Помоги проекту - поделись книгой:
— И что? Ты же точно что-нибудь придумаешь! — безапелляционно заявил гном. И таки оказался прав…
8
— Вот, значит, как они извернулись? — задумчиво произнес Марелборо. И замолчал, уставив задумчивый взгляд на стену парадного кабинета, украшенную весьма необычным панно. Оно представляло из себя кусок пола из спальни прежнего императора с пентаграммой, послужившей для вызова в этот мир Темного бога Ыхлага. Этот кусок пола был аккуратно обрамлен красивой бронзовой рамой и покрыт сверху тонким магически упрочненным стеклом. Кроме него кабинет был украшен еще тремя картинами и несколькими скульптурами, размерами от ростовых до высотой в локоть, а также обставлен довольно красивой мебелью.
И вообще со времени отъезда Троя императорский дворец довольно сильно изменился. Как и Эл-Северин в целом. Несмотря на то что поездка к гномам заняла куда меньше времени, чем его предыдущая экспедиция на запад империи. Впрочем, к этому сроку, пожалуй, стоило прибавить еще и те два месяца, которые Трой провел в Арвендейле и дороге до герцогства и обратно. Ибо в промежутке между поездкой в герцогство и отправлением посольства он либо отсыпался после тяжелого марша, либо носился как укушенный, готовя посольство. Так что в это время ему было совсем не до любования окрестностями…
У гномов Трой провел почти два месяца. Хотя сами переговоры с Подгорным троном и Советом мастеров заняли из них дней шесть. Но именно, что не подряд шесть дней, а всего. В сумме. Потому что после первого сеанса переговоров, состоявшегося еще в день их прибытия и начавшегося вручением верительных грамот и личного послания императора королю Заилину IV, Подгорный трон позабыл про посольство на три недели. Впрочем, поначалу Трой не особенно расстроился. Уж больно тяжелым оказался этот первый сеанс. Не успел он выпустить из рук верительные грамоты и письмо, как на него накинулись. С вопросами, расспросами, скрытыми наездами и прямыми обвинениями. Так что он даже порадовался тому, что дорога к Большим воротам выдалась такой… возбуждающей, и потому в зал Совета Трой вошел во вполне боевом настроении и взбодренный изрядной долей адреналина. А то бы либо забили, либо взорвался и наломал дров. А так… ну, справился… наверное… Потому как не убили и не выслали.
Впрочем, следующая аудиенция оказалась едва ли не более горячей, чем первая. Но к тому моменту Гмалин уже достаточно просветил Троя по некоторым нюансам гномьих законов и традиций, которые здесь, у Подгорного трона, соблюдались куда как ревностнее, чем где бы то ни было, а так — большинству текущих местных раскладов. Часть из которых к тому же в настоящий момент быстро и резко менялась. И во многом именно благодаря Трою. Например, именно его… кхм… скажем так — неординарные действия оказались тем последним камешком, который сдвинул с места лавину, обрушившуюся на ранее казавшиеся почти незыблемыми позиции клана Гранвурир. И то, что вторая аудиенция оказалась отложена на целых три недели, было в первую очередь вызвано тем, что другим кланам потребовалось время на то, чтобы хотя бы в первом приближении поделить между собой те позиции, которые оказались свободными после падения Гранвурира. И кстати, судя по тому, сколько времени Гмалин в эти три недели проводил за пределами отведенных посольству апартаментов и каким довольным он возвращался, Владетель Каменного города принимал в этой дележке самое непосредственное участие. Он вообще как-то очень быстро для бывшего изгоя вписался в местную бурную жизнь и, похоже, чувствовал себя в ней как рыба в воде. Так что по большому счету именно Гмалина, а не Троя, стоило в первую очередь благодарить за все успехи, которые были достигнуты посольством. Впрочем, успехов этих было не то чтобы так уж и много…
— Что ж. — Марелборо отмер и хлопнул ладонями по коленям. — Судя по всему, за столь холодный прием нам стоит в первую очередь благодарить наших длинноухих «друзей и партнеров». — Сарказм, с каким император произнес последнее словосочетание, уловил бы даже глухой. — А это значит, что ничего большего от них мы точно не получим. Как, впрочем, и меньшего. Потому что если эльфы вытребуют у нас чего-то серьезное сверх того, что получили гномы, то Могучие точно обидятся. А в этом случае столь лелеемый Высокими единый фронт против меня и империи даст та-акую трещину. — Тут император насмешливо улыбнулся. — А знаешь, эти высокомерные ублюдки, похоже, неплохо подставились. И мы можем очень чувствительно щелкнуть их по носу.
— И каким образом? — не столько спросил, сколько подал нужную реплику Трой.
— Да просто отправить к ним в качестве посла не тебя, а какую-нибудь куда более второстепенную фигуру. Они сейчас просто не могут дать нам меньше, чем гномы. И потому что это нарушит их договоренности с гномами… ну и потому что меньше просто некуда! Так что они будут вынуждены принять почти любого посла от меня. И если он будет не то что не тобой, а, скажем, вообще не герцогом и не моим приближенным… — И Марелборо от удовольствия аж зажмурил глаза. Однако посидев так пять минут, он тяжело вздохнул и тряхнул головой:
— Ладно, помечтали — и будет. Поедешь — ты. Удовольствия удовольствиями, но не стоит давать партии противников союза с людьми при дворе Светлой владычицы дополнительных аргументов. Но торопиться тоже не надо. Да и посольство по составу урежем раза в полтора-два. Небольшой щелчок все-таки не помешает… — усмехнулся император.
Выйдя из кабинета, Трой потер ладонью лицо и встряхнул головой. Нет, все-таки политика — это совершенно не его. Ну поди угадай, что, скажем, семь дней задержки с выездом посольства из Эл-Северина позволят обвинить противников союза с людьми в создании условий небрежения честью Светлого леса, а восемь дней — «это уже слишком и принесет больше вреда, чем пользы».
— Простите, м-м-м, герцог, Его Величество уже освободился?
Трой оглянулся. Рядом с ним стоял некто… или, вернее, нечто… разодетое так пышно и пестро, что казалось, тот портной, который шил подобный наряд, в своей работе вдохновлялся видом петуха, на которого к тому же выплеснули по полпузырька йода и зеленки. Нет, если абстрагироваться от крайней непрактичности подобного наряда и пестроты, от которой буквально ломило глаза, становилось понятно, что талант у портного, несомненно, имелся. Потому что кое-какие следы гармонии в этом все-таки просматривались. Но именно кое-какие… Трой криво усмехнулся и презрительно бросил:
— Для вас — вряд ли, — после чего окинул взглядом небольшую толпешку придворных, роившуюся по кучкам вдоль стен приемной залы, тяжело вздохнул и двинулся в сторону дверей, ведущих на лестницу, громко гремя каблуками кавалеристских сапог.
А получивший такой ответ придворный остался стоять, ошалело глядя ему вослед. Это… это что? Вот это грязное, тупое, неотесанное быдло, не разбирающееся ни в моде, ни в театре, ни в поэзии Гвеленира, и вообще непонятно каким попущением Сумеречных сумевшее пролезть в дворяне, его оскорбило? Да как… как оно только посмело открыть свой вонючий рот на потомка самого… Но тут Трой, видно, что-то почувствовал и, притормозив, бросил на вскипевшую разряженную обезьяну этакий холодно-насмешливый взгляд. Мол, ну что, обезьянка, есть что сказать? Но тот мгновенно сделал вид, что даже и не думал ничего подобного. Еще бы — репутация у Алого герцога была такова, что многие опасались даже просто бросить косой взгляд в его сторону, а уж что-то сказать…
Трой же только хмыкнул и, снова отвернувшись, двинулся дальше, размышляя над тем, почему так получается, что вокруг любого Владетеля обязательно возникает вот такая пена из людей пустых и бесполезных, зацикленных исключительно на внешнем, на мишуре, на создании не столько даже пусть и ущербной, но все-таки своей собственной значимости и влияния, сколько на всего лишь видимости их? Они не заняты ничем полезным, но при этом яро лезут в глаза и уши, будучи абсолютно уверены в том, что, во-первых, они лучше всех знают, что и как надо делать, а во-вторых, то, чем интересуются и увлечены именно они, — и есть самое важное и необходимое. Хотя на самом деле большая часть того, чем они интересуются, придумана исключительно для того, чтобы убить время, то есть хоть чем-то заполнить их собственное безделье, заставить их испытать хоть какую-то эмоцию, которых в их бестолковой и по большому счету никому не нужной и неинтересной жизни практически нет. Тот же театр взять… Зачем смотреть, как люди
— О, герцог, это вы? Чрезвычайно рада вас видеть!
Трой резко затормозил и удивленно воззрился на возникшее перед ним весьма знакомое лицо.
— Маркиза? Вот уж не ожидал вас здесь встретить! Какими судьбами в столице?
Маркиза Тевлери обворожительно улыбнулась и, обмахнувшись роскошным веером, ответила ему этаким светски-снисходительным тоном:
— Ах, герцог, мне стало так скучно в нашей глуши. А тут до меня дошли слухи, что столица начала оживать. Ну, я и решила съездить, проведать, как тут дела. — С этими словами она изящно проскользнула вплотную к герцогу и ловко просунула свою ручку под его локоть, породив этим своим действием целую волну приглушенных удивленных возгласов и перешептываний, пронесшуюся по приемной. — Насколько я поняла то, что вы только что сказали графу Леруати, сегодня опять не будет парадного выхода. В таком случае мне тут больше нечего делать. Так что проводите меня до дворца герцогини Велиэ. Он тут неподалеку, в Высоком городе.
— Э-эм… прошу простить меня, маркиза, — несколько озадаченно начал Трой, — но й-а-а сейчас должен… м-м-м… — Он запнулся, потому что у него не было никакого желания гулять по Высокому городу под ручку с кем бы то ни было, но придумать какую-то серьезную причину для отказа он вот так с налета не сумел. Марелборо отпустил его, не поставив ему никакой непосредственной задачи. Мол, в Светлый лес двинешься через семь дней, и все нужное скажу за день до отъезда. А пока типа — гуляй и не надоедай.
— Хм, герцог, — маркиза сверкнула очами и ехидно улыбнулась, — похоже, вы не смогли придумать причину для отказа? — Она тихо рассмеялась. — Не волнуйтесь — надолго я вас не задержу. Доведете меня до дворца — и я более не стану претендовать на ваше внимание.
Они вполне себе чинно спустились по лестнице, вышли из дворца и двинулись по аллее бывшего парка. Вернее, сейчас уже не совсем бывшего. В парк явно возвращалась жизнь. Вместо вытоптанных и вырванных с корнем кустов по краям аллеи сейчас зеленела яркая молодая поросль, чуть дальше виднелись обгорелые, искореженные и расщепленные стволы деревьев, сквозь опаленную кору которых активно пробивались свежие ветви, усыпанные мелкими, только народившимися листочками, а над всем этим оживающим великолепием упрямо тянулся вверх тонкий ствол возрождающегося меллирона. Судя по этой картине, в Эл-Северин наконец-то прибыли эльфийские друиды…
Сразу за оградой парка, охраняемой возрожденной императорской гвардией, Троя ждал Бон Патрокл с конвоем, состоящим из арвендейльцев. Когда Трой с маркизой под ручку вышел из парковых ворот, его вассал изумленно разинул рот и буквально завис. Ну, еще бы — его господин соизволил обратить внимание на еще какую-то женщину кроме своей жены! Трой мысленно усмехнулся и едва заметно повел подбородком, повелев конвою следовать за собой, но на некотором отдалении. Бойцы тут же вполне профессионально рассыпались по сторонам, перекрыв все возможные направления подхода и взяв под контроль любые точки, с которых была вероятность получить выстрел из лука и арбалета. Нет, они не были специально подготовленной охраной, а скорее наоборот — теми, кто очень хорошо научился использовать любые возможности для того, чтобы подкрадываться к врагу на расстояние выстрела или удара. Но именно поэтому они были способны справляться с обязанностями охраны куда лучше тех же императорских гвардейцев… Все это не укрылось от внимательного ока маркизы, так что она, бросив на пристроившихся за ними арвендейльцев несколько любопытных взглядов, заинтересованно спросила:
— Это ваши дружинники?
— Да, а также ополченцы из городов моего герцогства, — кивнул Трой. Женщина снова окинула воинов конвоя внимательным взглядом и недоверчиво хмыкнула:
— Как-то они не очень похожи на ополченцев. Скорее ваши бойцы производят впечатление весьма опытных воинов с довольно специфическими навыками.
— Вы снова меня удивили, миледи, — удивленно произнес Трой. — Я мог ожидать подобную характеристику от какого-нибудь опытного воина, но от вас…
Маркиза грустно усмехнулась:
— Увы, наш мир довольно жесток, герцог, и молодой небогатой вдове, чтобы выжить и сохранить домен, приходится осваивать совсем не присущие женщинам знания и навыки… Но вы так и не рассказали мне, откуда у ваших ополченцев такие умения.
— Ну, Арвендейл до последнего времени был весьма опасным местом, — пожал плечами Трой. — Например, орков там можно было встретить не только во время опустошительных, но редких набегов, а просто выехав за пределы городских стен, скажем, для того чтобы нарубить дров… Поэтому, чтобы выжить, там нужно было не только овладеть искусством обращения с оружием на куда более высоком уровне, чем это практиковалось даже среди дворян запада, но и… весьма активно им пользоваться. Причем плохая оценка для нерадивого ученика означала не неудовольствие учителя и раздражение родителей, а собственную смерть. Немедленную, если повезет умереть на месте, или долгую и мучительную, если попасться в плен. Так что у нас в герцогстве разница между дружинником и ополченцем исчезающе мала.
— Хм… понятно, — задумчиво произнесла маркиза.
