Видящий. Небо на плечах

— Наталья — два варианта: двадцать миллионов сейчас, и это становятся уже мои проблемы, или компания ценой почти в полста миллионов к совершеннолетию Вани. Покрутиться придется, но оно того стоит. Решай сама.

— Господи, что же это за человек — твой поручитель, и чем я за его доброту расплачиваться буду?

— Ты-то? — прошелся взглядом по налитой фигуре. — Уж ты-то — разберешься чем!

Дом после вокзала, где усаживал семейство Гавриленковых на поезд, встретил меня запахом любимого всеми нами ромового торта — Ван расстарался. Если добавить сюда, что Ли уже успел вымыть полы и сменить постельное белье в гостевых комнатах… комментарии излишни. И вроде надо возмутиться, но сам-то! С каким удовольствием я спихнул эту заботу на чужие плечи! С каким затаенным злорадством! Пусть скажет спасибо, что не убил когда-то.

Интерлюдия.

Два тела сплелись на простынях в старой как мир игре, даря друг другу радость и наслажденье.

— Но как ты их! "Вы сомневаетесь в доходах Орловых?" — передразнила она суровый тон своего мужчины, когда первый голод любовников был утолен.

— Наташ, ты понимаешь, что ничего не изменилось? — спросил Григорий, обводя пальцем заметно увеличившуюся после кормления грудь. — Моя семья разберется с твоими финансовыми проблемами, это я могу гарантировать, бодаться с нами Потемкины не будут, также как и ставить палки в колеса. Но я по-прежнему не смогу ни жениться на тебе, ни открыто признать Ваню.

— Пускай! — прижалась она к сильному плечу. — Ты только приезжай иногда сам, ладно? Мы с Ваней будем ждать.

— Не могу обещать, что буду приезжать часто, но буду, — согласился скромный бывший гвардеец, а ныне — майор ПГБ, кавалер высшего ордена империи и просто клановый, входящий в одну из главных семей Орловых Григорий Андреевич Осмолкин-Орлов. — Расскажешь мне еще про Ваню?.. Какой он?

Глава 4

Мы орали с Линой друг на друга уже с полчаса, и конца-края этому процессу видно не было. Знал бы, зачем она приехала — приказал бы не пускать. Правда, с ее настроем это могло и не помочь — вышибла ворота бы и прошла.

— Да, пойми ты!.. — кричал я ей. — Нет у меня тех возможностей, что ты мне приписываешь!

— Егор!!!

— Что — Егор?! Уже девятнадцать лет Егор! Блин, вот именно! Лина, мне всего девятнадцать лет! Я еще пожить хочу!

— А Миша что?! Не хочет?! — и тут она применила главное женское оружие — слезы. Я не повелся и так и продолжил стоять, скрестив руки перед собой.

— Егор! Ну, миленький… — завела она шарманку по новой.

— Лина, теперь я тебе объясню, как это будет смотреться со стороны: мальчишку… нет, не просто мальчишку — сильного одаренного, несовершеннолетнего наследника клана, практически принца — ведь у дяди твоего сыновей пока нет — похищают! Похищают у любящих родственников-опекунов, которые его воспитывают и за него отвечают. Вот, не надо!.. — жестом отмел ее попытку что-то вставить, — Кто там будет разбираться, сын он или не сын! Племянник или не племянник! Всем будет пофиг! А он, кстати, действительно племянник, хоть и немного не тот! Клановая гвардия на ушах, полиция на ушах, твои дядя с тетей рыдают на груди императора: помогите вернуть детку! А что же делают тем временем коварные злодеи?!. Задуривают парню голову и вводят в чужой род! Типа, нам он больше пригодится! Где его найдут завтра же! Нет, сегодня! Лина, ты уже определись — кто я? Похититель детей или кретин?!

— Но ты же сам говорил!..

— Что говорил?! В другой род перейти? Да, можно! Посредством брака. Но это только ближе к восемнадцати в лучшем случае! И ты у меня что, дочерей или сестер подходящего возраста видишь? Это если на минутку забыть, что я вообще-то тоже наполовину Потемкин, и церковь такой брак не одобрит. И я, кстати, тоже.

— Я думала…

— Я уже понял, что ты думала. Это невозможно. Извини, но я умываю руки.

Лина заревела, и на сей раз по-настоящему.

— С чего ты вообще взяла, что все произойдет именно сейчас? Живет же он у себя в интернате, никому пока не мешает?

— Весной, когда ты мне все объяснил, я поговорила кое с кем, — сквозь слезы стала объяснять она, — У нас не все довольны правлением дяди, есть… неважно! В целом, они с тобой согласны — живой наследник отца Петру Александровичу не нужен. Мы рассудили: пока Миша в училище — что-то сделать сложно, все-таки интернаты для одаренных под патронатом императора.

Да, ладно?!! То-то я на своей шкуре все это испытал! И это при том, что внуки Милославского у нас учились! Хотя… черт его знает… даже в нашем училище при каждом воспитаннике охрана на выходах в город была. Да и внутри заведения постоянное наблюдение велось, это я опять же благодаря Гришке так легко смыться смог. А после всех тех событий могли контроль и ужесточить.

— А теперь Петр Александрович собирается Мишу из училища забрать — я сама подслушала! Его отвезут к нам, под Екатеринбург, а там!.. Там у дяди руки будут развязаны.

— Девочка, я тебя поздравляю! Пока ты сидела тихо — брата твоего не трогали! Но теперь, когда ты спалилась…

— Я не спалилась!

— Спалилась! Иначе бы его так резко не забирали!

— Я не спалилась!!! — проорала она мне в лицо.

— Ладно-ладно-ладно! — примиряюще поднял ладони, оставшись при своем мнении. — Значит, засветился кто-то еще из твоих недовольных. А может просто у дяди твоего возможность появилась.

У Лины началась истерика. Тяжело опустившись на стул, она закрыла руками лицо и по-бабьи завыла:

— Егор, я не могу так! Не могу-у-у!!! Помоги мне сделать хоть что-нибудь! Я что хочешь для тебя сделаю, только спаси его! Пожалуйста, спаси!!!

И столько безнадежности было в этой хрупкой фигурке, столько отчаянья!

Интересно, а за меня бы она так боролась?

Вряд ли.

Но все равно ее решимость заслуживала уважения.

— Я попробую что-нибудь сделать.

Не люблю зеленый чай. Просто не люблю, и всё. Я и черный не особо жалую, предпочитая кофе, а уж зеленый!.. Брр… Но приходилось делать одухотворенное лицо и отпивать мелкими глоточками подкрашенный кипяток, потому что бабуле сегодня приспичило назначить встречу в модной чайной, где одна порция запаренного веника, стоила столько же, сколько я в свое время зарабатывал за неделю работы в архиве.

Мне стоило насторожиться еще в первый миг встречи, когда мелькнула мысль, что шляпка на Полине Зиновьевне надета задом наперед. Но все мы крепки задним умом, а в тот момент я просто решил, что это какая-то новая тенденция, и благополучно проигнорировал звоночек от интуиции. В свое оправдание скажу лишь одно: покажите мне того мужчину, что со стопроцентной точностью укажет стороны света у тряпичного блинчика, украшенного по кругу искусственными цветами и лентами, который женщины постарше зачем-то любят нацеплять себе на головы.

В ожидании заказа мы немного потрепались о новостях, помыли косточки знакомым и незнакомым персонажам, даже посмеялись вместе над некоторыми эпизодами из жизни света, с юмором пересказанными моей собеседницей, в общем — стандартное начало, внушающее робкий оптимизм насчет моей последующей просьбы.

Но, выслушав ее, Полина Зиновьевна вмиг заледенела.

— Тебя действительно интересует судьба отродья?! — прошипела она сквозь зубы.

— Это отродье вообще-то твой внук. Ты ж его и на руках, небось, качала, и игрушки дарила. Улыбкам радовалась. — Попытался я воззвать к ее женскому сердцу.

— Он?!! Он не мой внук! Ты мой внук! — хрипло произнесла она, — Ты! А не этот ублюдок, сын шлюхи и другого поганого ублюдка! Это тебя я должна была на руках качать, тебе читать сказки! А он обманом занимает твое место! Он тебя обокрал!

— Э-э-э… что, прости? Кто меня обокрал? Четырнадцатилетний мальчик?! Который вообще не подозревал о моем существовании?

Сарказм не был услышан. Княгиня еще более фанатично стала меня убеждать:

— Да, именно он! И теперь он пользуется всем, что твое по праву происхождения! Он живет в твоих комнатах, ездит на твоих машинах, пользуется твоими богатствами!

Да-да! А еще он, как в том анекдоте, пьет мой виски и трахает моих баб! Ну не смешно ли? Интересно, бабуля хоть представляет, как живут воспитанники в интернатах для одаренных?

— Бабушка…

Но Полину Зиновьевну уже было не остановить:

— Кукушонок, обманом подкинутый в гнездо! — произнося это, женщина начала повышать голос, на нас начали оглядываться с других столиков, встревожилась охрана, деликатно сидевшая поодаль, — Убивший всех остальных детей! Затоптавший их своими грязными лапами! Он — проклятие, от которого надо избавиться! Из-за него уже погибли мой муж и старший сын! Я не позволю ему убить еще и тебя! Выродок получит то, что заслуживает! Как сорняк безжалостно выпалывается садовником, так и это бракованное семя не будет осквернять мою семью!

От пущенной волны сна безумный злобный оскал на лице разгладился, но не до конца. Демоны продолжали терзать ее душу и в забытье. Подоспевшие телохранители попытались отобрать у меня легкое тело, но я не отдал — сам донес до машины.

— Я с вами! — бросил охранникам, устраиваясь на сиденье рядом с бабушкой. Те чуть замешкались, но потом их старший кивнул остальным, и кортеж тронулся к особняку Потемкиных, оставляя позади растревоженное кафе, где посетители уже вовсю судачили о разыгравшейся сцене.

Ксению Аркадьевну нашел в малой гостиной, где она сосредоточенно набирала петли на спицах. Это занятие настолько не вязалось у меня с представлениями о княгине, что я, замешкавшись на пороге, даже сбился с мысли, разглядывая необычную картину. Я прекрасно знал, что при необходимости она с легкостью строит из себя простушку, выставляя на первый план мужа и убеждая всех, что является всего лишь приложением к нему, но со мной она никогда не скрывала настоящего лица, и периодически возникающие между мной и Потемкиными деловые вопросы я предпочитал решать именно с теткой. Тем удивительнее было видеть ее не за столом, заваленным бумагами, а за исконно женским домашним занятием.

— Чему обязана визитом, граф? — спросила она, оторвавшись от рукоделья.

— Полина Зиновьевна сошла с ума, — не стал я разводить политесы.

— О! Я, признаться, и не надеялась, что вы заметите.

— Так вы знали?!

— Присаживайтесь, — отложив вязанье, сказала она, — Кофе? Я помню, вы черный любите. Всегда удивляюсь, когда вижу, как вы его пьете — Павел его терпеть не мог.

Любопытный штрих: тетушка, с которой мы общаемся от силы раз в квартал, помнит, что я предпочитаю кофе, а бабуля, которая вроде бы меня любит, всё норовит чаем угостить. Почему-то только сейчас обратил на это внимание.

Когда кофейник и остальные атрибуты заняли положенное место на столике возле моего кресла, а шустрая любопытная горничная исчезла из комнаты, я повторил вопрос:

— Так вы знали?

— Граф, вы видитесь с ней раз в неделю, а я постоянно живу в одном доме. Конечно, я знаю. Увы! Несчастья последних лет не прошли для моей свекрови бесследно.

— И все-равно отпускаете ее из дома?

— А что вы предлагаете? Запереть? Так вы же с Ангелиной первые и примчитесь ее спасать из заточенья. Признайтесь, вы же не поверили бы, пока сами не увидели?

Задумчиво повертев чашку, вынужден был согласиться — не поверил бы.

— Что она успела натворить? — поинтересовалась княгиня.

— Натворить — ничего. Когда она на всю чайную раскричалась, что Миша — ее персональное проклятие, я ее усыпил.

— Жаль! — после этого высказывания у меня брови на лоб полезли сами собой. — Петр Александрович не считает ее манию серьезной, а переубедить его у меня пока не получается, — пояснила Ксения Аркадьевна. — Может, хотя бы сегодняшний случай заставит его пересмотреть мнение.

— Если это поможет — я подтвержу.

— Странно, что она вообще при вас сорвалась… — и тут княгиня нервно расхохоталась, — Я поняла! Я всё поняла! Так вот что вы с Ангелиной задумали! Спасти Мишу от злобных и страшных нас! И обратились за помощью к Полине Зиновьевне! Так ведь? — не дождавшись от меня подтверждения, она закончила веселье. — Господи, вот это шутка судьбы!

Тетушка поднялась со своего места и прошлась по комнате. Теперь, когда складки платья перестали драпировать ее живот, бросилось в глаза, что женщина беременна.

— Мальчик, скажи, какими чудовищами ты нас считаешь? — впервые с момента знакомства отбросила она официоз, встав напротив меня. — Убить ни в чем не повинного ребенка?.. Родную кровь?

Женщина, повтори это четырнадцати моим братьям!

Но вслух произнес другое:

— Мы-то с вами знаем, что он вам не родной.

— Гавриил, — слегка переиначила она на благородный лад имя Упилкова, — был моему мужу тоже старшим братом. Ты не можешь этого знать, но он всегда опекал их с Андреем, не давая в обиду ни вечно занятому отцу, ни помешанной на Павле матери. Помогал мне, когда пришлось наравне с Петром включиться в управление частью предприятий. Подолгу гостил у нас. И поверь, мы до сих пор скорбим по нему не меньше, а может и больше, чем по Павлу. Несмотря ни на что! Твой отец, уж прости, но при жизни тем еще мерзавцем и кобелем был! Это только Полина Зиновьевна его недостатков не замечала, а те, кто его хорошо знал, на его счет не обольщались. А что там произошло на этих проклятых болотах — никто из нас не видел! Так что Миша все равно нам племянник.

— И поэтому его запихали в самый суровый интернат, а теперь внезапно переводите подальше от столицы?

— Суровый! Зато и обучение он дает лучшее! Это Паша у нас был звездой и призывал ветра, как дышал, а нам, обычным середнячкам, нечего дать Михаилу в этом плане! А там и педагоги опытные, и не забалуешь.

— Почему тогда не в Царскосельский лицей? Там всё то же самое, а рангом заведение все же повыше.

— И в директорах у него давний друг Полины Зиновьевны! Ты сегодня сам всё видел, зачем спрашиваешь? А то, что забираем — так лето, каникулы. Я не буду утверждать, что люблю Мишу как сына, но уж отдых от муштры он заслужил!

— Был не прав, прошу прощения, — почти искренне извинился перед женщиной, которую считал до этого разговора законченной стервой. — Тогда я надеюсь, вас не обременит мое предупреждение, что если с Мишей что-то случится до совершеннолетия, то я тоже вспомню о милой семейной привычке прореживать лишних родственников. Это же относится к Лине и Кате.

— Мальчик! Не надо мне угрожать! Мне, знаешь ли, и без тебя есть о чем беспокоиться! — погладила она свой живот, — Угрожай лучше своей бабушке — это она у нас одержима идеей чистоты крови! Впрочем, надеюсь, Петр Александрович все же внимет голосу рассудка и изолирует ее от общества. Боюсь, ваши милые посиделки с сегодняшнего дня прекратятся!

— Надеюсь, вы оставите мне право навещать ее?

— Да навещай, сколько влезет! — грубо ответила она. — Ты же не успокоишься!

Пожал плечами:

— У меня всего одна бабушка. Если позволите, я бы еще и Бергена на консультацию пригласил — сами понимаете, если ее держать в блокираторах — долго она не протянет. Заодно он мог бы и вас осмотреть, — намекнул на ожидаемое прибавление в семействе.

— Я не возражаю, слухи, что я уморила свекровь, мне не нужны. Но, надеюсь, ты понимаешь, что совсем без блокираторов не обойтись?

Увы, но Ксения Аркадьевна была права, сумасшедшие одаренные были слишком опасны, хватало в прошлом инцидентов. До изобретения блокираторов психов-магов просто тихо умерщвляли, теперь же растягивали агонию, по-прежнему не зная, как лечить. Даже обычных сумасшедших излечивали через раз, а уж одаренных, на которых препараты действовали очень избирательно — вообще не пытались, держа на сильнейших успокоительных и в изоляции. И даже при таких мерах за поехавшим крышей одаренным не каждый соглашался ухаживать — блокираторы не всегда спасали. А еще сумасшедшие иногда бывали очень хитрыми, умело притворяясь жертвами системы.

— Я осознаю это, — выдавил из себя, скрепя сердце.

— А ты, похоже, действительно к Полине Зиновьевне привязался… — удивилась Ксения Аркадьевна. — Я-то грешным делом думала, что ты с ее помощью в клан пролезть собираешься!

— Кланы… как же вы все меня достали с этим! Не хочу я в клан, ни в ваш, ни в чей-то еще! Я категорически против, что кто-то будет мне указывать, чему учиться, чем заниматься, на ком жениться, в конце концов!

— Но будь у тебя возможность оказаться наверху?..

— Да была у меня такая возможность, была! Перед смертью Павел Александрович меня признал! А смысл? Вешать на себя все ваши проблемы? Оно мне надо?!

— Но тогда… Извини, мне надо это обдумать.

Как и почти все одаренные, княгиня чуяла прямую ложь, другое дело, что изворачиваться и играть смыслами можно было по-всякому, но трактовать мои сегодняшние слова насчет клана двояко было трудно.