Хроники кладоискателей (СИ)

Вовка заглушил двигатель, и мы высыпали из машины, разминая затёкшие ноги. Солнце приятно грело спины, сочная зелёная трава стелилась до самого горизонта, а на терновнике завязывались первые ярко-салатные листья. Над лугом лёгкой дымкой стелился утренний туман, плавно колышущийся от едва заметного дуновения тёплого весеннего ветерка. Боже, как же не хватало этого в круговороте городской суеты! Я втянул носом густой запах молодой травы, от которого слегка закружилась голова и, прикрыв глаза, поднял лицо к небу. Нирвана!

— Га-а-а-зы-ы-ы! — внезапно вовсю глотку проорал мой друг, после чего издал характерный звук, знаменующий благополучный выброс этих самых газов в атмосферу.

— Твою мать, Вова! Сволочь ты, гад! Так обломать!

Вовка гоготал как ненормальный, а я, демонстративно морщась и размахивая ладонью перед лицом, двинулся в сторону терновника. Обойдя кусты мы, как и ожидали, вышли к нужному месту. Овраг оказался вовсе не оврагом, а внушительных размеров ямой с пологими склонами, дно которой густо поросло сухим прошлогодним камышом.

Вовка скорчил серьёзную мину и громко продекламировал:

— Где-то там несметные сокровища, коллега. Думаю, нам с Вами стоит их поискать. Как считаете?

— Думаю, предстоит основательно потрудиться и испачкаться, глубокоуважаемый. Как Вам такая перспектива?

— Может, лучше рабов наймём, сударь?

— Не стоит, коллега. Обожаю грязь, перегной и запах аммиачных паров.

— Так что же мы медлим? Расчехляем инвентарь и айда в омут!

— Только после Вас, сударь!

— А Вы хитрец! — друг погрозил указательным пальцем.

Мы вернулись к машине и, облачившись в водонепроницаемые комбинезоны, вооружились металлоискателем, лопатой и мачете. Договорились действовать коллективно: Вовка идёт впереди и рубит камыш, я продвигаюсь следом за ним и сканирую дно водоёма. Благо, водоём этот оказался вовсе не глубоким — вода не доходила до колен. Вовчик, выполняющий роль газонокосилки, усердно пыхтел, лихо укладывая по сторонам пучки сухой растительности. Пикантности придавала густо налипающая болотная грязь, которая делала наши ноги тяжелее на несколько лишних килограммов. Прибор молчал. Я, на всякий случай, решил проверить его исправность и поднёс катушку к металлической пряжке ремня на джинсах. Раздался высокий воющий звук и Вовка, от неожиданности, резко развернулся и уставился своими круглыми глазами на меня.

— Что там?

— Да ничего, проверяю просто. Руби, давай.

— Ладно, перекур, коллега, — выдохнул он — Я уже мокрый — вспотел весь. Идём на берегу отдохнём малость.

Мы выбрались из зарослей и растянулись на мягкой траве.

— Слушай, а ты уверен, что в болотах нужно искать? Может сначала сухие ямы объехать? Если там не найдём, то начнём болота шерстить. Я, между прочим, пиявок боюсь!

— Ну, как я могу быть уверен? Написано было: «в бочаге». Это я точно помню. А бочаг — это что-то типа омута, углубления в болоте или каком-нибудь водоёме.

— Блин, не мог в лесу закопать, куркуль несчастный.

— Есть ещё один неприятный момент: за сотни лет русло реки сильно изменилось, а значит вода из того болота могла совсем уйти и там сейчас просто овраг без воды, а может и наоборот через тот бочаг теперь река течёт. Кто знает?

— Поменьше пессимизма, побольше энтузиазма, друг мой Серый! Подъём и в бой! Труба зовёт на подвиги! Всё у нас с тобой получится!

И у нас получилось! Получилось избавить яму от всей растительности. Детектор так ни разу и не пикнул.

— Ну, а кто говорил, что именно здесь, то самое место? — стараясь вселить в меня оптимизм, тараторил Вовка по дороге к машине, — Сейчас пообедаем и дальше рванём!

Его тираду перебил резкий высокий звук, который издал детектор.

— Стоять, бояться, Вовчик! — скомандовал я и размахивая прибором из стороны в сторону, принялся сканировать почву в поисках металла. Писк раздавался снова, и снова.

— Здесь! Давай лопату!

Вовка не послушался, молча вонзив орудие археологического труда в почву и перевернув ком земли.

— Слышь, а глубоко копать?

— А я откуда знаю? Аппарат твой, тебе видней. Я инструкцию так и не прочитал.

— Думаешь, я читал?

Махнув катушкой над выкопанным комком, мы снова услышали тот же звук.

— Выкопал! Ломай руками.

Вовкины ручищи для этого дела подходили идеально! Чернозём плохо поддавался, но грубая сила победила, и на траву выпал продолговатый предмет тёмно-зелёного цвета, с налипшей вековой грязью, напоминающий…

— Быть не может! — я глазам своим не верил.

— А что это?

Я, молча, отнял у друга кусочек металла и стал судорожно тереть о ткань своей походной куртки, отчищая от земли. Моя невероятная догадка подтверждалась!

— Да что это такое?! Дай посмотрю!

— Вова, это наконечник от стрелы. Скифский! Бронзовый.

— Так скифы, вроде, жили до нашей эры ещё!

— До нашей…

— Чего ж он на поверхности лежит-то? По идее, за столько лет должен был на несколько метров в землю уйти! Может не скифский?

— Не знаю… Значит, наверное, не должен был уйти. Я, когда с картами работал, кучу книг по скифам перелопатил — курганы искал. Насмотрелся там фоток этих наконечников на всю жизнь вперёд. Скифский! Точно тебе говорю!

Вовка присвистнул, а я передал находку ему в руки. Он принял наконечник так, будто я ему не металл даю, а королевского хомячка — очень аккуратно, подставляя две ладони и даже зачем-то чуть присев.

— Надо же… Маленький какой… — только и вымолвил он, а я, продолжая размахивать металлоискателем, медленно двинулся к машине. Становилось интересно.

— Ну, что? Обмоем первую находку? — весело спросил Вовка.

Я настороженно посмотрел на бывшего пьяницу, который открыл заднюю дверь внедорожника и вытащил две пластиковые бутылки кефира, одна из которых тут же полетела в мою сторону. Я поймал летящий сосуд, и у меня отлегло от сердца.

— Ты не шути так больше, друг. Я уж подумал, ты снова за старое…

— Не сыте, сударь, я сам боюсь. Иногда даже снится, что выпил. Просыпаюсь в ужасе, и полночи потом уснуть не могу.

Вовка отпил из бутылки с широким горлышком и на верхней губе у него нарисовались белые усы. Он широко улыбнулся, потом оглянулся по сторонам и на выдохе проговорил:

— Археологи, мля!

Глава 8. Аэропорт

— Слушай, Вовчик, а ты уверен, что это вообще безопасно?

— Безопасно дома сидеть и чай с вареньем пить. Опасность должна стать нашим вторым именем и тогда не мы её, а она будет нас бояться! А мы, если воевать всерьёз надумали, должны привыкать к ней заранее.

— Ага. Если живыми останемся, — буркнул я, но Вовка не обратил на моё нытьё никакого внимания.

Мы лежали в высокой траве около забора из колючей проволоки и наблюдали за тем, как на взлётную полосу медленно выруливает огромный пассажирский самолёт. Идея пробраться на территорию аэропорта принадлежала, безусловно, Вовке. Суть её состояла в том, чтобы средь бела дня проникнуть туда незамеченными и попытаться разведать… Что именно мы собирались разведывать значения не имело абсолютно никакого, да и откуда мы могли вообще знать, что там можно разведать? Что-то да можно было. По крайней мере, привлекала уже сама возможность собственными руками дотронуться до настоящего самолёта и собственными ногами пройтись по самой настоящей взлётно-посадочной полосе!

— Ту-154! — с гордостью в голосе просветил меня друг, — Я на таком с мамой в Москву летал. Там стюардессы соки бесплатные раздают и рафинад в красивой упаковке с самолётом.

Казалось, Вовка совершенно не беспокоится о том, какие последствия могут нас ждать, если мы всё-таки попадёмся. Хотя, в том возрасте ещё не было чёткого понимания, что значит «режимный объект» или какая нас может ждать ответственность за незаконное проникновение на его территорию. Самолёт развернулся и остановился, а через минуту взревели его мощные турбины, набирая обороты перед взлётом. Ещё несколько мгновений и исполинская машина сдвинулась с места, стремительно набирая скорость. Рёв усилился, закладывая уши. Я прикрыл их ладонями и увидел, что мой друг сделал то же самое. «Ту» удалялся, оставляя за собой раскалённый, колышущийся воздух, и в его искажении мы увидели отрыв от земли! Фантастическое зрелище! Невероятное! Многотонная машина, которая только что с места-то тронулась с трудом, теперь легко вспорхнула в воздух и с каждой секундой поднималась всё выше и выше. Махнув рукой на все запреты и условности, я согласился с Вовкой — разведывать надо! И чем тщательнее, тем лучше!

— Ну, что? — я нетерпеливо уставился на друга.

— Идём, — согласился тот.

Мы подползли поближе к ограждению и не без труда протиснулись между горизонтально натянутых рядов колючки. По спине ощутимо царапнул проволочный ёж, едва не разорвав любимую футболку и оставляя на коже сочную царапину. Как только мы оказались на территории, сразу сложилось ощущение, что обратной дороги нет. Нет, дорога-то, конечно же, была и мы могли в любой момент вернуться, но вот запрет, который ещё минуту назад не был нарушен, теперь был преступлен и от того, вернёмся мы назад немедленно или через час, этот факт никогда уже не изменится. Теперь мы были настоящими преступниками. Но осознание этого ещё сильнее подстёгивало и вдохновляло на совершение ещё более безумных поступков.

Мы оказались около большого ангара, двери которого были открыты настежь и в темноте проёма просматривались очертания настоящего вертолёта! У меня перехватило дыхание! Длинные лопасти как-то непривычно свисали вниз, а сквозь стёкла кабины прекрасно видны высокие сидения и различные блоки управления.

— Как думаешь, он открыт? — шёпотом поинтересовался Вовка.

— А ты что внутрь собрался залезть? — ужаснулся я его вопросу.

— Можно подумать, тебе не хочется!

— А вдруг в ангаре кто-то есть?

— А ты разве не слышишь как тут тихо?

Вообще, казалось, мы начали свою разведку в весьма удачном месте — вокруг стояло очень много авиатехники, в основном старой, возможно даже списанной, но всё равно не менее привлекательной для нас, а людей здесь не было вовсе. Это более, чем устраивало и мы смело шагнули в тёмную прохладу ангара.

Глаза постепенно привыкли к полумраку и мы смогли разглядеть стоящие вдоль стен канистры, какие-то огромные квадратные баки и различные непонятные части сложной техники. Пахло машинным маслом и керосином. Вертолёт стоял в центре и своим величием вселял в нас благоговейный трепет. Мы обошли его с другой стороны и с восторгом обнаружили, что боковая дверь открыта! Она отодвинута в сторону, а под входом — небольшой трап, состоящий из трёх невысоких ступеней! Вовка бросился к нему, я — следом. Забыв об осторожности, мы забрались внутрь настоящего вертолёта и… услышали голоса, доносящиеся с улицы.

— Лёха, ты Михалыча не видел? — донеслось откуда-то издалека.

— Да хрен его знает, Сань, сам его ищу с утра. К нему вчера кумовья из Полтавы в гости приезжали, так что мог сегодня и приболеть чуток.

Второй голос было слышно значительно лучше и, судя по всему, Лёха этот находился у самого входа в ангар.

— А, — протянул Саня с насмешкой, — Ну, тогда пиши «пропало». Теперь дай бог, чтобы к следующему понедельнику вышел. Ладно, погнал я. Заходи в обед, в шахматы партийку организуем.

— Да мне до вечера надо успеть эту курву оживить, а без Михалыча это — сам понимаешь… Ему-то пофигу, а я премии под отпуск точно не увижу. Люська кастрирует, если я её в Ялту не свожу, так что давай лучше завтра.

— А, ну, бог в помощь тогда!

— Ага, давай, Сань…

Послышались приближающиеся шаги и мы с Вовчиком забились в темноте между какими-то сваленными в кучу сидениями и затаились не дыша, прижавшись друг к другу. Почему эти сидения были свалены прямо в салоне вертолёта, оставалось загадкой. Да и нас в тот момент это волновало меньше всего, а больше, конечно, здоровенный мужик, вошедший в ангар и включивший освещение, от чего даже внутри вертолёта стало совсем светло. Когда тот подошёл к трапу, я зажмурил глаза и весь как-то сжался. Подошва тяжёлого ботинка Лёхи ударила по первой ступени, ещё раз и ещё.

— Лёха, ты тут? — услышали мы третий голос, какой-то хриплый.

— О! — пробасил тот в ответ, — Лёгок на помине! Тебя только что Саня из диспетчерской спрашивал.

Лёха спрыгнул обратно на пол и пошёл к выходу, где его уже ждал мужик с каким-то неестественно красным лицом. Подойдя к нему поближе, тот поздоровался за руку и они оба пошли к выходу. Мы с Вовкой перевели дыхание, но всё равно не решались даже пошевелиться. Мужики закурили и стали о чём-то негромко разговаривать, затем Лёха вернулся в ангар, выключил свет и выйдя наружу, закрыл за собой дверь. Стало совсем темно.

— Кажись, пронесло, — облегчённо прошептал Вовка, — Откуда они все взялись? Здесь же не было никого!

— Откуда, откуда… От верблюда! Как теперь выбираться будем? Он нас здесь на замок закрыл!

Вовка почесал за ухом и выбрался из вертолёта. Я поспешил за ним. Мы на цыпочках подошли к входной двери и прислушались. Ни голосов, ни шагов не было слышно.

— Свалили куда-то.

— Думаю, не надолго. Этому Лёхе надо курву какую-то срочно чинить — скоро вернётся.

Я дёрнул ручку двери. Та не поддалась, лишь громко лязгнув засовом.

— Тише ты! — зашипел на меня Вовка, — Так всю операцию сорвёшь!

— Да ну тебя с твоей операцией. Сидим тут как два барана. Лучше бы спокойно в траве лежали и смотрели, как самолёты взлетают!

Снова послышались шаги. И на этот раз из-за своих споров обнаружили мы их слишком поздно, чтобы успеть где-нибудь спрятаться. Дверь распахнулась. Мы с Вовкой стояли сбоку от неё, изо всех сил вжимаясь спинами в железные, раскалённые солнцем ворота. Вошёл Лёха и быстрым шагом направился к рубильнику. Я тут же ринулся к выходу, Вовка пустился следом за мной. В глаза ударил яркий солнечный свет, лишь на мгновение ослепляя. Но этого хватило для того, чтобы снаружи чьи-то грубые и сильные клешни успели нас схватить за шеи и пригнуть головы почти к самым коленям. Пальцы больно сдавливали шею и на глазах непроизвольно выступили слёзы обиды. Вовка чуть слышно застонал.

— Стоять, сопляки! Попались!? — раздался откуда-то сверху хриплый голос того самого Михалыча, — А ну заходи назад!

Он втолкнул нас обратно в ангар и отпустил шеи. Мы, чуть не потеряв равновесие от такого толчка, встали, испуганно рассматривая недоброе красное лицо.

— А это ещё кто такие? — искренне удивляясь, спросил Лёха.

— Как кто? Шакалье это! Самое настоящее шакалье! Тля бесхребетная! Как в ангаре оказались, падлы!? А!? — вдруг перейдя на крик, завопил тот.

— Да здесь открыто было, вот мы и вошли… — попытался оправдаться Вовчик.

— Где открыто было? — перебивая и не давая высказаться, кричал Михалыч, — Ты чё меня лечишь, тля? Показывай что украли! — на его лице от ярости дрожали губы, а на подбородке повисла вспененная слюна.

— Да не крали мы ничего, — подключился я, — Смотрели просто.

— Я тя, падла, ща… — тот уже замахивался ребром ладони, чтобы меня ударить, но Лёха успел перехватить его руку.

— Ты чё, Михалыч, с дуба рухнул? Это ж пацанва просто! Чё ты вскипел-то так? — а потом обратился к нам, — Ну, а вы чё стоите тут? Бегом марш отсюда, чтоб я через минуту вообще о вас забыл!

Михалыч вырвал из цепкой Лёхиной хватки свою руку, злобно рявкнул и сплюнув на пол, выругался.

— Пошли вон отсюда, тля!