— Что? — не понял Трой.
— Почему вы стали герцогом такой земли. Вы просто очень хорошо ей подошли. А вот кого другого она бы точно не приняла…
— Антенаис!
Этот внезапно раздавшийся голос заставил Троя вздрогнуть, а его спутницу расплыться в любезной улыбке. Искренней или нет, ему, с его почти никаким опытом общения в свете, было не понять… Потому что этот голос принадлежал герцогине Велиэ, неожиданно для него возникшей на верхней площадке парадного своего дворца. — О-о, кто это с тобой? Неужто сам Меч императора, Гроза врагов империи, легендарный и непобедимый герцог Арвендейл? — Ядом, которым была прямо-таки наполнена следующая произнесенная фраза, можно было отравить как минимум пару сотен человек Трой едва заметно скривился, но ответил весьма вежливо:
— Рад вас видеть, герцогиня.
— Ну, это вряд ли, — фыркнула та. После чего пробормотала себе под нос, но так, чтобы этот идущий под руку с ее лучшей подругой (и параллельно главной соперницей в галантном искусстве) несносный герцог Арвендейл точно услышал: — Когда крестьяне пытаются казаться галантными — это так бесит…
Трой криво усмехнулся и, развернувшись к своей спутнице, церемониально поклонился.
— Ну что ж, я, как вы и просили, проводил вас и на этом могу считать мою миссию оконч… — Но его прощальная фраза была бесцеремонно прервана возгласом герцогини.
— Ах, смотрите — Высокие! — с придыханием в голосе воскликнула она, уставившись куда-то за спину Трою восторженным взглядом. Тот быстро, но плавно развернулся, на ходу бросив руку на Тайную ветвь, небрежно заткнутую за пояс. Но это оказалось излишним — из парковых ворот действительно вышли несколько фигур в переливающихся всеми оттенками зеленого плащах с капюшонами, которые в настоящий момент были небрежно откинуты на спину. Герцог Арвендейл помрачнел. Нет, он, конечно, был благодарен друидам за то, что они прибыли в столицу и принялись за возрождение парка, являющегося истинным украшением не только дворца и даже не Верхнего города, а всей столицы в целом. Но они послужили напоминанием того, что вскоре ему предстоит отправиться в Светлый лес и… даже не погрузиться, а прямо-таки влипнуть в мутную, вонючую и тошнотворную паутину эльфийских интриг. И это нежданное напоминание напрочь убило в нем любые ростки хорошего настроения. А оно у него после неожиданной встречи с герцогиней Валиэ и так было не очень… Впрочем, усугубления ситуации не произошло. Потому что четверка друидов, выйдя из ворот, неторопливо и с обычным эльфийским высокомерием двинулась в другую сторону, спустя минуту окончательно исчезнув из вида.
— Ах, как бы я мечтала поближе познакомиться с каким-нибудь благородным эльфом, — мечтательно выдохнула герцогиня, с сожалением отворачиваясь от угла, за которым исчезли четыре высокие, горделивые фигуры с надменными лицами. Трой покосился на нее и, хмыкнув, произнес:
— Думаю, что вы были бы очень разочарованы, миледи. Возможно, не сразу, но в конце концов — совершенно точно!
Из глаз герцогини мгновенно исчезла вся мечтательность, и ее взгляд резко сфокусировался на стоящем перед ней Трое.
— М-м-м, герцог, а вы что, знакомы с кем-то из Высоких? Расскажите же мне об этом!
Трой пожал плечами.
— Да, знаком. Причем один из них даже мой побратим и даже вассал.
— Что-о-о-о? — Пухлый ротик герцогини удивленно округлился. — Но-о-о… как? Разве могут Высокие быть ниже людей? Это же… это же неправильно, глупо, абсурдно… — Судя по тому выражению, которое возникло на лице у герцогини Велиэ, ее картине мира только что был нанесен чудовищный и безжалостный удар. Но почти сразу же ее хорошенькое личико прояснилось, и она понимающе кивнула: — А-а-а-а… понятно. — Она покровительственно, но и несколько завистливо усмехнулась. — Надеюсь, вы не слишком раздражаете ваших Повелителей своей… м-м-м… ну, скажем, недалекостью.
— Я тоже на это надеюсь, — усмехнулся в ответ Трой. — Но повелитель у меня один — император. А то эльфийское поселение, которое принадлежит к моему герцогству, никак не связано со Светлым лесом. Потому что оно заселено изгоями. Поэтому эльфы Эллосиила еще более-менее нормальные и с ними вполне можно общаться и ставить им задачи, не опасаясь того, что они все извратят, переврут и испортят, постаравшись на любом чихе поиметь собственную выгоду. А вот что касается тех, кто живет в Светлом лесу… — Тут герцог Арвендейл скривился и покачал головой. Но его слова произвели на стоящую перед ним женщину совершенно ошеломляющее впечатление. Она гневно вспыхнула и закричала:
— Как… как вы смеете высказываться о Высоких подобным тоном? Они… они же настоящее совершенство — мудрые, почти бессмертные, познавшие столь многое и столь полно, что людям остается лишь восхищаться их мудростью и безупречностью…
Трой же в ответ только хмыкнул.
— Ну, кое в чем нам до ушастых действительно далеко. Мозги у них воистину куда более изощренные, чем у людей. Да в магии мы тоже им не чета. Вот только таланты свои они растрачивают не на то, чтобы сделать наш мир лучше, а на грызню между собой и попытки вернуть себе те власть и влияние, которые они однажды уже потеряли. Причем, насколько я смог понять — в первую очередь по своей вине. Слишком уж загордились и начали считать, что все остальные — пыль под их ногами. Хотя… если быть честным, то, что они так увлечены интригами друг против друга, только к лучшему. Потому что не будь этой грызни, нам бы было куда слож…
— Да как вы можете! — О полыхавшее возмущением личико герцогини, казалось, можно было бы зажигать трут. — Вы — хам, мужлан и тупица! Как вы не понимаете, что для людей было бы гораздо лучше, если бы Высокие взяли в свои руки управление нами. Разве может хоть кто-нибудь из людей сравниться с ними? Постичь их великие замыслы? Осознать ту гармонию, которую Высокие способны привнести в наш несовершенный мир? Да что вы вообще способны понять? Вы только и можете, что размахивать своими тупыми железками и бодаться лбами с этими отвратительными орками, оспаривая друг у друга титул самого злобного и вонючего самца… Видеть вас не хочу! — И рассерженная герцогиня, резко развернувшись, скрылась за широкими двустворчатыми дверями парадного входа своего дворца. А герцог Арвендейл скривился и тяжело вздохнул. А маркиза усмехнулась:
— Да-а-а, мой дорогой друг… вынуждена перед вами извиниться.
Трой недоуменно вскинул брови и удивленно спросил:
— За что же?
Маркиза тихонько вздохнула и пояснила:
— Ну-у… я немного виновата в том, что моя горячая подруга столь яростно осаждала вас во время вашего пребывания у нас на западе. Дело в том, что сразу после приезда в Ггурбах я была слишком обижена на вас за то, что вы остались холодны к моим попыткам разбудить в вас любовное томление. И потому ввела ее в заблуждение, рассказав о том, какой вы страстный и умелый любовник. Хотя, — тут маркиза усмехнулась и покачала головой, — не думаю, что в этом утверждении я так уж сильно ошиблась…
— Кто? — изумился Трой. — Я? Вам-то откуда это знать?
— Ну, опытной женщине для того, чтобы понять, что мужчина хороший любовник, вовсе не обязательно разделить с ним постель. Очень многое можно увидеть в том, как мужчина двигается, держится в седле, смотрит, как он пахнет по утрам или после дня скачки… На самом деле признаков, по которым можно многое узнать про мужчину, — великое множество. Так что я не сомневаюсь в том, что, охарактеризовав вас как страстного любовника, я была полностью права. И извинилась я вовсе не из-за этого. А из-за того, что когда я рассказывала герцогине о вас, то сделала это так, что у нее создалось впечатление, что мы действительно были близки. — Маркиза замолчала.
— То есть вы ей соврали? — после короткого размышления уточнил Трой.
— О нет, — маркиза тихо рассмеялась, — я никогда не опускаюсь до прямого вранья. Но это и не нужно. Во всяком случае, в отношении тех, кто считает себя достаточно умным и умелым интриганом. И даже наоборот, с такими прямая и открытая ложь вредна. Ибо такие люди привыкли в любой фразе искать второе, третье и четвертое дно, а истину устанавливать по оброненным фразам, случайным оговоркам, горячим отнекиваниям и всем таком прочем. Так что для того, чтобы ввести их в заблуждение, ни в коем случае не надо утверждать что-то прямо. Нет! Для этого требуется юлить, недоговаривать, а вместо ответа на прямой вопрос выдать несколько интригующих фраз. И тогда твой собеседник сам все додумает так, как тебе было нужно… Так что Велиэ обманула себя сама. А поскольку у нас с ней нечто… ну-у… вроде соперничества, моя подруга решила, что если, так сказать, ваша голова будет украшать стену над камином только лишь одного моего «охотничьего домика» — это будет для меня слишком жирно. Вот потому-то она и бросилась на вас в атаку, предполагая, что раз уж мне удалось, как у нас принято это называть, «овладеть мужской рогатиной», то уж у нее-то — более молодой, богатой, влиятельной и, как она считает, привлекательной и страстной, — это точно получится. Но… — маркиза Тевлери покачала головой, — потерпела на этом пути сокрушительное поражение. Как, впрочем, и я. Однако она-то считала иначе…
Трой несколько мгновений напряженно рассматривал стоящую перед ним женщину, после чего тяжело вздохнул и, покачав головой, произнес:
— Как же у вас на западе все запутано-то…
Маркиза в ответ повела плечами, как бы намекая — а что вы хотели, после чего резюмировала:
— Так что теперь — берегитесь. Отвергнутая женщина — страшный враг.
— Да с какого Темного она отвергнутая? — изумился Трой. — У меня есть жена, у нее — муж, ну как тут можно женихаться, а?
Маркиза негромко рассмеялась и, в свою очередь, покачав головой, вернула ему фразу:
— Ох, как у вас в Арвендейле все просто-то… — После чего развернулась и двинулась вверх по лестнице. А Трой остался стоять, смотря ей вослед и напряженно размышляя над тем, что ни хрена не может понять, как работают мозги у этих людей на западе и что еще хлеще — у западных женщин. Вот вроде как подруги, одна у другой вообще в ее дворце живет, но при этом яростно соперничают друг с дружкой. Да еще и не в чем-то полезном, а в том, кто скольким чужим мужикам в постель запрыгнет. Ну что в этом хорошего-то?
9
Свириниэль полным галопом влетела в ворота заставы, ходом пронеслась через плац и уже перед самым Домом поддержки резко натянула поводья, довольно грубо затормозив свою лошадь, после чего, ловко перекинув левую ногу через луку седла, одним движением соскользнула на землю. Подбежавший дежурный вестовой поприветствовал ее легким поклоном и, перехватив брошенные поводья, неторопливым бегом повел лошадь по кругу, давая ей возможность остыть и успокоиться. Поскольку если после такого аллюра просто оставить ее без пробежки, то после такой нагрузки лошадь непременно запалилась бы… Ведающая же легко взбежала вверх по ступеням, ведущим к широкой двери, и, легким толчком руки распахнув входную дверь, вошла в большой приемный холл. Сейчас практически пустой. Быстро проскочив его под удивленными взорами парочки дежурных ведающих, она легко взлетела по лестнице на второй этаж и, быстрым шагом преодолев широкий балкон, подковой огибающий приемный холл на уровне второго этажа, легким движением ладони деактивировала запорное плетение двери и вошла в свои апартаменты. Притормозив на пороге, она окинула свою комнату слегка прищуренным взглядом и только после этого слегка расслабилась. Жизнь в Великом доме Аэливар приучила Свириниэль к максимальной осторожности и постоянной готовности к неприятностям. Поэтому, покидая свое жилище, она не только всегда тщательно убирала свои вещи и записи и запирала все имеющиеся в наличии сундуки, лари и короба, но еще и тщательно рассыпала по комнате и всем местам хранения своих наиболее ценных вещей и материалов специальные тайны метки. Нет, ничего необычного или как-то бросающегося в глаза — там шерстинка, тут волосок, закрутившиеся вроде как вполне естественно, но так, что только коснись его — и форму уже не восстановишь, здесь травинка, высушенная почти до состояния праха, «случайно» зажатая между страниц… Конечно, от вора, преодолевшего все запоры и наложенные плетения, это бы не спасло, но этого от них и не требовалось. А вот дать понять хозяйке, что несмотря на то что все вещи вроде как по-прежнему лежат на своих местах, в них кто-то успел порыться, — вполне. Что, кстати, и произошло буквально на следующий день после того, как Свириниэль появилась в Доме ведающих… Впрочем, на этот раз все метки были на месте. Так что спустя пару мгновений Свириниэль уже двинулась к ложу, на ходу сдирая с себя слегка запыленную куртку. Бросив ее на пол, она опустилась на ложе и стянула с ног изящные, сшитые точно по ноге сапожки. После чего откинулась назад, опершись спиной о стену, на которой висел теплый и мягкий настенный ковер, и задумалась. Что она делает не так?..
Того человечишку, которого ей предстояло завлечь, влюбить в себя и выдрессировать, Свириниэль увидела одной из первых. Произошло это почти сразу после того, как посольство людей въехало в Светлый лес. То есть еще на границе Эмдлорсилла.
Как личная служанка Великой провидицы оказалась на границе? Да по велению своей госпожи, конечно! Хотя для большинства ее попадание на должность ведающей поддержкой второй заставы пограничных патрулей, в зоне ответственности которой как раз и находились подходы к Эмдлорсиллу со стороны империи людей, выглядело отнюдь не исполнением повеления Высокородной Кастимионэль, а… тяжкой опалой. Потому что Старшая элери Великого дома Аэливар владела редким умением одним действием решать сразу множество задач. Вот и на этот раз, тщательно проинструктировав свою прапраправнучку, она небрежно бросила:
— А на границу ты попадешь после того, как я выгоню тебя со службы.
Свириниэль, все время инструктажа сосредоточенно внимавшая своей прапрапрабушке и грозной госпоже, удивленно распахнула глаза. Но Высокородная пояснила с легким смешком:
— Что-то давно я не слышала ни о каких серьезных интригах против меня. Ну не считать же таковыми тот комплот, который затеяли эти сопляки из младших домов, подвизающиеся на побегушках этой сучки Вевистинель… Это не тянет ни на что большее, чем быть дымовой завесой. Но вот что за ней? Так что кроме своей основной задачи ты послужишь еще и приманкой для тех, кто надумал обмануть меня этими детишками во главе Вевистинель. Вряд ли они смогут удержаться от соблазна втянуть в свой круг мою самую доверенную служанку, столь несправедливо обиженную мной…
Так что гости очередного светского раута были осчастливлены новой серией бесконечного сериала под названием «Великая провидица эльфов опять проявляет свой сволочной характер». Причем данная серия была отыграна Высокородной с таким талантом и самоотверженностью, что когда Свириниэль исполняла кульминационную сцену, заключавшуюся в том, что она «случайно» опрокинула на платье своей прапрапрабабки стакан с соком тамлинна, она чувствовала от этого почти оргазмическое наслаждение. Так та ее достала! Впрочем, нельзя было не отметить, что это только добавило убедительности всему разыгранному спектаклю… А уж то, как Старшая элери Великого дома Аэливар разыграла собственную ярость, придало ему просто гранитную достоверность! Хотя, возможно, Кастимионэль и ничего не разыгрывала, а просто давала волю своему раздражению. К собственному внешнему виду она всегда относилась крайне щепетильно, так что Свириниэль ничуть не удивилась бы, если бы выяснилось, что несмотря на все предварительные договоренности и то, что именно она предложила этот вариант, получив на лиф стакан с густым и липким соком, ее прапрапрабабка реально взбеленилась. Впрочем, перед самым приемом у Высокородной появился еще один повод для бешенства, так как именно в этот момент выяснилось, что, несмотря на все усилия лорда Аэливар, попытки оставить столицу империи людей без возрожденного меллирона оказались тщетны. Те друиды, на которых у дома Аэливар имелась возможность как-то надавить или заинтересовать, просто не попали в состав дримиуса, отправленного в Эл-Северин, а те, кто в нее попал, с гневом отвергли сделанные им предложения, заявив, что «Убийство священного древа — суть величайшее преступление перед народом эльфов!» и что на свете не найдется ни одного друида, способного на подобное. Нашлись бы, можно было не сомневаться. Но увы, враги Великого дома Аэливар сумели позаботиться, чтобы в составе этого дримиуса друидов их не оказалось… Так что к началу светского раута блистательная Старшая элери Великого дома Аэливар и самая признанная Великая провидица народа эльфов уже находилась в весьма взвинченном состоянии. Уж очень она не любила, когда ее планы и желания не достигали успеха…
Да уж, столь громкого скандала Эмдлорсилл не видел уже давно. А поскольку Высокородная давно отучила кого бы то ни было лезть поперек ее характера, эта публичная экзекуция проходила при терпеливом молчании всех приглашенных. И закончилась она только тогда, когда присутствовавший на этом пати Старший страж пределов осмелился-таки прервать потоки брани, обрушивавшейся на голову Свириниэль, и рискнул предложить Высокородной Кастимионэль немедленно мобилизовать «эту несносную неумеху» в доблестные ряды пограничной стражи, дабы она как можно быстрее перестала оскорблять Старшую элери Великого дома Аэливар собственным присутствием. Потому что ближайшая застава пограничной стражи находится не менее чем в дне пути от Лесных чертогов. И это только ближайшая… Вот таким образом Свириниэль и получила возможность сильно заранее познакомиться с объектом своего задания и прикинуть, какую тактику ей использовать для того, чтобы справиться с ним наилучшим образом.
В принципе для управления разумными существует великое множество инструментов. Самым простым и эффективным из них многими считается постановка разумного в такие условия, когда ему можно отдать прямой приказ. Но считать приказ эффективным возможно исключительно в том случае, если у того, кому отдается этот приказ, нет никакой возможности его оспорить и уж тем более не выполнить. Или выполнить неправильно, неточно либо… наоборот, скрупулезно точно, но чисто формально. Да-да, иногда скрупулезно точное выполнение приводит к тому, что тот, кто отдал приказ исполнителю, в итоге получает результат, имеющий мало общего с тем, на который он рассчитывал, когда отдавал этот самый приказ. А то и вообще прямо противоположный… Так что в реальности, в которой даже в рамках самых иерархических структур типа тех же армии и полиции разумные, составляющие эти структуры, на самом деле находятся друг с другом отнюдь не в описанных уставами и законами, а в куда более сложных, запутанных и эмоционально окрашенных отношениях, прямой приказ зачастую показывает весьма небольшую часть своей возможной эффективности. Поэтому эльфы чаще всего используют для управления разумными куда более тонкие инструменты, нередко завязанные на управлении эмоциями подвластного разумного и манипулировании его ценностным аппаратом. То есть так называемое управление мотивациями. Ибо зачем что-то приказывать, если можно таким образом выстроить цели и желания управляемого, что он будет горячо и упорно работать на благо тех, кто им управляет, считая при этом, что он все делает исключительно по своей воле и в соответствии с собственными устремлениями. Ведь все всегда «за все хорошее и против всего плохого». И всякие заявления «Я служу злу и ненависти» имеют место быть только в сказках и легендах. Поэтому, если заставить разумных принять в качестве «всего хорошего» те образы и образцы, которые нужны тем, кто управляет, а в качестве «всего плохого» те, что им мешают, то эти разумные во имя чужих интересов будут спать на земле, сжигая свои дома, питаться отбросами, за копейки отдавая самое лучшее чужакам, посылать на смерть своих детей и безжалостно убивать своих женщин и стариков. При этом будучи уверенными, что уж они-то совершенно свободны и поступают так исключительно по своему собственному выбору. Какой прямой приказ способен на подобное?
Однако для успешного применения столь тонких инструментов необходимо провести очень большую подготовительную работу, первым шагом которой будет изучение объекта управления. Неважно, что это будет — раса, народ, город или один человек… Затем следует создать целую сеть по привитию объекту необходимых базовых ценностей. Для этого существует масса инструментов и приемов — от песен менестрелей, прославляющих нужный образец, до дозволения избранным прикоснуться к «великим тайнам». Особым и одним из наиболее важных пунктов является максимальное ограждение «объекта» от любых попыток открыть ему глаза. То есть максимально возможная информационная изоляция. Это важно именно потому, что самой большой опасностью для «мотивационного управления» является осознание управляемым того, что он находится под управлением. Потому что в этом случае вся скрупулезная работа по созданию эмоционального конструкта, позволяющего дергать управляемого за любовно выращенные «ниточки», «подправляя» его в нужную сторону, скорее всего уйдет, так сказать, псу под хвост. Потому что подобный конструкт был бы немедленно смыт волной негативных эмоций разумного, осознавшего, что все это время он плясал под дудку холодной мрази, цинично использующей искусственно созданный им эмоциональный поводок. Как бы высокопарно он ни назывался — любовь, дружба, родство характеров, общие демократические ценности, цивилизационный выбор и так далее… Хотя, например, есть и такие виртуозы, как Старшая элери Великого дома Аэливар, которые способны были заставить окружающих плясать под свою дудку, даже используя негативные эмоции. Как это, например, произошло в ситуации с проталкиванием Свириниэль в состав Стражей границ…
На первый взгляд человечишка не являлся такой уж трудной целью. Он был достаточно молод даже в рамках своей короткоживущей расы. И явно не обладал хорошей школой в области контроля за собственными эмоциями. Во всяком случае после пары легких тестовых эпизодов Свириниэль пришла к выводу, что его достаточно легко спровоцировать на практически любую базовую эмоцию — гнев, раздражение, интерес, радость. Некоторые проблемы обнаружились со страхом, порог в данной эмоции у него был явно повышен, но, на взгляд элери, вполне решаемые. Ибо короткоживущие люди вообще ко многим вещам относились с куда большей легкостью. Например, к тому же страху смерти… Да и не собиралась она особенно пользоваться данной эмоцией. Зачем, если в ее руках есть куда более эффективный и даже эффектный инструмент? В конце концов, всем было известно, как мужчины людей реагируют на любую эльфийку. А Свириниэль вполне заслуженно считала себя отнюдь не любой…
Однако стоило Свириниэль приступить к непосредственному выполнению поставленной своей прапрапрабабкой задачи, как, к ее удивлению, выяснилось, что ни одна из стандартных схем, которые были уже давно наработаны и опробованы тысячами эльфиек по отношению к уже не одному поколению людских мужчин, на этот раз не сработала. Ну, или в лучшем случае сработала не так, как надо. Сначала этот весьма юный и потому априори глупенький самец человеческого рода никак не отреагировал на серию поз, которые Свириниэль последовательно отработала во время их первой встречи. Хотя эльфийка помнила, что в предыдущий раз, правда, произошедший уже около тридцати лет назад, когда она сопровождала одного из третьих наследников Дома во время поездки в соседнее герцогство (ну не выезжала она с того времени за пределы Светлого леса), все они производили на людишек просто ошеломляющее впечатление. Простая эльфийка или, скажем, менее опытная ведающая, возможно, посчитали бы, что главной причиной неудач является то, что «работать» эти позы ей пришлось сидя на лошади, но Свириниэль точно знала, что дело не в этом. Во-первых, потому что для высокородной элери, с детства тренируемой в высоком искусстве управления разумными, использование языка тела практически не имеет ограничений. Она должна быть способна пользоваться этим инструментом одинаково эффективно — будучи пешей, на лошади, на олифанте, на ветке дерева, одетой в платье, в куртку и брюки пограничной стражи или голой, сидя в воде, валяясь в грязи или болтаясь на веревке над пропастью. То есть всегда и везде. И до сего момента Свириниэль считала, что ее уровень вполне соответствует этим требованиям… А во-вторых, все остальные людишки, входящие в состав посольства императора, отреагировали на нее вполне себе ожидаемо. Ну, учитывая большую вариативность реакций людишек… То есть кто-то краснел, бледнел и отворачивался, а у кого-то слюни растеклись аж до лошадиных бабок. Но то остальные… Главный же «объект воздействия» отреагировал едва не прямо противоположным образом. То есть сначала, на этапе легкого прощупывания, он был вполне любезен, даже разродился обычным для человека скудно-неуклюжим комплементом, а вот когда она решила перейти к более глубокому воздействию и элегантно выпрямилась, заставив тонкую куртку обрисовать упругую грудь, начались проблемы. Реакции ведающая дождалась сразу. От остальных. «Объект» же сначала просто удивился, а потом — закрылся. Напрочь. Наглухо. А когда слегка раздраженная непонятой реакцией Свириниэль попробовала усилить нажим и перешла к легкой кинестике — еще и весьма недвусмысленно обозначил свое негативное отношение к подобным действиям, просто обдав ее холодным взглядом и переместившись так, чтобы между ними оказалась парочка спутников. Отчего ведающая даже на пару мгновений впала в ступор. А потом взъярилась. Что? Эта короткоживущая обезьянка смеет проявлять характер?! Да как он смеет?!! Впрочем, никаких глупостей за время этого своего короткого эмоционального взбрыка она, слава Светлой, совершить не успела. Просто бездарно угробила один час из тех трех, которые продолжалась дорога от границы Эмдлорсила до второй заставы, где посольству императора было предложено немного передохнуть после долгой дороги и пообедать. Где-то двадцать минут из этого часа ушли псу под хвост вследствие ее эмоционального взбрыка, а оставшиеся сорок она тщательно восстанавливала то, что успела угробить…
Впрочем, эта потеря по большому счету не была очень-то значимой. Нет, если бы посольство после обеда сразу же двинулось дальше в сторону Лесных чертогов, это было бы весьма чувствительно. Потому что уже к вечеру посольство достигло бы сердца Светлого леса. И потерянный час мог бы оказаться ключевым фактором проигрыша. Но посольству предстояло провести на этой заставе целых семь дней — то есть ровно столько, на сколько посольство задержалось с выездом из Эл-Северина. Эльфы всегда считали, что лучший путь для того, чтобы потерять авторитет и влияние, — это оставлять без ответа недружественные поползновения и какие бы то ни было негативные выпады в свою сторону… Но пока об этом знал крайне ограниченный круг лиц. И Свириниэль принадлежала к этому кругу. Так что о потерянном времени она волновалась не особенно. А вот о столь скромных и неприятных результатах, достигнутых к настоящему моменту, — наоборот… Поэтому первое, что ей следовало сделать, это отбросить эмоции и тщательно проанализировать свое фиаско. И только после этого начать выстраивать правильную стратегию. Вот поэтому, когда до заставы осталось около мили, она оставила приближающееся посольство империи людей и, дав своей лошади шенкеля, быстрым аллюром отправилась вперед, чтобы как можно быстрее добраться до своих покоев и заняться анализом в относительно привычной и спокойной обстановке.
Следующие несколько дней прошли… неоднозначно. Человек (у Свириниэль как-то быстро пропало желание называть его человечишкой) сильно отличался как от ее представлений о людях, так и от тех людей, с которыми ей уже доводилось встречаться. Он был не очень образован, причем даже не по эльфийским, но и по человеческим меркам (что, впрочем, создавало дополнительные трудности, поскольку уж образование-то эльфы всегда держали под особенным контролем, почитая его как один из лучших инструментов внедрения в головы людишек наиболее эффективных управляющих конструктов), зато совсем не по-эльфийски и даже не по-людски любопытен и открыт новому. В нем не было ни эльфийского снобизма, ни желания подчеркнуть свою наследственную, полученную прямо с рождения элитарность и утонченность, свойственные аристократии имперских земель, соседствующих со Светлым лесом. Наоборот, свою принадлежность к аристократии он воспринимал как бремя, как врученный ему судьбой и императором инструмент, предназначенный для того, чтобы он наилучшим способом выдержал упавшую на его плечи ответственность за своих людей и свою страну. И был совершенно уверен в том, что его право на власть и титул сохраняются только до тех пор, пока он исполняет этот свой долг. И ни минутой более! Вот интересно, как его уже не сожрали в империи с такими-то взглядами… Или все усилия эльфов оказались не слишком-то эффективны, и те представители аристократии людей, с которыми Свириниэль общалась до сих пор, вовсе не составляли значимую часть аристократии? Ведающая знала, что Светлый лес уже давно осуществлял не слишком-то, кстати, и тайную программу, заключающуюся во внедрении среди аристократов окружающих его земель людей искусно скорректированной системы ценностей, основой которой были безусловное отношение к эльфам, как к носителям всего самого лучшего, светлого и высокого. Вернее, не только среди окружающих, а вообще среди людей. Само название, под которым эльфы были известны среди людей — «Высокие», тоже было результатом подобных усилий эльфов… Но именно в близлежащих землях усилия эльфов достигли наибольшего успеха. Результатом чего являлось почти поголовное преклонение местной аристократии перед своими мудрыми и возвышенными соседями, а также и (чего уж там скрывать) учителями и наставниками. Людишки в окрестных землях старались подражать эльфам практически во всем: носили такую же или очень похожую одежду, кто мог себе это позволить — шитую в Светлом лесу, а кто нет — из эльфийской ткани или хотя бы по эльфийским лекалам. Прилагали отчаянные усилия для того, чтобы заполучить своим отпрыскам наставника-эльфа. Старательно копировали эльфийские манеры. Устраивали «эльфийские приемы», причем даже не догадываясь, что тупо копируют не настоящие эльфийские балы, а некие «увеселительные междусобойчики», зачастую устраиваемые Высокими лишь для того, чтобы полюбоваться на забавно-пафосных и так смешно старающихся вести себя «как эльфы» гостей из числа людишек. Для них это было всего лишь забавным представлением. Ну, типа того, как сами люди смотрят на выдрессированных артистами из балагана мелких собачек, которых научили ходить на задних лапках, одели в похожую на людскую одежду и воткнули в передние лапы какие-нибудь предметы вроде зонтика или трости, заставив изображать сценки из жизни тех же людей… Свириниэль даже была знакома с несколькими придумщиками, развлекавшимися тем, что они специально придумывали и «ставили» представления с массой пафоса и нелепиц, объявляя их «древними эльфийскими традициями», которые открывают-де только самым достойным. А потом ржали над тем, сколько сил, времени и денег некоторые из наиболее преклоняющихся перед эльфами людишек гробят на то, чтобы максимально точно воспроизвести все эти нелепицы. Да еще и соперничают между собой в том, кто из них все устроил в наибольшем соответствии с этими «древними эльфийскими обрядами»… Впрочем, таких было меньшинство. Большая часть контактирующих с людьми эльфов просто твердо и последовательно внедряли в их головы два простых посыла: эльфы мудры, чисты и благородны и являются единственным достойным образцом для подражания, а поэтому, соответственно, эльфы всегда правы. То есть абсолютно всегда. И если тебе почему-то кажется, что это не так, — ты просто чего-то не знаешь, не видишь или не способен понять. Потому что ты не эльф, а именно эльфы бесконечно мудры, чисты и благородны… и так далее, смотри пункт первый. Впрочем, таких «непонятливых» было очень немного. Ибо люди сами прекрасно способны найти (или выдумать) объяснения любым нестыковкам и несуразицам, дабы не тревожить уже сложившуюся у них картину мира и расклады того — кто есть добро и свет, а кто — зло и тьма… Но этот человек был совершенно другим. Нет, он вовсе не считал себя разбирающимся во всем и готов был внимательно слушать все, что ему говорили. Действительно все. Даже абсолютную чушь! Но конечные выводы из сказанного он всегда делал только сам… Что послужило причиной подобной разницы, Свириниэль было непонятно. Возможно, часть разгадки этой тайны состояла в том, что он был выходцем с юга империи, то есть родился и вырос в местах, в которых дворянство еще помнило о долге, чести и регулярно просыпалось в ночи, разбуженное ревом атакующих орков. Но ведь он-то не был по рождению дворянином? Откуда же у него все это взялось?
Словом, эти шесть дней он вполне нормально общался с ней на очень разные темы, проявляя особенный интерес к ее способностям ведающей. Впрочем, из бесед со стражами выяснилось, что с не меньшим интересом он относился и к их способностям, причем всем — начиная от мастерства обращения с луком-симбионтом и до умений читать следы, слушать животных и птиц и ходить «быстрыми тропами». Конечно, никаких серьезных тайн ни Свириниэль, ни стражи ему не раскрывали (да во многом и бесполезно — люди не эльфы и потому куда более ограничены в способностях), но даже вполне общая (ну для эльфов) информация все равно принималась им с большой благодарностью. Впрочем, не только им. Его конвой, почти половину которого составляли ополченцы из числа жителей его герцогства, оказался столь же жадным до знаний… Подобный состав конвоя, если честно, эльфийку заинтриговал. Герцог, не способный содержать дружину и вынужденный для формирования своего конвоя собирать ополченцев… что же это за нищее герцогство такое? И он посол империи?! Неужели империя настолько разорена? Или в выборе его кандидатуры присутствовали какие-то свои непонятные ей резоны? Свириниэль слегка посетовала на то, что по известной эльфийской привычке считать важным только то, что связано исключительно с эльфами и крайне пренебрежительно относиться к людям, не озаботилась тем, чтобы собрать об этом человеке хотя бы общую информацию. Возможно, в этом случае ей пришлось бы куда меньше ломать голову о происходящем… Как бы там ни было, похоже, эта публично демонстрируемая бедность его совершенно не трогала. Да его вообще ничего не трогало! Та же вынужденная задержка на заставе воспринималась им совершенно не так, как на это рассчитывали инициировавшие ее члены Совета владычицы, привычные к сложным и многоуровневым манипуляциям высокими смыслами и знаками. Судя по его поведению, он вообще не понял, что этой задержкой его посольство (а также и всю империю людей) как-то унизили и оскорбили. Ну совсем… Наоборот, и он, и большая часть его подчиненных провели эти дни на заставе с огромным удовольствием и интересом, суя свои носы в во все возможные дырки, доставая всех массой вопросов и регулярно напрашиваясь в патрули на окраины Светлого леса вместе со стражей, где впадали то в ступор, то в восторг от всего того, что демонстрировали стражники. Впрочем, как удалось узнать Свириниэль, люди эльфов пару раз также сумели удивить. Вот тебе и ополченцы…
А вот с ее заданием все складывалось куда как хуже. Она перепробовала с десяток различных образов — от горячей, сексуальной красотки, из-за своей эффективности ранее считавшимся в отношении людей практически стандартным, до также давно и детально отработанных, но применявшихся несколько более редко — холодной леди, ветреной милашки, озорной хулиганки и домашней кошечки. Но ни один не зацепил его настолько, чтобы можно было перейти к более тонким манипуляциям. На шестой день Свириниэль, отчаявшись, перешла на куда более неоднозначные и сложные образы. Результат… был. Но совсем не тот, на который она рассчитывала. Самого лучшего уровня взаимодействия в эмоциональной сфере почему-то получилось достигнуть в образе этакого «синего чулка» — то есть умной, увлеченной и сосредоточенной на своей работе исследовательницы. Но как, Темные всех раздери, находясь в этом образе, можно эффективно задействовать животные инстинкты человеческого самца? Этот человек увлеченно слушал, задавал множество вопросов, пытался анализировать, строить логические конструкции… и не всегда совсем уж неуклюжие, кстати, но стоило только добавить в их общение немного чувственности, как он мгновенно закрывался. И даже тонкие, выверенные и узконаправленные магические плетения и мощные зелья, собственноручно изготовленные Свириниэль и заботливо добавленные в те травяные настои, которыми она его щедро угощала во время их регулярных бесед, оказались бессильны изменить ситуацию. Ну как такое может быть-то, а?
После очередного подобного фиаско ведающая решила полностью изменить стратегию. Раз этот человек хочет видеть перед собой увлеченную исследовательницу — он ее увидит. Его собеседницей отныне станет эльфийка, познавшая множество тайн, способная ответить на любой вопрос, дать мудрый и полезный совет, удержать от необдуманного поступка. Раз не сработал самый наработанный и успешный вариант — будем работать тот, который показался наиболее эффективным.
Последний вечер на заставе удался. Свириниэль тщательно подготовилась к встрече, продумав гардероб, тему разговора, угощение, расставив правильно светильники, которые на этот раз должны были не столько выгодно обрисовывать фигуру, сколько… м-м-м… оттенять глубины мыслей в ее мудрых глазах. И вообще ведающая решила, что на этот раз не будет применять никаких плетений и отваров. Только невербальную технику и-и-и… собственное природное обаяние. Не хватало еще спалиться и совершенно отвратить от себя «объекта». Так что она не только сняла все имеющиеся у нее ментальные артефакты, которые она активно пыталась использовать при прошлых встречах, но еще и активировала «подавитель магии». Впрочем, для его активации у ведающей была и еще одна веская причина… Судя по всему, данное решение оказалось правильным. К концу вечера человек довольно сильно расслабился, и Свириниэль решила, что настало время подвести первую наживку. Если она хочет стать для него авторитетной советчицей и наставницей, значит, первый совет или полученная им информация должны быть для него максимально важными и востребованными. А еще лучше такими, которые он не смог бы получить ни от кого больше. Даже если для этого ей придется поделиться кое-какими эльфийскими тайнами. Так что «подавитель» она активировала еще и поэтому. Кто его знает, что придется рассказать и кто может это услышать… Она, конечно, достаточно опытная ведающая, но в среде элери никто не мог гарантировать того, что в ее отсутствие в ее комнате, в которой и происходила встреча, не появилось никаких
— А что бы вы хотели узнать больше всего? — она была готова почти ко всему… Ее собеседник окинул эльфийку несколько удивленным взглядом, после чего улыбнулся и покачал головой:
— Ну-у-у… озвучиванием этого списка я мог бы заниматься несколько часов.
Свириниэль улыбнулась:
— Ах нет, вы меня не поняли. Вы ответили на мой вопрос как обычный человек. Я же спрашивала совершенно другое.
Герцог Арвендейл тут посерьезнел и воткнул в нее напряженный взгляд. Несколько мгновений он молча смотрел на нее, а затем медленно произнес:
— Значит, в этот момент и этому собеседнику… — припомнил он то, что она осторожно, но настойчиво вдалбливала ему в голову во время их предыдущих бесед, после чего снова замолчал, а затем подытожил: — То есть именно в Светлом лесу и у ведающей эльфов. Что ж, тогда… расскажите мне о Тайной ветви.
— О Тай… — Эльфийка запнулась и удивленно уставилась на тот странный деревянный стек, увитый свежесрезанными ветками и лентами, который он всюду таскал с собой все это время. Эта палочка ее несколько заинтересовала, и она попыталась было разузнать о ней у своего собеседника и его спутников, но натолкнулась на абсолютное нежелание говорить об этом. И решила, что данная тема может подождать. Более того, она отметила ее для себя как один из тестов, долженствующих обозначить степень и глубину подчинения. Мол, в тот момент, когда «объект» повинуется ее желанию узнать побольше об этом предмете своего обихода, — можно будет считать, что дрессировка продвинулась достаточно далеко… Несколько мгновений Свириниэль округлившимися глазами неверяще пялилась на древнюю легенду эльфов, а затем произнесла севшим голосом:
— Это она?
Трой молча смежил веки. Алвур кое-что рассказал ему об этом мече. Но немного. Поскольку и сам знал о нем в основном лишь легенды. Еще что-то добавили Учитель и Элиот Пантиопет. Но совсем уже крохи. Поскольку их знания также основывались на эльфийских легендах, с которыми они были знакомы куда хуже Алвура. Что-то рассказал Марелборо, который знал о Тайной ветви как бы не больше всех троих вместе взятых. Но он не был эльфом. А Свириниэль — была. Причем она была не просто эльфийкой, а ведающей. Значит, она могла знать о легенде эльфов даже больше Марелборо. Так что все правильно — в этот момент и этому собеседнику… Его собеседница нервно сглотнула. Потом шумно вздохнула. Затем покачала головой и нервно потерла лоб. Снова покосилась на легендарный меч. Да уж… будь проклято привычное эльфийское пренебрежение к людям! Ну что ей стоило разузнать об объекте побольше?! Нет — посчитала, что он обычное полуживотное, не слишком-то отличающееся от всех остальных… Однако какой бы глубины ни оказался шок, который она испытала при этой новости, Свириниэль ни в коем случае ни должна была позволить ему угробить все то, чего она добилась на этой встрече. А значит, на вопрос следовало отвечать. Причем максимально подробно и-и-и… столь же максимально откровенно. Тем более что она уже раньше решила, что ради создания атмосферы большего доверия готова поделиться кое-какими эльфийскими тайнами. Конечно, она не предполагала, что эти тайны будут настолько древними и глубокими, но тут уж ничего не попишешь…
— Этот меч был создан эльфами в те времена, когда…
10
Поделиться книгой: