Дом скорби (СИ)

— Скидываешь с себя ответственность? — я был взбешен.

— Нет, я, правда, кое-что умею. Я мертвец с неплохим стажем, поэтому успел потренироваться. Например, я могу двигать легкие предметы — книги, коробочки, поскрипеть дверью, вырубить на время электричество, выкрутить кран на кухне, чтоб вода капала…

— Ну, это охуенно! Что я могу еще сказать? И вам бы, блядь, в цирке выступать! Людей на хрена вы убиваете? И ко мне зачем пришли?!

— Мы проследили за тобой, — объяснила Старикова. — От тебя шел самый яркий свет, энергия. Мы подумали, что ты сможешь найти нашего убийцу или освободить наши души, и мы отправимся куда-то в другое место. В рай, например.

Старикова улыбнулась, сказав последнее.

— Все понятно! — вдруг меня осенило, и я посмотрел на Софию Опарину. — Мне снится каждую ночь один и тот же сон, и, похоже, это из-за тебя!

София виновато пожала плечами.

2

Диана Кискина поцеловала меня в губы. Сегодня мы кончили одновременно.

Мы лежали голые на кровати и, как всегда, курили.

— Царек и Писькина снова вместе! — Диана засмеялась.

— Я всегда считал своих одноклассников дебилами, — пробубнил я, — Почему, если Романов, то погоняло — Царь? Царек? Романовы же императорами были.

— Эх, Ромка, Ромка. Историю ты плохо учил! Они и царями были, и императорами, великими князьями Финляндии и Литвы, а еще магистрами Мальтийского ордена. Не парься, Ром, меня вообще Писькиной обзывали.

И она засмеялась еще сильнее.

— Кстати, откуда у тебя этот пакет с деньгами?

— Это мои сбережения на черный день. Лежали в банке. Забрал, потому что кредит за квартиру платить нечем.

— Сколько там? Тысяч сто?

— Нет, там восемьдесят штук, — ответил я, хотя на самом деле там было около ста сорока.

— Сколько тебе осталось платить за кредит, Ром?

— Много. Триста, — выдохнул я, будто бы с досадой, хотя вместе с деньгами Софии Опариной в моем шкафу было уже триста сорок тысяч, можно покрыть кредит за раз.

— Ничего Ром, за год — два расплатишься. Немного осталось.

— Ну, да.

— Может, еще разок перепихнемся? — спросила любовь всей моей жизни, залезая на меня.

Я, стесняясь, улыбнулся в ответ. Это было красноречивей сотни «да».

3

В прокуренном кабаке сидит, выпивает компания молодых людей. К ним подходит пожилой мужчина и говорит:

— Молодые люди, не желаете ли увидеть кое-что необычное?

— Ну, давай, — ухмыляясь, согласилась молодежь.

— Я могу, — улыбнулся мужичок, — пропердеть мелодию песню Димы Билана — «Невозможное возможно» за сто баксов!

— Да ты гонишь! — развеселилась молодежь.

— Спорим?

— Ну, давай!

И мужичок, повернувшись задом и воняя в лица довольных молодых людей, пропердел припев обещанной песни.

— Ни хера себе, — удивились молодые люди, — бери сто баксов, заслужил! Слышь, а сможешь пропердеть «Рюмку водки на столе» Лепса?

— Смогу, — ответил мужичок, — но только за двести баксов.

— А что так дорого?

— Мелодия сложная, там, в двух местах обосраться придется, — ответил мужичок.

Этот анекдот в полной мере раскрывает суть моей работы:

1. В провинции на хуй никому не сдалось нормальное творчество.

2. Работники культуры страдают хуйней и зарабатывают, выставляя себя клоунами.

3. Со временем ты привыкаешь без угрызения совести торговать собой.

Я работаю в доме культуры «Звезда». Официально у меня полторы ставки — ставка киномеханика и пол-ставки дворника. На самом деле я занимаюсь видеосъемкой и монтажом видео роликов, видеооформлением сцены (это когда певец поет, а позади него на экране цветочки кружатся), дизайном афиш и другой печатной продукции, фотографирую мероприятия (начальство просит фотоотчеты), веду станицы дома культуры в социальных сетях, пишу сценарии к мероприятиям. А так же, как и другие мужчины ДК, совмещаю, когда надо, работу грузчика, дворника и хуй-пойми-еще-кого. И получаю за все это — пятнадцать косарей, которыми я благополучно гашу кредит за квартиру. Естественно, мне приходится подрабатывать, снимая и монтируя утренники в детских садах, концерты провинциальных звезд, дни рождения и другую мелочевку, иначе нельзя будет платить за коммунальные услуги, изредка покупать одежду и еду. Иногда влезаю в долги, кручусь-верчусь, но умудряюсь держаться на плаву. Бывшая жена Оля не подала на алименты, сказав, что «с нищеброда можно поиметь лишь вшей», но я все равно умудряюсь помогать дочери Машеньке деньгами. Только деньгами. Бывшая не дает нам видеться, и моя дочурка считает папой другого, более богатого, успешного, интересного, презентабельного мужчину, который, на мой взгляд, выглядит как «сладкий заднеприводный глиномес». Вообще против голубков я ничего не имею, такова их природа, но хахаля моей бывшей жены ненавижу всем сердцем.

