Кто прислал мне письмо?

Люси Доусон

Кто прислал мне письмо?

Посвящается Грейс и Генри

Серия «Психологический триллер»

Lucy Dawson

YOU SENT ME A LETTER

Перевод с английского С. Алукард

Компьютерный дизайн В. Воронина

Печатается с разрешения United Agents LLP и The Van Lear Agency LLC.

© Lucy Dawson, 2016 © Издание на русском языке AST Publishers, 2017

Глава 1

Мой сон потревожен в двадцать минут третьего, среди ночи с пятницы на субботу.

Я сплю чутко, когда Марка нет рядом, слышу малейший шум на улице и всегда ложусь на кровати так, что прямо передо мной оказывается открытая дверь. К тому же оставляю включенным свет в ванной – только для того, чтобы видеть коридор. Мама говорит, что я вела себя совершенно нормально, пока в восемь лет не посмотрела у подружки по телевизору фильм «Женщина в белом». Теперь мне тридцать девять, и я до сих пор стараюсь не натолкнуться на какую-нибудь жуткую теледраму, когда ночую одна.

Резко проснувшись, я сажусь на постели и моргаю. В спальне темно. Сбитая с толку, я таращусь в темноту, лихорадочно ищу объяснение. Наверное, электричество отключилось, но, прежде чем могу предположить что-либо еще, я слышу негромкий щелчок, и на ковре, справа от гардероба, вспыхивает крохотное яркое солнце.

Я гляжу на кружок света, но, когда мои глаза начинают привыкать к темноте, замечаю прямо над ним большой незнакомый силуэт. Осматриваю его – и замираю.

Это человеческая фигура. В моей спальне кто-то есть, он сидит на низком стуле в углу и глядит на меня. Резко подняв мощный карманный фонарик, он направляет его ослепительный луч прямо мне в лицо.

– Не шевелитесь и не включайте свет, а также не пытайтесь дотянуться до телефона. Он у меня.

В подтверждение своих слов он приподнимает вверх мобильный. Пока я пытаюсь приглядеться, знакомая фотография моей племянницы – экранная заставка – на секунду вспыхивает вместе с полоской с надписью «разблокировать». Я успеваю различить металлическую оправу его очков и немигающие глаза, прежде чем телефон возвращается в режим ожидания, а одновременно с этим человек снова направляет луч фонарика вниз.

Это явно грабитель. Мне хочется кричать, но из широко открывшегося рта не вылетает ничего, кроме свиста на выдохе, будто меня прокололи и выпустили воздух. Стул скрипит, когда мужчина наклоняется вперед.

– Не надо, Софи.

Господи, он знает, как меня зовут! Из моего горла вырывается тихое бульканье.

– Тс-с-с, – негромко произносит он. – Вы же понимаете, что, когда люди слышат ночью́ чьи-то крики, они почти никогда не сообщают о них? Все считают, что это сделает кто-нибудь другой. В Новой Зеландии муж несколько часов забивал свою жену до смерти, и никто из соседей не позвонил в полицию.

Я не узнаю́ его голос. У меня в спальне сидит самоуверенный незнакомец, да так спокойно, словно он за ужином в фешенебельном ресторане. И делает он нечто подобное далеко не в первый раз. Но что именно он собирается сделать тут?

Половицы скрипят, когда он встает. А я отползаю назад, натолкнувшись на спинку кровати. Мне некуда бежать. Луч фонарика скользит по сторонам, когда незнакомец начинает приближаться ко мне. Он не очень высокого роста, но у него гибкое и худощавое тело, которое другие склонны недооценивать – пока не оказывается слишком поздно. Останавливается у комода, запускает руку в карман и достает оттуда конверт, после чего осторожно прислоняет его к зеркалу.

– Вы должны открыть его в присутствии своих родных и друзей на праздновании вашего дня рождения.

Я в ужасе таращу глаза. А об этом-то он откуда знает?

– Прочитайте текст под часами в холле гостиницы ровно в восемь вечера – не раньше. Мой клиент выдвинул также и другие условия. Вы не должны говорить ни одной живой душе, что я появлялся у вас, и также не должны упоминать о существовании данного письма. Софи! – Он делает паузу. – Я все обязательно узнаю и найду вас. Даже и не думайте, чтобы не появляться завтра вечером в условленном месте!

Он делает два шага к кровати и сразу оказывается вплотную ко мне.

– Не люблю делать больно женщинам. С мужчинами все нормально – они в большинстве своем этого заслуживают. Но кому-то вроде вас, кто и понятия не имеет…

Мужчина протягивает руку и касается моих волос. Я чувствую, как у него от возбуждения дрожат пальцы. Он лжет – я не сомневаюсь, что этот тип получает удовольствие от своей работы и без колебаний изувечит меня. Он резко вскидывает фонарик, снова светя мне в глаза, а другой рукой вздергивает мой подбородок, чтобы получше разглядеть меня. На руках у него перчатки.

– Хорошенькая, – тихо произносит он. – Вы похожи на своих сестер… или они похожи на вас. Вы ведь самая старшая?

Я молча наблюдаю, как он лезет в карман и достает еще один мобильник.

– Это самая младшая сестра, Алиса, снято вчера. – Незнакомец подносит дисплей к моему лицу, и я таращусь на фотографию, где Алиса держит в руках термос и сосредоточенно оглядывает оживленную улицу рядом со своим домом, прежде чем перейти на противоположную сторону. – Видите? Тут явно выраженное семейное сходство. А это Имоджен, отправляющая вашу племянницу в садик. – Он листает чуть дальше, и появляется Джен, сражающаяся с кодовым замком на двери, а другой рукой удерживающая ревущую Эви на сиденье машины. – А вот они возвращаются домой. Мне известно, где живут все ваши родные, Софи.

– Если вы с ними что-то сделаете… – шепчу я.

Он поднимает голову:

– Да, сделаю, Софи. Я о том и веду речь. Если обмолвитесь хоть одним словом, Алиса проснется и увидит меня стоящим над ней, как вы сейчас. Затем я отправлюсь к Имоджен – ее муж частенько допоздна задерживается на работе, верно? А закончу свои визиты у вашей мамы. – Он снова убирает мобильник в карман. – Стану следить за вами до восьми вечера завтрашнего дня. Делайте в точности то, что я сказал, и вам не придется ни о чем жалеть.

Мужчина вдруг выключает фонарик, и я чувствую, как он выпрямляется.

– С днем рождения. Жизнь, как говорят, начинается в сорок лет.

Я лежу совершенно неподвижно в наступившем тягостном безмолвии, широко раскрыв глаза в темноте и едва осмеливаясь дышать. Он ушел из спальни или нет? Я не слышу ни скрипа ступенек, ни стука входной двери. Проходит, наверное, еще минут пять, прежде чем я дрожащими пальцами тянусь к лампе и включаю ее. Я одна. Письмо на прежнем месте, а мой мобильный исчез. Вот и результат того, что я всегда держала его на прикроватной тумбочке на случай всяких неожиданностей. Наверное, незнакомец забрал его, нависая надо мной, пока я спала. Я снова прислушиваюсь, но в доме не раздается ни звука.

Откинув одеяло и поежившись, когда холодный воздух овевает мои голые ноги, я выныриваю из постели и хватаю самый обыкновенный конверт из кремовой бумаги. На нем аккуратно напечатаны мои имя и фамилия: Софи Гарденер. Переворачиваю его. Он запечатан пломбой из красного сургуча. Больше ничего, никаких зацепок. Это явно какая-то ошибка. Но какая же ошибка, когда письмо адресовано мне? И человек знал, что я окажусь дома одна. Кто-то сказал ему, что Марк в отъезде. Мой клиент? Кто-то его сюда послал?

Я в ужасе разжимаю пальцы, и письмо падает на пол. Опустившись на колени и шаря под кроватью в поисках сумочки, нахожу ее и вытаскиваю оттуда, после чего бросаюсь к гардеробу. Распахнув дверь, снимаю с вешалки топик, едва на него взглянув, стягиваю пару вельветовых брюк, пока они не оказываются у меня в руках. Я сворачиваю их и засовываю в сумку, после чего, старательно обходя письмо, пробираюсь к ящику с нижним бельем, быстро открываю его и хватаю пару трусиков. Сунув их в сумку вместе с висевшим на стуле лифчиком, я надеваю поверх пижамы джемпер и натягиваю носки. Замираю в нерешительности, не желая снова прикасаться к письму, но потом бросаюсь вперед, резким движением засовываю его в сумку, прежде чем выбежать из комнаты. Не выключаю свет, чтобы не останавливаться.

