Морская Троя (СИ)

На том и порешили.

Появившаяся поутру Ната, в целом одобрила план. Осталось навести иллюзию на лицо. Почему иллюзию, а не метаморфозу? Да, потому, объяснила Ната, чтобы у меня не было желания оставить измененное лицо.

— Ты достаточно молода и красива. Не стоит досрочно, как ты говоришь, переходить в разряд бальзаковских женщин. Так что иллюзия самое то, что тебе надо. Отработает, уберешь.

После этого часа два Ната ходила вокруг меня кругами, изменяя и поправляя иллюзию. Пока не сказала:

— Все, ты готова к встрече с герцогом.

Я завертелась в поисках зеркала. Уж очень было интересно, что я собой представляю в измененном виде. Ната, усмехнувшись, показала на озеро. Там хотя и была утренняя рябь, но разглядеть лицо было вполне возможно.

Когда я глянула в зеркало озера, на меня взглянула женщина лет тридцати-тридцати пяти. Носогубные складки стали резче. Под глазами рассыпалась сеточка мелких морщин. На лбу появились три параллельных морщинки.

Вдобавок Ната изменила разрез глаз — они стали миндалевидными и очень большими. А мои каштановые волосы стали цвета воронова крыла. Хотя тоже были роскошными, рассыпавшись по плечам.

Осталось найти монашескую одежду. Но, оказалось, что Марсепан обо всем позаботился. В избушке на спинке стула висело монашеская одежда с капюшоном. Я сняла летную одежду и накинула новую одежду. Оно было впору. Но для антуража я завязала толстую веревку на поясе и накинула капюшон. Монахиня Дина была готова к выполнению задания.

Вошедшие Марсепан и Карл, оценили мое одеяние. Карл, по обычаю, показал большой палец.

— Что ж, начнем, — молвил Марсепан. И все потянулись на выход. Расселись по своим драконам. При этом Ната села вместе с Марсепаном на Мрака. Когда были готовы, драконы взлетели, выстроившись после взлета в клин.

Летели где-то с час в полном молчании. Предварительно было решено, что меня высадят за пару километров от первых секретов войска Капитула, с таким расчетом, чтобы меня приняли за путешествующую монахиню.

Перед подлетом к границам герцогства Марсепан произнес:

— Пора.

По этой команде драконы накрылись пологом невидимости, и все перешли на магическое зрение, потому что, только применяя его, можно видеть окружающих и не наткнуться друг на друга.

Еще с полчаса летели по территории герцогства, когда Марсепан, показывая вниз, проговорил:

— Секреты.

Ишь, глазастый какой. Действительно, под нами был секрет, хорошо видимый магическим зрением. Я оглянулась по сторонам, чтобы прикинуть, где можно незаметно сесть? В километре перед секретом дорога как бы выныривала из-за горушки — самое удобное место. Я показала Милинде это место.

— Снижайся, сядем за горушкой.

Милинда кивнула и спиралью начала снижаться, нацелясь на горушку. Как только произошла посадка, я моментально отстегнулась. А чтобы не бегать по драконице, попросила ее встать на четыре лапы. И как только она это сделала, спрыгнула с нее, как с коня. Удалось очень удачно, что мне понравилось, потому что вспрыгивать таким макаром на Милинду я наметила в будущем.

Драконица взлетела, а я побрела в сторону секретов. За спиной болтался походный мешок со скудным скарбом, куском хлеба и фляжкой воды. Все это тоже входило в мой образ путешествующей монахини, и не должно было вызвать вопросов.

Те, кто сидел в секрете, меня пропустили, но каким-то образом сообщали в лагерь. И не прошло получаса, как со стороны лагеря появился столб пыли, быстро приближающийся ко мне. Когда осталось метров двести, я разглядела пятерых верховых, которые во весь опор мчались ко мне.

На подъезде верховые стали придерживать коней, и ко мне подъехали почти шагом.

Я остановилась, поджидая всадников.

— Кто такая? — прокричал первый из всадников.

— Путешествующая монахиня, — ответила я.

— А вот мы сейчас посмотрим, кто ты такая, — вскричал все тот же всадник. — Раздеть ее. — И он кивнул спутникам.

Не знаю, что он хотел рассмотреть на теле, но такая манера общения мне не понравилась.

— Вы не имеете права этого делать, — возразила я.

На что всадник расхохотался и вынул меч.

— А вот я порубаю тебя сейчас в капусту. И посмотрим, на что я имею право.

Ах, вот так даже. Что ж он сам напросился, не люблю хамов.

Я подняла правую руку, и конь этого нахала споткнулся и припал на передние ноги. Естественно, всадник этого не ожидал, а потому кубарем скатился через голову лошади на землю.

Получилось смешно и поучительно. Я взглянула остальных.

— Еще есть желающие попробовать монашеского тела?

Желающих не оказалось. Более того, всадники так резко осадили коней, что те захрипели, сдавая назад. А я стояла спокойно, ожидая, что будет дальше.

— Госпожа, прости, но повелитель приказал доставить тебя в лагерь.

— Почему?

— Ты нарушила границы лагеря. И повелитель подозревает, что ты вражеская шпионка.

— Ах, вон оно что. Ну, ведите к своему повелителю. Да, и не забудьте этого нахала, — и я пальчиком указала на распростершегося на земле воина.

Двое всадников соскочили с коней, погрузили воина, пребывавшего в беспамятстве, поперек седла, снова вскочили на коней, и мы двинулись в сторону лагеря. При этом всадники держались на почтительном удалении от меня. Так что это был, скорее, эскорт, чем конвой. Так мы и въехали в лагерь Капитула.

Лагерь Капитула ничем особенным не отличался от подобных военных лагерей. Та же круговая система расположения палаток простых воинов, которые стояли рядами, отстоя друг от друга метров на пятьдесят. Палатки сменились шатрами рыцарей. Наконец, мы вышли на площадь метров сто в длину, и столько же в ширину. Посредине стоял огромный шатер, у входа в который на кресле, больше похожем на походный трон, сидел, как я поняла, сам герцог Капитул, окруженный приближенными рыцарями.

Воины, сопровождающие меня, остановились на границе площади, жестом показав мне, чтобы я двигалась к герцогу. Я и пошла.

Остановившись метрах в десяти, я ждала, что будет дальше. В меня впился десяток глаз, ощупывая с ног до головы. Молчание затягивалось. Но тут герцог спросил.

— Кто такая, и что делаешь в моих землях?

— Посвященная богини Урсулы, иду в ее храм, принести дары.

— Дары? И где же они?

— Дары духовные.

— Молитвы что ли?

— Ты сказал.

— А мне доложили, что ты шпионка. И высматриваешь что-то в расположении моих войск.

— Кто доложил? Не те ли обалдуи, что прячутся за камнями километрах в трех от лагеря?

В глазах герцога появился огонек интереса.

— Так ты видела мои секреты?

— Их и слепой бы увидел. И если бы я была шпионкой, я обошла бы этот секрет запросто, и приблизилась к лагерю совершенно скрытно.

— Ну, так, может быть, у тебя и была цель попасть в лагерь?

— Зачем? Только ленивый не знает, сколько в твоем войске воинов.

— А может быть, ты пытаешься разузнать наши планы?

— Не смешите меня, милорд. Какие планы могут быть у вас? Пограбить соседние графства, пока их хозяева отсутствуют? Так это не секрет. И вас на границе ждет несколько отрядов, чтобы устроить вашему войску основательную порку.

— Чтоооо? Порку? Не заговаривайся, монахиня… и иди, куда шла.

Интерес ко мне в глазах герцога потух, и он махнул рукой, чтобы меня пропустили.

Хм-м, это не входило в мои планы. Но сработал счастливый случай. Из-за трона появился жрец в желтых одеяниях и стал что-то активно шептать на ухо правителю. При этом он куда-то показывал пальцем. Я проследила, куда он показывал, и обнаружила тех воинов, что меня сопровождали в лагерь. Ага, доносит, стало быть.

Чело герцога похмурнело, и он вскинул на меня глаза.

— Так ты монахиня или ведьма?

— Все женщины немного ведьмы. Особенно, когда пытаются оскорбить их честь и достоинство.

В этот момент мне вспомнилась та часть инструкций Марсепана, в которой он рассказывал, что герцог до жути боится ведьм. И если какая из ведьм попадает к нему в руки, ее обязательно показательно сжигают на костре.

— Значит, ты не монахиня, а ведьма, — резюмировал герцог. Обернулся к своему сопровождению.

— Сжечь ее.

Несколько рыцарей выскочили из-за кресла, схватили меня за руки и потащили к столбу, стоявшему посредине площади. Я оглянулась по сторонам, и увидела, что почти весь лагерь собрался на площади.

— Ага, — подумала я, — предвкушают зрелище. Ну, я вам его покажу.

Я окутала себя защитным коконом. Нет, за себя я не боялась, но могли пострадать волосы. Да и одежда тоже.

Меня привязали к столбу. Показался палач в красной маске. А за ним бежали его подручные, таща вязанки хвороста. Когда меня обложили хворостом со всех сторон, палач взял у одного из подручных зажженный факел и посмотрел на герцога.

Но поджечь палачу костер не получилось. Все тот же жрец, подбежав к палачу, отобрал у него факел, и бросил на вязанки хвороста.

— Значит, так, — подумалось мне. — Ну что ж, жрец, ты подписал себе смертный приговор.

Пламя разгорелось знатное. Его языки вскинулись выше моего роста. Все, кто был на площади, затихли. Уж не знаю, чего они ждали, может быть моих криков, но я им такого удовольствия не предоставила. Нет, я дождалась, когда сгорели веревки, удерживающие меня у столба, и вышла из костра.

Общий вздох удивления был реакцией толпы. А жрец, со злорадством смотревший на костер, увидев меня, выходящую из костра, попятился назад. На лице был написан не просто страх, а ужас, будто он увидел исчадие ада.

Ни слова не говоря, я полыхнула по нему двумя лучами из глаз, правда, прикрыв их пологом невидимости. Так как лучи были направлены в лицо жреца, оно вспыхнуло и стало, как бы, плавиться. Похоже, нечто подобное происходило и внутри одежды жреца, поскольку не прошло и минуты, как одежда монаха сама по себе осела на землю.

После чего я направилась к герцогу. Внешне он пытался сохранять спокойствие, но переливы эмоций на лице выдавали крайнюю степень волнения. Еще больше волнения проявили окружающие герцога рыцари, которые при моем приближении вытащили из ножен мечи.

— Милорд, прикажите своим рыцарям убрать мечи. Я не собираюсь без нужды забирать чьи-то жизни.

— Но вы убили моего жреца.

О, герцог перешел на «вы» — это хороший знак.

— Милорд, как я понимаю, вы, посылая меня на костер, считали, что приносите жертву богам. Но, как видите, боги смилостивились надо мною, но покарали вашего жреца.

— А разве не вы его убили?

— Милорд, как я могла его убить, если я даже не шевелилась?

Наступило зловещее молчание. Нужно было переламывать ситуацию в свою пользу.

— К тому же, милорд, я дворянка. И послав меня на костер, вы нарушили одно из правил Кодекса чести рыцаря.

— Разве? И что я нарушил?

— В Кодексе прямо записано, что дворяне не подлежат смерти через костер или повешение, а только через отсечение головы.

— Да, это так.

— Следовательно, вы обесчестили меня, приняв за простолюдинку, а не дворянку.

— Но вы же не сказали, что дворянка.

— А вы спрашивали?

Герцогу крыть было нечем. Снова воцарилось молчание. Пора было его добивать.

— Повторяю, несмотря на то, что я женщина, но я еще и дворянка. Вы меня оскорбили, потому я бросаю вам вызов на схватку, здесь и сейчас.

— Но у вас же нет ни защиты, ни оружия.

— Думайте о себе, милорд.

С этими словами, я подняла правую руку к небу и с пальцев сорвалась молния, ушедшая в небо. Это был знак Милинде. Здесь нужно сказать, что для пущей неординарности, и понимая, что с герцогом, так или иначе, придется сразиться, я придумала набросить иллюзию и на Милинду. Я вспомнила мифы о Пегасе — летающем коне, т. е. коне с крыльями. Драконица идеально вписывалась в образ Пегаса, и я лишь слегка набросала иллюзии, чтобы окружающим Милинда виделась в виде летающего коня серебристого цвета. При этом я предупредила Милинду, чтобы при посадке она сразу встала на четыре лапы, имитируя четыре ноги коня. Да и до седла при таком положении драконицы можно было достать.

Милинда не заставила себя ждать, буквально спикировав на площадь и, сев впритирку со мной. Я вскочила в седло и призвала все свои доспехи, моментально преобразившись в воительницу.

Народ вокруг площади отшатнулся при виде подобной метаморфозы и зашумел одобрительно. Ага, значит, впечатление я произвела.

Посмотрев на герцога, я спросила: