Колдун для акул (СИ)

Странный мрак остался позади, как будто выпустил их из своих объятий, в небе сквозь жиденькие облака светил ущербный месяц. Это хорошо, зверь будет хорошо виден.

Цепляясь одной рукой, Алекс схватил с пола брички суковатую палку, которая при умелом нажатии на один из сучков удлинялась до небольшой пики. И очень вовремя: кабан уже почти настиг их, он нёсся удивительно быстро… а, может быть, скорость его была вполне обычна для кабанов.

Алекс не имел времени задуматься над этим. Не знал он и обычную тактику нападения дикого кабана. Поэтому, когда туша зверя пронеслась в нескольких сантиметрах слева от брички, Алекс низко наклонился с сидения и вонзил в кабана пику. Удар был очень удачным, наконечник глубоко засел в хребте зверя. Кабан споткнулся, упал куда-то назад, раздался треск, это сломалось древко пики. Но зверь тут же снова вскочил на ноги и немедленно нагнал бричку.

Однако Алекс был начеку. Когда большущая голова уже показалась над бортиком, он немного отпрянул, кулак его описал в воздухе замысловатую сверкающую петлю, подбросил вверх жуткие клыки зверя, потом дёрнулся чуть вверх и прямо — под горло кабану. Нож сделал своё дело, на руку хлестнуло горячее и липкое, зверь пробежал ещё несколько шагов и упал.

Алекс тут же схватил вожжи и постепенно остановил лошадь. Ему пришло в голову, что, во-первых, повернуть назад перед самым Оркодубром было бы глупо, а во-вторых, где гарантия, что в лесу не бродят и другие сородичи напавшего зверя? В городе он, по крайней мере, будет в безопасности от кабанов.

Вытерев нож и руки о жесткую траву и хвою, он забрался в бричку, повернул Ленточку и поехал опять к указателю, старательно огибая место, где еще бился в агонии зверь. Кабан хрипел, копыта его отчаянно били по дороге, но Алекс понимал, что с ним все кончено. Ему стало жалко пику, однако она была сломана, и не было никаких шансов вытащить её за тот жалкий обломок, который торчал из раны. Вздохнув, Алекс слегка подхлестнул лошадь вожжами.

Но не успел он опять подъехать к светящемуся указателю, как раздался топот и треск сучьев.

— У вас тут что, линия обороны, — пробормотал Алекс, мысленно представляя нового кабана с горящими глазами и торчащими вверх клыками и соображая, что лошадь ни за что не успеет повернуть, а если этот зверь тоже быстроногий, то бегство совершенно бесполезно.

Но прежде чем он что-либо сообразил, какая-то тень сбоку взяла лошадь под уздцы, двое схватили его за руки, выдернули из брички и зажали в замок. Третий упер ребро ступни ему под колено, одной рукой схватил за волосы и резко запрокинул ему голову назад, а косточками пальцев с силой давил на шею, повыше позвоночника.

Был только один шанс: для видимости поддаться, они скрутят ему руки, и тогда он проведет прием. С любителями этот номер прошел бы, но ведь тут могут быть не любители, а профессионалы.

Алекс издал мощный вскрик, напряг все мускулы тела. Когда-то во время тренировок приятели гнули железные прутья о его шею, а он в это время поднимал руками гири. Сейчас такой аттракцион пришелся очень кстати. Сжимающие его тиски ослабли… только на мгновение, и вся троица тотчас же снова навалилась на него. Но Алексу оказалось достаточно даже этого короткого мгновения. Ударом ноги вбок он отбил руки одного из бандитов, хотел было повернуться. Тот, что стоял сзади, коленом нанес ему удар в позвоночник и со страшной силой рванул его голову назад. Затем вновь упер ногу в коленный сгиб, куда жестче, чем прежде, и Алекс распластался на дороге, корчась от боли. Но зато теперь он знал, кого надо первым выводить из игры, если представится шанс.

Однако все выглядело так, что шанса на борьбу у него нет. Напавшие ногами встали ему на руки и на ноги, а третий надавил на горло ребром ступни.

Ах, вот как? Он понял, что настал последний момент действовать. Если не сейчас, то не стоило и убивать кабана, лучше было помереть от его клыков!

Алекс молча, чтобы не предупреждать противников, опять напряг мускулы шеи и рук. Левая ладонь его отбросила ногу противника, ребром ладони он рубанул по ноге, придавившей его горло. Он должен был попасть в болевую точку с тыльной стороны под икрой, и внимание этого из нападавших вмиг будет отвлечено, иначе тот со всей силой надавит ребром стопы ему на горло, и тогда уж, как ни напрягай мускулы…

Ему повезло. Давившая на горло нога отлетела прочь, а сам Алекс в тот же миг перевернулся, стараясь откатиться подальше. В руках противников что-то засверкало, они двинулись было к нему, и в этот момент из-за высокой травы возле указателя, наконец, появился кабан.

Шум его Алекс слышал до нападения теней, и зверь всё это время пробивался сквозь заросли. По сравнению с ним первый встреченный показался бы жалким недоростком! Громадный зверь зычно завизжал и, конечно же, кинулся на троицу теней, которые маячили прямо перед его горящими глазами и разъярённым рылом.

Безо всякого стыда Алекс на четвереньках и широкой дугой обогнул место начинавшегося нового поединка, сиганул в бричку и стал нахлёстывать Ленточку так беспощадно, что бедная лошадь, не привыкшая к такому поведению временного хозяина, чуть не разбила бричку о деревья на повороте, но как-то удержалась на дороге, и скоро хриплый визг зверя и дикие вопли теней остались далеко позади.

Только тогда озноб пробрал Алекса до самых костей. Он понял, от чего его спас лесной зверь. Но что, демоны и духи ночи и мрака, происходит? Кому нужно было нападать на него в этом странном лесу?

Он вспомнил легкую тревогу — что-то не так! — охватившую его перед сном в гостинице.

С потрясающей чёткостью увидел парня из лавки и пухлую блондинку из гостиницы, вспомнил их странные, даже тревожные взгляды, когда они понимали, кто он.

Кто он? Но Алекса они знать не могли. Не знали здесь капитана Алекса Ромишева, если и бывал он в Сентэриде, то проездом и всего раза три-четыре за всю свою жизнь. Может быть, что-то слышали или знали о его отце? Или об убийстве его отца? Но почему во взглядах их не было того особого вежливого любопытства, смешанного с толикой сочувствия, которое испытывают к чужому человеку, в семье которого кто-то погиб?

Как бы не так, они смотрели на Алекса тревожно, напряженно и настороженно, даже если и прикрывали это улыбками.

В прокуратуре же никто ничего о деле отца сказать не мог, его буквально отпинали в Оркодубр к унтеру Дирку. Никто и ничего? Алекс вспомнил темноволосую девушку из прокуратуры, ее равнодушную улыбку вначале и взгляд из окна, когда… Когда что? Когда она узнала от кого-то, кто такой этот неуклюжий тип из вестибюля? Как же он не сообразил всё раньше, когда ещё был в Сентэриде?!

Впервые за три года, прошедших с тех пор, как ради военной карьеры он должен был отказаться от практикования магии, Алекс начал жалеть об этом.

Что у него, в сущности, осталось в наличии от прежних времен? Только то, что было позволено, несколько рун на теле. Алекс мысленно подбил им итог: семь рун физической силы, три руны жизнестойкости, одна (всего одна — невольно улыбнулся) личной привлекательности, две ума, одна слуха и две зрения. Негусто, хотя это спасло его от кабана и в схватке с тенями.

ГЛАВА 2

Дорога немного поплутала у подножия холма, потом свернула в маленькое ущелье, поросшее по обеим сторонам колючим кустарником. Кругом было темно и мрачно. Над самой землей стелился белый туман. Фонарь брички, который он зажег, едва освещал дорогу. Иногда из темноты и мрака до Алекса доносилось лягушачье кваканье, наверное, недалеко была река или болото, или пруд. Неважно что. Луна казалась лицом мертвеца, а звезды — разноцветными бусинками.

Вдруг Алекс понял, что вокруг него уже Оркодубр, по крайней мере, за кустами вдоль дороги просматривались дома. Вокруг было безлюдно, а окна домов не светились. Он сказал себе, что люди уже спят. Вряд ли в таком глухом углу у них другие развлечения ночью.

И ошибся. То был пригород. Сначала вдоль дороги появились фонари, потом одно- и двухэтажные дома, магазины и всякие заведения. Несколько раз встретились телеги, брички и кареты.

Когда Алекс очутился на освещенных улицах, то почувствовал, что город, по которому ехал, охвачен волнением. Перед каждым перекрестком или витриной стояли группки мужчин. Они провожали его внимательными взглядами. У некоторых были ружья, а все остальные были вооружены палками и железными прутами.

"Что происходит? — мысленно воскликнул он. — Хм, впереди светофор, да еще они перекрыли все движение".

Громадный фургон дилижанса был поставлен поперек улицы, так что оставалась щель, в которую едва могла втиснуться машина… пардон, карета. Алекс замедлил скорость, как сказал бы, если бы ехал на автомобиле.

Группа мужчин, вооруженных револьверами, стояла возле дилижанса, в то время как полицейские и солдаты направились к нему.

"И солдаты, и фараоны? — опять удивился Алекс. — Началась война? "

Один из полицейских осветил его фонарем.

— Куда едете? — спросил грубо.

— Уже приехал в ваш город.

К ним подошел солдат. Вид у него был такой же нежный и дружелюбный, как у булыжной мостовой.

— Документы и номер проверил?

— Да это не он. Раскрой глаза и не усердствуй. Посмотри, какой большой и светловолосый, — сказал полицейский.

— И все же проверь. Это не пьянка, а розыск убийцы.

Пожав плечами, полицейский осветил документы Алекса, странно посмотрел на него и махнул рукой:

— Порядок, можете ехать.

— Я ищу унтера Дирка. Не могли бы вы…

— Прямо и второй поворот налево, — полицейского ничуть не удивил вопрос, как будто узнав его имя, он другого и не ожидал.

Алекс с трудом объехал дилижанс, чувствуя на себе десяток взглядов. Все выглядели очень неприветливо.

Минут через двадцать он уже поднимался на второй этаж нелепого здания из бетона и стекла, похожего на барак. В очередной раз после въезда в дистрикт Алекс с иронией подумал, что мораторий не может сровнять с землей старые дома и возвести на их месте новые, из кирпича и дерева.

Он вошел в дверь с надписью "Шериф".

Позади письменного стола стояли в одном углу голландская печь, в другом — шкаф-картотека. На стене висели большая карта округа и вешалка. С крючков свешивались изношенная и заштопанная шинель и непромокаемая куртка. На столе стояли бронзовый чернильный прибор с перьевыми ручками, пресс-папье с ободранной промокашкой и большой серебристый колокольчик. Чернильница была вся измазана чернилами, кляксы покрывали крышку стола. Стена рядом со столом была сплошь усеяна бумажными листочками и клочками с телефонными номерами, которые более или менее аккуратно пришпилили кнопками.

Да, компьютерами тут и не пахнет.

За столом в кресле с очень прямой спинкой сидел длинный, крепкого сложения мужчина лет сорока со стриженными под ежик, тёмными, седеющими волосами и смуглым цветом лица. Он печатал на поскрипывающей и хрипящей машинке. У его правой ноги стояла урна такой величины, что в ней можно было бы свободно хранить годовой запас амуниции.

— Вы — шериф Дирк?

— Мировой судья и исполняющий обязанности шерифа унтер Дирк, — поправил Алекса мужчина. — Впрочем, скоро перевыборы. Да, вероятнее всего я доживаю на этом посту последние дни.

Алекс назвал себя и протянул удостоверение личности. Шериф внимательно изучил удостоверение, встал и протянул Алексу руку. Рукопожатие было уверенным, и вообще унтер Дирк выглядел весьма энергичным человеком. Вернув удостоверение и указав на стул перед своим столом, он сел и улыбнулся. Сидел немного боком, больше на левой стороне, потому что ему мешала кобура, из которой выглядывала рукоять револьвера 45-го калибра. На синей рубашке приколота шерифская корона из фальшивого изумруда или фионита.

— Однако с вами не так-то просто связаться, — сказал он. — Мы целых две недели пытались до вас дозвониться.

— Я вернулся домой только вчера вечером, — и хотя Алекс твердо решил ни во что, кроме смерти отца не вмешиваться, он неожиданно для себя спросил:

— А что происходит? Кто убит?

Унтер Дирк приподнял густые брови:

— Простите?

— В городе проверяют документы, люди вооружены.

ИО шерифа небрежно махнул рукой:

— Темный и Светлый Дома опять ступили на тропу войны. Людей это не касается.

— Простите? — в свою очередь переспросил Алекс. — Как же не касается, если люди вооружены? Я военный, но и мне как-то не по себе.

Брови унтера Дирка взлетели почти до волос:

— Вы видели людей? Вооруженных людей? Серьезно?

— Да, целые группы. С ружьями, с прутьями.

— Ах, эти! Это не люди, капитан, это эльфы Темного и Светлого Домов. А люди давно спят, уже два часа ночи. Только я ждал вас, мне сообщили, что вы едете сюда. Поэтому не будем отвлекаться, а обсудим вопрос о доме. Я, кстати, приношу вам соболезнования, но дела есть дела. Вопрос о доме нужно решить в ближайшие дни.

— О чем? — переспросил ошеломленный Алекс.

— О доме вашего отца. Ведь вы приехали, чтобы осмотреть его? Конечно, по законам страны вы вступаете в права наследства через полгода. Но в связи с обычаями в Оркодубре через две недели дом дематериализуется, поэтому для вас сделано исключение. Вы можете продать его…

— Простите, шериф, — перебил Алекс, — вы меня с кем-то путаете. Я приехал из-за смерти отца. Он жил в Сентэриде, вернее, там находился его дом. Его убили у вас, понимаете, убили. Антоний Ромишев, его убили, помните?

ИО шерифа постучал пальцами по каретке пишущей машинки и кивнул:

— Помню. У него дом в Оркодубре, большой дом в три этажа на окраине. А убили его в столице. То есть, в столице дистрикта, я хочу сказать. Я был в Сентэриде, чтобы уточнить исключительность ваших прав ввода в наследство.

Алекс почувствовал, что его охватывает ярость.

— В прокуратуре мне сказали, что он убит здесь, и вы расследуете это дело! — почти крикнул он. — Я не знал ни о каком наследстве, я приехал узнать, как его убили!

Унтер Дирк покачал головой:

— Мне очень жаль, но они что-то напутали.

— Что значит — напутали? Его убили в Саду принцессы Арабеллы, за ипподромом! Вот ваше письмо…

Унтер Дирк нахмурился и взял протянутый конверт.

— Это писал не я, — сообщил он. — Я вообще ничего не писал вам, а пытался дозвониться из-за срочности дела с домом. И в нашем городе нет ипподрома. Сад принцессы Арабеллы есть, но такие сады есть во многих городах.

— Значит, письмо — фальшивка?

— Несомненно! Не знаю, с кем вы говорили в прокуратуре, но это дело ведет Сентэрид, городская прокуратура.

— Городская, — повторил Алекс. — Да, конечно. Меня сбил адрес на конверте. Но кому было нужно меня мистифицировать?

— Трудно сказать. Во всяком случае, благодаря этому вы здесь. Сейчас я дам вам ключи от дома, и вы сможете туда поехать.

— А волнения на улицах? — на всякий случай уточнил Алекс.

— Разборки эльфов вас не касаются. Вот ключи, разберетесь сами, — сказал унтер Дирк, вручая Алексу увесистый холщовый мешок. — Я дам вам провожатого, он покажет, как проехать к дому. Там, кажется, остался кто-то из прислуги.

Он позвонил в колокольчик, и из-за двери выглянул невысокий парнишка лет восемнадцати.

— Ты вот что, — сказал ему ИО шерифа, — покажи капитану дом Ромишева.

— Морского колдуна? — возбужденно переспросил паренек.

— Не болтай зря, — оборвал его унтер Дирк. — Покажи и все.

Вслед за пареньком Алекс вышел к своей бричке и хотел уже предложить тому забраться в нее, как тот открыл небольшую дверцу в стене дома, вытащил оттуда вполне современный велосипед и, вскочив на него, помчался вперед. Алексу оставалось только прыгнуть в бричку и догонять мальчишку.

Усадьба отца оказалась скрытой стеной живой изгороди и магнолий. А за живой изгородью возвышался еще и причудливо кованый забор. Тяжелые ворота усиливали впечатление надежности и солидности. На этой улице Алекс насчитал штук восемь таких домов, некоторые вполне тянули на виллу. Резко пахло морем. Ба-а! Их тылы явно выходили на пустынные дюны морского берега. Он совсем забыл о море, а оно оказывается совсем недалеко от Сентэрида. Каждый дом отделяло друг от друга примерно с пол-акра земли, покрытой кустами или песчаными проплешинами, насколько он мог видеть при свете фонаря брички.

Паренек-проводник укатил на своем велосипеде, признаков жизни за оградой не было. Алекс выбрался из брички и подергал шнур звонка. Где-то вдали гулко брякнуло. Никто не спешил открывать ворота.

Алекс уже приготовился исследовать содержимое холщового мешка с ключами, полученного от ИО шерифа, как сонную тишину нарушило слабое дребезжание замка. Алекс спокойно ждал, надеясь, что кто-то реагирует на его появление. В воротах открылась калитка, и долговязый, костлявый тип лет шестидесяти с банджо в руках, судя по одежде, привратник или дворецкий, уставилось на него. Он был недоволен и заспан. Его явно оторвали от интересного сна или разучивания новой мелодии. Серые брюки его были помяты, рукава когда-то белой рубашки закатаны выше локтей, концы галстука-бабочки свисали из кармана рубашки, бакенбарды неопрятно торчали, а на нос съезжали очки в золотой оправе.

Но не это было самым странным. Не успел Алекс заглянуть в калитку, как невольно попятился: тут светило солнце, уже высоко поднявшееся в голубом с нежными облачками небе. Но сонный тип смотрел на него, и пришлось сделать усилие и сказать себе: "Разберусь потом".

— Хозяина нет, — произнес сонный тип внушительно.

— А где он? — спросил Алекс, впервые за трое суток еле сдерживая смех.

— Преставился, — еще внушительней ответил тип с банджо, меряя взглядом нежданного надоеду в простенькой серенькой одежде. Только мощное телосложение нарушителя спокойствия удерживала долговязого в рамках вежливости.

— А вот и нет, хозяин теперь я, — безжалостно сказал Алекс.

— Э? О! — отреагировал долговязый. — Очень рад… Вы сын кэптэна?