Что касаемо гей-сообщества города Морга, его существование вскрылось лет десять назад, когда открылось громкое дело о жестоком убийстве двух мужчин: первого изрезали ножницами, второго — ножом. По этому делу в качестве подозреваемых проходила знатная компания «слабых на задок»: семь работников культуры, два токаря, майор милиции в отставке, замдиректора молочного завода, лесничий и даже мастер спорта по тяжелой атлетике. В итоге выяснилось, что убийцей был майор милиции в отставке, первая жертва — его любовник, второй был любовником его любовника. Короче, «Санта Барбара» заднепроходных трубочистов.

Культурный убийца стал вторым маньяком в нашем городе за всю его историю.

Глава 3

Вопросы без ответов

1

Мне вновь снился тот же сон — я вижу себя со стороны, а я — другой я — лежу на холодном асфальте, а мне на лицо большими пушистыми хлопьями падает первый снег. Из раскрытого рта выплескивается кровь, губа разбита и мне кажется, что я умираю. Мои уже стеклянные глаза смотрят на звезды, но не видят их. К моему телу подходит София и говорит:

— Прости…

Я просыпаюсь в холодном поту и понимаю, что сон немного изменился. Не мудрено: со мной теперь живут четыре трупака и одному черту известно, как они влияют на мою психику…

Я сотню раз разговаривал с моими мертвыми соседками по квартире насчет их смерти. Об этом они ни черта не помнят. Зато много болтают о своей жизни, работе, еборях, правда, слегка путаясь в описаниях: смерть стирает память. Но об убийце — ни одной зацепки.

Я постоянно пытаюсь выудить информацию из Сергея Михалка, но у него в башке полная каша какого-то ненужного мусора. Он помнит, что обитает только среди богачей, что снимает все вокруг «дорого и богато». Зато адреса, где проживал и с кем, до того, как наступила смерть, у него нет. Память обо всем, что касалось Михалка в обычной от съемок жизни, стерта напрочь.

Я трачу по три-четыре часа в день на поиски в Интернете информации о Культурном убийце и о его жертвах. Что я нахожу? Ни хрена. Гугл не выдает мне не одной зацепки. Есть пара десятков Сергеев Михалок, Михалков или Михалоков, но ни одного — хоть мало-мальски похожего на моего окровавленного дружбана по несчастью.

Я спрашиваю у своих знакомых и приятелей о самых популярных видеооператорах, которые снимают «дорого и красиво», и все мне называют разных людей. Смотрю их профили и группы в социальных сетях и не нахожу никого, похожего на моего безглазого «друга». Интересуюсь об убитых видеооператорах — оказывается, таких в нашем городе не было, если не считать одного «любителя поснимать» во время секса с дешевой жирной проституткой, у которого остановилось сердце. Ни одной новости о человеке с выколотыми глазами я так и не нашел. Ни-хре-на! И вот, если подойти к вопросу объективно, то из меня детектив — полный ноль, эдакий Шерлок Неудачник.

— Ой, блядь! Ну и как же мне найти того, кто вас одним легким движением ножа отправил на кочкарник?! — взвыл я однажды от усталости.

— Не ссы в компот, Рома! Мы что-нибудь придумаем, — спокойно подбодрила София и улыбнулась.

— Софа, не делай мне нервы!

2

Я бы никогда и не за что не добрался до истины, если бы не моя работа — тупой социологический опрос, который нас обязали провести среди жителей города. Нужно было ходить по квартирам и задавать одиннадцать стандартных вопросов об уровне жизни, социальном статусе, образовании, о том — доволен ли респондент работой правительства, местной администрации, мэра и социальных служб. Если бы за это не пообещали пару тысчонок, то ясен конь — я бы забил на все, и просто напиздел, расставив ответы на бум, но какие-никакие деньги налагали на меня ответственность. Чувство справедливости засело во мне с самого детства, и в случаях, когда мне платят, я выполняю работу на сто процентов. По-другому не могу (и это бесит).

Обойти и опросить мне нужно было ровно сто человек по улице Тухачевского — не самые приятные дома, с не самыми приятными жильцами. У меня на этой улице жили два одноклассника — Серега Степнов, у которого в шестнадцать лет была судимость за разбойное нападение, а в двадцать пять он умер от передоза героином, и Паша Клементьев, у которого было три судимости за кражи и который два года назад кончил как среднестатистический алкаш — замерз в сугробе. Меня ждал трэш, хотя отчасти я был к этому готов.

Меня встречали у дверей и пускали в квартиру алкаши, наркоманы, иногда — брошенные старые бабулечки, одной из них была Зинаида Петровна Лахно.

— Заходите, молодой человек, — пригласила она скрипучим голосом.

— Спасибо, — ответил я, снимая кроссовки и стараясь сдержать рвотный рефлекс от вони из смеси дерьма, мочи и запаха, который я не сразу узнал.

— Так вы из администрации города? — спросила Зинаида Петровна, взяв на руки и поглаживая одну из десятка кошек, живущих в ее квартире.

— Не совсем. Я из дома культуры «Звезда», но меня и моих коллег наняла администрация, чтобы провести опрос среди жителей нашего замечательного города.

— Ой, как интересно! — заулыбалась бабуля. — Не хотите ли чаю? Чайник еще горячий.

— Очень хочу, — солгал я. — Но времени совершенно нет.

И тут я понял, что источало запах, который я не сразу узнал. Этот «аромат» шел от сдохшей и уже изрядно подгнившей кошки, трупик которой, облепленный мухами, лежал в углу. Я решил быстренько, «для галочки», задать два-три вопроса и съебатся побыстрей из этой помойки.

— Зинаида Петровна, скажите, пожалуйста…

Мой взгляд остановился на одной из фотографий, висящей на стене в старомодной рамочке. С фото на меня смотрел улыбающийся Сергей Михалок. С глазами у него было все в порядке, а на плече он держал старомодную громоздкую кассетную видеокамеру.

Я радостно подумал: «Нифигасе! Вот я тебя и нашел!»

А вслух спросил:

— Кто это?

Тут Зинаиду Петровну понесло. Она начала рассказ с большим удовольствием. А я внимательно слушал, позабыв про вонь и сдохшую кошку.

Сергей Михалок оказался сыном ее сестры — Анастасии Петровны из Воркуты. Последний раз Зинаида приезжала к сестре погостить в северный городок двадцать три года назад. Сережке тогда было чуть за тридцать, он был не женат и продолжал жить с одинокой матерью. А девять лет назад уже возмужавший Сергей, весь при деньгах, важный, но, как и раньше — холостой, приезжал в Морг к своей тетке. Сообщил, что мать его умерла, родственников совсем не осталось, и затосковал он по родной кровинушке.

— Гостил он у меня не долго, всего недельку, — продолжала Зинаида Петровна, — кормил меня вкусно, поил винчишком дорогим, а подарков накупил мне целый шкаф.

— А куда он потом делся? — спросил я.

— Как куда? Домой в Воркуту поехал, — хохотнула старушка. — Собрал вещи и уехал. Обещал приехать еще как-нибудь погостить, но так и не приехал. Женился, подика-сь, детишками оброс, не до меня ему стало.

— А на чем он уехал?

— На поезде. Вызвал такси и на вокзал поехал.

— И вы больше не созванивались? — не унимался я.

— Нет, — невозмутимо произнесла старушка. — Телефона у меня отродясь не было, а на письма он мне не отвечал. Может, времени не было, может, переехал в другой город…

«А может, угандошили его здесь, — подумал я. — И все — писец, был человек — и нет его. Бродит призраком, до людей живых доебывает понапрасну».

— Сынок, а вопросы-то ты мне задавать будешь или нет?

Голос старушки вернул меня в реальность, к ароматам испражнений и мертвой кошки. Я протестировал старушку и отправился к остальным респондентам, думая, что мне делать с появившейся информацией. Сообщить о Михалке в полицию? Анонимно написать или позвонить? Пусть разбираются. Или вернуться к бабке, расспросить ее поподробней, узнать адрес племянника? Я не знал, что мне делать.

— Надо рассказать Софии. Она — мудрый трупак, может, что посоветует…

3

Домой я возвращался уже в темноте.

По дороге, поглощая никотиновый дым, позвонил родителям. Мама была в хорошем расположении духа, приглашала в гости, спрашивала, почему я так давно не заходил, потом передала трубку отцу. Он спрашивал, как у меня дела, как работа, как поживает моя соседка Диана Кискина, не нашел ли я себе девушку и еще многое в том же духе. Дежурные вопросы! С отцом мы никогда не были близки. Я пообещал зайти на днях и попрощался, пожелав спокойной ночи.

По пути мне встретилась соседка тетя Люба. Поздоровалась, поинтересовалась моими делами, и я подумал, что она ко мне относится гораздо лучше, чем родной отец.

В моей руке был пакет с бутылкой вина, блоком сигарет и пачкой листов-опросников. У подъезда я заметил огонек. Кто-то курил. Приятный запах знакомого дорогого парфюма выдал Диану Кискину. Я подошел ближе, и устало произнес:

— Привет.

— Привет, Ромочка. Зайдешь?

— Не знаю. У меня был очень тяжелый день. Я воняю алкошатиной, кошатиной, бомжатиной и еще черт знает чем. А еще — мне завтра рано на работу.

— Зайди ко мне, помоешься, — она улыбалась. — Сделаю массаж, расслабишься. Выпьем.

— Заманчиво. Чертовски здорово звучит. Но сегодня со мной произошла одна неприятная история, и мне надо подумать, что делать дальше.

— Расскажешь?

— Даже не знаю… Думаю, тебе будет не интересно.

— А ты попробуй, — хохотнула она.

И через пятнадцать минут наши обнаженные тела прикасались друг к другу под ее душем. Она опустилась на колени, взяла мое напряжение в свои красивые, припухлые ботоксные губы и я на время забыл о своих детективных делах, забыл о мертвых людях, забыл о Культурном убийце…

* * *