Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: 1941 год (СИ) - Валентин Александрович Егоров на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

Валентин Егоров

1941 год


Москва. 1940 год

Часть первая

Глава 1

1

Утром Иван из-за плохого самочувствия матери задержался дома, поэтому он опаздывал на урок литературы, который вот-вот должен был начаться в школе. Сегодня была пятница четвертого мая 1940 года, это был обычный учебный, ничем не выделяющийся день в жизни семнадцатилетнего москвича. В этом года Иван Фролов должен был получить аттестат зрелости, навсегда покинуть школу, начать взрослую жизнь. Поэтому в школу Иван очень спешил, он почти бежал вниз по Самотечному переулку. До школы ему осталось пробежать совсем немного, перебежать трамвайную линию, а затем повернуть направо и вбежать в школьные ворота. Как-то получилось так, что ноги парня неплохо выполняли свою работу, они быстро несли его по московской мостовой. Голова же этого выпускника школы была занята далеко не детскими мыслями, Иван думал о своих родителях, об отце и матери.

Три года назад НКВД арестовало его отца, заподозрив его в связях с немецкой разведкой! В свое время отцу пришлось немного поработать вместе с немецкими инженерами в одном из советских конструкторских бюро, там они вместе разрабатывали новый тип гражданского самолета. Вот и нашлись люди на авиазаводе, на котором он тогда работал, которые позавидовали успехам его отца, достатку семьи, красивой жене и сыну, и накатали на него телегу в Наркомат внутренних дел СССР! Через полгода расследования отца выпустили из тюрьмы из-за недоказанности улик, выдвинутых в анонимке. Вернувшись домой, там отец обнаружил страшную картину, его жена в прошлом из дворянской семьи, не выдержала своего даже столь короткого одиночества. За время своего девичества, первых лет замужества она слишком уж привыкла к легкой, обеспеченной жизни супруги советского инженера! Поэтому арест мужа, злой язык соседей пролетариев, другие беды и напасти, она не перенесла, сломалась душевно! А вслед за надломом души, молодая и красивая женщина начала злоупотреблять водкой, чтобы ею отгорородиться от своего бытия, отрешиться от тогдашних реалий жизни.

Отец уже три года, как вернулся домой, казалось бы, былое благополучие вместе с ним снова вернулось в его семью. Каждый утро отец уезжал на работу, а жена в его отсутствие все больше и больше пила водку, к тому времени своей меры она уже не знала! Эта женщина перестала присматривать за своим единственным сыном, обращать на него внимание, хорошо, что Иван достаточно к этому времени повзрослел, уже мог за собой присматривать. Женщина забывала готовить завтраки мужу перед уходом на работу и сыну перед школой. Все в хозяйстве этой семьи начало разваливаться прямо на глазах! Ни постоянные убеждения мужа, ни горячие просьбы сына не пить водки, на все это молодая женщина перестала обращать внимание, она оказалась безвольной натурой.

Вот и сегодня Иван, проснувшись рано утром, услышал, как зло и коротко, хлопнула входная дверь их квартиры. Это отец отправился на авиазавод, на котором работал ведущим авиаконструктором, так и не позавтракав. Натянув на себя майку, Иван отправился в ванную комнату, умыться и почистить зубы. Когда Иван вошел на кухню чего-нибудь перекусить перед школой, то там увидел свою мать. Она стояла у окна, пальцем водила по запотевшему оконному стеклу, напевала что-то очень грустное, по ее глазам текли слезы.

Что-то грустно душе, что-то сердцу больней, Иль взгрустнулось мне о бывалом? Это май-баловник, это май-чародей Веет свежим своим опахалом.

Иван стоял на пороге кухни, смотрел на мать у окна, по его глазам потекли слезы. После возвращения отца из тюрьмы, они много вечеров проводили вместе на этой кухне, пытаясь убедить эту женщину, их жену и мать, начать борьбу со своим пороком. Но все их попытки ее уговорить оказывались совершенно напрасным делом. Утром на следующий день она их провожала на работу и в школу приготовленным завтраком, а вечером встречала бегающим взглядом, пустой бутылкой водки, которую только что распила на своей кухне!

Все чаще и чаще Иван, возвращаясь домой после уроков в школе, заставал мать на кухне, но уже вместе с собутыльниками. Каждый раз ее собутыльниками становились местные пьяницы, которые были готовы пойти на все, чтобы только выпить за чужой счет. Они охотно принимали приглашения хозяйки дома, еще более охотно пили бесплатную водку за ее здоровье. За выпивкой говорили целые речи, славасловия хозяйке. Они не отказывались, беспрекословно бегали за новой бутылкой водки. При появлении на кухне ее сына школьника эта подъездная пьянь также беспрекословно поднимались на ноги, отправляясь с кухни восвояси!

