты, с которыми вам нужно разобраться?
Терри, например, неизменно приходилось отбиваться от провокационных вопросов, почему она еще не замужем. Ответ был прост: она лесбиянка, — но ее семья всячески это отрицала. На семейных праздниках Терри постоянно объедалась, чтобы защититься от нападок семьи — дескать, она может измениться, стать другой, не той, кто (и что) она есть. Вооружившись ручкой, Терри смогла разобраться в отношении своей семьи к ней самой. Оно выразилось в одной убийственной фразе: «Кем бы я ни была, это нехорошо».
Я предложила ей немного поменять отравляющее ей душу суждение, записать его и повторять себе мысленно постоянно: до, во время и после семейного торжества. А звучало оно так: «Кем бы я ни была, это хорошо».
А у вас есть какие-то негативные семейные мнения, которые вам приходится проглатывать и заедать? Можете превратить их в положительные, позитивные? Или что-то предпринять, чтобы изменить такую семейную атмосферу? Вероятно, вам стоит обсудить это с вашим телесным другом.
Похмелье от еды
Вчера вечером я сорвалась. Я ужинала в ресторане с моей дочерью Доменикой и Эммой Лайвли, соавтором моих музыкальных опусов. Мы заказали блюда, которые подходят под принципы «чистопитания», и прекрасно себя чувствовали, пока Доменика не сказала, что ей хочется десерта. Прозвучало это совершенно невинно. Ведь она же не предложила: «Давай устроим пир». Она произнесла что-то вроде «Просто кусочек десерта». Хорошо, кусочек, но чего именно? Дочь выбрала нечто под названием «Кофейная кантата Скарлетт О’Хара». Оно представляло собой мороженое со вкусом кофе в окружении свежей малины, и все это — политое горячим шоколадом. Официант принес десерт с тремя ложками — для каждой из нас. Смутно осознавая, что это глупо, я тем не менее старалась сопротивляться. Но первая ложка привела ко второй, а там и дальше. Мороженое было восхитительным. Малина и горячий шоколад — тоже. Я поняла, что съела больше, чем треть. Сахар бросился мне в голову. Что же я наделала?
Впрочем, это и так было ясно. Я сорвалась. Мороженое еще не было съедено и наполовину, а я уже почувствовала, как мой
«Мам, ты в порядке?» — спросила дочь.
«Кажется, нет», — произнесла Эмма.
«Я в норме», — запротестовала я, но, конечно, норма там и рядом не лежала. Я мысленно прошептала молитву, прося помощи и избавления от собственной глупости. То ли в отчаянии, то ли от вдохновения я достала из портфеля блокнот и принялась записывать для себя заметки о том, чему, как я надеялась, будет посвящен вечерний мой урок. Почерк выглядел совершенно невменяемым. Каракули, кажется, шатались, как пьяные. Бог знает, как я смогу отзаниматься со своими учениками.
«Хоть убейте меня, — взмолилась я Эмме и Доменике, — но я не могу позволить себе это есть».
Пока я ехала в такси до нужного места, чувствовала сонливость, и в то же время у меня кружилась голова. Из машины я выходила очень осторожно, а оказавшись в здании, зашла в класс и аккуратно перенесла свои заметки по плану урока на большой флипчарт, стоявший перед партами. Я снова заметила, что мой почерк совершенно сошел с ума. Я сама, видимо, тоже.
Урок длился два часа, и вела я его на автопилоте. Меня мучило чувство необъяснимой тревоги — наверное, примерно так же ощущает себя пьяный вдрызг ветеран вьетнамской войны, скурив косяк перед тем, как идти патрулировать. «За дураками да пьяными Бог присматривает», — часто слышала я и теперь вспомнила это выражение, чувствуя себя одновременно и дураком, и пьяницей. Закончив урок, я еле дождалась такси, чтобы поскорее добраться домой.
Сон не накрыл меня мягким одеялом, как это обычно бывало. Он набросился как зверь. Я проспала десять часов, и все это время меня раздирали жуткие сны. Проснулась я с пересохшим ртом и колотящимся сердцем. Это было полноценное похмелье — хотя я не выпила ни капли алкоголя.
Возьмите ручку, лист бумаги и попытайтесь заново воссоздать те ощущения — и обстоятельства, — которые вы испытывали при последнем срыве. Чувствовали ли вы похмелье после этого, как я? Стоило ли то блюдо, которое вы съели, таких страданий? Сама еда заставила вас совершить ошибку, или рецидив возник просто так, на ровном месте, как у меня?
Очень часто, описывая свой срыв, мы понимаем: то, что казалось нам возникшим «на ровном месте», на самом деле имело причину. Анализируя собственный рецидив, я понимаю, что просто нарушила принципы ГУГУ. Я слишком устала и была слишком голодной — на той неделе мне пришлось совершить весьма насыщенную поездку в Вайоминг, где я провела несколько уроков, и я банально не успела выспаться. Кроме того, я испытывала гнев — несколько любимых моих учеников прогуливали вечернее занятие. Любого из этих обстоятельств хватило бы, чтобы сделать меня уязвимой, заставить соскользнуть с казавшихся незыблемыми принципов. Вот я и соскользнула.
Сорвавшись, мы должны собраться с духом и начать все заново. И непременно нужно посочувствовать самим себе. «Ну и пусть, — говорим мы. — Попробую снова». Первое, что требуется сделать, если вы сорвались, — простить себя. Промахнуться может каждый, это не катастрофа.
Я знакома с одной профессиональной спортсменкой — рост у нее 170 см, а носит она 42 размер одежды, — так вот, последний ее рецидив включал огромную пиццу и целый ягодный пирог. Часто ли она так срывается? Вовсе нет. Много ли часов в неделю она проводит в спортзале? Да, очень много. Сошел ли ей с рук этот очередной «запой»? И да и нет. Предупрежденная таким образом о том, что ей грозит опасность, она немедленно вернулась к «чистопитанию» и увеличила нагрузку на тренировках. Но, как и я, она испытала от этого срыва физическое и психологическое похмелье. Если на нее посмотреть, она покажется вам идеальной. Но идеальных людей, как мы знаем, не бывает.
Определяем режим питания
«Я никогда не срываюсь, — уверяет меня Кэролайн. — Я не переедаю. Так чем же я заслужила этот проклятый лишний вес?» Я предложила ей вести пищевой дневник. Последовав моему совету, она быстро нашла ответ на свой вопрос. Нет, она действительно не срывается и не «уходит в запой». Нет, она не переедает. Она просто ест практически все время. Кэролайн работает дома и в течение дня периодически заходит на кухню — «проверить» холодильник. Она выбирает легкие, низкокалорийные закуски в небольших количествах, но ведь все эти калории складываются и дают внушительную сумму. Сто пятьдесят калорий здесь, сто пятьдесят там — и вот она уже, считай, съела хороший кусок чизкейка. Людей с таким режимом питания, как у Кэролайн, я называют «те, кто на подножном корму». Как травоядные животные, они более-менее постоянно что-нибудь жуют. Так стоит ли удивляться, откуда взялся лишний вес?
Глория, отличная спортсменка, ест «залпами». Нередко она голодает почти до вечера, а потом позволяет себе много высококалорийной пищи. «Я же не завтракала и не обедала, — резонно замечает она. — Значит, имею право сейчас есть все, что хочу». На самом деле такая привычка очень вредна. Ее организму постоянно приходится метаться между «нет энергии» и «слишком много энергии». Особенности питания отражаются и в психологическом плане — на настроении. Пустой желудок и физические нагрузки вызывают стресс и чувство одиночества. Потом она наедается до отвала, и это порождает отчаяние и угрызения совести. «Я знаю, что нужно питаться регулярнее, но это умение я пока не освоила. Иногда мне кажется, что я бы прекрасно прожила на диете из кофе и сахара. Мне нравится готовить, и я люблю запах свежей выпечки. Знаю, это не очень полезно для здоровья, но мне кажется, у меня просто нет мотивов и поводов есть раньше, чем вечером. Наверное, я и правда запойный едок, склонный к крайностям и не понимающий, что такое умеренность в пище». Случай Глории сложнее и запутаннее предыдущего — именно потому что вес у нее в пределах нормы. Ей очень хочется сбросить еще пару килограммов, но она очень хорошо выглядит именно такой, какая она есть, и это не дает ей сесть на диету, так как она сама не уверена, что ей это нужно.
Кейтлин — из тех, кого я называю «перекусывальщиками». Какое-то время она питается хорошо и правильно, а потом «вознаграждает» себя за это высококалорийной закуской, что напрочь перечеркивает предыдущие усилия. «Словно мне в один прекрасный момент не хватает мужества, — жалуется Кейтлин. — У меня правильный завтрак, полезный обед, но в час икс я говорю себе, что заслужила небольшое угощение, „просто чтобы восстановить уровень сахара в крови“. Проблема в том, что в закусках, которые я выбираю, калорий много, а энергии мало. Зато уйма сахара и муки — что-то вроде пончиков в глазури. Я знаю, что вместо этого мне нужно съесть фрукт или баночку йогурта, но вознаграждаю себя исключительно запрещенной едой». Вес Кейтлин колеблется в районе 6–7 лишних килограммов. Но она не воспринимает подобный образ питания как саморазрушение и прекрасно понимает причину. «Взять вот хоть вчерашний день, — говорит она. — Я решила быть благоразумнее, чем обычно, и в тот момент, когда проголодаюсь, съесть что-нибудь, содержащее белки. Я знала, что самая лучшая идея — горсточка орехов, и сделала себе бутерброд с арахисовым маслом и повидлом. Да, орехи у меня, можно сказать, были, но вместе с ними были хлеб и сахар, что испортило аппетит и заставило меня захотеть есть прямо посреди ночи. Я теперь вижу, что мне нужно есть регулярнее, если я хочу научиться следить за своим питанием».
«У меня нет привычки к сладкому, у меня вся жизнь сладкая, — делится Джин. Ее „жизнь“ непременно включала в себя колу на завтрак и кукурузные колечки с сахаром на обед. — Я покупаю конфеты в упаковках, но съедаю за раз только одну. Не могу сказать, что когда-нибудь страдала от избыточного веса, но и стройной никогда не была. Если меня описывать в двух словах, то это будут „бледная и толстая“. Моему внешнему виду не хватает здоровья, и это неудивительно. Ведь ничего полезного мне в рот не попадает». Джин относится к числу злоупотребляющих едоков. Хотя ее ежедневное потребление калорий не очень высокое, привычка к сладкому сводит все усилия на нет. Легковозбудимая и требовательная к себе, Джин получает много нервной энергии, но редко дает ей выход в виде физической нагрузки. Результатом всех этих плохих привычек стало то, что Джин выглядит лет на десять старше своего биологического возраста, да и чувствует себя так же. Она сталкивается с уймой разных болячек и болей в разных местах, неспокойно спит и привередничает в еде. Пища должна быть сладкой и успокаивать ее. Джин не осознает связи между большим количеством сладостей, которые она съедает, и расшатанным состоянием своей нервной системы. Вместо этого она открывает очередную банку сладкой кукурузы и говорит себе, что ей нужна энергия. Таких, как Джин, я зову «птичками»: они питаются исключительно крошечными порциями высококалорийной пищи.
Возможно, в описанных выше коротеньких историях вы узнали свой режим питания, а может быть, вы едите иначе, и ваши пищевые привычки в мой обзор не попали. Мэрилин, например, питает свое тело исключительно высокобелковыми продуктами и очень редко ест злаки и фрукты с овощами. Излечившись от булимии, она говорит себе, что она молодец, так как больше не страдает перееданием и не пытается избавиться от съеденного. Тем не менее она могла бы чувствовать себя еще более здоровой, если бы включила в свой режим питания цельнозерновые продукты, овощи, фрукты и зелень. А Кэти практически всю еду заменяет кофеином. Ее квартира — над «Старбаксом», и когда тело посылает ей сигнал, что ему хочется есть, Кэти утихомиривает его с помощью кофе. «Я живу на кофе», — нервно смеется она. Она вообще все делает нервно. То количество кофеина, которое Кэти потребляет, самым очевидным образом свидетельствует, что ее нервная система работает на пределе.
С ручкой в руке опишите режим вашего питания. Вы «на подножном корму», «на запоях»? А может, вы «перекусывальщик» или «птичка»? Насколько далеко вы отклонились от идеалов «чистопитания» — три основных приема пищи и два перекуса в день? Сколько жидкости вы выпиваете за день? Рекомендуется пить не менее полутора литров в сутки. Близко ли вы подошли к этой цели?
Фигура с обложки
«Я живу не в ту эпоху», — наверняка бормотали вы себе под нос, разглядывая плоскогрудую «вешалку»-модель в модном журнале. «Можно ли стать слишком худой?» — вопрошает заголовок, и вы молча или вслух отвечаете ему: «Нет предела худобе». Средства массовой информации вбивают нам в головы один и тот же идеал красоты — болезненно анорексичную девушку.
«Мне просто повезло с обменом веществ», — объясняет Айседора. При росте 180 см она носит сорок второй размер одежды. «Я правда не страдаю булимией», — утверждает она, хотя и признается, что «время от времени» вызывает у себя рвоту — чтобы регулировать питание.
Хватит беглого взгляда на историю искусства, чтобы понять: когда-то идеалом красоты были пухлые, хорошо очерченные формы. «В другую эпоху я считалась бы сексапильной красоткой», — стонет Аманда. Она чувствует, что ее фигура — классические «песочные часы» — окончательно вышла из моды. И неважно, что все восхищаются Бейонсе и Дженнифер Лопес как раз из-за их соблазнительных изгибов, — Аманда завидует Кире Найтли и Николь Риччи. «Я, бывало, даже марафоны бегала, но и сто пройденных километров в неделю ни на йоту не изменили мою природную пышную фигуру».
Так можно ли быть слишком худой? И «достаточно худая» — это насколько именно? С экранов, страниц газет и журналов нам показывают фотографию за фотографией: девушки, кожа да кости, тоньше даже, чем веревочки их бикини. Журналы полнятся описаниями программ быстрой потери веса, всевозможных таблеток, микстур и порошков, которые обещают сделать из вас «новую тебя». Все вместе, дружно затаив дыхание, мы наблюдаем за сражениями, которые Опра ведет со своим весом. Она весит уже 90 килограммов, став изящнее на целых двадцать, и все равно стремится еще сильнее похудеть.
Кирсти Элли пользуется продуктами для похудения фирмы «Дженни Крейг»: от них ее вес падает, а самооценка растет. Она обещает, что скоро появится на шоу Опры в бикини. Однажды мы ловим себя на мысли: «Хотел бы я это увидеть», — и делаем все, чтобы претворить свое желание в жизнь. Международные стандарты красоты нашего времени диктуют нам, что «стройный» и «худой» — полные синонимы, хотя это не так. Модные журналы страница за страницей демонстрируют нам жеманно вышагивающих изможденных красоток.
«У меня даже рука толще, чем ее нога», — жалуется одна из моих знакомых, весьма дородная женщина, указывая на разворот с супермоделями в журнале «Вог». Редакторы грудью встают на защиту фотографий «живых вешалок», заявляя, что в этом и заключается работа модели — демонстрировать фантазию, а не реальность. Но разве фантазия не означает идеал, совершенство? Стало быть, идеал нашего общества — болезненная, вредная для здоровья худоба?
«Ненавижу зеркала в магазинах одежды, — говорит Эбби. — Они словно специально настроены показывать мой целлюлит. Я не могу купить купальник или вечернее платье. Я покупаю мешковатые, бесформенные, одноцветные вещи. Я знаю все уловки по ношению одноцветного: типа надевай тунику, чтобы визуально удлинить линию талии, или широкие брюки, чтобы скрыть излишние формы тела. Иногда я думаю: каково было жить в ту эпоху, когда хорошенькой считалась полная женщина, а не худая? Мне нравится девиз „Да здравствует разнообразие“, но претворять его в жизнь я, боюсь, пока не готова».
«Чувствую себя свинкой на убой», — заявляет симпатичная спортсменка Натали. С ростом 163 см и весом 57 килограммов, она занимается триатлоном и выглядит очень подтянутой. Тем не менее удовольствия от своей подтянутости она практически не испытывает. «Вообще-то я надеялась, что тренировки помогут мне стать совсем худой», — признается она.
Наши суждения — все равно что искривленные линзы. Мы видим здорового человека, а воспринимаем его как нездорового. Мы видим болезненную худобу, а воспринимаем ее как стройность. Наши критерии основываются на средствах массовой информации, и мы не можем достаточно критично относиться к образам, которые нам так активно навязывают. Возможно, наши мозги уже настолько промыты, что мы даже не в состоянии мыслить объективно.
Человеческое тело может быть самых разных форм и размеров. Не всем предназначено быть худыми. Округлая фигура ростом 157 см так же красива, как и тростинка ростом 178 см, — правда, обладательница первой, скорее всего, со мной не согласится.
«Я та, кто есть, и я имею то, что имею, — так актриса по имени Кэрри отзывается о своей фигуре — „песочных часах“. — Пять лет прожив в Лос-Анджелесе, я, поверьте, научилась спокойно воспринимать отказы. Девушка ростом 158 см и весом 50 кг явно не была тем, кого они искали. Будь я на двадцать сантиметров выше и с тем же весом — меня бы с руками оторвали».
Поделиться книгой: