Богатырская пшеница

Но вот беда: почти все они страдают одним общим недостатком — полегаемостью.

Полегаемость — печальный спутник высокоурожайных пшениц.

Чем гуще посев, тем должен быть выше урожай в поле. У бригадира алтайского колхоза «Байкал» Вариводы, получившего урожай в 50 центнеров с гектара, количество стеблей на один квадратный метр достигало тысячи.

Но, лишенные света, стебли в густом посеве обычно вырастают слабыми и быстро полегают под тяжестью зерен; часто приходится снимать урожай серпом.

Если идет дождь, зерна покрываются плесенью и гибнут. Полегаемость отнимает у наших мастеров высоких урожаев тысячи тонн зерна. Бороться с этой бедой трудно. Кажется, сама природа ставит предел дерзновенным стремлениям человека бесконечно повышать урожаи пшеницы.

Что же делать? Сеять реже?

Тогда урожай будет более низким.

Но вспомним: есть один сорт пшеницы, который можно сеять редко и все же получать небывалые урожаи.

Снимем с полки ящичек «кахетинской ветвистой».

Возьмем аптекарские весы. Положим на одну из чашек ветвистый колос, тяжелый, крепкий, словно еловая шишка. Будем класть на другую чашку колосья любого сорта. Один колос, еще один, еще три — целых пять колосьев надо положить на другую чашку, чтобы они уравновесились с одним ветвистым.

Теперь взвесим зерна.

Вес зерен одного колоса «кахетинской ветвистой» пять граммов и даже больше; обычной — один грамм, не более. Подсчитаем с карандашом в руках: достаточно вырастить всего по двести таких ветвистых колосьев на каждом квадратном метре, чтобы с гектара получить сто центнеров зерна.

Сто центнеров зерна с гектара! Вот задача, достойная того, чтобы с прилежанием заняться ею.

Но разрешима ли эта задача?

Известно, что узбекская колхозница Муслима Бегиева так и не смогла повторить своего рекорда с ветвистой. Как только Муслима вновь высеяла пшеницу, но уже не на огороде, а на обычном колхозном поле, ей не удалось даже вернуть семена.

Пшеница из Телавского района… Но она пока все еще не радовала колхозников устойчивыми урожаями.

Характер ветвистой как бы оставался неразгаданным. Она то хорошо уродится, то жестоко огорчит сеятелей.

Ветвистая известна под разными именами. Ее называют «кахетинской», «благодатной» и даже «благодарной». Но не подходит ли ей больше называться «коварной» и «обманчивой»?

Ветвистой заинтересовались и зарубежные ученые. Впрочем, они отказались от работы с этой пшеницей вскоре же после первых неудач.

Крепкое ее зернышко оказалось им не по зубам.

Да и какой расчет американским или английским помещикам выводить у себя такой сорт!

Если хлеба уродится много, его придется продавать дешевле. А то, что выгодно трудовому народу, вовсе невыгодно богачам, думающим только о наживе.

В урожайные годы американские торговцы хлебом предпочитают, как мы знаем, кормить пшеницей скот, изготовлять из нее «собачий бисквит» или даже сбрасывать зерно в океан.

Нет, печальный опыт заграничных ученых с ветвистой ничего не объяснит нам.

Нельзя ли все же еще раз перерыть архивы, узнать, почему Муслима Бегиева так и не смогла вновь достичь успеха? Отчего, наконец, упорные кахетинцы не могут получить от ветвистой того, что она могла бы им дать?

Надо узнать, в чем заключались ошибки селекционеров, работавших над ветвистой пшеницей в прошлом, с тем чтобы не повторять их больше.

А может быть, и прав автор статьи «Пшеница» в старом «Энциклопедическом словаре», уверенно написавший: «…Никакого практического значения ветвистая пшеница не имеет».

Однако как давно были написаны эти слова!

В наши дни советская агрономическая наука — самая передовая в мире. Один из создателей ее — великий Мичурин сказал однажды: «Мы не можем ждать милостей от природы; взять их у нее — наша задача».

Армию советских селекционеров объединяет Всесоюзная Академия сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина, которую называют у нас Народной академией. Советским ученым помогают сотни тысяч колхозников-опытников; в каждом советском селе есть хата-лаборатория — небольшой центр нашей агрономической науки. Президент Всесоюзной Академии сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина — замечательный советский ученый, последователь Мичурина, Трофим Денисович Лысенко. Он сын простого крестьянина и сам был крестьянином — работал в поле, ходил за плугом.

Под руководством Трофима Денисовича Лысенко советские ученые уже вывели немало замечательных сортов пшеницы, притом в небывало короткие сроки.

Когда наша страна отмечала 50-летие Трофима Денисовича Лысенко, работники Государственной сортоиспытательной комиссии преподнесли юбиляру пирог из муки пшеницы «одесская», выведенной им и его помощниками.

А сейчас селекционеры за рубежами нашей страны затрачивают на работу с каждым новым сортом не менее пяти лет.