Задержавшись на верхней ступеньке и вглядываясь в темный и безмолвный внизу холл, я делаю глубокий вдох и, словно ныряя в ледяную воду, кубарем скатываюсь вниз по лестнице. Там, у входной двери, ухватившись одной рукой за щеколду, я натягиваю сапоги, срываю с крючка пальто и, не смея оглянуться назад, дрожащей рукой нащупываю все так же торчащие в замке ключи.

Распахнув дверь, я выбегаю в холодную ночь. Где-то вдалеке лает соседская собака. Я несусь по подъездной дорожке, на ходу щелкая коробочкой с ключом, чтобы открыть машину. Но погоди-ка – а может, он ждет от меня именно этого? А если незнакомец уже у меня в машине, скорчившись на полу перед задними сиденьями, и поджидает, пока я, ничего не подозревая, сяду за руль и уеду?

Я резко выдыхаю и хватаюсь за ручку водительской двери. Чувствуя, что вот-вот грохнусь в обморок, распахиваю ее. Включается освещение в салоне: передние сиденья пусты. Я обхожу машину, осматривая теперь уже освещенные задние сиденья – ничего. Выпрямляюсь и смотрю на багажник. Там не так-то уж мало места. Кто-то мог туда залезть. Закусив губу, я тянусь к защелке и открываю ее, отпрянув назад, словно оттуда должен выпрыгнуть чертик, как из табакерки, но этого не происходит. В багажнике лишь свернутый дождевик Марка, пустая емкость из-под масла, которую я все никак не выброшу, и полосатый щит от ветра.

Захлопнув крышку багажника, я бросаюсь к водительской двери, сажусь в салон и включаю двигатель. Начинают бешено работать «дворники» – я не смогла их выключить в последний раз, когда выходила из машины, – а ветровое стекло запотело, но все же я почти вслепую выруливаю на дорогу. Лихорадочно дергая переключатель скоростей, словно я совершенно забыла, как водить автомобиль, – Марка бы перекосило от подобных звуков, – я включаю вентилятор и выключаю «дворники». Скорчиваюсь за рулем, будто старуха, чтобы видеть сквозь самый низ запотевшего ветрового стекла. Когда конденсат исчезает, мне удается выровнять машину на приемлемой скорости, чтобы ехать к Алисе. По всему салону рассыпано содержимое моей сумочки. Письмо лежит на коврике, и я вижу его краем глаза. Сглатываю. Кто-то вломился ко мне в дом. Он нависал прямо надо мной. Меня начинает трясти, и я в полном недоумении еще крепче цепляюсь за руль. Мой клиент?

Есть только один человек, который сильно ненавидит меня, чтобы решиться на такое.

Глава 2

Я никогда не встречалась с Клодин – бывшей женой Марка, а только видела ее на фотографиях. Изабель как-то показала мне одно изображение, когда я впервые увидела ее в квартире Марка.

– Это моя мама, – сказала она на четком английском, посмотрев на меня немигающим взглядом, когда передавала мне фото, которое осторожно достала из рюкзачка.

– Она очень красивая, – призналась я, глядя на взрослую версию сидевшего передо мной ребенка.

Худенькая, небольшого роста брюнетка с ослепительно-белыми зубами, она стояла чуть позади Марка, крепко обняв его, на фоне чего-то похожего на балкон отеля. Фотографировались они явно в отпуске: оба немного загорели, а Марк – сидевший за столом – широко улыбался, в белой рубашке с короткими рукавами и светло-серых парусиновых брюках. К тому же он держал в руке сигарету. Марк курит только в жарких странах. Я уже подначивала его по этому поводу, на что он печально пожал плечами, словно знал, насколько это глупо, но что поделать? Руки Клодин лежали у него на груди, пальцы растопырены, ногти накрашены алым лаком, обручальное и огромное кольцо в честь помолвки отражают отблеск фотовспышки. Рядом с Марком на столе стояла почти допитая бутылка вина, в кадр попала чья-то рука, тянувшаяся за бокалом, а полуголые Изабель и Оливье корчили смешные рожицы на заднем фоне. Портрет счастливого семейства. На мгновение мне в голову пришла мысль, что Клодин специально велела Изабель показать именно это фото, но я отбросила ее как идиотскую.

Разумеется, это происходило в самые первые дни нашего знакомства, до того, как я поняла, что Клодин делает почти все по расчету.

– А вы останетесь здесь ночевать? – Изабель смотрела на меня со своей «снайперской» позиции на верхнем ярусе. Она напоминала настороженного котенка и сидела, скрестив ноги, на простыне с цветочным узором под мигающей гирляндой из лампочек, подвешенной на гардине специально для нее.

– Нет, – улыбнулась я. – Ты останешься там, а Оливье, полагаю, устроится на нижней палубе. – Я указала на свежепостеленное одеяло с пиратским узором на нижнем ярусе. – А мне места нет!

– Я не хочу спать рядом с Оливье. Я хочу в свою комнату дома. – Изабель сглотнула, вдруг сделавшись меньше для своих восьми лет, и я машинально шагнула вперед, чтобы взять ее за руку. Наверное, она чувствовала себя ужасно: притащили сюда из Франции и заставили знакомиться с какой-то случайной женщиной, которая была ей совершенно безразлична. И вполне понятно, что Изабель отшатнулась от меня. Я лишь осторожно передала ей фотографию, положив ее на одеяло прямо перед ней.

– Мне очень хотелось познакомиться с тобой, Изабель. Мы славно повеселимся, пока ты в Англии.

Она молча взяла фотографию и с яростью поглядела на нее. В глазах мелькнули слезы. Вошел Марк, неся на спине Оливье, который крепко обнимал отца за шею, доверчиво положив ему голову на плечо. Однако при виде маленькой дочери счастливая улыбка исчезла с лица Марка.

– Что такое, Иззи?

Она что-то ответила по-французски. Марк быстро посмотрел на меня и произнес:

– Если так удобнее, можно разместить тебя внизу. Не хочешь – не надо, но запомни: здесь мы говорим по-английски.

Изабель подняла голову и буквально впилась в меня взглядом:

– Это чтобы она понимала.

Пораженная прозвучавшей в ее голосе враждебностью, я все-таки смогла виновато улыбнуться и пожала плечами.

– Нет, не только поэтому, – промолвил Марк. – Сейчас мы в Англии.

У нее задрожала нижняя губа, и она что-то прибавила по-французски. Марк нагнулся, осторожно опустив Оливье, и, выпрямившись, раскрыл объятия Изабель, которая неуклюже переползла в них, словно медведь коала.

– Потому что Софи – моя подруга.

Изабель покосилась на меня с едва скрываемой неприязнью, а я напомнила себе, как все предупреждали меня, что первое знакомство дается нелегко. Никаких личных обид, просто мне надо дать детишкам время. Позднее, вечером, когда их наконец-то уложили спать (Изабель на нижнем ярусе), Марк достал из холодильника бутылку вина, подошел ко мне и поцеловал.

– Ты вела себя прекрасно. Тебе нужно запомнить одну вещь, Софи: я понятия не имею, что Клодин говорит детям, когда меня там нет. Допускаю, что она выкладывает им множество гнусных суждений вроде: «Мы могли бы жить все вместе, но папе теперь хочется быть лишь с Софи». Она едва ли пожелает смириться с правдой. И, если честно, я не хочу, чтобы они узнали, что произошло на самом деле, пока не подрастут, – или вообще что-либо узнали бы.

На первом свидании Марк сказал мне, что не живет вместе с женой, с которой когда-то познакомился в Париже, приехав туда на стажировку от корпоративной юридической фирмы со штаб-квартирой в Лондоне, где он работал.

– По-моему, она не понимала, что меня направили в Париж лишь потому, что я говорю по-французски, а вовсе не оттого, что я какая-то важная шишка в юриспруденции, – пошутил он. Потом, после паузы, добавил: – Сейчас мы в процессе развода.

Я улыбнулась, но у меня сжалось сердце, когда я потянулась к своему бокалу с вином, гадая, что же Марк натворил.

– Она спала с кем-то еще, – тихо произнес он, будто читая мои мысли. – Клодин забеременела всего через четыре месяца после нашего знакомства. Когда у меня родилась дочь Изабель, мы уже поженились, у нас был дом, а Клодин вскоре после этого снова начала работать. – Марк потянулся за хлебом. – Мой сын, Оливье, появился на свет через год, а следующие несколько лет мы провели в каком-то бессонном тумане. Маленькие дети могут стать испытанием самых сильных и прочных отношений, но лишь когда ребята немного подросли, мы осознали, что у нас не осталось ничего общего, что могло бы нас связывать. Вообще-то мы много ругались… Клодин весьма несдержанная особа. Однажды на Рождество она заехала ко мне на работу и там познакомилась с Жюльеном, управляющим партнером моей фирмы. – Он пожал плечами. – Когда их связь наконец открылась – о ней мне рассказала жена Жюльена, – я съехал из дома. Это произошло в прошлом году. Мне хотелось остаться в Париже и находиться рядом с детьми, но на фирме мне ясно дали понять: Жюльен настаивает, чтобы меня перевели обратно в Лондон. Мол, моя работа являлась лишь «стажировкой». Это случилось примерно после семи лет службы, однако… – Марк поднял брови. – С командой юристов лучше не спорить. Мне оставалось или вернуться в Лондон, или лишиться работы, а я не мог себе позволить раскачивать лодку, ведь у меня есть обязательства перед детьми. Хотя, если честно, Клодин зарабатывает гораздо больше меня.

– Мне жаль, – сказала я.

На самом деле я извинялась за то, что приняла его за виновную сторону, но он не так меня понял.

– В Париже я чувствовал себя великолепно, – продолжил Марк. – Влюбился, и в доказательство этого у меня есть двое чудесных малышей. Проблема в том, что теперь я не могу находиться с ними столько, сколько мне хочется. Клодин по работе часто в разъездах, и порой, когда я говорю с ребятами, они снова у бабушки, или же спать их укладывает няня, или, что хуже всего, они у Жюльена, отчего у меня сердце кровью обливается.

Он говорил сжато и без жалости к себе, однако во время возникшей паузы я машинально протянула руку через стол и на мгновение сжала его ладонь – прежде чем сама осознала, что делаю. Марк удивился моему прикосновению, и я покраснела, быстро убрав руку.

– Теперь моя очередь извиняться, – промолвил он. – Пожалуйста, не думай, будто я тут ищу сочувствия.

– Я и не думаю.

Марк поерзал на стуле.

– Я просто не хотел скрывать факт, что у меня присутствует некое… обременение… в том смысле, что формально я еще женат.

– Ценю твою искренность.

– В таком случае я, конечно же, не хочу распространяться об этом дальше. Все это в прошлом, а теперь все к лучшему.

– Ну что ж, прекрасно, – медленно произнесла я.

Он закрыл глаза, чуть съежился и рассмеялся:

– Ну вот, а теперь я об этом речь завел. Господи, у меня это совсем перестало получаться. Вот почему мои друзья настоятельно советуют мне знакомиться вслепую. Так… – Марк вытащил из кармана мобильник. – Воспользоваться для экстренного звонка тому, что тебя страхует.

Я пару секунд внимательно рассматривала его, а потом широко улыбнулась.

– Я не знаю, о чем это ты, – ответила я, хотя моя лучшая подруга Лу на всякий случай «стояла на стреме» и была готова вмешаться, если бы что-то пошло не так.

Именно Лу настояла, чтобы я поужинала с Марком, став за чашкой кофе с ним моей «дуэньей».

– О господи! – повернулась она ко мне в ту же секунду, как Марк с виноватым видом извинился, что ему нужно принять звонок от клиента. – Если ты не отправишься с ним ужинать, то пойду я.

– Ты замужем!

– Ну и что? – Она посмотрела в окно на Марка, оживленно говорившего по телефону. – Ради него я уйду от Рича. И от детей тоже – мне безразлично. Марк может поддержать интересную беседу, он явно со средствами, у него хорошая работа – и он, совершенно очевидно, ходит в спортзал. Полный набор. – Я хихикнула, а Лу закатила глаза. – Не дури. По-моему, это реальный шанс, Софи.

Я замялась и поглядела на Марка в окно кофейни. Он еще говорил по телефону.

– Похоже, парень он ничего себе, однако…

– О господи! – простонала Лу, изображая, будто бьется головой об стол, а потом вознесла руки к небу. – Вот бог там сейчас просто кричит: «Что еще мне нужно сделать, женщина? Я послал его к самому твоему порогу».

– Давай на секунду остановимся и припомним именно это. Он незнакомый человек, который появился на моем пороге позавчера вечером, вручив мне листовку, потому что он хочет купить мой дом, – со значением заметила я.