Помоги проекту - поделись книгой:
Телефонный звонок из Киева застал меня врасплох — по пути домой, в соседнем с домом гастрономе. «Вы Владимир? — поинтересовался звонивший, номер мобилки которого был так же прост для запоминания, как таблица умножения на цифру два. — А я Николай Мельниченко».
Вокруг суетились, громко переговариваясь, люди, у меня за спиной противно визжал кофейный аппарат, затеявший массовый помол кофейных зерен, а я стоял и, не перебивая, слушал человека, который осенью 2000 года буквально взорвал политическую жизнь в Украине. Своими тайными записями из кабинета Президента Леонида Кучмы.
— Почему вас именно Александр Поляк заинтересовал? — задал, наконец, мне самый главный вопрос бывший руководитель оперативно-технического подразделения отдела охраны Президента Украины. И добавил абсолютно бесстрастно: — У меня ведь и другие записи по Запорожью есть. Достаточно, на мой взгляд, интересные.
— Александр Владимирович был моим другом, — постарался лаконично ответить я, чтобы не привлекать внимания посторонних.
— Хорошо, — раздался в трубке после недолгой заминки все тот же бесстрастный голос. — Через два дня вы получите интересующие вас записи.
Услышав фамилию человека, который доставит из Киева аудиоматериалы, я попрощался с собеседником, но, даже отключив телефон, еще некоторое время стоял истуканом в торговом зале гастронома. Настолько неожиданным для меня оказался звонок. Несмотря на то, что я очень ждал его.
Сделанные под диваном в кабинете Президента Кучмы записи передаст мне через два дня Анатолий Шевченко, о котором я уже упоминал. Надо ли уточнять, с каким нетерпением я ждал его возвращения из Киева? По Запорожью-то, где накануне побывал сам Николай Мельниченко, уже поползли слухи: в городе, дескать, вот-вот должен разгореться свой «кассетный скандал».
Вполголоса кое-кто стал даже говорить о том, что на пленках майора Мельниченко якобы имеется подтверждение насильственной смерти запорожского мэра Александра Поляка. И вскоре на одном из местных интернет-форумов появилось сообщение с разящим наповал заголовком: «Поляк умер не своей смертью — пленки Мельниченко». Не назвав себя, его автор, тем не менее, взял на себя смелость утверждать следующее [дословно]: «На настоящую сенсацию претендует запись разговора, в которой содержится информация о том, что экс-мэр Запорожья Александр Поляк умер не своей смертью».
А пленки Мельниченко, как выяснится в последствии, имелись только у меня. В своем рабочем кабинете я их и «расшифровывал», вслушиваясь в каждое слово, произнесенное в кабинете Президента.
Диктофон майора Мельниченко записал всего один живой [в смысле, не телефонный] разговор Леонида Кучмы с Александром Поляком [думаю, понятно без лишних объяснений, что запись получилась отнюдь не идеальной. Из-под президентского дивана и самый чувствительный диктофон не выдаст нужного качества]. Произошел разговор этот 7 июня 2000 года и длился 10 минут 28 секунд.
Еще дважды тайное поддиванное записывающее устройство зафиксировало в кабинете Президента Украины обсуждение хода весенней [2000 года] предвыборной кампании в Запорожье, когда вместе с Александром Поляком на должность городского головы претендовали два официальных, я бы так выразился, кандидата — заместители скоропостижно-вынужденно ушедшего [в феврале] в отставку мэра — того самого, который по-бандитски отобрал в марте 1998 года победу у милицейского генерала.
Дело в том, что феврале 2000 года на областном хурале [или на партхозактиве, как «вечно «живые» — вместе с трупом своего вождя, коммунно-фашисты называли подобные общеобластные тусовки] губернатор Запорожской области Владимир Куратченко потребовал ухода в отставку мэра Запорожья, на что тот ему ответил в таком же требовательном тоне: уйти должен ты.
Мэра «ушли» с помощью заводских начальников — красных командиров, как их совершенно справедливо окрестили в прессе. К градоначальнику, как рассказывали тогда сведущие люди, приехали несколько заводоначальников и для сохранения спокойствия в городе попросили… оставить градоначальничью должность. И тот пошел навстречу просителям.
И в Запорожье были назначены внеочередные выборы мэра.
По случайному стечению обстоятельств [шутка], один из кандидатов в городские головы на тот момент исполнял обязанности… городского головы. Следовательно, мог опираться на всю мощь городской исполнительной власти. И опирался, естественно. В том числе и на местные газеты, которые взахлеб расхваливали его — в каждом номере.
А у Александра Поляка доступа к СМИ не было. И он действовал по-другому: лично встречался с избирателями. Иногда такие встречи происходили в ДК — в частности, в ДК Энергетиков на встречу с генералом пришло людей столько, что не всем в зале хватило места — я, например, в проходе между рядами стоял, наблюдая, как зал вслушивается в каждое произнесенное с трибуны слово: Александр Владимирович, надо отдать ему должное, умел расположить к себе аудиторию. Причем любую аудиторию.
Не пропускал генерал и небольшие коллективы — школы, например, где пообщаться с ним приходили порой не более двух десятков педагогов — из тех, кто готов был пойти против навязываемой сверху, скажем так, «линии партии». Или линии власти.
В школе Шевченковского района во время такой вот встречи ко мне за задний стол подсела учительница средних лет и, немного понаблюдав за мной — я понял, что она кого-то пытается разоблачить во мне, полюбопытствовала: «Вы правда наш?»
«Ваш», — искренне засмеявшись, ответил я и показал пальцем на Александра Владимировича: слушайте, мол, не отвлекайтесь на глупости.
Когда Александр Владимирович, закончив общаться с учителями, уходил уже, он, найдя меня взглядом, громко позвал: «Володя, поехали!» Я вышел из аудитории вслед за генералом, которого сопровождали педагоги, засыпавшие его вопросами, а на выходе из школы меня остановила за руку та подозрительная учительница и произнесла одно слово: «Простите». За недоверие, значит.
Я опять искренне засмеялся и мы, как я понимаю, расстались друзьями на всю жизнь.
Но вернемся к записям майора Мельниченко.
Обсуждение в кабинете Леонида Кучмы хода предвыборной кампании в Запорожье, датированное 10 мая 2000 года, получилось коротким, буквально паруминутным.
А вот 24 апреля Президент провел у себя в кабинете более пространные переговоры со своим ближайшим окружением, в ходе которых прозвучала будто ножом резанувшая мое сердце фраза об Александре Поляке.
Но не о ней пока речь. Фразу эту пленки майора Мельниченко донесут сквозь время до меня только после расшифровки июньского разговора Александра Владимировича с Леонидом Даниловичем. А для тех, кто подзабыл события весны — начала лета 2000 года, напомню: встреча Президента с запорожским мэром состоялась через пару дней после внеочередных выборов городского головы, на которых генерал Поляк одержал более чем убедительную победу. Такого результата не ожидал, похоже, никто: ни конкуренты опального, но не сломленного генерала, осмелившегося вновь, во второй раз, выступить против Системы, ни окружение президентское, ни, наверное, сам Президент.
…Ровно за две недели до выборов-2000 Александр Владимирович предложил мне встретиться: поговорим, мол, обсудим планы на ближайшую перспективу.
Я дождался машину Александра Владимировича, в которой, кроме него и водителя уже находился Василий Варецкий, и мы поехали.
Сначала заехали на Кочубеевское кладбище. Александр Владимирович долго стоял у могилы не так давно умершего генерального директора запорожской телекомпании «Алекс» Александра Кузнецова [на день смерти он был членом украинского парламента]. Генерал дружил с ним. А телекомпания Кузнецова в 1998 году — во время первых мэрских выборов, в которых участвовал Александр Владимирович, выдавала такие репортажи о злоупотреблениях во власти в Запорожье, на какие не решился больше никто.
Разве мог я в мае 2000 года подумать, что всего лишь через три года я вот так же приеду на Кочубеевское кладбище — к могиле Александра Владимировича?
Ну а тогда мы после кладбища заехали в магазин, купили что-то из выпивки и закуски и отправились на берег Днепра, предварительно дождавшись возле администрации Ленинского района еще одного участника нашего загородного выезда — гостя из Днепропетровска, некогда занимавшего в Запорожье высокую чиновничью должность. Ну, очень высокую. Чтобы не сказать… первую.
Что запомнилось о той встрече. То, как вел себя Александр Владимирович, что он говорил.
А говорил он о будущем города. Он как бы на нас с Василием Варецким обкатывал свою программу действий, принимая наши замечания, если они были дельными, либо отвергая их, если они казались малозначимыми.
Я еще поймал себя на мысли: может быть, рано строить планы, до выборов еще ж две недели. И нет уверенности, что победа однозначно будет за Александром Владимировичем.
Это я так думал. А Александр Владимирович был уверен в победе.
Перед отъездом в Киев — на аудиенцию к главе государства, получивший, образно говоря, из рук запорожцев должность мэра, генерал весь день, конечно же, принимал поздравления.
Позвонил ему и я. С утра пораньше — в половине седьмого. У Александра Владимировича было отличное настроение. Вот такое настроение, подумалось, и бывает у победителей. «Пойдешь ко мне начальником пресс-центра?» — с ходу предложил мне новый мэр Запорожья, с которым мы в течение последнего года — после того, как генерала «ушли» в отставку, регулярно встречались и горячо обсуждали перспективы развития любимого города. Если изменится в нем власть, конечно.
Не в казенном кабинете встречи обычно происходили, не у камина жаркого, а на берегу Днепра, куда мы, прихватив по пути нехитрую снедь и что-нибудь из выпивки, выезжали весьма узкой компанией: Александр Владимирович, я и будущий глава центрального — Орджоникидзевского — района Запорожья Василий Варецкий.
Это как раз он, напомню, в начале 1998 года — накануне очередных выборов запорожского городского головы, уговорил первого заместителя начальника облУВД генерал-майора милиции Александра Поляка, резко изменив судьбу, пойти в политику и выдвинуть свою кандидатуру на должность мэра.
Признаюсь честно: менять газету на пресс-службу горсовета в 2000 году я абсолютно не планировал. Мне не нужны были никакие должности, я хотел по-прежнему заниматься тем же, чем и занимался: журналистикой. Поэтому, пробормотав в телефонную трубку на предложение мэра что-то неопределенное — с мыслями, мол, дайте хоть собраться, решил перезвонить ему на следующий день, 7 июня.
А на следующий день у Александра Владимировича как раз и состоялась встреча с Президентом, запечатленная на пленках майора Мельниченко.
— Поляк тут? — включив переданную мне для расшифровки запись и, приостанавливая собственное дыхание, чтобы не пропустить ни слова, услышал я миллион раз слышанный уверенный голос Леонида Кучмы.
— Да, тут, — отвечает кто-то [вероятно, помощник Президента].
— Хай заходить, — милостиво позволяет Леонид Данилович.
По словам Анатолия Шевченко, который внимательно — еще в Киеве, прослушал полную запись дня 7 июня, до того, как принять запорожского мэра, Президент общался с главой своей администрации Владимиром Литвиным. Скорее всего, тот тоже присутствовал при беседе Кучмы с Поляком: диктофон Мельниченко ухода Литвина, вроде бы, не зафиксировал.
Мэра зпорожского Президент встретил громким, протяжным восклицанием:
— Та-аак!
И тут же резко, словно пытаясь испугать визитера, бросил ему на выдохе:
— Ну, здраствуй! Что смотришь, как Ленин на буржуазию? — с нескрываемым недовольством [мне так, по крайней мере, показалось] добавляет Президент.
Догадываюсь, что и это «ну», и это «что смотришь» неприятны Александру Владимировичу, и он, точно так же, как и я сейчас, неприятно удивлен почти хамской манерой своего визави строить разговор с приглашенным на аудиенцию человеком.
Видимо, и глава государства, наконец, осознает, что несколько крутовато он встречает гостя из Запорожья и, ощутимо смягчившись, предлагает визитеру:
— Седай.
Раздаются эфирные шорохи — пока запорожский мэр проходит по кабинету. И опять первым заговаривает Президент:
— Поздравляю тебя, поздравляю.
И тут же, почти без паузы:
— Как выборы проходили, ты мне скажи.
На что Александр Поляк спокойно, безо всякого раздражения, отвечает:
— Грязновато.
— Грязновато с чьих боков? — явно заинтересовавшись [или сделав вид, что заинтересовался], спрашивает Леонид Данилович.
— С моего абсолютно чисто… А так… ну всех.
Александр Владимирович при этом называет три фамилии. После короткого уточнения, кто есть кто, гость с сожалением говорит хозяину кабинета:
— Дошло даже до фальшивых газет. И там такое написали! Наркобарон… и что только ни говорили!
— Наркобарон — это кто? — вновь проявляет неподдельный интерес Президент.
— Я, — равнодушно бросает мэр Поляк и замолкает на какое-то время.
Он не реагирует даже на вопрос Президента: передавали ли, дескать, его, Президента, друзья привет новоизбранному мэру?
Молчит Александр Владимирович и все! Видимо, ему уже надоел пустой, формальный разговор.
Слегка занервничав, Леонид Кучма вынужден повторить: так передавали привет?
— Да, передавали, — по-прежнему равнодушно произносит запорожский мэр.
Как можно догадаться, президентские приветы ему точно так же нужны были, как жирафу — ходули. Но тут же, словно спохватываясь — глава украинской державы как никак напротив сидит, сообщает ему:
— Виталий Антонович передает вам большущий привет.
Генеральный директор «Запорожстали», значит.
Какое-то время я в очередной раз слушаю помехи, через которые доносится заявление Леонида Даниловича: «Мы будем работать в одном направлении, чтобы все было путем».
И где, интересно было бы мне узнать, президентов красноречию учат? «Чтобы все было путем» — это почти классика, согласитесь.
Впрочем, не будем отвлекаться, а выслушаем, что ответил Александр Поляк Президенту, взявшемуся выяснить настроение запорожского губернатора.
Вот, в частности, что:
— Мы с ним советовались. Я нашел его, объяснил, что у меня нет другого выхода, попробую пройти все этапы. Он поддержал.
Далее следует обсуждение ближайших действий городского головы. Леонид Данилович советует: с шашкой наголо, мол, не надо дела начинать. Но кто проиграл, должен уйти. «Я так разумею», — подчеркивает хозяин кабинета. Еще Президент советует взять в команду профессионалов и сосредоточиться на решении нескольких знаковых проблем. На дорогах, например.
На фасады зданий также следует обратить внимание — «они ж наверняка десятки лет не красились». И транспортом нелишне будет заняться. «Нужно показать, что в городе новый мэр», — рекомендует Леонид Данилович. И с директорским корпусом, продолжает он, стоит согласовывать свои шаги: «Чтобы жители Запорожья чувствовали, что власть и руководители действуют в одном направлении». А с депутатами желательно так обойтись: с самого начала работы посмотреть, кто из них что представляет из себя и кого-то в связи с этим приблизить, а кого-то придавить. А кого-то вообще не трогать.
«Приблизить», «придавить» и «не трогать» — это подлинные словечки нашего тогдашнего главы государства.
— Ну что, держать тебя не буду, — почти по-отцовски подытоживает встречу Президент вполне мирным голосом. — Работы много.
Судя по тайным поддиванным записям из кабинета Президента Украины, и сам Леонид Кучма, и его ближайшее окружение проявляли неподдельный интерес к выборам запорожского мэра весной 2000 года.
Сразу после Дня Победы, например, 10 мая, диктофон майора Мельниченко зафиксировал короткий доклад главе государства по Запорожью. «Поляк — пенсионер», — заметил при этом кто-то Леониду Даниловичу. Его, значит, можно и в расчет не брать. «А в целом расклад по Запорожью такой, — звучит далее все тот же незнакомый мне бодрый голос. — Впереди идет [называется фамилия одного из кандидатов], потом [оглашается еще одна фамилия]». Поляка в президентском рейтинге уже нет. Его окружение Кучмы, как говорится, в упор не видит. Или не желает видеть.
В какой-то мере с тем рейтингом давним можно согласиться: в прессе и с телеэкрана генерал ведь предвыборную агитацию не вел. В первую очередь, потому, что не обладал достаточным финансовым ресурсом — всю выборную кампанию проводил за свой счет. И избрал, как я уже отмечал, единственно верную в тех условиях тактику: лично встречаясь с избирателями, вживую доносил до них основные положения своей предвыборной программы. «Я не буду воровать и не позволю воровать никому!» — вот, собственно, к чему она и сводилась.
Везде генерала воспринимали как своего: тепло и очень уважительно. По той простой причине, что он не врал. Говорил так, как думал. А каким станет в недалеком будущем его любимый город, точнее — какие грядут перемены в нем, Александр Владимирович буквально сердцем ощущал. Припоминаю в этой связи, одно выброшенное мной, показавшееся мне лишним, предложение из программного, готовившегося для обнародования в прессе, заявления генерала.
Это когда он, в начале весны 2000 года, о намерении вновь на выборы идти сообщить во всеуслышанье решил. Что за предложение? Примерно так оно звучало: «Я вижу Запорожье ухоженным, светлым городом с множеством скверов и фонтанов».
«Какие фонтаны?» — пожал я плечами и… вымарал видение генерала из рукописного варианта материала. И отдал ему его.
А через пару дней, читая его в газете, нахожу восстановленную Александром Владимировичем фразу: «Я вижу Запорожье ухоженным, светлым городом с множеством скверов и фонтанов». Для него, оказывается, замечание о скверах и фонтанах было сделано не для красного, как говорится, словца.
…В один из октябрьских вечеров 2001 года я ждал, пока Александр Владимирович освободится, в его кабинете. Не непосредственно в кабинете, а за особой дверью, которая находится в кабинете мэра Запорожья почти у него за спиной. Вернувшись из командировки в Германию, я позвонил генералу, он предложил приехать к нему, я приехал, он по-дружески встретил меня, но попросил подождать: есть, мол, рабочие моменты, которые нужно решить, а ты пока подожди. И генерал открыл дверь в свою мэрскую подкомнату.
Ждал я не очень долго, стараясь не обращать внимания на то, как мэр общается со своими подчиненными: обычной речи там почти не было, но зато был такой мат, которому даже я, матерщинник со стажем, позавидовал.
Я всегда понимал, что Александр Владимирович с подчиненными не церемонился и не церемонится. Но знал и себя: чихать я буду на любого начальника, который позволит говорить со мной в тоне, который я не приемлю. Поэтому изначально во мне не было желания пристроиться в жизни благодаря протекции Александра Владимировича. А ему все время хотелось дать мне какую-то должность. И он четырежды предлагал мне содействие в трудоустройстве.
Я отмалчивался, а он не настаивал. Хотя периодически возвращался к этой теме. «Ты знаешь, мне не хватает тебя, — разоткровенничавшись, признался мэр однажды. — Общения с тобой не хватает». Я усмехался, а генерал, уловив мое настроение, добавил: «Зря смеешься, когда-нибудь сам поймешь, о чем я говорю. Людей, которым можно доверять, не так много в жизни. Ни в моей, ни вообще».
Потом, когда я дождался Александра Владимировича, мы в его личной мэрской комнате пили водку, закусывая тем, что нашлось в холодильнике — а там нашлась только полузасохшая сыровяленая колбаса, оставшаяся от какого-то застолья.
А когда все выпили и съели, вышли в кабинет мэра и, открыв окно на проспект, закурили. И Александр Владимирович вдруг загорелся: а, может, обратился он к своему заму, который весь вечер пребывал с нами, не принимая, правда, участия в нашем застолье [он только колбасу мэру подрезал периодически], нам напротив горсовета фонтаны сделать? И, не дожидаясь ответа, продолжил: «Тридцать три штуки! По количеству лет Иисуса Христа!» Смышленый зам идею мэра подхватил и начал ее воплощать в конкретные формы, а потом вдруг обратился ко мне: «Вы знаете, что за человек Александр Владимирович! Вы бы только знали, сколько у него идей!»
Вместо меня ответил сам Александр Владимирович: «Володя о моих идеях может книгу написать».
Книгу, не книгу, но рассказать кое-что об Александра Владимировиче пришла пора, наверное. Пока не изгладились в памяти впечатления от общения с ним.
Впрочем, у меня они никогда не изгладятся…
Поделиться книгой: