Селфи человека-невидимки

– Он благодарен! – продолжила Лола. – Он благодарен! А что единственное существо, которое скрашивает мое существование в этом ужасном доме, скоро умрет с голоду – до этого ему нет никакого дела!

– Ну, по-моему, у нас не такой уж ужасный дом… – Леня оглядел кухню в стиле хай-тек. – А что такое с Пу И? По-моему, у него вполне довольный вид… он только что неплохо перекусил… Пу И, дружище, ты хочешь еще чего-нибудь?

– Нелепый и даже возмутительный вопрос! Зачем ты спрашиваешь, хочет ли несчастный песик есть, если все равно ничего не можешь ему предложить?

– Что, у нас кончился собачий корм?

– Конечно! Там осталась одна жалкая горсточка!

– Господи, из-за такой ерунды столько шума…

– Если это кажется тебе ерундой – значит, ты еще более черствый и равнодушный человек, чем я думала! Пу И нечего есть, а ты считаешь это ерундой!

– Лолка, – проговорил Маркиз примирительно, – ну, могла бы просто сказать, что у Пу И кончается корм. Я бы заскочил в магазин по пути… это совсем не трудно…

– Сказать? – перебила его Лола дрожащим голосом. – Если тебе даже такие вещи нужно говорить, то я… я просто не знаю, как выдержала с тобой все эти годы! Кроме того, твой мобильник был отключен! С нами может случиться все что угодно, а тебе и дела нет!

– Лола, я, конечно, понимаю, что тебе не хватает сцены, огней рампы, аплодисментов, восхищения зрителей, но это не значит, что нужно превращать мирный спокойный вечер в гангстерскую разборку из второсортного голливудского боевика!

– Тебе нечего сказать в ответ на мои справедливые обвинения, вот ты и переходишь всякие границы, бьешь меня по самому больному! Ты прекрасно знаешь, что только ради тебя я пожертвовала своим призванием, пожертвовала театром… а как я любила театр! И ведь мне пророчили большое будущее! У меня была блестящая пресса! Сам Пеликанский написал, что я очень хорошо передала безразличие и равнодушие в роли горничной…

– Слышали уже, слышали про Пеликанского! – вклинился Леня в ее монолог, надевая ботинки. – И вообще, ты бросила театр не ради меня, а ради красивой, обеспеченной жизни! Тебе надоела нищета, надоело донашивать прошлогодние платья…

– Ложь! Гнусная ложь и клевета!

Но Леня уже выскочил из квартиры, таким образом, оставив за собой последнее слово.

Лола удовлетворенно улыбнулась и ринулась к нему в комнату заметать следы на компьютере.

* * *

Маркиз доехал до ближайшего супермаркета, оставил машину на стоянке и вошел в торговый зал.

Он направился прямиком в отдел корма для домашних животных. Ничего, кроме корма для Пу И, он покупать не собирался, но, как всегда бывает при посещении большого магазина, одной покупкой дело не ограничилось. Проходя мимо бакалейного отдела, Леня вспомнил, что в доме закончился тростниковый сахар, а Лола предпочитала именно его класть в кофе.

То есть она-то утверждала, что пьет кофе со сливками, но без сахара, но Леня заметил, что она тайно кладет в чашку кусочек тростникового сахара. Заметил, но ничего не сказал, приберег эту ценную информацию для особого случая. Мало ли Лолка начнет скандалить, обнаружив у него в телефоне ласковые эсэмэски от знакомых девушек. Обзовет их толстыми коровами или еще как похуже. Тут Леня и выбросит из рукава этот козырь – а сама-то… Лола, конечно, начнет оправдываться и забудет про девиц.

Конечно, не стоило баловать Лолу после учиненного скандала, но Леня был не злопамятен. Он свернул к полкам с бакалеей и тут увидел странную картину.

Собственно говоря, на первый взгляд эта картина была вполне обычной для супермаркета – в бакалейном отделе проходила рядовая рекламная акция. Перед стеллажом с макаронными изделиями, которые в наше время принято называть на итальянский манер пастой, стояла огромная бутафорская кастрюля небесно-синего цвета, наполненная желтыми бутафорскими макаронами, сдобренными таким же бутафорским ярко-красным томатным соусом.

Рядом с кастрюлей находилась женщина средних лет, в приличном синем брючном костюме и яркой кепке, на которой была нарисована такая же синяя кастрюля с макаронами, только значительно меньше, и змеилась надпись: «Настоящая итальянская паста фирмы “Сан-Джузеппе”».

В общем, кепка была в точности такая же, как та, которую Леня купил у гастарбайтера в аэропорту.

Леня остановился, как будто налетел на невидимую стену, и пригляделся к женщине в кепке.

Надо сказать, что выглядела она более чем странно, можно даже сказать – нелепо. Яркая рекламная кепка совершенно не вязалась с синим деловым костюмом, который больше подходил офисному работнику, чем магазинному промоутеру. И сама дама чувствовала себя явно неловко в этой рекламной акции. Она неуверенным, срывающимся голосом рекламировала итальянскую пасту:

– Паста фирмы «Сан-Джузеппе» сделана… то есть изготовлена из лучших сортов пшеницы… из твердых сортов пшеницы с использованием ГМО… то есть без использования ГМО… паста фирмы «Сан-Джузеппе» подходит тем, кто хочет поправиться… то есть похудеть без вреда для здоровья…

Немногочисленные покупатели, послушав такой странный рекламный текст в вялом исполнении, тут же уходили.

Леня с удивлением наблюдал за происходящим, как вдруг к женщине-промоутеру быстрым шагом подошел долговязый парень с растрепанными волосами. Лицо его было смущенным и виноватым.

– Ты где пропадал? – прошипела женщина, снимая кепку и протягивая ее молодому человеку. – Почему мне каждый раз приходится за тебя отдуваться?

– Извини, теть… – бормотал парень, напяливая кепку и вместе с ней жизнерадостное и оживленное выражение лица. – Извини, ты ведь знаешь, как сейчас плохо с транспортом… это больше не повторится… я не буду опаздывать…

– Ты все время так говоришь! – страдальческим голосом проговорила женщина. – Ну ладно, давай уж включайся…

Парень встал в третью позицию и громким, хорошо поставленным голосом заговорил:

– Покупайте настоящую итальянскую пасту фирмы «Сан-Джузеппе»! Каждый из нас не раз сталкивался с мучительной дилеммой – что бы съесть и как при этом похудеть? И только с появлением настоящей итальянской пасты «Сан-Джузеппе» эта проблема была успешно решена. Ведь эта паста изготовлена исключительно из пшеницы твердых сортов, а значит – в ней нет легких, или быстрых, углеводов, тех самых, которые создают жировые отложения!

Звонкий голос промоутера зазвучал на весь магазин, и покупатели потянулись на этот голос, как ночные мотыльки слетаются на свет одинокой лампы.

– Покупайте пасту «Сан-Джузеппе»! – повторял парень. – Она не только полезна, но и удивительно вкусна…

Леня не собирался покупать пасту. Ему был нужен тростниковый сахар, поэтому он завернул за соседний стеллаж и услышал негромкие голоса двух женщин. Одна из них была та самая, которая только что рекламировала пасту, а потом отчитывала опоздавшего промоутера. Вторая выговаривала ей с недовольством:

– Елена Витальевна, мы же вам деньги платим! Я с вами много лет работаю и только потому смотрю на это сквозь пальцы! Этот ваш Павел вечно опаздывает! Вы должны наконец что-то с ним решить. На него нельзя положиться! Гнать его надо, гнать!

– Извините, Ольга Васильевна, – оправдывалась вторая, – Павлик – это мой крест… вот вы еще молодая, вам этого не понять, а он – родная кровь, сестры моей покойной сын… как я могу его прогнать? Так он все-таки под присмотром… я сестре обещала, что не брошу его, пригляжу за ним, не дам пропасть… опять же у него способности! Слышите, какой голос замечательный?

– Голос-то голос, но ведь он каждый раз опаздывает! Каждый раз! Сколько можно?

– Ольга Васильевна, он мальчик хороший, только очень мягкий… это все женщины… сами знаете, какие сейчас женщины… это же хищницы! Это же потребительницы!

– Я вам очень сочувствую, но все же – сколько можно? На вашего Павлика совершенно нельзя рассчитывать!

– Это все женщины!

– Ну, мы с вами тоже женщины…

– Мы – другое поколение! Теперешние женщины – это ужас! Это кошмар! А Павлик… он такой мягкий, такой ранимый… – Елена Витальевна тяжело вздохнула, и интонация ее сменилась: – Честно вам скажу, уж я сама так с ним намучилась! В отпуск уехать спокойно не могу!

– В отпуск? – переспросила собеседница.

– Ну да, в отпуск… уехала тут недавно, на Кипр, всего на две недели, позагорать, оставила Павлику ключи от квартиры, велела цветы поливать, так что вы думаете?

– Не поливал? – сочувственно осведомилась вторая женщина.

– Какое там! Все засохли. Одни кактусы остались. Но если бы только это! Водил в мою квартиру эту особу… эту тварь белобрысую… видно, хотел на нее произвести впечатление… у меня же квартира большая, и евроремонт, и обстановка, все как положено, вот он ее и водил, эту крысу белую…

– Вы точно знаете?

– Еще бы не точно! Везде ее следы! Везде ее белые волосы! И в ванной, и в спальне… Опять же соседи постарались, доложили, как только я приехала, что чуть не каждый день она к нему приходила – долговязая да белобрысая… сами знаете, как некоторые любят ближнему гадость сказать… а цветы все засушил. Хоть бы раз полил! Особенно герань жалко, такая у меня герань была хорошая… остались одни только кактусы, а от них ни красы, ни радости… а герань у меня была такая хорошая, и красная, и розовая, и цвета лососины…

– Ну вот видите! – перебила ее собеседница. – Вам от него тоже достается! Что-то нужно делать…

– А что я могу сделать? Павлик – это мой крест, придется мне всю жизнь с ним мучиться…

– Допустим, это ваш крест, но мы-то при чем? У нас же торговое предприятие, а не благотворительный фонд!.. Нас не устраивает, что он всегда опаздывает…

Женщины явно пошли по второму, а может, и по третьему кругу. Дальше Маркизу слушать было неинтересно. Он уже выловил из подслушанного разговора интересную информацию.

У Павла, промоутера, занимающегося рекламой итальянской пасты, есть приятельница, вполне подходящая под описание женщины, которая фотографировала в аэропорту Рагузинского. Она вполне могла прихватить у Павла рекламную кепку…

Надо о ней разузнать побольше!

Но для этого нужно… немного изменить свою внешность, чтобы эффективнее воздействовать на легкомысленного промоутера.

Как уже говорилось, Леня еще со своей цирковой молодости замечательно умел преображаться. Завернув в закуток за стеллажом с косметикой, он вскрыл упаковку ватных шариков и заложил два из них за щеки. При этом его лицо неуловимо изменилось, приобретя суровый и угрожающий вид. Еще несколько штрихов косметическим карандашом для подводки бровей довершили преображение. Наконец, Леня вывернул наизнанку легкую куртку и нацепил на нос темные очки.

Теперь из зеркала на него смотрел мрачный невыспавшийся тип, измотанный непрерывной борьбой с преступностью, характерный персонаж какого-нибудь долгоиграющего полицейского сериала…

Преобразившийся Маркиз немедленно вернулся к стеллажу с итальянской пастой.

Павел все еще рекламировал ее, и покупатели, привлеченные его звучным голосом, подходили один за другим.

Леня подождал еще немного.

Наконец Павел прервался и отошел в сторонку – передохнуть и попить минеральной водички. Тут-то Маркиз и обрушился на него как снег на голову:

– Капитан Несгибайло, отдел по расследованию особо тяжких преступлений!

Для усиления воздействия этих слов он ткнул в лицо промоутеру соответствующее удостоверение.

– Что?! – испуганно попятился Павел. – Какой капитан? Какой отдел? Чего вы от меня хотите?

– Капитан Несгибайло, – терпеливо повторил Маркиз. – Отдел по расследованию особо тяжких преступлений.

Леня подчеркнул голосом слова «особо тяжких», и это произвело на Павла сильное впечатление.

– А что я? – залепетал он дрожащим голосом. – Я никогда… ничего… особо тяжкого…

– Я надеюсь, – покровительственно произнес Маркиз. – В противном случае мы бы разговаривали не здесь.

– А где?

– Лучше вам об этом не знать!

– А тогда… тогда что вам от меня нужно?

– Мне нужно убедиться, что вы – законопослушный гражданин. Вы ведь законопослушный?

– Я… да… я конечно…

– Тогда, как законопослушный гражданин, вы должны оказать мне содействие.

– Конечно… я всегда… а в чем дело?

– Дело в том, что до нас дошли сведения, что вас видели в обществе очень опасного преступника. То есть преступницы. Но это не уменьшает ее опасности для общества.

– Этого не может быть… это ошибка…

– Возможно, это ошибка, – неожиданно согласился с ним Маркиз. – Но мы должны, мы просто обязаны проверить эту информацию. Чтобы исключить ошибку.

– Ну и что вам нужно от меня?

– У вас есть знакомая, отвечающая таким приметам: высокая, худощавая, со светлыми волосами?

Павел замер, как будто увидел привидение. Глаза его в первый момент округлились, а затем предательски забегали.

– Худощавая?.. – пробормотал он. – Худощавая блондинка? Нет, я не знаю никого, кто подходил бы под это описание…

– Не знаете? – Леня сурово взглянул на Павла. – А если мы поговорим с вашей тетей – она подтвердит это заявление?

– С тетей? – испуганно пролепетал парень. – Не надо с тетей… у нее слабое здоровье… она очень расстроится…

– Так, может, вы не будете расстраивать близкого человека и скажете мне правду?

– Правду? – лепетал Павел. – Я вам сказал правду… не знаю, чего еще вы от меня хотите…

Павел явно кого-то искал глазами. Скорее всего, свою тетю, которая всегда выручала его в сложных ситуациях.

Маркиз подумал, что с тетей Павла будет труднее договориться, она женщина опытная и может не купиться на удостоверение капитана Несгибайло, хотя оно и очень качественно сделано, лучше, чем настоящее. Но некоторых женщин не проведешь, они, по выражению героя старого культового фильма, «сердцем видят». Так что Павла лучше изолировать от нее. Маркиз твердой рукой взял парня за локоть и повел к выходу из магазина.

– Куда вы меня ведете? – заверещал Павел, пытаясь упираться. – Я не хочу никуда идти… мне нужно работать… тетя будет недовольна… тетя будет расстроена…

– Раньше надо было думать! – прикрикнул на него Маркиз. Он вывел Павла на улицу, подтащил к своей машине и втолкнул на переднее сиденье. Устроившись рядом с ним, уставился на Павла суровым прокурорским взглядом и процедил:

– А теперь все рассказывай! Твоей тети здесь нет, и тебе никто не поможет! Здесь только мы с тобой! Рассказывай все про эту подозрительную блондинку, или пойдешь на зону за соучастие в особо тяжком преступлении!

– Я… я не хочу на зону… – лепетал Павел. – Я не знал, что она преступница… я ничего про нее не знал… не знаю…

– Адрес? Телефон?

– Она меня к себе никогда не приглашала, а телефон… ее телефон уже несколько дней не отвечает…

– Так что, ты встречался с девушкой и даже не знаешь никаких ее координат?

– Не знаю… – горестно выдохнул Павел.

– И вообще ничего о ней не знаешь? Где она работает или учится? Чем вообще она занимается?

– Не знаю… хотя… – Павел уставился в пространство за Лениной спиной, как будто что-то мучительно стараясь вспомнить. – Один раз мы с ней шли по улице Некрасова, и она меня попросила кое-что для нее сделать.