Моя милая шпионка

— А ты сбил меня с ног! И вообще-то я спокойно шла, пока ты не налетел на меня! — она тыкает своим маленьким пальчиком мне в грудь, ростом с которую она сама. Я думал, она немая. Ан нет, говорит! Еще так грозно! Девчушка милая. Голубенькие глазки, которые через очки видно еще больше. Глаза накрашены, правда, слишком сильно. Это не в моем вкусе. Но ей вроде идет. Вот только тот факт, что она милая, никак не скрашивает то, что она испортила мне настроение и рубашку. На рубашку то плевать, у меня их миллион в запасе, а вот ходить весь день с пятном — не сильно хотелось.

— Ты испортила мне вещь! — я замечаю, что у нее такое ж пятно, — если твоей там место еще с прошлого года, то моя могла бы прослужить еще пару недель!

Вижу, как ее глаза наполняются забавной злостью. Очень интересно посмотреть на этого гнома в ярости.

— Ты слышал когда-нибудь о таком слове как «манеры»? — она буквально пищит.

— А ты о таком слове, как «стиль»? — надо же ее побесить хоть как-то.

— Придурок! — шипит она и уходит. Видно перестарался с выбешиванием. Ладно, плевать. Мимо меня проходит девчонка в коротком черном приталенном платье, которое так подчеркивает фигуру, что мне начинает уже нравиться это заведение.

Звонок. Черт, куда мне идти? Совершенно вылетело из головы. Чёто там налево, потом куда-то направо… Какая аудитория?

— О,Тим, а ты че мнешься у аудитории? Пойдем. — Кирилл хватает меня за руку и тащит к двери, которая сразу за поворотом.

Мы заходим в аудиторию, препод уже увлечено машет руками что-то изрекая, а потом замечает нас.

— Какие люди! Сам Дэнкель явился к нам на пару! — по его глазам видно, что он очень удивлен. Понятное дело, я и сам охреневаю от происходящего! — Я, конечно, рад вас видеть, но за опоздания придется отвечать! В конце пары я скажу как именно, а пока садитесь на места и вливайтесь в диалог. Ага, я бы сейчас с радостью влился в какой-нибудь бар. На паре я задремал, и открыл глаза, лишь когда прозвучала моя фамилия.

— …Это будет Дэнкель и..- препод уставился в листы.

— Чо уже Дэнкель? — не скрываю я своего возмущения! А как все хорошо начиналось.

— Не «чо» — кривляет меня учитель, — говорю от группы нужно два человека, чтоб помогать пенсионерам в рамках ВУЗовской программы «Социальная помощь в каждый дом». Сейчас подберем тебе пару…

— Ему бы сначала научиться разговаривать, а потом уже помогать. — говорит довольно громко кто-то с первых рядов. Скольжу по партам и натыкаюсь на знакомый взгляд голубых глаз. Ну, все понятно.

— Так может, ты меня научишь? — я бросаю вызов выскочке.

— Увы, бессмысленно. — она складывает руки на груди.

— Как и все попытки спасти мое поло.

— Да что ты пристал ко мне с этим поло? — она вскрикивает это и бросает сердитый взгляд.

— Так! Достаточно! — встревает в нашу перепалку учитель. — Вот вы и нашли себе пару, Тимур! — Оба подойдете после пары к старосте.

— Что?! — вскрикиваем мы в один голос, и бросаем друг на друга небрежный взгляд.

— Возражения не принимаются! Тот, кто откажется не получит автомат на экзамене, а получит по дополнительному вопросу. — выпаливает учитель.

Я громко хмыкаю.

— А что касается Вас, Дэнкель, — препод бросает взгляд из — под очков, — Ваш отец разрешил загружать меня вас любой работой, которую посчитаю нужной.

Ага, вот и все! Конец беспечной жизни. Теперь придется ходить к пенсионерам с психованной телкой и притворяться пай-мальчиком. Спасибо, папочка! Ну ничего, мы посмотрим, кто победит эту войну…

Глава 3

Мария

До конца пары я судорожно придумывала отмазки, чтоб не участвовать в этом социальном эксперименте. Мне очень жаль беспомощных бабушек и дедушек, но моя жизнь — это сам по себе неудачный социальный эксперимент. И мне нужно избавиться от этой навязчивой идеи Ильи Петровича, чего бы мне это не стоило. Может, стоит рассказать правду? Что сразу после учебы я иду на работу, а возвращаюсь только ночью, без сил и желания жить? Нет. Тогда он скажет, что мне нужно выбрать либо работу, либо учебу. И будет прав. Я ведь сознательно поступала в универ, зная, что будет сложно. И вот " сложно" наступило.

Тогда может я болею? У меня боязнь старых людей? У меня дома у самой собака инвалид?

Бред! В голову не пришло ничего толкового, а звонок предательски трещал, извещая о том, что у меня не осталось времени на раздумья.

Собираю свои вещи и подхожу к Илье Петровичу.

— Маша, я знаю, что ты скажешь…

— Но я… — я пыталась перебить его, а отмазки в голове судорожно кружили.

— Но ты выполнишь то, что я тебе сказал, иначе тебе не видать моего автомата! — отрезает он.

— Илья Петрович! — я возмущено развожу руками и чувствую, как чья-то тяжёлая рука ложится мне на плечо. Я оборачиваюсь и вижу хитрый оскал Дэнкеля.

— Не переживайте, мы все сделаем в лучшем виде. — сладко шепчет он. Голос у него приятный, но смысл его слов бесит меня.

— Молодец, Тимур! А папа не верил, что я из тебя человека сделаю! — препод кидает журнал в свою сумку — учись, Аксёнова! — кидает мне Илья Петрович у самой двери.

Я закатываю глаза от злости и поворачиваюсь к Тимуру.

— И чего ты добивался? — я смотрю в его глаза, они отвечают мне издевательским взглядом.

— Ты против оказаться полезной этому обществу?

— Я против того, чтоб иметь с тобой хоть долю общего! — мой тон довольно резкий. Даже грубый, но, по-моему, его это только забавляет.

— Малышка, расслабься, если тебе не нравится занятие, которое нам предложили, я могу придумать что-нибудь интереснее, — он подмигивает и кладёт свои руки мне на талию, притягивая меня к себе.

— Думаешь, если твой папочка, имеет достаточно денег, чтоб позволить тебе появляться тут раз в год, то ты можешь чувствовать себя королём? — говорю я, отталкивая его от себя.

— Принцем.

— Что, прости?

— Ну, короли они старые и нудные. А я еще полон сил и энергии, и готов это тебе доказать. — он подходит и кладет ладонь мне на задницу. — И да, мне хватит денег, чтоб купить всех. И тебя. Сколько там выходит с гордостью и честью?

Раз. Два. Три. Я дала тебе возможность убежать. Я беру его за плечо и бью ногой в пах. Вижу перед собой безумные глаза Тимура, затем он складывается пополам и начинает кряхтеть.

— Что тут происходит? — к нам подходит наша староста Катя.

— Представляешь, подавился слюной, когда пялился на меня. — выпаливаю я и всплёскиваю руками. — Странный он какой-то, — шепчу я старосте, — если честно, мне кажется он наркоман. Посмотри, да у него же глаза красные и слезятся. Вы рискуете лишиться единственной отличницы группы, — подытоживаю я и складываю руки на груди.

Тимур в это время пытается восстановить дыхание и зло смотрит на меня. Староста вообще офигевает от происходящего.

— Эм… Извини, но Илья Петрович слишком категоричен в этом деле. — обреченно вымолвила та, — Итак. За вами закреплена Карпова Степанида Васильевна. Адрес я тебе напишу на листке. Посещать вы ее будете два раза в неделю. Среду и пятницу. И минимум два часа один визит. — она пишет адрес на листке и отдает его мне. — три месяца.

— Что три месяца? — не понимаю я.

— Срок вашей службы на Степаниду Васильевну — три месяца.

— Боюсь, я не планирую задерживаться здесь так долго, — отдышался Тимур. — Нет, один-два раза я еще смогу стерпеть, но три месяца… Я, что похож на альтруиста?

Бог ты мой! Какие умные слова вылетают изо рта гориллы.

— На кого ты похож, я не знаю, лишь передаю то, что сказал мне Илья Петрович. — Катя улыбается ему улыбкой типа «может, сходим сегодня куда-нибудь? Я вообще-то не занята и на все согласна».

Я закатываю глаза. Бабы. Что с них взять?

Итак, что мы имеем? Мне придется провести 48 часов с этим чудовищем, приглядывая за чужой бабушкой. Или же мне придется провести 48 часов без чудовища, но все с той же бабушкой. И я даже не знаю, какой вариант мне был более близок.

— И как долго ты планируешь это делать? — Катя уже ушла, а Тимур стоял прямо передо мной, оперившись на преподавательский стол, тем самым блокируя мне проход к двери.

— Делать, что? — искренне не понимаю я.

— Игнорировать то, что ты меня хочешь, — изрекает он, делая шаг ко мне навстречу.

Нееет! Лучше 48 часов в обществе старой женщины, чем с этим озабоченным индивидом.

Я толкаю его плечом и иду к выходу.

— МырЫя! Дай мне шанс! Молюю… — страдальчески пропел Тимур. Я не оборачиваюсь, просто иду на выход. Слышу, как он заливается смехом.

Нет, мои нервы не выдержат, и мне придется сесть в тюрьму.

Я выдыхаю, пытаясь успокоиться. И ощущаю его руки у себя на талии. Поворачиваюсь. Никого нет. Матаю головой из стороны в сторону, чтоб ты хоть немного проветрилась. Все, дожилась. Глюки собственной персоны. Этот парень меня до горячки доведет!

Тимур

Злость этого гнома забавляет меня. Не так уж и скучно на этой учебе. Но мысль о том, что у меня есть теперь какие-то обязательства, вводит меня в уныние. Слово то, какое противное — «обязательства». Но я не сдамся, знаю, что отец только этого и ждет. Чтоб еще раз показать мне, что я без него никто.

Без папиной кредитки жизнь, конечно, заметно изменится, но у меня есть свой способ заработка. И он приносит мне плохие деньги. Поэтому, даже если его величество разгневается, то я не сдохну от голода. Не буду валяться у него в ногах, с просьбой о прощении. Главное, чтоб о моем занятии не узнал отец, а то единственному глотку моей самостоятельной жизни придет конец. Поэтому эту сторону своей жизни я оберегаю от лишних глаз особенно тщательно. Знает только Кирилл, но этой собаке я доверяю, как себе.

Мой отец не раз предпринимал попыток узнать все методом слежки, прослушки разговоров, даже пытался шантажировать Кирилла. Но с какой стороны бы он не подошел, там лишь стена. Стена, которую мы с ним строили на протяжении двадцати одного года.

В моем кармане завибрировал телефон. Вспомни его, вот и оно. Я хмыкаю.

«Папа»

«Не ожидал»

То ли еще будет папочка!

Набираю Кирилла, где пропал этот гавнюк?

— Алло, где тебя носит? — спрашиваю я, как только он отвечает.

— Ты пока со старостой трепался, мой папочка приехал и забрал меня. У нас сегодня ужин со старым папиным военным другом. Тут все по струнке ходят, а я окрыленно летаю папиными пинками под зад. — голос у Кирилла явно огорченный.

— Ладно, я тебя понял. Когда оторвешься от папиной сиськи — набери.

— Ну и сука же ты, Дэнкель. — Кирилл сбрасывает.

Так, поход в клуб откладывается на неопределенный срок. Остается только зал. Не самый плохой вариант. Свои накопившиеся эмоции я оставляю с потом в спорт зале. Если вы думаете, что меня ситуация с отцом не цепляет никак, то вы правы. Но так было далеко не всегда. Поначалу мы с ним ссорились до драк, я пытался идти на уступки, но как только отец прогибал меня в одном вопросе, то тут же ставил передо мной еще два. Всю свою злость я выплескивал в зале. Если у меня спросят чему обязано мое спокойствие и равнодушие к происходящему, я отвечу — бегу, гантелькам, груше.

Глава 4

Тимур

Неделя пронеслась на подозрение быстро. Я даже почти привык вставать утром на пары. Это оказалось не так сложно, если накануне уехать из клуба не в 4 утра, а хотя бы в час. В общем, новая жизнь больше не представлялась мне каторгой, пленом и пытками. Страшно признаться, но некоторые лекции мне казались действительно интересными. Если бы я не был таким гавнюком, я бы мог стать хорошим юристом, думаю.

Близилась пятница и наш первый поход к пенсионерке с выскочкой. Всю неделю мы не пересекались, не разговаривали, да и вообще делали вид, что не замечаем друг друга. Когда она не открывает свой дерзкий ротик, то со стороны кажется весьма милой. Иногда даже возникало желания пригласить ее в кино. Но как только я представлял себя в кино с какой-нибудь телкой, пусть даже такой хорошенькой, мне хотелось ржать.

Да, я не романтик. Я никогда не ухаживал за девушками и не добивался их. Они и без красивых слов липли на меня, как мухи на мед. Спасибо природе, залу и папиной кредитке. Ну, конечно, я не дурак, и прекрасно знал, что половина из тех, кто прыгал ко мне в постель, делали это не потому что я такой прикольный и веселый парень, а просто потому что я Дэнкель. Тот самый Дэнкель, у которого папа и царь и бог. Но если честно, мне плевать их мотивы секса со мной, они же спали, а большего мне не нужно.

Но вообще-то отказом выскочки я до сих пор шокирован. Ни деньги ее не пронимают, ни моя природная харизма. Может она с розовой стороны медали? Да ну не сказал бы. Или же она просто набивает себе цену. Поведение Маши оставалось для меня великой загадкой. Нет, понятно что в первую нашу встречу я был не слишком галантен, но она же тоже должна понять, что я пострадал ровным счетом, как и она. Но извиниться, наверно, стоит. Мне еще с этой неженкой три месяца бок о бок старушку выхаживать. А то еще ненароком подсыплет яду в чай. И на земле станет еще на одного крутого парня меньше.

Последняя пара в пятницу заканчивалась в 12:35. Я порядочно проспал всю пару на последней парте, и проснулся от трелей звонка.

Маша лихорадочно кидала свои вещи в сумку. Видимо, надеялась скрыться от меня.

Медленно подхожу к ней сзади. И шепчу, наклонившись к ее уху:

— Мы куда-то опаздываем?

От неожиданности она подскакивает и роняет сумочку. Все содержимое выпадает на пол. Упс.

— Мать твою, что ты за человек?! — она шумно вздыхает, а затем принимаемся собирать свои тетради, ручки. Я наклоняюсь и тоже начинаю собирать все безделушки просыпавшиеся на пол. Флешки, заколки, бейджик с ее именем. Хм, она где-то работает? Отдаю ей все, что успел подобрать с пола. Она кивает в знак благодарности. И направляется к выходу.

— Так что, куда мы едем? — я подстраиваюсь под ее шаг. Она молча подсовывает мне листок с адресом. — Так, ну это минутах в сорока отсюда. Без пробок доедем за тридцать.

— Встречаемся в два у ее двери. — она говорит максимально коротко и безразлично.

— Слушай, нам же по пути. Я могу подвезти. И денег за проезд не возьму.

— В два у двери. — она ускоряет шаг и оставляет меня молча ахеревать от ещё одного отказа. С этой выскочкой, я скоро привыкну к слову " нет". А оно, я должен сказать, не особо мне нравится.

Время до долгожданной встречи со Степанидой Васильевной я скоротал в кафе, где познакомился с двумя улетными сексапильными девчонками. Вот и появились планы на вечер.

В два я стоял у входа в подъезд и ждал свою нахальную спутницу. Маша появилась из-за угла в обычной белой футболке и рваных джинсах. Волосы были собраны высоко в хвост, очки. Ничего необычного, я видел наряды и покруче, но от чего-то мне захотелось остановить время и полюбоваться ею еще минут двадцать. Но она уже подошла ко мне и всем своим недовольным видом показывала, что она была бы рада очутиться сейчас в океане, кишащем акулами, чем в одной квартире со мной. Пусть даже и не наедине.

— Я уже думал, ты не придешь на помощь бедной, нуждающейся в нас бабуле. Совесть победила твою неприязнь ко мне?

Она закатила глаза и подняла руку, видимо затыкая меня, или просто привлекая внимание. Затем сжала ее в кулак и опустила.

— Значит так, раз уж нет другого выхода, давай определим правила на месте, — ее тон строгий, как у моей училки в школе по матану. Она была еще тем зверем. — во-первых, я не хочу, чтоб ты со мной разговаривал, во-вторых, трогал меня, в-третьих, мешал мне.