Дед Мороз для Арины (СИ)

Марина Халкиди

Дед Мороз для Арины

Глава 1

«Я отдал бы все, чтобы быть с тобою…»

Я люблю запах снега, он пахнет свежестью, морозом и зимой. Да, у каждого сезона свой уникальный запах. Лето — сводит с ума тяжелым цветочным ароматом, который щекочет нос, заставляя чихать от пыльцы, кружащей в воздухе, гонимой ветром. Весна — богата тонкими нотками сирени и запахом мокрой древесины. Запах вспаханной земли и скошенной травы напоминает — наступила осень. И наконец-то зима, дарящая запах мандаринов, новогоднего шампанского, мишуры и даже селедки под шубой. Есть у меня эта маленькая слабость — люблю селедку под шубой. И конечно же зима — это терпкий аромат хвои. Ни каких искусственных елок — только настоящие. Мне даже нравится боль от иголок, которые покалывают кожу, когда наряжаешь ель.

Каждая утро — я и мой золотистый ретривер выходим из квартиры и направляемся в парк, находящийся в паре минут ходьбы от многоэтажки. В лифте я пересекаюсь с Вадимом, он бегает каждое утро — в любую погоду. Перебрасываюсь парой слов со старушкой — Глорией Андреевной — от нее пахнет нафталином и духами «Красная Москва». Я здороваюсь с Игорем, он работает водителем у какого-то депутата, поэтому встает на рассвете.

Мы с Рокки улыбаемся прохожим, новому дню и наступившей зиме. Да, я верю, что собаки умеют улыбаться, хотя мой брат считает меня фантазеркой.

Я снимаю ремешок с ошейника, и Рокки неуклюже носится вокруг меня, оставляя борозду на снегу от могучих лап. Он далеко не убегает от меня — оберегает, и я ценю его внимательность.

Я напеваю новогоднюю мелодию, хотя сейчас на календаре только середина ноября, до елок еще больше месяца, но зима завораживает меня с той самой секунды, когда выпадает первый снег. Новогодняя песня сменяется рождественской мелодией. Я улыбаюсь и как в детстве ловлю снежинки языком. Ретривер лает, он опасается, что я могу подхватить ангину. Показываю своему псу язык и ловлю сразу несколько снежинок.

— Не помешаю?

Ретривер настороженно молчит, ему не нравится, когда ко мне подходят в парке мужчины, желая познакомиться. Мне тоже это не нравится, наверное, потому что я знаю, чем все закончится. Может я и была фантазеркой, но глупость не числилась среди моих недостатков.

Я оборачиваюсь на голос и снимаю очки, глотаю ком в горле. Мой собеседник, судя по голосу, молодой интеллигентный мужчина. Воздух доносит до меня запах дорогого одеколона и сигарет. Незнакомец отступает от меня на шаг, на его лице появляется вежливая и натянутая улыбка — будто я могу ее увидеть. Он извиняется, и я слышу его поспешные шаги, хрустящие, как французские булочки снежные сугробы. Ветер еще несколько мгновений обволакивает меня запахом мужского одеколона. Я не шевелюсь, не понимая, почему мне каждый раз так больно, ведь я должна была уже привыкнуть? Я чувствую теплое дыхание ретривера, он облизывает мне правую ладонь.

— Ты мой лучший мужчина на свете, — умиляюсь я, крепко обнимаю пса, чтобы он не увидел одинокую слезинку, которая все же скатилась по щеке, — у меня есть ты, и больше никто мне не нужен.

Рокки делает вид, что верит мне. Настроение падает. Хочу вернуться в квартиру, но остаюсь в парке. Я никогда не жалею себя, не считаю себя ущербной, я уже давно свыклась со своей слепотой. Иногда я шучу и говорю, что «люди видят мир глазами, а я ощущаю его носом — я познаю мир через запахи». Обычному человеку не понять сколько в этом мире ароматов. А я могла рассказать, как пахнут солнечные лучи, когда они ласкают мою кожу, я могла прикоснуться к морозу и выдыхаемому пару. Каждая вещь в этом мире имеет свой запах. И вы даже не можете представить, как пахнет еда. У меня есть любимая пекарня в паре кварталов от дома. Я обожаю ходить в маленький магазинчик при пекарне, обожаю угадывать — что особенного приготовил кондитер и пекарь. А люди? У каждого человека свой неповторимый запах, и даже духи и одеколон не способны его уничтожить — лишь приглушить. У меня даже есть теория, да-да, не смейтесь, теория о том, что по запаху можно понять — хороший человек или злой. Мой брат — Денис раньше всегда смеялся, когда я, отстаивая свою теорию, пытаясь его обнюхать. Денис пахнет камнем и дождем. Уверенностью и ребячливыми поступками. Мой ретривер согласен со мной, ему тоже нравится запах Дениса. А вот угрюмого мужчину из соседнего подъезда Рокки не любит. Впрочем, мне и самой становится жутко, когда я прохожу рядом с этим мужчиной, чье имя я так и не узнала за несколько лет. Я пыталась одно время с ним здороваться, но кажется его злило, что я видела его будучи незрячей, ведь шаги его были бесшумны, но запах невозможно было спутать ни с кем другим.

Это было не так часто, но порой мой слух улавливал слова полные похвалы и доброжелательности, и если смой слух можно было еще обмануть, то мой нюх — никогда. Два года назад Денис перестал надо мной смеяться. Он даже сказал, что в моей теории что-то есть. Но, к сожалению, воспользоваться ею могут только незрячие: ведь судьба забрала у нас зрение, но обострила восприятие мира другими органами чувств. Я не изучала, что говорит наука, просто прислушивалась к своим чувствам. Когда Денис познакомил меня со своим будущим партнером по бизнесу, моя сирена просто вопила, оглушая, — ему нельзя верить. Меня едва не вырвало от запаха плесени. Я как пес бродила рядом с братом и просила его не верить Анатолию. Чтобы я отстала, Ден попросил друга отца пробить Анатолия по базе, у которого даже имя оказалось не настоящим. А ведь Денис мог прогореть. После этого брат таскал меня на свои деловые встречи, устраивал случайные знакомства со своими партнерами по бизнесу. Я была не против. Со временем я даже заметила закономерность — у некоторых людей встречались одни и те же нотки ароматов. Люди пахнут по-разному, но — доброта, злость, агрессия, умение прощать и конечно любовь — пахнут одинаково. Просто у кого-то преобладают одни ноты, эмоции, чувства над другими, создавая свой удивительный неповторимый коктейль.

После прогулки в парке, мы с Рокки вернулись в квартиру, позавтракали и отправились на работу.

Наверное, мне повезло родиться дочерью обеспеченных родителей, ведь пенсия по инвалидности — которую мне платили — едва бы хватила на оплату коммунальных услуг и покупку женских мелочей. Квартира — в которой я живу, когда-то принадлежала моей бабке: она давно уже умерла. И вообще ее личность довольно туманна, так как мама не любит рассказывать о ней. Квартира после смерти бабушки не пустовала: родители сдавали ее. Но когда мне исполнилось восемнадцать лет, я была категорична — хочу жить одна. Сказать, что родители были против, ничего не сказать. Мне пришлось даже уйти из дома и переночевать пару дней у подруги, ведь сдаваться я не собиралась. Мои родители — чудесные люди. Отец пахнет камнем, как Денис, и осенними травами — у него большая душа, он у меня не пройдет мимо чужой беды. Отец много зарабатывает, но и многим помогает. Когда-то одна случайная знакомая сказала мне: «Бог дает необычных детей тем, у кого большое сердце, чтобы любить этих детей так сильно, как не любят даже здоровых чад их родители».

Я помню, как выглядит солнце и звезды, но вот уже шестнадцать лет как я ничего не вижу.

Это произошло за неделю до новогодних праздников. Помню, как мы поехали с отцом за елкой — на мне была чудесная новая шубка и шапка Снегурочки с двумя голубыми косами. Мне так понравился мой наряд, что я кружилась перед зеркалом, отказываясь покинуть дом. Мы ехали с отцом на елочный базар, когда я захотела есть. Мы зашли в маленькую кофейню — я съела воздушное пирожное и запила его колой. Елку мы выбирали двадцать минут. Она была очень красивая.