Нет, мы еще вернемся к опытам над ветвистой!

Мечта о богатырской пшенице исполнится.

Пакет из Москвы

Мы снова в пути. На этот раз поезд доставляет нас в Горки-Ленинские под Москвой. Вот они, места, связанные с последними днями жизни Ильича. Над Горками летит, чуть покачивая крыльями, самолет, направляясь на юг, к теплу.

А здесь все сейчас бело вокруг. Стоят в бахроме инея старые тополя. И даже опознавательный знак на самолете — буквы «СССР» — словно вылеплен из снега.

Кто-то заботливо смел следы пороши с аллеи, ведущей к дому, где жил Владимир Ильич.

Кажется, с легким шумом откроется дверь и сам Ленин выйдет в парк, вдыхая свежий морозный воздух.

Но в доме музейная тишина.

Все здесь, как было при Ленине.

Стопка книг, к которым прикасались его руки.

Маленькая скамеечка для ног.

Удобная резная мебель, изготовленная рабочими- деревообделочниками в подарок Ильичу. Снопы пшеницы в больших вазах.

История появления этих снопов в доме Ленина примечательна. Однажды — это было в 1922 году — Владимир Ильич заинтересовался урожаями на здешних землях. Крестьяне подарили ему эти снопы. Ленин часто любовался ими.

Какими замечательными колосьями могли бы порадовать Ленина здешние места в наши дни!

Как и в прежние годы, неподалеку от старого парка лежит поле. Ленин однажды наблюдал на нем испытание трактора, построенного рабочими Коломенского завода.

Как рассказывали очевидцы этого испытания, машина работала с перебоями, мотор иногда даже отказывал. Это был один из первых тракторов, построенных у нас. Мы научились с той поры строить образцовые тракторы.

«СТЗ», «ХТЗ», «ЧТЗ», — кому не известно значение этих букв, стоящих на лучших советских тракторах! Тракторы наших, советских марок — лучшие в мире. Но их «прадедом» был этот коломенский трактор.

Замечательные перемены произошли и с местами, где когда-то наш «коломенец» пробовал свои силы. Здесь сейчас находится Экспериментальная база Всесоюзной Академии сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина.

На этих землях предстояло теперь раскинуться еще невиданной ниве.

Не станем опережать события. Представим себе лабораторию Экспериментальной базы в Горках в тот самый декабрьский день 1946 года, когда сюда из Москвы прибыл пакет особого назначения с семенами «кахетинской ветвистой». Их было тогда всего-навсего двести десять граммов.

Семена прислал президент академии Трофим Денисович Лысенко. Он сам проверял их всхожесть. Некоторые зернышки оказались еще влажными.

Академия получила срочное сталинское задание — начать работы над ветвистой пшеницей.

Не теряя времени, в тот же день академик Авакян начал вместе со своими помощниками, пока еще в теплицах базы, «малую посевную».

Трофим Денисович Лысенко дал указание — проверить, является ли «кахетинская ветвистая» яровой, высеивающейся весной, или озимой культурой, сеющейся с осени, зеленые всходы которой зимуют под снежной шубой. Такая культура поспевает раньше яровой.

Авакян посеял семена «кахетинской ветвистой» в первые пятьдесят вазончиков, набитых парниковой землей. Рядом с ними были поставлены вазончики, в которых была высеяна обычная яровая пшеница. Было любопытно наблюдать, как во всех ста вазончиках всходы поднялись один за другим.

Дальнейшие наблюдения показали, что ветвистая безусловно является яровой культурой.

Ученые установили строгий надзор за ветвистой. Растение должно было теперь как можно полнее рассказать о себе.

Из Москвы пришло еще 50 килограммов семян. Постепенно число вазончиков в теплицах достигло семи тысяч. Размер опытов увеличивался. Под стеклами теплиц все зеленело, как в поле.

К весне, когда с опытами можно будет выйти за стены лаборатории, надо успеть изучить все вкусы и повадки гостьи из Кахетии. Вскоре исследователи обратили внимание на то, что некоторые растения не ветвятся. Происходил давно знакомый процесс. Ветвистая, как это не раз бывало, теряла свою форму, становилась обычной, неветвистой.

Очень важно было обнаружить причину этого явления, приносившего столько огорчений многим нашим опытникам.

Работники Экспериментальной базы установили, что это происходит лишь в тех случаях, когда растение не получает достаточного питания. Стоило внести дополнительную порцию подкормки в вазончики, и пшеница снова обретала свою ветвистую форму.

Одна из ошибок наших селекционеров, работавших раньше над ветвистой как над обычным сортом и не считавшихся с ее потребностями, была обнаружена.

Теперь-то можно было установить с точностью: у богатырской пшеницы был действительно богатырский аппетит.

Можно было зачеркнуть первый из многочисленных вопросительных знаков, окружавших пшеницу из Кахетии. А сколько же их осталось?

Ветвистая все еще отвечала загадками на прямые вопросы.

Опыты над ветвистой производились и раньше на плодородных, жирных почвах.

Однако почему же она не дала уже тогда желательных результатов?

Приходилось расшифровывать недосказанное.

Работники Экспериментальной базы продолжали свои поиски. Конечно, дело не только в усиленном питании, которого требует ветвистая.

Президент академии лично руководил опытами в Горках-Ленинских. Ему удалось обнаружить и вторую причину постоянных неудач в работах с этой пшеницей.

Академик Лысенко утверждает, что ветвистую пшеницу нельзя сеять так же, как обычную, — сплошным густым посевом. А ее до сих пор, как нарочно, стремились сеять погуще, чтобы получить высокий урожай. Это, по мнению академика, и губило опыты.

Густо растущие колосья чахли в тесноте. Те, кому следовало стать великанами, рождались карликами. Им не хватало не только пищи, но и солнечных лучей. Они нуждались в просторе.

А что, если посеять семена пореже? Ведь достаточно вырастить на каждом квадратном метре всего по двести колосьев ветвистой, чтобы получить 100 центнеров зерна с гектара. Всего двести колосьев вместо тысячи колосьев обычной пшеницы, которые надо вырастить для этой цели!

По указанию Лысенко, ученые ставили опыт за опытом.

Ученые уже знали многие из тайн ветвистой.

Помимо отличного питания, она еще требует простора. Сеять ее надо редко.

Но впереди еще так много невыясненного!

Какую густоту посевов следует применять? Сколько раз подкармливать посев? Когда лучше всего начинать его?

Ветвистая пшеница требует своей собственной агротехники. Ученые должны выработать ее. И тогда ветвистая смело выйдет на поля колхозов и совхозов. Ничто не задержит ее победного марша.

Работники Экспериментальной базы трудились, не зная усталости. Уже давно на смену декабрю 1946 года пришел январь 1947 года, а затем и вьюжный февраль.

Это были месяцы напряженной работы.

Драгоценные семена

Первые зерна ветвистой, прибывшие в пакете из Москвы, расценивались научными сотрудниками базы на вес золота.

Впрочем, золото — слишком малая цена для семян, которым предстоит в самом деле великое будущее.

Невольно вспоминается маленькая деревушка, затерявшаяся среди глухих дубрав Валдайской возвышенности. За околицей ее — глубокий омут. Подземный ключ бьет там. А дальше течет ручеек, постепенно расширяясь, принимая в себя другие потоки. И вот уже разливается перед нами Волга — великая русская река.

Так и из горсти семян, полученных учеными в Горках-Ленинских под Москвой, потечет, разольется по всей стране золотая река хлебных зерен.

Но сначала надо раздобыть достаточное количество семян, чтобы к весне можно было выйти из теплиц на опытное поле базы.

А зимой, как нарочно, растения в теплицах чувствовали себя плохо, словно тосковали по солнцу и простору.

Ученые заботливо ухаживали за опытными посевами, подкармливали их куриным пометом, навозной жижей, минеральными удобрениями.

Едва зазеленели всходы ветвистой, как их перенесли в «квартиру» похолоднее — в теплицу с более низкой температурой. Это было сделано для того, чтобы несколько задержать рост растений, заставить их усиленно куститься, идти не вверх, а вширь.

Вскоре академик Авакян и его помощники могли убедиться, что почти каждое зернышко, посеянное ими, хорошо раскустилось и дало по тридцать и даже по сорок стеблей.

Еще рано было подсчитывать урожай «малой посевной», однако становилось ясным, что Экспериментальная база обеспечит себя семенами для опытных работ. В апреле пышные кусты ветвистой были бережно перенесены в парники, а затем и в грунт небольшого участка, прилегающего к лаборатории.

Высаживали рассаду редко. Земля вокруг кустов тщательно притаптывалась, чтобы корешки молодых растений вцепились прочно в почву, которая должна их питать.

Жизнь опытных кустиков была особенно дорога исследователям. Ведь от успеха первых опытов зависело все. Слишком много разочарований принесла ветвистая людям науки в прошлом, чтобы прибавить к ним хотя бы еще одно. Слишком много надежд возбудила она. Можно ли было сейчас легко проститься с этими надеждами! Ученые верили в победу своего дела.

А тем временем различные неприятности подстерегали исследователей. Почва опытного участка возле лаборатории оказалась зараженной проволочником. Этот тощий жадный червь, в самом деле похожий на обрубок проволоки, повел первую атаку на рассаду пшеницы. Однако в руках ученых оказалось отличное средство борьбы с проволочником — гексохлоран. Вдоль опытных делянок были установлены приманки в виде кусочков свеклы, смоченных гексохлораном. Вскоре все вокруг было усеяно проволочниками, потерявшими под действием гексохлорана способность двигаться. Атака была отбита.

Но перед нами было лишь первое сражение ученых с многомиллионной армией вредителей, угрожавших ветвистой. Впереди предстояло еще немало таких сражений.

Однако оставим небольшой семенной участок академика Авакяна и его помощников.