Черные стрелы 2 (СИ)

— Замечательно, — седой мужчина улыбнулся и встал со стула. Теперь он мог быть уверен — если профессиональная воровка поклялась своей честью, то выполнит уговор во что бы то ни стало. Хотя, это было для Гирса не так уж и важно, просто лишний повод указать девчонке на ее место, ведь если он захочет, то найдет ее где угодно. Довольный собой, мужчина произнес:

— Если все пройдет гладко, то я не только отпущу Вас, но и попрошу моих друзей забыть о том, что Вы у них что-то украли. Сможете начать новую жизнь, так сказать, с чистого листа.

— С чего такая щедрость? — Элисса с детства не верила в людскую доброту и недоверчиво прищурилась.

— Скажем так, — задумчиво произнес Гирс, растягивая слова. — В будущем мне могут еще пригодиться ваши таланты, и я не хотел бы, чтобы кто-то отправил столь талантливую воровку на тот свет раньше времени. Мы друг друга поняли?

— Вполне. — Девушка кивнула, хотя ни на мгновение не поверила словам мужчины.

— Помните, милая Элисса, у Вас очень мало времени. Я крайне нетерпелив. Как только я улажу свои дела, к стенам монастыря прибудет мой человек. Он прождет сутки. Если за это время Вы не передадите ему то, что мне нужно — он возьмет это сам. Что он сделает с вами, думаю, понятно.

— Понятно, — выдавила девушка, заметив, как в дверном проеме появилась крепкая мужская фигура в темных одеждах, с низко надвинутой на лицо шляпой. От неизвестно типа просто разило могильным холодом и страхом, а взгляд ярких глаз был настолько пугающим, что девушка не смогла выдерживать его и трех ударов сердца.

— Вы сразу поймете, что мой человек пришел, — продолжал Гирс. — Я очень не хотел бы допустить кровопролития но, если оно будет неизбежно, то я ничего не смогу поделать. Знаете ли, Леон не очень-то жалует служителей Альтоса и с удовольствием сократит их количество в случае вашей неудачи. Он, кстати сказать, предлагает сразу же устранить тех, кто мешает моим планам но, знаете ли, я не люблю излишнего кровопролития, которого можно избежать. Так что поспешите, Элисса, иначе Вам придется отвечать перед Альтосом не только за свои собственные грешные деяния, но и за жизни монахинь, которые погибнут только потому, что Вы не справились со своей работой. По Вашим прекрасным глазам я вижу, что мы поняли друг друга.

Элисса кивнула, мысленно пожелав проклятому барону самому побыстрее отправиться к Альтосу и отчитываться перед ним обо всех своих грязных и темных делишках.

— В таком случае, я не смею больше отнимать ваше драгоценное время. Сегодня отдохните с дороги, а завтра — приступайте. Матир, — он кивнул одному из своих громил и тот небрежно бросил на стол тихонько звякнувший мешочек. — На расходы. — Пояснил барон и, дав знак своим людям, удалился, напоследок еще раз взглянув на девушку. — У меня еще есть дела в этих землях. После я буду ждать вас здесь или же у себя в поместье. Я пока не определился, но вы же не успели забыть туда дорогу?

Когда дверь за незваными гостями закрылась, Элисса еще несколько мгновений простояла столбом, а потом, подойдя к кровати на негнущихся ногах, буквально рухнула на нее. Готовую расстаться с жизнью девушку сейчас трясло и все произошедшее казалось ей какой-то дурацкой постановкой. Но, что бы ни случилось — она вновь смогла выйти сухой из воды. Почти. Стоило обдумать, как лучше пробраться в монастырь и выкрасть эту статуэтку. Элисса понимала, что Гирс едва ли отпустит исполнительницу, когда та выполнит свою часть уговора. Но, сначала надо было разобраться с делом, а уже потом решать, как быть дальше. Одно Элисса знала точно — в этот раз ей не позволят соскочить, а значит, придется выполнять договор.

Встав и пройдя по комнате, девушка обнаружила, что вода в ванной уже остыла. Вернувшись к столу, она подбросила на узкой ладони увесистый мешочек и улыбнулась:

— Что ж, по крайней мере, сегодня могу себе ни в чем не отказывать.

Глава 2

Превратности судьбы

День проходил за днем. Они медленно тянулись, мгновение за мгновением, когда-то слегка ускоряясь, а когда то, наоборот, замирая. Белые облачка, что сопровождали «Счастливчика» первые три дня пути, сменились тяжелыми тучами, преследующими корабль изо дня в день. Они нависали над хрупким суденышком, изредка щедро поливая его дождем и грозно бормоча вслед раскатами грома. Была у непогоды одна хорошая сторона — она порой снисходительно позволяла «Счастливчику» плыть под всеми парусами, преодолевая внушительные расстояния гораздо быстрее, чем рассчитывала команда. Разумеется, при таком капризном небе за кораблем нужен был глаз да глаз: ветер зачастую становился слишком порывистым и непредсказуемым, да и волны поднимались весьма серьезные. Не как на море, конечно, но «Счастливчику» с его низкими бортами хватало и таких.

Тул без устали гонял матросов взад вперед по палубе так, что те едва не сбились с ног, выполняя приказы. Паруса метались то вверх, то вниз, корабль протяжно и жалобно скрипел, команда ругалась на чем свет стоит, а сам Тул сорвал себе голос. На руках правящего кораблем мужчины вздулись бугры мышц, когда он в очередной раз решил показать взбунтовавшемуся на волнах «Счастливчику», кто здесь главный.

Из всеобщей суеты выделялась лишь фигура в черном плаще. Когда холодные волны, с резким шелестом разбивающиеся о нос корабля начали взлетать выше бортов, Тенро благоразумно покинул свое привычное место. В душный трюм, где пахло смолой, потом и сыростью, он идти не желал, поэтому разместился позади капитана, держась одной рукой за грубые перила. Здесь ему никто не мешал сосредоточиться, да и сам странник не путался под ногами у матросов.

Непогода свирепствовала чуть больше суток и, когда небеса, наконец, смилостивились, вся команда едва не валилась с ног от усталости. Матросы, тяжело дыша, прохаживались по мокрой и скользкой палубе, недобро глядя на невозмутимого Тенро, вновь усевшегося на насиженное место.

Вернувшись на нос корабля, мужчина привычно начал вглядываться вдаль, вполуха слушая, как за его спиной переговариваются недовольные матросы. Их бесило, что странный тип даже не подумал помочь, а теперь вел себя как ни в чем ни бывало. Они и во время шторма пытались навязать Тенро какую-то работу, но тот, не обращая на них внимания, просто смотрел сквозь людей. Тогда Тул вразумлял своих ребят, но теперь, когда старый пехотинец отправился отсыпаться в трюм, гнев матросов никто не сдерживал.

— Эй ты! — крикнул один из экипажа «Счастливчика», могучего телосложения детина с чуть тронутыми сединой пышными бакенбардами.

Когда мужчина в плаще не отреагировал на его слова, матрос, свирепея, прорычал:

— Слышишь, ты, тварь в плаще?! Я с тобой разговариваю! Отвечай мне или сейчас же вылетишь за борт, бледнокожий урод!

Команда поддержала его дружными и согласными криками.

— У тебя какое-то дело ко мне? — пропустив оскорбление мимо ушей, Тенро повернулся к матросам. С каждым днем он все больше и больше понимал происходящее вокруг себя, словно начиная дышать полной грудью. О самом себе странник, по-прежнему, ничего не помнил, но был твердо уверен, что становится именно самим собой. Он не знал и не понимал причин подобной уверенности, но она вселяла в его сердце надежду.

— Да, дело! — Матрос с бакенбардами криво усмехнулся. — Какого хрена ты только и делаешь, что жрешь, спишь, да бестолково пялишься вдаль?!

— Это не твоя забота, — холодно ответил Тенро.

— Нет моя! — Заупрямился мужчина, делая шаг навстречу фигуре в драном плаще. — Ты плывешь с нами, но брезгуешь нашей компанией, хотя ешь нашу еду, и пьешь нашу воду! Мы, по-твоему, не люди? Не уважаешь нас?

— Нет, — честно ответил Тенро и в его обычно лишенном эмоций голосе, промелькнуло искреннее удивление. — Я вас не знаю. С чего бы мне уважать незнакомых людей?

— Что сказал?! — Рука матроса метнулась к кривому длинному ножу, и тот с шипением рассерженной змеи покинул ножны. — Ты меня не уважаешь? Повторить рискнешь?

— Малто, — один из мужчин, стоявший позади буяна, положил тому руку на плечо. — Тул говорил…

— Плевать я на него хотел! — Брызнул слюной взбешенный Малто, сбрасывая с плеча руку товарища. — Этот урод сказал, что мы мусор!

Все, за исключением того, кто пытался остановить разъяренного матроса, поддержали слова Малто, согласными криками подбадривая задиру. Тот, ухмыляясь и поигрывая ножом, сделал шаг навстречу Тенро.

— Иди сюда. Сейчас я тебя немного подпорчу!

Тон и взгляд матроса не понравились мужчине в черном плаще. В глазах вооруженного ножом человека читалась злость и неподдельная ненависть. Ее пламя сверкало не хуже обнаженной стали клинка.

— Ненавидишь меня?.. — Тенро почувствовал, как и в его груди зарождается злость. Какая-то частичка его души радостно забурлила, требуя крови. Прислушавшись, Тенро понял, что обрел еще один кусочек себя — одну хищную, грубую часть своей души, полностью пробудившуюся лишь теперь. — Хочешь драки?

— Хочу и что с того? — С вызовом взглянув на стоящего без движения мужчину, оскалился Малто. — Порежу тебя на куски и столкну за борт. Тулу скажу, мол, выпал паренек-то. Выпал, да на корм рыбам пошел.

— Малто…

— Да заткнись ты, Нирт! — Озлобившийся матрос тряхнул головой, обращаясь к тому самому молодому человеку, что пытался отговорить его от драки. Ловко перебросив нож из одной руки в другую, он шагнул к Тенро, проворным и уверенным движением вернув оружие обратно в правую руку.

— Хочешь меня убить? — Тенро развел раскрытые ладони в стороны, показывая, что в них нет оружия.

— Да, — осклабившись, признался Малто. — С первого дня мне рожа твоя не нравится! Ненавижу таких подонков, как ты. Думаете вы лучше всех, да?!

Когда матрос рассмеялся, Тенро почувствовал сильный запах какой-то бормотухи, исходящий от мужчины. Но, несмотря на это, Малто твердо держался на ногах и с ножом обращался весьма умело.

— Спрашиваешь, хочу ли я убить тебя? Да! Хочу!

Тенро кивнул, показывая, что услышал слова приближающегося к нему мужчины. Последний раз хохотнув, Малто сделал неожиданный выпад, стремясь первым же ударом поразить противника в грудь. Он широко оскалился, уже предвкушая, как ледяная сталь войдет в тело неподвижного человека и стремился насладиться болью и ужасом в его глазах. Неожиданно мужчина перед Малто превратился в размытое пятно — он неуловимым движением сместился в сторону и развернул корпус, пропуская смертоносную сталь в дюйме от своей груди.

Расширившимися от удивления глазами, Малто наблюдал, как одна рука противника легла ему на сгиб локтя, а другая обхватила кулак, сжимающий рукоять с оружием. Тенро подался назад и, резко шагнув в противоположном направлении, надавил рукой на локоть матроса, второй отталкивая его нож от себя и выгибая хрустнувшее запястье. Всего лишь один удар сердца и мужчина в черном плаще отошел в сторону, оставив Малто с недоумением смотреть на рукоять собственного ножа, торчащую у него же из груди.

Матрос силился что-то сказать, но из его рта вырвался лишь сдавленный хрип, после чего тело, пошатнувшись, начало заваливаться вперед. Дважды неуклюже переставив ноги, Малто вывалился за борт, глухо ударившись о борт «Счастливчика», после чего навсегда исчезнув во вспененной воде.

Тенро спокойно продолжал смотреть на потрясенную увиденным команду корабля. Сам он не испытывал почти ничего — ни жалости, ни сострадания, ни раскаяния в содеянном. Пожалуй, единственным его чувством было едва ощутимое мрачное удовлетворение и, кажется, жажда.

— Что здесь происходит?! — На палубе появился взъерошенный и не выспавшийся Тул.

— Новенький, эта… Малто завалил… — растерянно пробубнил один из матросов, рассеянным жестом проведя рукой по горлу.

— ЧТО?! — Затравленным зверем Тул посмотрел на стоявшего на носу корабля Тенро. Глаза мужчины были слегка прищурены и внимательно скользили по лицам столпившихся моряков.

— Я предупреждал Малто, чтобы не лез, — попробовал пояснить Нирт, но Тул, не слушая его робкого лепета, в четыре широких шага подскочил к Тенро и схватил его за грудки.

— Ты что творишь, скотина?! — брызгая слюной, прошипел Тул.

— Он хотел убить меня. — Невозмутимо ответил Тенро. — Но не смог. А я — смог. Ты тоже хочешь рискнуть?

— Да как ты…

— Тул! Парень правду говорит, — еще один член команды вклинился между мужчинами. — Малто сам нарвался. Полез на новичка с ножом и… прогадал.

— Измененные вас побери! — Взбешенный Тул зло сплюнул в воду. — Прочь с глаз моих! Быстро все за работу! И чтоб больше никто к новичку не приближался! Что смотришь?! — Он обжег Тенро взглядом.

— Я защищался.

— А, — бывший пехотинец махнул рукой. Малто он уже не вернет, а вот ссорится с победителем, Тулу не хотелось. Особенно сейчас, когда их разделяет всего ничего. — Ладно. Я понял, что ты не виноват. Но! Впредь не убивай моих людей.

— Если они не захотят убить меня, то не стану, — спокойно отозвался Тенро и, отвернувшись, уселся на носу корабля, наблюдая за беспокойными волнами, в которых тонул алый шар угасающего к ночи солнца.

Видимо удовлетворенный таким ответом, Тул вернулся к рулю, встав за ним и с хрустом распрямив спину. Спать уже не хотелось. Старый пехотинец начал привычно отдавать указания, время от времени кидая настороженные взгляды на фигуру в черном плаще и размышляя, как бы избавиться от этого парня, когда все будет сделано. Видимо, обойтись малой кровью, как вначале планировал Тул, не выйдет. Этот тип явно непрост и, если его вовремя не пустить под нож, то он может создать очень много совершенно не нужных сейчас проблем. А может, стоит присмотреться к нему получше? Если этот Тенро и дальше будет проявлять себя как хороший боец, то выгоднее будет переманить его. Правда, странный он…

— Эй, Нирт! — подозвал Тул самого молодого члена своей команды.

Отец паренька был хорошим другом Тула и попросил пристроить своего сынка в надежное место. Толку от сопляка пока не было, но Тул не стал отказывать его отцу в просьбе, ведь чем больше народу тебе обязаны, тем лучше. И, как в воду глядел — настало время, когда и Нирт смог пригодиться.

— Звали, капитан?! — парнишка проворно подбежал к рулевому.

— Дуй в трюм. Возьми еды и отнеси Тенро, — властно приказал Тул, заметив, как расширились глаза молодого матроса — в них одновременно читался и страх и мальчишеское любопытство.

— А это не опасно?

— А плавать с контрабандистами не опасно?! А когда саблей ранят — не больно?! — вспылив, передразнил мальчишку Тул — минувший шторм и глупая смерть одного из подопечных порядком потрепал его нервы, и старый пехотинец никак не мог успокоиться. — Понял, капитан! Осознав, что сейчас не лучшее время для того, чтобы испытывать терпение Тула, Нирт быстро юркнул с глаз долой и скрылся в трюме.

Порывшись в нехитрых припасах, самый молодой член команды «Счастливчика» набрал вяленого мяса, сухарей и перелил пресной воды из полупустого меха, в свою флягу. Выбравшись наверх, он направился к носу корабля. Остановившись в нескольких шагах от фигуры в черном плаще, парень робко произнес:

— Эм… привет. Мое имя Нирт. Я тебе поесть принес.

Капюшон дернулся, поворачиваясь к матросу, и пара зеленых глаз несколько ударов сердца изучала его.

— Ты редко ешь. Проголодался, небось? У меня вот, мясо есть, — в доказательство своих слов, изрядно нервничающий Нирт вытащил из-за пазухи тонкую полоску мяса и показал ее сидящему на носу корабля мужчине. — Я подхожу?

Когда мужчина отвернулся от него, Нирт расценил это как дозволение приблизиться. Паренек и боялся и уважал странного пассажира одновременно. Его пугала и привлекала эта таинственность и отрешенность мужчины в черном плаще. От Тула парень слышал, что этот Тенро служил не абы где, а в легендарных «Черных стрелах». Теперь же Нирт и сам он увидел, как бывший разведчик споро отправил к праотцам задиру Малто. А ведь тот был вовсе нешуточным бойцом. Быстрый, сильный и бесстрашный, Тенро вмиг стал для Нирта чем-то вроде идеала. Подбираясь к нему, паренек даже задумался — не пойти ли ему самому на военную службу?

— Вот, — усевшись рядом, матрос протянул мужчине горсть сухарей, высыпав их прямо в подставленную тем ладонь.