Чаще всего среди этих собутыльников Иван видел дворника дома, в котором находилась их квартира, дядю Мишу, который особо много не пил, поэтому у соседей не считался пьяницей. Эта гадюка подколодная ради того, чтобы заработать лишний рубль, стал из-под полы втридорога продавать матери Ивана бутылки с паленой водкой. При появлении на кухне Ивана, вернувшегося из школы, дядя Миша прерывал свою беседу, злобно посматривал на мальца, тяжело поднимался из-за стола, направляясь к выходу из квартиры. Несколько раз отец пытался усовестить, урезонить дворника, один раз он его даже сильно побил, но дядя Миша продолжал регулярно появляться на их кухне, регулярно продавать матери Ивана паленую водку. Мать Ивана также регулярно продолжала пить эту паленую водку, причем, ее здоровье ухудшалось день ото дня.

Апрель этого года выдался прохладным месяцем, поэтому Иван, как и всю зиму, второй весенний месяц проходил в своем стареньком демисезонном пальтишке. Из этого пальто он уже давным-давно вырос, сейчас на его плечах оно более всего походило на демисезонную куртку, и было оно ему только до пояса. Сегодня впервые после майских праздников пришло настоящее тепло, поэтому Иван, натянув на себя простенькую рубашку и вельветовую куртку с молнией, отправился на уроки в школу. Он переступил порог школы именно в тот момент, когда громко прозвенел школьный звонок, объявляя о начале первого урока. Он вошел в класс, когда преподаватель русской литературы и одновременно их классный руководитель, Анна Николаевна, уже пригласила учеников его класс занять свои места. Иван застыл у дверей, терпеливо ожидая, когда Анна Николаевна обратит на него свое внимание, разрешит ему сесть за парту.

Несколько минут классный руководитель не поворачивала своей головы в его сторону, что-то изучая в классном журнале. Иван, как и все ученики класса, прекрасно знал, что Анна Николаевна его успела увидеть, но сейчас она перед всеми учениками притворялась, делала вид, что его она пока не видит. За последний месяц в отношениях Ивана с преподавательницей русской литературы появились непонятные ему трещины, настоящие проблемы! По русской литературе Ивану стала грозить четвертка, хотя он был первым кандидатом на получение красного аттестата. За все годы учебы в школе Иван Фролов еще ни разу не получал, хотя бы одной четверки! Школа до последнего ученика была тоже уверена в том, что в июне месяце ученик из 10А Иван Фролов получит красный аттестат!

— Хорошо, Фролов! — В этот момент послышался голос Анны Николаевны. — Займи свое место за партой! Но ты уже постарайся больше не опаздывать на мой урок!

Иван прошел к стене с окнами, затем прошелся вдоль этой стены, чтобы сесть за самую дальнюю парту в том ряду. Но только он устроился за партой, как в дверь класса снова кто-то вежливо постучал.

Донельзя возмущенная этим обстоятельство, Анна Николаевна подошла к двери, слегка ее приоткрыла. Тут же послышался чей-то шепот. Иван сидел слишком далеко от этой двери, чтобы разобрать, о чем это там шептались. Он из портфеля достал учебник русской литературы, положил его на угол парты. Татарка Машка, его соседка по парте, мазнула по нему взглядом своих черных глаз. По этому страстному взгляду Иван догадался о том, что соседка хотела его о чем-то спросить, но в этот момент Анна Николаевна с ничего особенно не выражающим лицом отошла от двери, негромким, спокойным голосом произнесла:

— Иван Фролов, выйди, пожалуйста, в коридор. С тобой хотят поговорить!

Иван недоуменно пожал плечами, поднялся из-за парты и, пройдя через весь класс, открыл тяжелую дверь класса и вышел в коридор. Там он тут же застыл на месте от полной неожиданности, от того, что увидел перед собой! В школьном коридоре находилась директор школы, двое военных в форме НКВД и два красноармейца с винтовками за плечами. А за его спиной, за закрытой дверью класса послышал ровный голос Анны Николаевны, которая обратилась к ученикам Иванова класса:

— А сейчас, друзья, мы начнем наш урок литературы. Сегодня мы поговорим о Михаиле Лермонтове, его «Мцырях»…

В этот момент Иван Фролов находился в полной растерянности, он явно не ожидал увидеть подобной картины в этом школьном коридоре! Парень начал даже осматриваться по сторонам, желая разыскать еще одного человека, к которому могла бы прийти такая странная компания! Но никого другого в этом коридоре он так и не нашел.

В этот момент один из командиров НКВД злобно ухмыльнулся, выхватил наган из кобуры, прыжком подскочил к Ивану со спины. Он с такой неожиданной силой оттолкнул школьника подальше от двери класса, что Иван грохнулся на колени, больно ударившись им о школьный пол, и на них проехал метра полтора от своего класса. С большим трудом мальчишке удалось сдержать свой первый стон. Но он также не успел подняться с колен на ноги, как тот же энкеведешник дуло своего нагана приставил к его затылку, злобным шепотом прокричал:

— Ты, что, курва, глазами рыскаешь по сторонам, что бежать надумал?! Да, я ж тебя, предателя родины, сейчас же поставлю к стенке, на расплав души пущу!

Иван Фролов, по-прежнему, молчал, он не понимал, что с ним сейчас происходит?! Он стоял на коленях, склонив голову к полу, а по его шее уже текла кровь, это энкеведешник дулом своего нагана рассек кожу ему на затылке. Иван не молил энкеведешников о снисхождении, так как он оказался в ситуации, когда его мальчишеское сознание попросту отказалось воспринимать все эти вещи сейчас с ним происходящие! Энкеведешник же с наганом в руках не успокаивался, он все больше и больше бесился! Видимо, молчание арестованного мальца его сводило с ума, размахнувшись он рукояткой револьвера ударил по голове Ивана. Удар оказался таким сильным, рукоятка нагана уже в нескольких местах рассекла тому кожу на голове. Из ранений на голове парня хлынул целый поток крови, который тут же пролился на его лицо, сделав его каким-то красным и липким. Иван попытался лихорадочными движениями своим рук стереть с лица эту прилипчивую красноту, но у него ничего не получалось.

Директор школы, наблюдая со сторону картину избиения школьника своей школы, ничего не могла ему помочь, но ее женское сердце ее продало. В какой-то момент она вскрикнула, но тут же свои руки эта пожилая женщина подняла ко рту, чтобы не позволить себе политических высказываний! Склонив свою голову к полу, директорша начала плакать и громки всхлипывать! На ее поведение обратил внимание второй командир, до этого момента стоявший совершенно спокойно, наблюдавший за тем, как его товарищ профессионально избивал школьника.

Он к своему товарищу по службе, серьезно разбушевавшемуся, руками, ногами и револьвером избивавшего Фролова, чтобы тихо прошептать тому на ухо:

— Сема, прекрати буйствовать! Не забывай о том, что мы не на службе, а арестовываем предателя родины в школе. Скоро в этом коридоре появится наша малышня. Здесь будет сплошная толкотня из детей и женщин! Многие из них могут неправильно истолковать твои методы работы!

— Ну, и что? Не мешай мне работать! Мы должны сейчас и здесь расколоть этого изменника родины, решившего пойти по стопам своего отца! Нужно, чтобы он сейчас признался, сообщил бы нам имена своей преступной группы! В другом месте, этого нам труднее будет добиться!

— Я полностью с тобой согласен по этому вопросу, Сема. Но ты пойми, свою работу мы должны делать тихо, без свидетелей и без громкого детского рева! Ну, а ты только представь себе, как дети будут реагировать на твое разумное поведение! Словом, мы должны, как можно скорей, покинуть эту школу, а этого молокососа должны доставить в тюремную камеру.

Энкеведешник Сема внешне успокоился, согласился со своим товарищем, посоветовавшему ему, спецобработку арестанта перенести в камеру тюрьмы на чуть более позднее время! Он свой наган убрал обратно в кобуру, поправил под ремнем гимнастерку и молча по коридору отправился к выходу из школы. Второй же командир НКВД повернулся к красноармейцам, и им спокойным голосом приказал:

— Парни, забирайте этого предателя, отведите его в наш воронок!

Тюремный фургон стоял на школьном дворе. Этот двор в основном использовался для проведения общешкольной линейки первого сентября каждого года. С этим двором у школьников были связаны одни только радостные воспоминания, в тот день на нем собирались празднично ученики всех классов школы, приходили родители. По окончанию линейки будущие выпускники школы на свои плечи сажали первоклашек с большими букетами цветов, таки на своих плечах первоклашек разносили по классам, там они рассаживали их по школьным партам. Это мероприятие сопровождалось громкой и веселой музыкой, детским смехом и детскими слезами радости.

Сегодня же этот двор встретил Ивана, конвоированного двумя красноармейцами, полной тишиной, а также тюремным воронком с гостеприимно распахнутой дверью. Когда Ивана Фролово вывели на этот двор из школьного подъезда, то он вдруг ощутил, что занятия в школе прекратились, а все ее ученики прильнули к школьным окнам, наблюдая за тем, как их товарища подводят к этому страшному грузовичку, тюремному воронку. Обернувшись, Иван хотел рукой поприветствовать своих товарищей, но он увидел одни пустые окна. Эта школа и его товарищи по школе оказались равнодушными к несчастию, только что с ним случившемуся! Только одна дуреха стояла раскрытого школьного окна, она открыто и громко ревела, его провожая в тюрьму. Эти слезы его соседки по парте, татарки Машки, словно кувалда кузнеца, ударили по голове Ивана! Парень вдруг осознал, понял, что все происходящее с ним это дело серьезное и надолго. Что может случиться и так, что он, Иван Фролов, уже никогда не вернуться в эту школу! Что в этом учебном году он уже не будет сдавать экзамены на аттестат зрелости!

Сейчас Иван Лавров пока еще не знал о том, что этот арест навсегда изменил его жизнь, его будущее, его судьбу! Что с этого дня он в свое будущее пойдет другой дорогой, которая уже не будет той дорогой, по которой в свое будущее пойдет подавляющее большинство советских школьников!