Джип протаранил нашу машину, когда мы выехали на магистраль. Уже позже — я узнала, что водитель был пьян. Я помню, как закричала, когда джип врезался в бок «ауди». Черная несущаяся машина и лицо мужчины с щетиной — эти картинки были последним, что я видела в своей жизни. Я пролежала в реанимации несколько дней. Елку вместе с машиной отволокли на свалку. А потом я открыла глаза и почувствовала запах горечи и боли. Наверное, я бы сошла с ума от того как пахли мои родители, мне было только семь лет, но запах обреченности нельзя было ни с чем спутать. Но затем в палату разрешили войти на несколько минут Денису. Брат старше меня на три года. В десять лет он часто обзывался и дергал меня за косички, но в тот день он стал настоящим старшим братом. Денис обнял меня и прошептал, что все будет хорошо: «Я позабочусь о тебе». Совершенно взрослые слова в устах ребенка.

Мама расплакалась и, с трудом подбирая слова, сказала мне, что я потеряла зрение. Мне было только семь лет, но я уже тогда поняла, что все изменилось, по-прежнему уже ничего не будет.

Мне было страшно. Я всегда боялась темноты. До пяти лет спала при включенном светильнике. У нас с отцом был вечерний ритуал, мы заходили в мою спальню, открывали двери шкафа, я убеждалась что там не прячется бугимен и только после этого ложилась в кровать. Бывало мы заглядывали и под кровать, но и там не прятались монстры. Боялась я не только темноты, но и зеркал. Вернее, не боялась, просто порой мне казалось, что я вижу странные тени, будто по ту сторону зеркал кто-то живет своей жизнью и заглядывает в наш мир. Это конечно все было глупостью, но в моей спальне не было ни одного зеркала.

Я боялась одна спать в больнице: родители договорились и дежурили у моей кровати. А потом мы приехали домой. Я не видела, но чувствовала, что отец не знает, стоит ли открывать дверцу шкафа, соблюдая наш ритуал?

Я сказала, что уже не боюсь темноты, но стоило отцу выйти из комнаты, как я спряталась под покрывалом, сочиняя историю что у меня волшебное одеяло: стоит им укрыться и монстры не увидят меня.

С мамой всегда было непросто. Она хотела оберегать меня, боялась, что мне могут причинить боль или же я сама упаду и сверну себе шею. Не знаю, как это объяснить, но мама считала — если я потеряла зрение- я стала немощной. Но это было не так. Мой мир был прекрасен, красочные цвета в нем рождали запахи, звуки и прикосновения. После потери зрения, когда я только училась видеть мир через запахи, когда натыкалась на комоды, углы столов, спотыкалась о пороги комнат, когда мир пугал меня, я услышала музыку и влюбилась. Отец сразу одобрил мое желание учиться в музыкальной школе, мама считала это глупой затеей. Отец приводил в пример Арта Тэйтума, но я тогда не знала, кто это. Не думайте, что в музыкальной школе, я была желанной ученицей. Моих родителей отговаривали от этой затеи, не зная, как учить меня. Взрослые спорили, и тут я почувствовала запах сдобы. Ольга Петровна пахла свежевыпеченным хлебом.

— Хочешь петь, Арина?

И я ответила на ее вопрос — да.

Музыка стала моей жизнью. А затем были уроки у замечательного наставника, который учил и других незрячих детей.

— Рокки, к ноге.

Мой верный страж и умелый поводырь. У меня с Рокки любовь с первого запаха, с той секунды как он лизнул мою ладонь. Мы заботимся друг о друге. Он стал моими глазами, а я боялась порой задумываться о том, что ему шел уже восьмой год. Я могла пережить потерю зрения, но я не знала — смогу ли я пережить потерю друга?

— Привет, Валя.

— Привет, Аришка. Какие планы на сегодня?

— В консерватории концерт, у меня три сольных выступления.

— У… — провыла в трубку подруга, — как все запущенно. А потом?

— В два часа занятие с ребятами, освобожусь в четыре, но обещала на ужин к родителям заскочить.

— С родителями можешь и завтра поужинать, если хочешь я сама тете Кате позвоню, а сегодня мы идем с тобой в тот дорогущий ресторан в центре.

— Получила премию на работе?

— Лучше!

— Да не кричи ты так — я слепая, а не глухая.

— Зануда ты, Аришка.

— А тебе в театральный надо было поступать, а не на юриста.

— Буду в зале суда представления давать.

— Так что праздновать будем?

— Макс сделал мне предложение!

— Сумасшедший.

— Что?!

— Сумасшедший и влюбленный.

Небольшая пауза, вздох.

— Аришка, ты же рада за меня?

Вот умеет же смешливая Валька быть и серьезной. При чем иногда она зрит прямо в корень, но не сейчас.

— Стукну тебя вечером за этот дурацкий вопрос. Я рада за тебя, и не забывай, ты обещала, что я стану крестной твоего первенца.

— Э, нет. Мне всего двадцать три. Два-три года у меня еще есть…Мне пора бежать, я в шесть за тобой заеду.

С Валей мы дружим уже больше пятнадцати лет. Мы учились вместе с ней в музыкальной школе. Она была вторым человеком после Ольге Петровны чей запах меня привлек. Валя подошла ко мне в коридоре, после занятий:

— Ты и впрямь не видишь или притворяешься?

— Я слышу и чувствую мир.

— Это как?

Тогда я впервые рассказала о том, как различаю людей по запахам. И Валя мне поверила.

Как я могла не радоваться за нее? За свою единственную подругу и почти сестру. Валя была влюблена в третий раз в своей жизни. В первый раз — это был молодой преподаватель в университете, у которого хватило ума не связываться с семнадцатилетней студенткой. Валя плакала в подушку, когда мужчина отверг ее, а потом в ее жизни появился Евгений. Это был единственный раз в жизни, когда мы с подругой поссорились и не разговаривали несколько дней. Женя мне не понравился. Он пах канцелярской бумагой. Не книжной или газетной бумагой, а старыми документами и отсыревшими папками. Слова Вали разрывали мне душу, в сердцах она сказала, что я позавидовал ей, поэтому и была против ее парня.

Дети в школе или на улице, взрослые, которые относились ко мне как к калеке (не люблю это слово, я другая, а не калека), даже родители своей навязчивой любовью не причиняли мне такой боли, как слова Вали.

Тогда я как раз переехала от родителей на квартиру, брат помог мне перевезти вещи. Валя зашла бесшумно в коридор, она вылила на себя, наверное, весь флакон французских духов, которые я ей подарила. Но раскаянье нельзя было перепутать с другим запахом.

— Прости меня.

Я простила Валю раньше, нежели она извинилась. Брат только хмыкнул, наблюдая как мы с подругой рыдаем, обнявшись в коридоре.

— Все девки дуры, — заметил он.

Денис вернулся через пять минут, он сбегал в магазин на углу и купил вино.

— С новосельем!

Денис ушел, а мы с Валей выпили две бутылки вина, после чего заснули на одном диване. Утром голова болела от похмелья, в горле был сушняк, но мы с Валей были вновь лучшими подругами. О Жене мы не заговаривали, хотя Валя видела, что я стараюсь избегать встреч с ее парнем.

А через полгода Валя застукала своего парня с другой девушкой.

— Потерять тебя мне было бы намного больнее, — призналась тогда подруга.

Несколько лет Валя не доверяла ни одному парню, но год назад она познакомилась с Максимом. Ему правда пришлось постараться, чтобы завоевать ее сердце. Обжегся на молоке — дуешь на воду, так что я понимала сомнения подруги. Но я с первой секунды знакомства знала, что Макс не отступит — завоюет и сделает Валю счастливой. Самое странное, что Максим не пил алкоголь, но пах, как дорогой коньяк.

Завидовала ли я Вале? Нет. Как можно завидовать своим близким? За них надо радоваться — когда они счастливы и утешать — когда им больно.

Но мне было чуточку грустно.

Ведь каждый раз, когда ко мне подходил хороший парень, чтобы познакомиться, в моей душе теплилась надежда, что он не убежит с глупыми словами извинения, когда я сниму очки. Но шли годы, а я оставалась одна. Я не была одинока, ведь в моем мире были звуки и запахи, я рисовала музыкой солнце и звезды, которые царили в моей душе.

Мои родители были обеспеченными людьми, но я предпочитала зарабатывать сама. Бог забрал мое зрение, но он дал мне взамен — голос, способность чувствовать музыку и играть на фортепиано.

Никогда не понимала людей, которые жалуются на свою жизнь или на судьбу, которая к ним не справедлива. Этим нытикам хотя бы один раз побывать на моих занятиях. О, у меня особые детишки — самые лучшие в мире. Так что выступив в консерватории, я вместе с Рокки бегу в старое здание музыкальной школы, которое требует ремонт, но у администрации как всегда нет денег на новую постройку. Ретривер в предвкушении, он знает каждого моего ученика. Вообще голден ретривер — удивительная порода собак. Они не только прекрасные поводыри, они работают с детьми с психическими отклонениями, помогают пожилым людям. Порой мне кажется, что многим людям можно научиться человечности у этих мудрых и добрых псов.

Дети — даже злые дети — пахнут мороженым. Саша — не видит, как и я, Дима — родился с патологией, Лене — поставили диагноз ДЦП…И каждый из этих удивительных и сильных детей безумно любит эту жизнь. Они никогда не опускают руки, даже, когда на уроках у них не все получается. Люба — не может говорить, но все-таки она приходит на мои занятия. И когда она играет, я украдкой утираю слезы.

Кто-то может подумать, что это я помогаю этим детям, но это было не так. Это они помогают мне оставаться сильной всегда. Ведь слезы — это не признак слабости — это способность сопереживать.

Рокки заигрывает с поводырем Саши — еще молодой овчаркой. Но урок заканчивается и мне приходиться разбить влюбленную парочку.

Мы с Валей просмотрели вместе тысячи фильмов, укрывшись пледом и поедая тонны попкорна. В кинотеатр мы ходим только на ночные сеансы, когда в зале никого кроме нас нет, и никому не мешают комментарии Вали, объясняющей мне фильм. Больше книг на сайте кnigochei.net Так вот, Валя утверждает, что незрячие в фильмах проводят ладонью по лицу человека, чтобы описать его внешность. Мы даже раз провели опыт на моих родителях, Денисе и братьях Вали. Удивительно, но, если бы не запахи, я бы никого не узнала. А вот у Дениса оказалась какая-та феноменальная способность, он угадал всех.

Я помню себя семилетней девочкой со светлыми русыми волосами, но я не знаю, как я выгляжу сейчас. Валя говорит, что по десятибалльной системе, мне можно дать твердую семерку. Мне остается ей только верить, как и доверять ей выбор моей стрижки, цвета волос и одежды.

— Нет, ну так дело не пойдет. Я тут расфуфырилась, перышки начистила, а ты оделась как будто собралась на деловой ужин, а не на попойку со своей лучшей подругой.

— Пить много не буду, — сразу предупреждаю я, — мне завтра на работу.

— Ладно, но тогда ты надеваешь платье, которое я принесла.

Уточню, я доверяю Вале выбирать цветовую гамму одежды, а не фасон: будь ее воля она нацепила бы на меня мини и туфли на шпильках.

— Э… — я пытаюсь выдумать отмазку.

Валя смеется.

— Поезд ушел, так что сбрасывай свою лягушачью шкурку и облачайся в наряд прекрасной царевны.

— На улице мороз минус десять.

— И что? На улице ты будешь в шубе, а в ресторане с их фантастическими ценами уверена не экономят на отоплении. И учти — еще одна подобная отмазка — заставлю много пить.

Рокки не любит оставаться один в квартире, но в ресторан вход с животными был запрещен. Да, что в ресторан, нас порой и в магазины не пускают. Так что мой мальчик привык коротать время без меня.

— Не скучай, я принесу тебе вкусность.

— И нас примут за плебеек, если ты завернешь еду в салфетку и запихнешь ее в сумочку.

— Краснеть придется тебе.

До машины мы бежим, Валя придерживает меня за плечи, чтобы я не упала, хотя на каблуках и зрячий по гололеду может навернуться.

— Ну, теперь рассказывай, как это было?

По салону разливается аромат умиротворения и тепла. Валя вновь переживала момент, когда Максим сделал ей предложение.

— Не думала, что он романтик.

Второй аромат у Максима был паприка, так что я не удивлена.

— Знаешь, мне так хорошо, что даже страшно, — признается Валя.

— Он твоя судьба.

— Откуда…спасибо, Аришь. Между прочим, платье подружки невесты выбираю я.

— Валек, мы же не в американском фильме.

— И что? Свадьба моя. Надо и жестянки зацепим за бампер машины.