Взяв один из сухарей, Тенро отправил его в рот, и, стоило тому хрустнуть на зубах, как он почувствовал какое-то странное ощущение. Он уже ел эти же сухари не один день за время, проведенное в плавании, но теперь ощутил что-то новое. Страннику вдруг показалось, что он ел их и в своей прошлой, как он ее называл, жизни. Знакомый вкус едва не вернул Тенро какое-то из потерянных воспоминаний, и он изо всех сил вцепился в ускользающую память, проглотив еще один неровный кусок черствого хлеба.

Брызги разбившихся о нос «Счастливчика» волн попали Тенро на лицо, и он отчетливо увидел картину: молодой человек, в котором он с трудом узнал себя самого — загорелая кожа и каштановые волосы сбивали с толку. Он шел рядом с вереницей повозок, жуя сухари и настороженно глядя по сторонам. Тенро попробовал разглядеть лица тех, кто ехал в телеге, но они казались ему лишь размытыми пятнами. Тогда он сосредоточился на самом себе. Мужчина мысленно попробовал коснуться своего отражения, но то вдруг треснуло и разлетелось на осколки, словно разбитое камнем стекло.

— Воды? — Нирт протянул спутнику свою флягу и тот, благодарно кивнув, сорвал крышку, жадно припав к горлышку.

Наблюдая за Тенро, молодой матрос обратил внимание на его оружие. Мечи в ножнах заинтересовали Нирта не так, как странный лук. Отклонившись назад, парень взглянул на грозное оружие, уважительно присвистнув.

— Хорошо стреляете? — спросил он вновь взявшегося за сухари Тенро.

— Наверное, — немного поразмыслив, ответил тот.

— Без стрел не постреляешь? — Нирт расценил слова мужчины по-своему, взглядом указав на пустой колчан. — Хотите, принесу? У нас в трюме их завал просто. Вот, поешьте пока мяса, а я сейчас, — выудив из кармана несколько полосок вяленого мяса, Нирт поспешно отдал их Тенро, а сам умчался в трюм.

Мужчина в черном плаще проводил паренька задумчивым взглядом. Тот ему явно кого-то напоминал. Кого-то из прошлого. Такого же старательного и молодого. Тенро не мог вспомнить кого именно но, почему-то был уверен, что этого кого-то уже нет в живых. До этого неведомое чувство утраты неприятно кольнуло сердце мужчины. Оказавшись поразительно сильным, оно накрыло Тенро с головой, обволакивая в своей траурной отстраненности и печали. Из этого состояния странника вывели торопливые шаги за спиной, а через миг, довольный Нирт плюхнулся рядом, протянув ему связку стрел.

— Самые лучшие выбрал! — гордясь собой, заявил парень.

— Спасибо, — разом забыв и о своих мыслях и о еде, Тенро схватил стрелы, и его руки мелко задрожали. В ушах у мужчины словно заиграла музыка из пения тетивы и тихого шелеста стрел. Когда он коснулся пальцами острых наконечников, то в его памяти начали всплывать яркие воспоминания: сотни, тысячи стрел срывались с его лука, безошибочно разыскивая тела врагов и впиваясь в них своими мелкими острыми клыками.

— Давайте помогу! — забрав у ошеломленного воспоминаниями Тенро связку стрел, Нирт ловко перерезал ножом стягивающие их веревки и быстро заполнил колчан за спиной мужчины.

Приятная и такая знакомая тяжесть легла на плечи Тенро, и он сразу выпрямился под ней. Его плечи гордо расправились, а руку, привычным движением отведенную за спину, знакомо защекотало трепещущее на ветру оперение. Вскочив на ноги, Тенро выхватил лук, неуловимо быстро положил стрелу на тетиву и, почти не целясь, выпустил ее, послав к горизонту.

— Ух ты!.. — восторженно воскликнул Нирт, восхищенным взглядом провожая скрывшуюся с глаз стрелу. — Вы же лучник, да? Охотились раньше?!

— Охотился, — медленно протянул Тенро. Он заметил то, что укрылось от глаз сидящего рядом парня — за мгновение до того, как сорваться с тетивы его лука, древко стрелы, коснувшись рукояти оружия — почернело. Мужчина посмотрел на черный лук в своей руке и уже увереннее повторил:

— Да. Раньше я много охотился.

* * *

Когда ворота монастыря Скелосовой пустыни закрылись за ее спиной, Элисса почувствовала себя крайне неуютно. Несмотря на то, что внутри все дышало теплотой и свежестью, девушке было как-то не по себе. Ощущая себя пойманной в клетку птицей, воровка поморщилась и постаралась отогнать терзавшие ее душу сомнения по поводу придуманного ей плана. Разумеется, она все предусмотрела, но некоторые моменты все-таки смущали. Элисса никогда не считала себя праведной и набожной особой, но почему-то ей очень не хотелось лгать монахиням, словно кто-то свыше наблюдал за ней и каждый раз укоризненно качал головой, когда она, по пути к монастырю, обдумывала очередную ложь и хитрость.

Как бы то ни было, не успев оказаться за стенами, девушка восхищенным взглядом окинула пышные сады, поражающие своей красотой и ухоженностью. Между раскидистых ив в теплых лучах солнца приятно мерцала водная гладь небольших водоемов с бело-зелеными островками распустившихся кувшинок. Переливчато пели птицы, яркими пятнами выделяющиеся среди листвы, подобно россыпи разноцветных цветков, непрерывным ковром расстилающихся вокруг. Все выглядело так, словно войдя во врата монастыря, Элисса оказалась в каком-то сказочном детском мире.

— Что привело тебя к нам, дитя? — очень дружелюбно поинтересовалась немолодая женщина в одежде монахини.

Она была сестрой-хозяйкой в монастыре и носила имя Сара. Именно Сара встретила Элиссу и открыла ей ворота, а теперь вела девушку вглубь монастырского двора по аккуратной, устланной диким камнем дорожке.

— Я… просто устала от всего, — несмотря на то, что Элисса заранее подготовила и выучила речь, соответствующую выбранной ей новой роли, дружелюбие монахини немного поколебало ее решимость.

Сара смотрела на гостью с таким понимание и сочувствием, что врать ей было очень тяжело. Благо Элисса имела в этом деле весьма объемный опыт. Заранее все продумав, она даже сменила свою привычную одежду на потрепанное и удручающе простое платье крестьянки, чтобы больше соответствовать образу. Лошадь, так же, пришлось отпустить в небольшом лесу близ монастыря и выйти к его воротам пешком. Единственной вещью, с которой Элисса не стала расставаться — узкий и бритвенно-острый стилет — первый подарок ее наставницы и верный спутник воровки во всех авантюрах.

— Ты решила укрыться за нашими стенами от бед и невзгод внешнего мира?

— Да, — подобострастно закивала Элисса, напуская на себя печальный вид. — Я… моя мать умерла, — она перешла не шепот и ее голос дрогнул. Это уже не было игрой — девушка, для большей убедительности, рассказывала монахине правду. — Когда ее не стало, мой отчим, он хотел надругаться надо мной. И я… убежала. И это все было правдой. Единственное о чем умолчала Элисса, так это о том, как она семь раз ударила ножом в грудь похотливого борова, в котором что-то находила ее покойная мать.

— Это ужасно, — в светлых глазах Сары отразилась боль и она, скорбно покачав головой, коснулась щеки идущей рядом девушки. Ладонь монахини оказалась мягкой и теплой, а ее прикосновение нежным и ласковым, будто Элиссы касалась ее покойная ныне мать. — Бедная девочка, сколько же невзгод ты натерпелась…

— «Вы даже не представляете», — подумала Элисса, вспомнив, как оказалась на улице.

Девушка и сама представать не могла, чтобы с ней случилось, не встреть она свою наставницу — Мэлис Вороное перо, одну из лучших воровок Арстерда, теперь ушедшую на покой и решившую встретить старость в уютном домике на окраине столицы. На самом деле, Мэлис до старости было довольно далеко и, как считала Элисса, той просто надоела вся суета и она решила отдохнуть. В любом случае, девушка считала наставницу второй матерью и была ей бесконечно благодарна за то, что та помогла ей выжить в этом мире. От теплых воспоминаний о Мэлис, Элисса едва не улыбнулась но, вовремя вспомнив о роли, натянула на лицо скорбную маску, доверительно прошептав монахине:

— Мне приходилось делать ужасные вещи. Но я… больше не хочу так жить! — Спрятав лицо в ладонях, девушка тихонько заплакала и ее плечи мелко задрожали.

— Тише, девочка, тише, — незамедлительно принялась успокаивать девушку Сара, даже не догадывающаяся, что ее в очередной раз провели. — Тебе здесь ничего не угрожает.