2

Когда конвоиры подвели Ивана к тюремной карете, то энкеведешник Сема неожиданным ударом кулака снова сбил его с ног. Красноармейцы, отложив винтовки в сторону, ухватили парня за руки и ноги, начали его тело раскачивать в воздухе. На счет «три» они ловко, видимо, им неоднократно приходилось проделывать подобное упражнение, швырнули Иваново тело за решетку тюремной кареты. Всю дорогу до Лубянской тюрьмы Ивана избивали в этой карете, остервенело, били кулаками, сапогами. В какой-то момент Иван в этой дикой для него кутерьме интуитивно попытался защищаться. Ему удалось ударом кулака заехать в переносицу одному из энкеведешников. Тогда энкеведешники, отобрав винтовки у красноармейцев, принялись его избивать прикладами винтовок. Прикладами они переломали ему все ребра, нанесли тяжелую черепно-мозговую травму, лицо парня превратили в одну кровавую массу. Сломали одну ногу и все продолжали бить, бить, калечить парня.

Когда на тюремном дворе Ивана волоком вытащили из зарешеченного кузова грузовика, швырнули на бетонный пол. Иван не то, чтобы уже не мог самостоятельно стоять на ногах, передвигаться, к этому времени парень с большим трудом дышал. Мимо проходили работники НКВД СССР, ни один из них не подошел к Ивану, не попытался ему помочь! Пришедший его принимать, тюремный старшина укоризненно посмотрел на командиров НКВД, покачал головой и сказал:

— Мужики, ну, а за что вы его так? Он, что дорогу вам перешел? Я его, конечно, приму, но только после медицинского освидетельствования. Нести ответственность за жмура я не собираюсь, так что идите, зовите тюремного доктора. Когда тюремный доктор его осмотрит, даст свое заключение, тогда мы с вами и подпишем документ о передаче вашего арестанта в мои руки.

Доктор, пришедший осматривать Ивана, при одном только взгляде на едва дышавшее тело парня тут же его отправил в тюремную медсанчасть. Затем он посмотрел на тюремного старшину и сказал:

— Этот парень больше не жилец на этом свете! Я не понимаю, за что конвой его так отделал! Какие-то личные счеты, наверное! А может и действительно чей-то шпион! Только мал он уж очень, ему же всего семнадцать лет, у него вся жизнь была впереди! А теперь, если его и вылечат, то он будет хромать, ездить в инвалидной коляске!

В медсанчасти Иван Фролов провел почти месяц, прежде чем его тело оправилось от ушибов, нанесенных побоями, но пока не срастались ребра в груди, постоянно и сильно болела голова. В одну из ночей в медсанчасти ему вдруг приснился очень странный сон. В этом сне его кровать, а он лежал на ней, стояла в очень большой палате какой-то больницы. Фролов не видел, но ощущал, что в палате очень много больных, почти умирающих человек. Их обходили врачи, которые с ними беседовали. Один из таких врачей подошел к нему, внимательно его осмотрел, затем он сверился со своими записями в блокноте, повернул лицо к Ивану и тихим голосом сказал:

— Молодой человек у тебя сильная черепно-мозговая травма, несовместимая с жизнью. Но ты не умрешь, Всевышний, сказал, таких, как тебя больных, лечить, возвращать в родные пенаты! Так что сейчас тебя прооперируют, но я должен тебя заранее предупредить о том, что такие гематомы, какая сейчас находится у тебя в голове, просто так без последствий не извлекаются. Будь готов к тому, что впоследствии у тебя появятся необычные для человека способности! Мой тебе совет, смирись, продолжай жить, пока не наступит твое окончательное время.

Ровно через месяц Ивана Фролова выпустили из тюремной медсанчасти, тюремный врач только развел руками, когда директор тюрьмы у него поинтересовался:

— Послушай, что же произошло, почему этот парень все еще жив и здоров, а не покоится на погосте, как ты мне раньше обещал?!

Из медсанчасти Иван Фролов попал в общую камеру, в которой сидели пятьдесят арестантов, высший криминальный элемент и политические, по делам которых все еще велось следствие. Политические встретили Ивана с гостеприимством, а вот с представителями криминала ему пришлось пару раз подраться, отстаивая свои гражданские права. Причем, вдруг в этих драках выяснилось, что заключенный Фролов был знаком с такими приемами и способами ведения рукопашного боя, в результате чего он оказался не по зубам быкам преступного элемента.

Время в тюремной камере для Ивана Фролова потекло размеренно, но уж очень медленно, он рвался на волю. Изредка, два раза в неделю следователь вызывал его на допрос, но ни разу на допросе он его пальцем не тронул! Да к тому же этот следователь практически уже ничем особо не интересовался! Преступный элемент камеры после двух драк стал относиться к новичку нейтрально, но с уважением. Ивану отвели не очень плохое, но и не очень хорошее место в камере. Все свободное время он был предоставлен самому себе, начал заниматься спортом, тренироваться в дальнем углу камеры, подальше от всех, стараясь никому из заключенных и арестантов не мешать своим бегом на месте, прыжками в высоту, выполнением физических упражнений на развитие мускулатуры живота, рук и ног! Кое-что у Ивана получалось, но очень многие упражнения ему приходилось выполнять снова и снова, добиваясь лучшего результата.

В перерывах между занятиями спортом, Иван Фролов уже вместе с представителями преступного мира осваивал новый для себя язык, воровскую феню! Вскоре он научился говорить на фене лучше, чем кто-либо еще из его камеры. Потихонечку этот паренек своей настойчивостью, стремлением к новому, стал и доброму, стал заметен в среде преступного элемента советского общества, сумел завоевать авторитет. Через полгода пребывания в Лубянской тюрьме кое-что изменилось по его тюремному делу. Иван не знал того, что его отец не выдержал допросов с пристрастием, он покончил с собой в тюремной одиночке, повесившись на оконной решетке! После его смерти надуманное следователем дело начало разваливаться. Тогда этот следователь НКВД, ведший его дело, обеляя самого себя перед начальством, принял решение, расследуемое им дело из политического дела переклассифицировать в криминальное расследование. Эта переклассификация сказался на положении Ивана Фролова в тюрьме. Теперь он больше не преследовался по политическим причинам, а стал простым криминальным элементом, или, проще говоря, Иван стал уркаганом.

Словом, после смерти отца Ивана всего пару раз вызывали на допрос к следователю, а потому о его существовании как бы забыли! Но дела не прекратили и на волю Ивана Фролова не выпустили! Дело Фролова рассматривалось в суде, это был редкий случай даже по тому времени, судья в приговоре советского суда присудил Ивану пятнадцать лет трудовых лагерей без права переписки. Этот срок урка Иван должен был отработать в сибирских трудовых лагерях. Из Лубянской тюрьмы Ивана перевели в одну из московских тюрем. Некоторое время его еще продержали в этой московской тюрьме, а затем отправили в трудовой лагерь под Долгопрудным, где формировались этапы для отправки на Дальний Восток! Осужденного уркагана Фролова должны были очередным этапом отправить в далекий Магадан. Но в лагере под Долгопрудным уркаган Иван Фролов почему-то надолго задержался. Он там провел целых полгода, прежде чем руководство магаданского трудлагеря вспомнило о существовании этого своего зека. Оно перед руководством ГУЛАГа подняло вопрос о включении Фролова в этап, для последующей транспортировки на Дальний восток.

Когда Ивана Фролова под конвоем доставили в трудовой лагерь под Долгопрудным, то он к этому времени почти уже превратился в уркагана. Научился неплохо владеть ножом, говорил только на фене. Ему оставалось только обкататься какой-нибудь кражей, чтобы официально стать вором. Но в жизнь этого молодого парня москвича снова внезапно вмешалась такая ветреная женщина, как его судьба!

Она с этим парнем поступила очень интересным образом! Однажды, будучи пойман за нарушение одного лагерного правила, Иван Фролов был наказан. Трое суток он провел в лагерном карцере. В тот же момент в карцере отбывал срок еще один зек. Случайно оказалось, что этим двум зекам предстояло провести трое суток вместе в этом железном ящике. Карцер имел такие размеры, что оба зека ничем не могли в нем заниматься, разве что одним лишь разговором по душам, так быстрее летало время их отсидки. В первый день знакомства Иван своему новому товарищу в деталях поведал историю о том, каким это образом он образом загремел на пятнадцать лет трудлагерей строго режима.

Внимательно слушая рассказ своего товарища, Михаил, так себя назвал товарищ Ивана по карцеру, неожиданно ему предложил, под его непосредственным руководством научиться новому комплекс специальных упражнений. По словам Михаила, этот комплекс упражнений сделает Ивана сильным и уважаемый в лагерных кругах человеком, поможет ему выживать даже в самых нечеловеческих условиях. Но опять-таки, снова и снова повторял Михаил:

— При условии, Ваня, что этими упражнениями ты будешь заниматься по часу каждый божий день!

Разумеется, Иван заинтересовался этим предложением Михаила. Еще во время их пребывания в карцере он под надзором Михаила приступил к освоению этого волшебного комплекса упражнений. Два последних дня Ивана в карцере пролетели, словно одно мгновение, он снова и снова принимал стойку, а затем приступал к выполнению различных упражнений для укрепления мускулатуры пресса живота, бицепсов предплечий. Причем, одно упражнение переходило в другое, образовывая цепочку из звеньев спортивных упражнений, крепко связанных между собой.

Вернувшись в лагерный барак, теперь Иван каждое утро отправлялся в барак, где содержался Михаил. Там, неподалеку от барака, они нашли свободный пятачок земли, где оба в паре снова и снова выполняли одни и те спортивные упражнения. Первое время Ивану казалось, что он только зря теряет время с Михаилом, танцуя вместе с ним на этом пятачке. Но вскоре он почувствовал, как неведомая сила начала извне в него вливаться. Немного быстрее заработал его головной мозг. Он стал более быстро просчитывать и анализировать различные житейские ситуации. Иногда случалось такое, что Иван уже знал конечный результат, когда другие люди только-только приступали к рассмотрению той или иной ситуации!

А затем наступило время, когда неведомая сила оккупировала его мускулы, пресс стал непробиваемым, кулак одним ударом пробивал практически любую доску. Движения его тела стали настолько быстрыми, что другие профессиональные борцы попросту не успевали брать его в захват, как сами оказывались на лопатках! А Михаил продолжал настаивать на аккуратном исполнении этого чудесного спортивного танца, череды спортивных упражнений, от которых Иван Фролов становился только сильней.

Однажды вечером, прогуливаясь перед лагерными бараками, до сигнала горна отхода ко сну оставалось еще время, Михаил вдруг поинтересовался у Ивана:

— Ваня, а какими иностранными языками ты владеешь?

Фролов очень серьезно отнесся к этому вопросу своего товарища, он подробно ему рассказал:

— Понимаешь, Миша, моя мама была урожденной дворянкой. Она даже имела какой-то титул, то ли баронессы, то ли графини. Сегодня я уже не помню, каким именно это был ее титул?! Всю жизнь она никогда не работала, ни разу не стояла за ткацким станком! Поэтому мама так и не смогла найти кусочек своей жизни в этой нашей большой пролетарской жизни. Но моя мама свободно владела французским и английским языком. Французский-то язык я под ее руководством легко усвоил, ну а на английском сейчас я говорю так себе! Отец хорошо знал немецкий язык, и он меня научил этому языку. Могу похвалиться тем, что я могу на немецком языке говорить, как истинный немец!

— То есть, ты хочешь этим сказать, что свободно владеешь французским и немецким языками, и более слабо английским языком?!

— Может быть, и так, Миша! По крайней мере, я их понимаю, а иностранцы понимают меня!

Вскоре после этого разговора Михаил познакомил Ивана с различными упражнениями рукопашного боя. Он своего друга познакомил с боевым ножом, научил его мастерскому владению этим ножом. Очень скоро Иван мог своим ножом насмерть поразить любого врага. Фролов мог выстоять и добиться победы в любом поединке с ножом в руке или просто кулаками. Михаил обучил его, как во время упражнений по эквилибристики, акробатики и просто в борьбе голыми руками убивать людей. Иван Фролов оказался способным учеником, к этому времени сформировался его характер.

Эта, казалось бы, очень странная дружба Ивана с Михаилом, закончилась также странно и неожиданно, как и началась!

Они даже не успели по-хорошему попрощаться, поговорить, когда Михаила внезапно отправили по этапу в неведомые края. Придя однажды утром к девятому лагерному барака, Иван вдруг обнаружил, что этот барак плотно окружен охранниками, мимо которых не могла проскользнуть даже опытная барачная крыса. Присмотревшись, Иван увидел, что в том бараке шел большой шмон! Охранники лагеря по одному выводили из барака зеков, вывернув им руки за спину, заломив их кверху. В таком согнутом в три погибели виде зеков подводили железнодорожному вагону, только что подогнанному к бараку. Как бы Иван Фролов не старался увидеть, но он так не смог увидеть своего друга Михаила! С тех пор Ивану пришлось заниматься самостоятельно всему тому, чему его обучил Михаил! Но добрая память об этом несломленном зеке так навсегда осталась в памяти Фролова!

3

Старшина, отвечавший за барак N 2, подошел к нарам заключенного Ивана Фролова, коснулся его плеча и негромко, чтобы не разбудить других зеков, произнес:

— Вставай, парень, настала и твоя пора отправляться в дальнюю дорогу!

— А куда, не подскажите? — Вежливо поинтересовался парень, на локтях приподнявшись на нарах.

— Сказал бы, если бы только знал! — Тяжело вздохнул старшина, ему нравился этот спокойный и сам себе на уме парень. — Но сейчас я хочу тебя предупредить о том, что бойцы и командир охраны этого этапа не очень-то хорошие люди. Наши командиры за их спинами часто говорят о том, что уж слишком много трупов они собой привозят из этих этапов. Так что ты, паренек, с ними поостерегись, лучше с ними не связывайся. Потерпи, рано или поздно, когда ты прибудешь на место своего назначения, то там тебе будет более спокойно, чем на этапе!

Сказав заключенному на прощанье необходимые слова, старшина незаметно перекрестился, и, тихо шаркая ногами в валенках, направился глубже в барак, поднимать на ноги других зеков этапников.

Иван поднялся на ноги, начал неторопливо одеваться. Он давно уже решил для себя, что, когда его будут отправлять на этап, то он какого-либо багажа с собой брать не будет! Поедет с пустыми руками, и одеждой, что сейчас на нем! Натягивая сапоги, он прежде в шов одного из сапог засунул длинную стальную иглу. В свое время Михаил ее нашел, заточил и закалил, а затем передал Ивану, научив его, как ею пользоваться в качестве оружия. Другого оружия Иван Фролов решил с собой не брать, так как его легко можно было бы обнаружить!

К этому времени Иван из ложки, им же украденной из лагерной столовой, сам себе заточил стилет. Получилось очень неплохое оружие, но спрятать его на себе сейчас не было никакой возможности. Как он часто слышал в разговорах бывалых этапников зеков, при малейшем подозрении охрана зеков бросалась шамонать всех подряд, и правого, и не правого зека. Если охрана обнаружит какое-либо оружие, то этот зек уже не доезжал до конечной точки своего этапа.

Поэтому Иван свой стилет сунул под подушку молодому зеку, спавшему на нарах у выхода из барака. Этот парень последнее время почему-то стал набиваться ему в дружбаны, что было несколько подозрительно. Натянув на плечи ватник, Фролов вышел во двор барака. Декабрь сорокового года оказался каким-то слякотным, слишком уж теплым месяцем, температура по ночью не опускалась ниже минус пяти градусов мороза. Уже на подходе к строю зеков этапников, Иван Фролов незаметно для всех выполнил небольшую серию согревающих тело упражнений.

В серой массе зеков Иван Фролов обычно выделялся своим ростом. Подобно деревенской каланче, он почти на голову возвышался над зеками и охраной. Хотя сам Фролов был лишь немногим выше среднего роста! Но этот его рост позволял ему всегда занимать левый фланг любого зековского построения. Так и в этом случае Иван встал в строй на левом фланге зековского строя, причем, он оказался одним из последних зеков этапников, ставших в строй.

Командиры НКВД находились на своих местах. Они уже бегали, суетились, вдоль зековского строя. Слюнявя во рту химические чернильные карандаши, они делали поспешные заметки в своих блокнотах, вели какие-то несложные подсчеты. А затем уже по одному они подбегали к командиру этапа, тянулись перед ним, ему громко рапортуя о том, что команда зеков построена и готова к отправлению по этапу.

Более внимательно присмотревшись к этому командиру энкеведешной охраны, Иван Фролов внезапно и с душевным трепетом в нем узнал того психически неуравновешенного командира НКВД, по имени Сема, который арестовывал его в школе. Этот самый Сема бросился его избивать еще в школьном коридоре на глазах директора школы. Он едва его не убил, требуя признаться в предательстве своей родины, а затем избивая в воронке во время транспортировки арестанта в тюрьму. Душевные волнения Ивана оказались настолько велики, что его затрясло, словно от жесточайшего озноба! В этот момент перед глазами Ивана фотографии отца, повесившегося в тюремной камере, матери, спившейся от внезапно обрушившегося на нее горя, татарки Машки, когда она его целовала, горячо шептала:

— Ты, Ваня, мой любимый до конца моей жизни. Мы восточные женщины влюбляемся раз в своей жизни и навсегда! Я буду тебе всегда верна!

Лицо Маши позволило Ивану взять себя в руки, внутренне успокоиться. Глубоко внутри Ивана Фролова вдруг родилась уверенность в том, что школьное избиение на этот раз не повториться. За полгода пребывания в тюрьме и в трудовом лагере кое-что в Иване изменилось, сегодня он уже не прежний московский пацан, пока еще не нюхавший воровской жизни. Он пока еще не стал настоящим уркаганом уголовником, реальным продуктом тюремного воспитания, но уже сейчас имел достаточно сил, был готов за себя постоять!

В этот момент прогудел старенький паровозишко «Овечка», он на территорию лагеря заталкивал печально известный всей России-матушке столыпинский вагон. Вагон остановил перед зековским строем, первым в него поднялся Сема, командир охраны этого зековского этапа. Вместе со своими сержантами Сема осмотрел вагон, вскоре он снова в вагонном тамбуре. Жестами своих рук приказал бойцам охраны, подниматься в вагон. Пятнадцать бойцов охраны с карабинами, винтовками за плечами и с пистолетами в кобурах на поясах, один за другим по ступеням поднялись в тамбур, исчезая в его недрах.

Когда охрана вернулась и по ступенькам тамбура ее бойцы спустились на землю, но уже без винтовок, то они тут же выстроились для погрузки в вагон зеков. Командир этапа по общему списку вызывал того или иного зека. Специально выделенные бойцы охраны этого зека вместе с вещами провожали от строя до вагона. Затем они внимательно отслеживали, как зек по ступенькам поднимался в тамбур. В тамбуре этого зека встречали другие бойцы охраны, они конвоировали его до железной клетки в вагоне.

Как только командир этапа озвучил его фамилия, то Иван Фролов вышел из общего строя и в сопровождении двух бойцов прошелся до вагона. Но, как только он поднял ногу, чтобы ее поставить на ступеньку тамбурной лесенки, чья-то твердая рука ухватила его за локоток. Она сначала Ивана попридержала, а затем с силой развернула его к себе лицом. Иван Фролов перед своими глазами увидел лицо энкеведешника Сему, командира его этапа. Сема злорадно улыбался и, увидев, что Иван Фролов на него вполне спокойно смотрит, то рассмеялся и, продолжая весело ухмыляться своими тонкими губами, сказал:

— Ба, знакомый человек! Да, ты все еще, оказывается, живой, пацан? В тюрьме не умер?! Так, как ты говоришь, твоя настоящая фамилия, куда ты следуешь, болван? Приказываю отвечать!

— Иван Фролов, заключенный N 15334442. Куда следую, не знаю! Мне не говорили! Багажа с собой не имею!

Сема начал нервно перелистывать бумаги, хранившиеся в его командирском планшете. По нервным и судорожным движениям его рук Иван легко догадывается о том, что этот капитан НКВД в своем планшете не находит его сопроводительных документов! В этот момент к капитану подбегает еще один посыльный из штаба лагерной охраны, он командиру этапа протягивает несколько папок. Тот внимательно их просматривает, затем удовлетворенно улыбается и, словно ребенок, громко и удовлетворенно причмокает своим губами:

— Ну, вот, как видишь, Иван Фролов, заключенный N 15334442, в нашем мире существует высшая справедливость! Я уж было начал подумывать о том, твоя фамилия в моем списке, — это ошибка! Что тебя необходимо передавать в этап на Дальний восток. Солнечный Магадан ждет свое зека! Тогда на этом своем первом этапе ты, Иван Фролов, может быть, и избежал бы божьего наказания! Но твои сопроводительные документы, как видишь, Ваня, сейчас находятся в моих руках, а это для тебя означает, ты вместе со мной отправишься на запад. Но, как я понимаю, что до места назначения доедет только один из нас! Ну, а кто это будет, Ваня, пусть, решит божье провидение! Так, что ты, вшивая урка, полезай скорей в вагон, а то на этой мерзкой декабрьской погоде ты вдруг замерзнешь и снова заболеешь, чтобы от меня удрать в свою благословенную медсанчасть!. Старшина Старостин, приказываю тебе, принять в свои руки еще одного нашего подопечного зека. Посади его на короткую цепь в нашу самую почетную клетку люкс! И не дай тебе боже, старшина, что этот подопечный тебя обманет и от нас сбежит! Тогда за твою шкуру я не дам и копейки!

Иван снова подошел к вагону, как только он по ступенькам поднялся в тамбур, то там его подхватили сильные руки. Они Ивана с силой притиснули к стенке тамбура. Пьяный голос пробормотал под ухом Ивана Фролова:

— Дай-ка я тебя запомню, морда косоротая! Мой капитан, впервые так много слов произносил о каком-то вшивом зеке! Да ты совсем мальчишка, сколько же тебе лет?

— Восемнадцать!

— За что сидишь?

— За измену родины!

— Как и когда успел изменить, предать нашу великую родину:

— Не знаю, может быть, когда учился в школе!

— Благодарю за честные ответы, а теперь иди в свою клетку! В ней ты будешь сидеть в полном одиночестве. Информация для тебя, этот наш этап по времени в пути, наверное, самый короткий из всех, которыми я ездил, всего лишь сутки в пути! Выдержишь издевательства капитана, останешься жив! Не выдержишь, твой труп сдадим в Лиде, на нашей конечной станции следования. Так что надейся только на себя, никто тебе из нас здесь уже не поможет!

Железная клетка, в которую поместили Ивана Фролова, оказалась действительно уникальной. Она имела размеры полтора метра на полтора. В этой клетке человек должен был находиться в постоянно полусогнутом состоянии. Когда Ивана в ней заперли, то он с большим трудом нашел в этой клетке более или менее удобное положение для своего тела. В этом положении он мог полулежать, полусидеть, не испытывая особо жесткого неудобства. Все это время Иван лихорадочно размышлял о том, что же он должен был бы сделать для того, чтобы избежать своего позорного конца. Ведь, как только поезд с вагоном этапников тронется от перрона, то Сема энкеведешник обязательно к нему придет. Он не отстанет до тех пор, пока Иван не превратиться в труп. По отдельным репликам его товарищей, Иван узнал о том, что у капитана Семы от служебного рвения давно поехала голова, что в нем самом мало чего осталось человеческого!

Размышляя о путях, ведущих к его свободе, Иван одновременно пальцами правой своей руки ощупывал навесной замок своей клетки. Изучал, как этот замок можно было бы быстро открыть?! Но, как он ни старался. придумать наиболее быстрый способ открытия этого замка, ему пока не удавалось. Требовалось достаточно много времени даже на то, чтобы попросту его взломать. Иван Фролов, чтобы навсегда покинуть этот столыпинский вагон, понимал, что ему потребуется какая-то минута времени для того, чтобы оказаться вне поля зрения всех пятнадцати бойцов охраны этапа. За эту минуту ему нужно было бы поработать и открыть замок своей клетки. Затем выйти на свободу, то есть иными словами, чтобы бежать, он должен был бы уничтожить всех бойцов охраны НКВД.

Что касается описания внутренностей вагона для транспортировки зеков, то можно было бы сказать о том, что этот столыпинский вагон был чем-то похож на обыкновенный плацкартный пассажирский вагон. Только входы в купе этого вагона были перекрыты железными дверьми с засовами для замков. В клетках могли бы разместиться столько зеков, сколько этого пожелает энкеведешный командир всего этапа. Ивана разместили в центровой клетке, которая разделяла два купе, обычно занимаемыми бойцами и командирами охраны. По высоте эта клетка специально положенными железными прутьями была, как бы разделена на две части, на верхнюю и нижнюю части! То есть в этой клетке могли разместиться только два зека! Сейчас его заперли в нижней части этой центровой клетки.



Поделиться книгой:

На главную
Назад