Ищейки

— Джессика, дорогая, мы все любим обсуждать детективные истории, поэтому и приходим сюда, но у наших собраний есть и другая цель: получить рекомендации от других членов клуба по поводу тех книг, которые нам бы хотелось прочитать. Давайте не будем раскрывать их содержание.

— Я специально упомянула «Мышеловку», потому что это пьеса, а не книга, — заметила Джессика.

— Ценю вашу осторожность, но все-таки на тот случай, если кто-то еще не видел постановку…

— Это что, новое правило?

— У нас нет никаких правил, — парировала ее выпад Полли. — Вы можете сколько угодно критиковать классический детектив, дорогуша, но я уверена, что это можно сделать и не вдаваясь в сюжетные детали.

— Ладно, — пожала плечами Джессика. — Все, что я могу сказать, не упоминая каких-то конкретных книг…

— Спасибо, милая, — кивнула Полли.

— … это то, что авторы, желая заинтриговать, или, точнее, мистифицировать читателя, сочиняют абсолютно надуманные истории, как, например, в одном хорошо известном произведении, где рассказчик, ведущий повествование, в последней главе оказывается убийцей.

— Точнее, в третьей главе с конца, если я правильно помню, — вставила Ширли-Энн.

Джессика сделала большие глаза.

— Эй, поосторожней с деталями.

Ширли-Энн почувствовала, что краснеет, и с облегчением вдохнула, когда Джессика смягчила свое замечание улыбкой.

Но Майло и не думал улыбаться.

— Ну и что с того, что убийцей оказался рассказчик? Почему это плохо?

— Потому что это трюк, — ответила Джессика. — Литературное жульничество. И чтобы он сработал, ей приходится до абсурда затягивать развязку. В смысле — автору. Простите, Полли.

— А меня это вполне устраивает, — возразил Майло. — И не только меня, но и миллионы других людей, судя по тому, насколько популярна эта книга. Ее печатают уже семьдесят лет.

— Господи, неужели она написана так давно? — спросила Полли, опасно приблизившись к той черте, которую сама призывала не переступать.

Впрочем, ее намерение было понятно — направить беседу в более спокойное русло. Она безукоризенно вела собрание.

Подала голос мисс Чилмарк — восточная царица.

— По-моему, у классического детектива может быть много и других достоинств, — заявила она. — Представьте себе книгу, в которой великолепно придуманная интрига сочетается с интеллектуальной силой и даже теологическими изысками. Книгу со своим лицом, с глубоким уважением к истории…

— Попробуйте догадаться, о чем речь. Я не смогла продвинуться дальше сорок второй страницы, — вполголоса пробормотала Джессика.

Мисс Чилмарк продолжала воспевать достоинства «Имени розы», пока ее не прервал собачий лай.

— А вот и Руперт, — пояснила Джессика Ширли-Энн.

— С собакой?

— Собака вполне безобидна, — буркнул Майло.

Но он ошибся: собака была небезобидна. Едва все взгляды обратились к двери, огромный коричневый пес — скорее всего, помесь сеттера и немецкой овчарки — появился на пороге и понюхал воздух. Его длинная густая шерсть блестела от дождя. Не успели они опомниться, как мокрая псина прыгнула прямо в центр круга и резко отряхнулась от воды. Брызги полетели во все стороны. Женщины взвизгнули, в комнате начался переполох. Кто-то уронил стул, сумка Полли опрокинулась вверх дном. Собака поддалась всеобщему возбуждению и завертелась на месте, огласив собрание громким лаем.

Мисс Чилмарк крикнула:

— Кто-нибудь, уберите ее отсюда! Мое платье!

Через мгновение в комнате появился владелец пса — высокий худой жилистый мужчина в черной кожаной куртке, черном берете и темно-синих бриджах — и скомандовал:

— Марлоу, к ноге!

Пес помахал хвостом, радостно тявкнул и обдал собравшихся новой порцией воды.

— Он вас не слушает! — раздраженно прокомментировала мисс Чилмарк. — Вы должны держать его на поводке. А еще лучше — оставлять дома.

— Это весьма жестокосердно с вашей стороны, мадам, — возразил Руперт с безупречным выговором выпускника одной из лучших британских школ. — Марлоу всю неделю ждал этого собрания. Он сделал только то, что обычно делают собаки, отряхивая шерсть.

Майло возразил:

— А что еще обычно делают собаки? Может, он и это нам продемонстрирует? Честное слово, мне не терпится взглянуть.

— Господи, да что вы так взъелись на несчастное животное? — возмущенно спросил Руперт. — А вам бы понравилось сидеть в мокрой одежде?

— А вам понравится, если я выставлю вам счет из химчистки? — съязвила мисс Чилмарк.

— Называете себя «Ищейками», а сами боитесь живой собаки, — заметил Руперт с улыбкой, обнажившей больше провалов во рту, чем зубов.

Полли Уайчирли решила, что пора восстановить порядок:

— Почему бы нам снова не занять свои места? Тогда и Марлоу успокоится. Обычно он ведет себя очень мирно.

— Но стулья мокрые, — возразила мисс Чилмарк. — Я не хочу сидеть на мокром стуле.

На сцене появилась сухая тряпка, сиденья быстро вытерли, и собрание продолжилось без участия Марлоу, которого заставили выйти из круга и привязали к стулу его хозяина.

Ширли-Энн отметила, что Руперт с виду остался совершенно безучастен к тому переполоху, который вызвали он и его собака. Он сидел между Полли и Майло с расслабленным видом, скрестив ноги и обхватив ладонью подбородок. У него было узкое худощавое лицо, на котором резче всего выделялись крупный нос и темные, живые, глубоко посаженные глаза, остро смотревшие из-под черного берета.

Полли сообщила:

— У нас шла чрезвычайно полезная дискуссия о роли тайны в классическом детективе.

— Скукотища, правда? — Руперт сразу принял вызов. — Никакой связи с реальным миром. Все эти эксцентричные детективы-любители: высокомерные лорды, старые дамы, бельгийские беженцы в поисках каких-то незамеченных улик… Полная чушь. Бьюсь об заклад, что в реальном мире вы не найдете ни одного убийства, раскрытого частным детективом. — Он обвел глазами публику. — Ни одного.

— Вот и замечательно, — беспечно отозвался Майло. — Не хочу, чтобы книги имели отношение к реальной жизни.

— Или к реальной смерти, — добавила Джессика.

— Вот именно.

Но Майло не понял, в чем подвох.

Руперт громко рассмеялся, снова продемонстрировав голые десны. Он выглядел, как живописная руина — мрачновато, но привлекательно.

— Короче, это сказочки для взрослых.

— Почему бы нет? — возразил Майло. — Я люблю немного волшебства, даже если в конце оказывается, что это просто трюк.

— Я тоже, — вставила Ширли-Энн.

Руперт бросил на нее страдальческий взгляд:

— Ну вот, еще одна жертва позднего развития. Проклятье, я снова в меньшинстве!

Полли поспешила разрядить атмосферу.

— Помнится, когда выступала Ф. Д. Джеймс, — некоторые из нас слышали ее лекцию, — она сказала, что, вероятно, у нее с детства была склонность к детективам, потому что когда няня в первый раз прочитала ей про Шалтая-Болтая, она подумала: «Он упал сам или его толкнули?»

Руперт не удержался от улыбки, но тут же снова бросился в атаку.

— А потом они жили долго и счастливо? — ехидно спросил он. — Этого вы хотите от чтения?

— Скорее, чувства восстановленной справедливости, — ответила Ширли-Энн. — Или это одно и то же?

Майло заметил:

— Я люблю, когда автор увязывает все концы.

— Значит, вам хочется спать спокойно, зная, что все в порядке. — Руперт с мрачной иронией оглядел публику. — А вы когда-нибудь видели криминальную статистику? Вы знаете, что происходит в мире? Вас когда-нибудь грабили?

— Да.

Все резко повернули головы, потому что последнюю фразу произнес Сид. Он держался так незаметно, что одно-единственное оброненное им слово произвело эффект разорвавшейся бомбы. Выдав свою реплику, он снова опустил глаза, словно лежавшая на коленях кепка интересовала его гораздо больше, чем все происходившее в комнате.

Ширли-Энн не могла понять, зачем Сид Тауэрс присутствовал на этих обсуждениях, если не собирался в них участвовать. У него явно не было желания продолжать беседу. Он избегал чужих взглядов. Его поза, весь его внешний вид словно молили о том, чтобы присутствующие не обращали на него внимания, что они, собственно, и делали. Ширли-Энн всегда считала себя очень наблюдательной, но у Сида, похоже, был особый дар оставаться в тени. Не желая с этим мириться, она рассмотрела его более внимательно. На вид лет сорок с небольшим, фигура сильная и крепкая, несмотря на сгорбленные плечи. Глаза — она видела их только мельком — серо-голубые, чуть прищуренные (все-таки в наблюдательности ей не откажешь). Ровный ряд мелких зубов. Ничто в его внешности не оправдывало такой зажатости. Возможно, он чувствовал себя не в своей тарелке. По одежде трудно было сказать что-то определенное, кроме того, что она больше подошла бы человеку лет на двадцать старше. Плащ, белая рубашка, черный галстук. Какой-нибудь чиновник? Или — избави, боже, — полицейский? Темно-синие брюки, возможно, от костюма. Черные, хорошо начищенные туфли на шнурках. Плащ вечного трудяги, который он не снял даже в теплом помещении. И кепка на коленях. Скромный, унылый бедолага, решила Ширли-Энн. Эта встреча не доставляет ему никакого удовольствия. Так зачем же он тут сидит?

Замечание Сида заставило Руперта нахмуриться:

— В общем, я только хотел сказать, что те книги, которые вам так нравятся, не заслуживают звания детектива. Боюсь, настоящие мастера криминального жанра вам совершенно неизвестны, и вы никогда их не читали. Эллрой, Ваксс, Рэймонд — вот те, кому хватает смелости заглянуть прямо на дно общества и увидеть, что там происходит. Вместо загородных особняков — городские трущобы, где даже у мальчишек есть оружие и где вас запросто могут убить за дозу крэка. Продажные копы берут взятки с проституток и выбивают показания из угрюмых ирландцев. Жертв изнасилований заражают СПИДом. Под окнами гниют мусор и старое тряпье, кишащее вшами, а в подворотнях валяются использованные шприцы и на следах рвоты копошатся тараканы.

— Но у меня нет ни малейшего желания читать о рвоте и шприцах, — заметила мисс Чилмарк. — Этого мне хватает и по телевизору.

— Вот именно, — подхватил Руперт. — Вы переключаете каналы и смотрите сладкую историю про какую-нибудь старую милую леди, которая между делом ведет любительское расследование, выставляя дураками полицейских. И так каждый раз, в разных вариациях.

— Вообще-то я уже давно перестала смотреть телевизор, — высокомерно ответила мисс Чилмарк. — Даже не знаю, зачем я его еще держу в своей гостиной.

При упоминании гостиной мисс Чилмарк глаза Руперта блеснули.

Полли откашлялась и спросила:

— Кто-нибудь еще хочет высказать мнение о классическом детективе?

— Разве мы обсуждаем эту тему? — возразил Майло, презрительно посмотрев на Руперта. — Что-то я не заметил. Но вы правы, кто-то должен замолвить словечко за старый добрый детектив, и, разумеется, это снова буду я. Я хочу отметить, что авторы «золотого века» довели искусство интриги до совершенства. Несмотря на то, что вы здесь наговорили, я могу привести, по меньшей мере, с десяток книг, написанных с таким блеском, что они с легкостью выдержат сравнение с любым произведением, созданным за последние полвека. Можно сколько угодно твердить о лихо закрученном сюжете у Ле Карре или о ваших сногсшибательных американцах, но для меня и для многих других главный признак смелости и мастерства детективного писателя — его способность выложить перед читателем головоломку, дать ему все нужные ключи и сказать: реши ее, если сможешь. А потом поразить серией головокружительных сюрпризов и закончить потрясающим финалом.

— И все это за счет многих других важных вещей, которые должны присутствовать в хорошем детективе, — холодно заключила Джессика.

— Каких, например?

— Яркие характеры, ритм, острые диалоги, но, прежде всего, правдоподобие. Книги, о которых вы говорите, Майло, в свое время были превосходны, но они никогда не выходили за рамки простого развлечения.

— Или забавы, — вставила Ширли-Энн, удостоившись одобрительного кивка от Джессики.

— В последнее время редко услышишь это слово, — рассеянно заметила Полли. — Забава. Милое словечко.

Но Майло не собирался сдаваться:

— Разумеется, самая лучшая и изысканная форма интеллектуального детектива — жанр «запертой комнаты».

Руперт застонал и сполз по спинке кресла, вытянув свои длинные ноги. Майло не обратил на него внимания.

— Лучший представитель этого жанра — Джон Диксон Карр. «Герметически запертое помещение», как он это называл, лежит в основе многих его произведений. Не знаю, читал ли кто-нибудь из вас «Человека-призрака».

Ширли-Энн весело подняла руку. Как ни странно, второе подтверждение последовало от Сида: он молча кивнул, продолжая смотреть на свою кепку.

Майло продолжал:

— В таком случае, на следующей неделе я прихвачу свой экземпляр. Не говоря о том, что «Человек-призрак» является наиболее увлекательным романом за всю историю детектива, в нем имеется знаменитая глава, целиком посвященная «тайне запертой комнаты». Доктор Фелл, герой Диксона Карра, специально прерывает повествование, чтобы прочесть лекцию на эту тему, и делает это превосходно. Не правда ли?

Он посмотрел на Сида, и тот снова кивнул.

— Кстати, хорошая идея, — добавил Майло. — Я прочту ее вам в следующий раз и бьюсь об заклад, что доктор Фелл заставит многих из вас изменить свое мнение, даже если это не удалось мне.

Руперт громко обратился к Ширли-Энн:

— Бедняга прочно сел на своего конька. Его теперь не заткнешь. Он совсем помешанный. Входит во все тайные общества вроде «Ку-Клукс-Кристи», «Детки Дороти Л.» и «Боже, храни Холмса». Эти люди считают себя посвященными. Поверьте, дорогая, единственный фанклуб, в который имеет смысл вступать, — Общество Шерлока Холмса в Австралии. Они встречаются раз в год, напиваются до смерти, палят в воздух из ружей и поют: «С днем рожденья, Мориарти, чертов ублюдок, с днем рожденья тебя!»

Но Ширли-Энн больше посочувствовала Майло. Ему и до прихода Руперта приходилось отбиваться в одиночку.

Полли снова взяла штурвал в свои руки. Она предположила, что они смогут лучше раскрыть тему, если перейдут к следующей части программы и каждый из участников расскажет о прочитанной им книге. Мисс Чилмарк вызвалась начать, но предусмотрительная Полли вспомнила, что Майло в прошлый раз пропустил свою очередь, и передала слово ему. Тот объявил, что будет говорить о «Собаке Баскервилей», после чего в зале послышался громкий и абсолютно неприличный зевок. Все подозрительно уставились друг на друга, но тут лежавший на боку Марлоу зевнул еще раз, и по комнате пронесся приглушенный смешок.

Майло, ничуть не смутившись, объявил, что достоинства «Собаки Баскервилей» легко сокрушают все аргументы, выдвинутые здесь против классического детектива. Великолепная атмосфера и драматичное повествование играют в ней куда большую роль, чем простой ответ на вопрос «кто убийца?», который становится ясен уже за несколько глав до финала.

Следующим выступил Руперт. Он признал, что также восхищается работой Конан Дойла, хотя именно это его произведение находит наименее удачным. Затем он перешел к книге Эндрю Вэчса «Бутон», основанной на реальной истории о снайпере, который убивал подростков ради сексуального удовлетворения. Вэчс, объяснил он «Ищейкам», был нью-йоркским адвокатом по делам несовершеннолетних и создавал свои романы по следам подлинных событий, откровенно защищая интересы юных жертв. Он писал их в ярости и гневе, охваченный миссионерским рвением.

Собрание продолжалось. Марлоу, перестав зевать, начал тихонько поскуливать, и слово взяла мисс Чилмарк. Майло попытался возразить, что они уже не раз слышали про «Имя розы», но Руперт с едкой ухмылкой заметил, что это очень многоплановая книга. Одновременно он дал Марлоу легкого пинка, и тот, покрутившись на месте, на время затих. Мисс Чилмарк заверила, что будет говорить исключительно о тех аспектах книги, которые не затрагивала раньше. У нее есть кое-какие свежие идеи насчет того, как Умберто Эко использовал монастырскую библиотеку и какую роль она играет в символическом и повествовательном плане. На раскрытие этих вопросов у нее ушло много времени, поэтому остальные выступления получились скомканными, а до Ширли-Энн дело так и не дошло.

Когда собрание закончилось, Джессика повернулась к новенькой:

— Хотите выпить? «Луна и шесть пенсов» как раз напротив.