Ночные кошмары и фантастические видения (сборник)

– Что? – поинтересовался Моррисон.

Под очками в золотой оправе его глаза казались большими, голубыми и бесхитростными. Он снова накрыл папку ладонью, улыбнулся Дизу и выжидающе на него посмотрел.

– Так что вы хотите от меня услышать? Что я ошибся?

Улыбка Моррисона стала на миллиметр-другой шире.

– Всего лишь, что вы могли ошибиться. Этого, пожалуй, будет достаточно – вы же знаете, какой я душка.

– Ну да, рассказывайте, – сказал Диз, почувствовав, однако, облегчение. Он вполне мог снести некоторую толику унижения, но вот ползать на брюхе он не любил.

Моррисон глядел на него, прижимая папку растопыренными пальцами.

– Ладно: я мог ошибиться.

– Очень великодушно с вашей стороны в этом признаться, – заметил Моррисон и подал ему папку.

Диз алчно вцепился в папку, пересел в кресло у окна и раскрыл ее. То, что он сейчас читал – а это было всего лишь бессистемной подборкой сообщений информационных агентств и вырезок из нескольких еженедельных газет небольших городков, – его потрясло.

Я этого не увидел раньше, подумал он, и тут же у него промелькнуло: Почему я этого не увидел раньше?

Ответа он не знал… Но зато точно знал, что если будет и дальше пропускать такие сюжеты, то придется перестать считать себя первым боровом в свинарнике желтой прессы. А еще он знал, что если бы им с Моррисоном пришлось поменяться местами (а за последние семь лет Диз дважды отказывался от места главного редактора «Взгляда изнутри»), то заставил бы Моррисона ползать перед ним на брюхе, как черепаху, прежде чем отдать папку.

Черта с два, сказал он себе. Ты бы выкинул его из кабинета как паршивого кота.

У него промелькнула мысль, что он может перегореть. Он знал, что в этом деле такое случается довольно часто. Конечно, какое-то время ты можешь писать о летающих тарелках, уносящих целые бразильские деревни (обычно такие материалы иллюстрируются нерезкими фотографиями лампочек, подвешенных на нитках), собаках, умеющих считать, и безработных папашах, которые кромсают своих детишек на мелкие кусочки. А потом, в один прекрасный день, ты ломаешься. Как Дотти Уолш, которая как-то вечером вернулась домой и легла в ванну, обернув голову пластиковым мешком из химчистки.

Не будь дураком, сказал он себе, но беспокойство не покидало его. Сюжет там прямо сидел, большой, как жизнь, но раза в два гнуснее. Как же, черт возьми, он сумел его проморгать?

Он взглянул на Моррисона, который откинулся в кресле, сложив руки на животе, и наблюдал за ним.

– Ну и? – поинтересовался Моррисон.

– Да, – откликнулся Диз. – Из этого, возможно, получится что-то грандиозное. Но это еще не все. По-моему, это правда.

– Мне плевать, правда это или нет, – заметил Моррисон, – если это помогает продавать газету. А с таким материалом мы сможем продать очень много газет, верно, Ричард?

– Да. – Он поднялся и засунул папку под мышку. – Хочу пройтись по следам этого парня, начиная с первого известного случая в Мэне.

– Ричард!

Диз повернулся от двери и увидел, что Моррисон снова разглядывает контактные отпечатки. Он улыбался.

– Как вы думаете, что, если поместить лучшие из этих рядом со снимком Дени Де Вито из фильма про Бэтмена?

– Сойдет, – ответил Диз и вышел. Вопросы и сомнения вдруг чудесным образом отошли на задний план; ноздри снова щекотал давно знакомый, сильный и совершенно неотразимый запах крови, и теперь он хотел лишь одного – пройти весь путь до конца.

Конец наступил через неделю, но не в Мэне, не в Мэриленде, а гораздо южнее, в Северной Каролине.

2

Лето было в разгаре, и это означало, что жизнь должна быть проще, а хлопок выше, но ничто не давалось легко Ричарду Дизу тем долгим днем до самой темноты.

Основной проблемой было то, что Диз – какое-то время по крайней мере – никак не мог сесть в небольшом аэропорту Уилмингтона, обслуживавшем лишь одну крупную авиакомпанию, несколько местных авиалиний и множество частных самолетов. В этом районе оказалось несколько скоплений грозовых облаков, и Диз описывал круги в девяноста милях от аэродрома, поднимаясь то вверх, то вниз в неустойчивых воздушных потоках, а когда пошел последний час дневного света, он начал ругаться. К тому времени, когда ему дали разрешение на посадку, было уже 19:45. До заката оставалось меньше сорока минут. Он не знал, придерживается ли Летающий в Ночи обычных правил, но если придерживается, то он неподалеку.

И Летающий там был: Диз в этом не сомневался. Он нашел то самое место, ту самую «Сессну-Скаймастер». Поиски могли привести его в Виргинию-Бич, Шарлотту, Бирмингем или еще куда-нибудь южнее, но не привели. Диз не знал, где тот скрывался между вылетом из Даффри в Мэриленде и прилетом сюда, но ему было все равно. Достаточно было осознания того, что интуиция не подвела – парень продолжал кружить по ветру. Большую часть прошлой недели Диз убил на то, чтобы обзвонить все аэропорты к югу от Даффри, которые, возможно, укладывались в схему действий Летающего; он снова и снова повторял звонки из номера в мотеле «Дейз-инн», пока не начинал болеть палец, а собеседники не начинали раздражаться его настойчивостью. И все же в итоге настойчивость была вознаграждена, как уже нередко бывало.

Накануне вечером частные самолеты садились на все предполагаемые аэродромы, и везде среди них были «Сессны-Скаймастер-337». И неудивительно, поскольку это – вроде «тойоты» частной авиации. Но «Сессна-337», вчера вечером приземлившаяся в Уилмингтоне, была именно той, что он искал: никаких сомнений. Он сел на хвост этому парню.

Крепко сел на хвост.

– Н471Б, заход по ИЛС, ВПП 34, – послышалось в наушниках. Говорили лаконично и протяжно. – Курс 160. Занимайте 3000 футов.

– Курс 160. Снижаюсь с шести до трех. Вас понял.

– И учтите, погодка у нас внизу довольно паршивая.

– Вас понял, – ответил Диз, подумав о том, что старый Фермер Джон, который сидит там в какой-нибудь пивной бочке, именуемой в Уилмингтоне диспетчерской службой, был уверен, что оказал ему услугу, сообщив об этом. Но он-то знал, что погода в этом районе паршивая; он видел грозовые тучи, в которых местами гигантскими фейерверками полыхали молнии, и последние минут сорок он описывал круги, ощущая себя так, словно сидит в бетономешалке, а не в двухмоторном «Бичкрафте».

Он вырубил автопилот, который так долго водил его дурацкими кругами над Северной Каролиной, где он то видел, то терял из виду фермерские поля внизу, и ухватился за штурвал. Внизу никакого хлопка, насколько он мог видеть, – ни высокого, ни низкого. Всего лишь несколько пятен истощенных табачных полей, заросших пуэрарией. Диз с радостью направил самолет на Уилмингтон и пошел на снижение по приборам уже под контролем с земли.

Он взял было микрофон, решив вызвать старого Фермера Джона и спросить, не произошло ли у них внизу чего-нибудь необычного – в духе ужасов темной грозовой ночи, которые так нравились читателям «Взгляда изнутри», – но потом повесил микрофон на место. До заката еще оставалось время; по пути из Вашингтона он сверил официальное уилмингтонское время. Он подумал, что пока лучше держать вопросы при себе.

В то, что Летающий в Ночи – настоящий вампир, Диз верил не больше, чем в то, что в детстве четвертаки под подушку ему подкладывала фея, но если этот парень думает, что он вампир – а Диз не сомневался, что тот так и думает, – то этого, возможно, достаточно, чтобы соблюдать правила.

Жизнь в конце концов – подражание искусству.

Граф Дракула с лицензией частного пилота.

Надо признать, подумал Диз, что это куда лучше, чем пингвины-убийцы, вынашивающие планы истребления рода людского.

«Бичкрафт» подпрыгнул, попав в густое скопление облаков по пути к земле. Диз чертыхнулся и выровнял машину, которой погода, казалось, нравилась все меньше.

И мне тоже, малыш, подумал Диз.

Снова попав на открытый участок, он отчетливо увидел огни Уилмингтона и Райтсвилл-Бич.

Да, сэр, толстякам, что ходят в дешевые супермаркеты, это понравится, подумал он, когда слева полыхнула молния. Они раскупят миллионов семьдесят газет с историей про этого парня, когда выйдут за своим вечерним пайком, состоящим из крекеров и пива.

Но не все было так просто, и он это понимал.

Это может оказаться… Нет… Это было бы слишком хорошо.

Это может оказаться правдой.

Когда-то это слово тебе и в голову бы не пришло, старик, подумал он. Возможно, ты уже ломаешься.

И все же у него в голове, как большие леденцы, прокручивались набранные крупным шрифтом заголовки. «РЕПОРТЕР «ВЗГЛЯДА ИЗНУТРИ» ЗАДЕРЖИВАЕТ СУМАСШЕДШЕГО ЛЕТАЮЩЕГО В НОЧИ. ЭКСКЛЮЗИВНЫЙ РЕПОРТАЖ О ТОМ, КАК НАКОНЕЦ ИЗЛОВИЛИ НОЧНОГО КРОВОПИЙЦУ. «МНЕ ЭТО БЫЛО НУЖНО, – ЗАЯВЛЯЕТ СМЕРТЕЛЬНО ОПАСНЫЙ ДРАКУЛА».

Диз вынужден был признать, что на великую оперу это не тянет, но все равно звучит.

Он все-таки взял микрофон и прижал кнопку. Он знал, что его кровопийца все еще здесь, но знал он и то, что не успокоится, пока не будет в этом абсолютно уверен.

– Уилмингтон, говорит борт Н471Б. «Скаймастер-337» из Мэриленда еще на стоянке?

– Похоже на то, старина, – послышалось сквозь треск помех. – Сейчас не могу говорить. Есть машины в воздухе.

– Красная полоса на нем есть? – все же спросил Диз.

Сначала ему казалось, что ответа он не получит, но потом услышал:

– Красная полоса есть. Отключайся, Н471Б, если не хочешь штрафа от ФКС. Слишком много работы, рук не хватает.

– Спасибо, Уилмингтон, – сказал Диз как можно вежливее.

Повесив микрофон, он показал ему средний палец, но все же улыбался, почти не замечая тряски из-за очередной полосы облачности. «Скаймастер», красная полоса, и он был готов поспорить на жалованье за следующий год, что если бы этот болван с вышки не был бы так занят, он подтвердил бы и хвостовой номер: Н101БЛ.

Одна неделя, Господи, понадобилась всего одна неделя. Он обнаружил Летающего в Ночи, и как бы невероятно это ни казалось, полиция еще не вступила в игру. Если бы полицейские там были – и были бы там из-за этой «Сессны», – Фермер Джон почти наверняка об этом бы сказал, независимо от воздушного движения и атмосферных помех. Бывают вещи, о которых нельзя не посплетничать.

Мне нужен твой снимок, ублюдок, подумал Диз. Он уже видел белые огни приближения, светившиеся в сумерках. Статью-то я еще сделаю, но сначала снимок. Хоть один, но он мне нужен.

Да, потому что именно снимок придает реальность. Никаких размытых, нерезких лампочек; никакого «художественного замысла»: лишь настоящая черно-белая фотография. Он направил машину к земле еще круче, не обращая внимания на предупреждающий сигнал. Лицо его было бледным и сосредоточенным. Он усмехнулся, обнажив небольшие блестящие белые зубы.

В свете сумерек и приборной доски Ричард Диз сам был довольно похож на вампира.

3

Среди множества свойств, которыми отличалась газета «Взгляд изнутри», во-первых, можно было назвать отсутствие интеллигентности, а во-вторых – излишней заботы о таких мелочах, как точность и этичность, но одно было бесспорно: она обладала исключительной настроенностью на ужасы. Мертон Моррисон был порядочной задницей (хотя не до такой степени, как решил было Диз, впервые увидев этого человека, покуривавшего свою идиотскую трубку), но Диз был вынужден признать в нем одно достоинство: он никогда не забывал о том, что в первую очередь обеспечивало успех газете: реки крови и кучи потрохов.

Нет, конечно, там бывали снимки очаровательных младенцев, множество психологических прогнозов и описания чудо-диет, состоявших из таких сомнительных компонентов, как пиво, шоколад и картофельные чипсы, но Моррисон чуял меняющийся приливными волнами характер времени и ни разу не усомнился в своем суждении о том, в каком направлении должна идти газета. Диз считал, что именно уверенность в себе помогла Моррисону продержаться так долго, несмотря на его трубку и твидовые пиджаки из какого-то дурацкого лондонского магазина. Моррисон понимал, что дети-цветы шестидесятых выросли в людоедов девяностых. Психотерапия, политкорректность и «язык чувств» могли что-то значить для верхнего слоя интеллектуалов, но неизменно простой средний человек по-прежнему куда больше интересовался массовыми убийствами, потаенными скандалами из жизни звезд и просто тем, как это Мэджик Джонсон подцепил СПИД.

Диз не сомневался, что еще есть аудитория для Всего Яркого и Прекрасного, но число почитателей Всего Зловещего и Кровавого вновь начало расти, когда поколение Вудстока стало замечать седину у себя в волосах и складки, спускающиеся от уголков капризных, сластолюбивых губ. Мертон Моррисон, которого Диз уже начинал считать кем-то вроде гения интуиции, предал гласности собственный взгляд изнутри в меморандуме, распространенном среди всех штатных и внештатных сотрудников менее чем через неделю после того, как он и его трубка въехали в угловой кабинет. Можете останавливаться и нюхать розы по пути на работу, говорилось в этом документе, но как только вы добрались до работы, раздувайте ноздри – раздувайте их пошире – и начинайте вынюхивать кровь и потроха.

Диз, созданный для вынюхивания крови и потрохов, был в восторге. Его нюх и был причиной того, что он здесь, на подлете к Уилмингтону. Там внизу находится чудовище в человеческом облике, человек, считающий себя вампиром. У Диза уже было заготовлено для него прозвище: оно горело у него в голове, как какая-нибудь бесценная монета в чьем-нибудь кармане. Вскоре он достанет монету и потратит ее. Когда он это сделает, это прозвище появится на стойках с таблоидами рядом с кассами во всех супермаркетах Америки, взывая к покупателям аршинными буквами, которые невозможно не заметить.

«Погодите, дамы и любители сенсаций, – подумал Диз. – Вы еще ничего не знаете, но скоро в вашей жизни появится очень плохой человек. Вы прочитаете его настоящее имя и забудете его, но это не страшно. А вот прозвище, что я ему дал, прозвище, которое поставит его в один ряд с Джеком-Потрошителем, Кливлендским Мясником и Черной Далией, вы будете помнить. Вы не забудете Летающего в Ночи, который скоро появится перед вами возле касс. Эксклюзивная статья, эксклюзивный сюжет… Но больше всего мне хочется получить эксклюзивный снимок».

Он снова взглянул на часы и позволил себе расслабиться на долю секунды (это все, что он мог себе позволить). У него еще оставалось полчаса до темноты, и он поставит свой самолет рядом с белым «Скаймастером» с красной полосой (и таким же красным номером Н101БЛ на хвосте) менее чем через пятнадцать минут.

Спал ли Летающий в городе или где-нибудь в мотеле по дороге к городу? Диз думал иначе. Одной из причин популярности «Скаймастера-337», не считая относительно невысокой цены, было то, что это единственный самолет такого класса с грузовым отсеком в нижней части фюзеляжа. Он был ненамного больше багажника «фольксвагена-жука», это верно, но места хватало на три больших чемодана или пять поменьше, и там явно мог поместиться человек, если он только не баскетбольного роста. Летающий в Ночи мог оставаться в нижнем грузовом отсеке, если (а) он спал калачиком, подтянув колени к подбородку, (б) был психом до такой степени, что считал себя настоящим вампиром, или (в) к нему были применимы оба вышеперечисленных пункта.

Диз поставил бы на (в).

И теперь, когда стрелки высотомера отматывались с четырех до трех тысяч футов, Диз размышлял: «Нет, дружище, ни гостиница, ни мотель тебе не подходят, верно? Если ты изображаешь вампира, ты как Фрэнк Синатра – делаешь все по-своему. Знаешь, что я подумал? Я подумал, что если открыть грузовой отсек твоего самолета, то первым делом оттуда хлынет поток кладбищенской земли (даже если ее там нет, можешь поставить свои верхние клыки на то, что она там будет, когда материал выйдет в свет), а потом я увижу сначала одну ногу в брюках от смокинга, а потом другую, ведь ты же должен быть приодет, верно? Да уж, дорогуша, думаю, ты должен быть одет с иголочки, одет для убийства, а я уже прикрутил к фотоаппарату моторную приставку, и когда я увижу этот плащ, развевающийся на ветру…»

Но на этом течение его мысли остановилось, поскольку именно в этот момент погасли проблесковые белые огни на обеих полосах внизу.

4

«Хочу пройтись по следам этого парня, – сказал он тогда Мертону Моррисону, – начиная с первого известного случая в Мэне».

Не прошло и четырех часов, а он уже оказался в аэропорту округа Камберленд и разговаривал с механиком по имени Эзра Хэннон. По виду мистера Хэннона могло показаться, что он недавно выполз из бутылки с джином, и Диз его не подпускал к своему самолету ближе, чем на расстояние крика, но в то же время выказал этому парню свое полное и учтивое внимание. Еще бы: Эзра Хэннон был первым звеном той цепи, которую Диз начинал считать очень важной.

«Аэропорт округа Камберленд» было громким названием для взлетно-посадочной площадки округа, где было два вагончика и две пересекающиеся полосы. Лишь одна из полос имела гудроновое покрытие. Поскольку Диз ни разу не садился на грунтовую полосу, он запросил гудроновую. Тряска, которую испытал его «Бичкрафт» (за него он заложил все что можно), коснувшись земли, убедила его опробовать грунтовку, когда он взлетел снова, и после посадки он был рад тому, что она оказалась гладкой и твердой, как грудь студентки. Имелся здесь, конечно, и ветроуказатель, и был он, конечно, весь в заплатках, как папашины подштанники. Аэропорты вроде этого всегда имеют ветроуказатель. Это – элемент их сомнительного очарования, как и старинный биплан, который, кажется, всегда стоит перед единственным ангаром.

Округ Камберленд – наиболее населенный в Мэне, но, подумал Диз, этого не скажешь по усеянному коровьими лепешками аэропорту или по виду Джиноголового Чудо-Механика Эзры. Когда он улыбался, демонстрируя все шесть оставшихся зубов, он напоминал статиста из киноверсии «Избавления» Джеймса Дики.

Аэропорт расположился на окраине более фешенебельного городка Фолмута, живущего в основном на сборы за пользование аэродромом от богатых летних жителей. Клэр Боуи, первая жертва Летающего в Ночи, был ночным диспетчером Камберлендского аэродрома и владел четвертью акций аэродрома. Среди прочих работников были два механика и второй наземный диспетчер (наземные диспетчеры также торговали чипсами, сигаретами и газировкой; кроме того, как выяснил Диз, убитый готовил довольно паршивые чизбургеры).

Механики и диспетчеры работали также заправщиками и сторожами. Нередко бывало так, что диспетчеру приходилось бежать из туалета, где он драил полы, чтобы дать разрешение на посадку, сделав непростой выбор из двух имеющихся в его распоряжении полос. Работа была настолько напряженной, что во время пика летнего сезона ночному диспетчеру приходилось нормально поспать не более шести часов от полуночи до семи утра.

Клэр Боуи был убит почти за месяц до визита Диза, и картина, составленная репортером, представляла сочетание газетных сообщений из тощей папки Моррисона и более живописных деталей, полученных от Джиноголового Чудо-Механика Эзры. И даже сделав необходимую поправку на рассказ первоисточника, Диз остался в уверенности, что в начале июля в этом маленьком занюханном аэропорту произошло нечто очень странное.

«Сессна-337», хвостовой номер Н101БЛ, запросил разрешение на посадку незадолго до рассвета утром 9 июля. Клэр Боуи, работавший на аэродроме в ночную смену с 1954 года, когда летчикам иногда приходилось прерывать заход на посадку (в наше время этот маневр называется просто: «повторный набор высоты»), из-за коров, появлявшихся на единственной тогда полосе, поставил в журнале время запроса: 4:32. Приземление было отмечено в 4:49, имя пилота было записано как Дуайт Ренфилд, а местом регистрации обозначен Бангор, штат Мэн. Время, несомненно, было проставлено правильно. Остальное же было враньем (Диз навел справки в Бангоре и без удивления узнал, что там никогда не слыхали ни о каком Н101БЛ), но даже если Боуи и знал, что это было враньем, вряд ли это что-нибудь изменило бы: в Камберлендском аэропорту царила свободная атмосфера, а деньги за пользование аэродромом остаются деньгами.

Имя, названное пилотом, было изощренной шуткой. Дуайтом звали актера по фамилии Фрай, а среди множества прочих ролей Дуайту Фраю довелось сыграть Ренфилда, слюнявого идиота, кумиром которого был самый знаменитый вампир всех времен и народов. Но радиозапрос о посадке от имени графа Дракулы, как предположил Диз, мог бы вызвать подозрения даже в таком сонном городишке, как этот.

Мог бы, но Диз не был уверен. В конце концов деньги за пользование аэродромом остаются деньгами, а «Дуайт Ренфилд» расплатился как положено, наличными, в том числе и за заправку – деньги вместе с копией счета, выписанного Боуи, оставались в кассе и на следующий день.

Диз знал, насколько небрежно и незатейливо контролировалось частное воздушное движение на таких вот небольших аэродромах в пятидесятые и шестидесятые годы, но все равно был поражен тем, насколько неформально отнеслись к Летающему в Ночи в Камберлендском аэропорту. Ведь пятидесятые и шестидесятые уже закончились; наступила эпоха паранойи вокруг наркотиков, и большая часть той дряни, о наличии которой вы должны говорить «нет», проникала через небольшие гавани на небольших суденышках или через маленькие аэропорты на маленьких самолетах – таких, как «Сессна-Скаймастер» «Дуайта Ренфилда». Конечно, деньги остаются деньгами, но Диз мог бы ожидать от Боуи, чтобы тот стукнул в Бангор насчет отсутствующего плана полета, хотя бы для того, чтобы прикрыть задницу. Но он этого не сделал. Тут Дизу пришла в голову мысль о взятке, но его пропитанный джином информатор заявил, что Клэр Боуи был кристально честным человеком, а два фолмутских полицейских, с которыми Диз поговорил позже, подтвердили суждение Хэннона.

Халатность казалась наиболее вероятным ответом, но в конечном итоге это не имело значения: читатели «Взгляда изнутри» не интересовались столь потусторонними вопросами, как или почему что-то произошло. Читателям «Взгляда изнутри» достаточно было узнать, что произошло, сколько продолжалось и успел ли тот, с кем это случилось, завопить. И конечно, снимки. Им нужны были снимки. Огромные, броские черно-белые снимки, если возможно – такие, что просто слетают со страницы роем точек и бьют тебя прямо в лоб.

Джиноголовый Чудо-Механик Эзра имел озадаченный вид и призадумался, когда Диз спросил, куда, на его взгляд, мог направиться «Ренфилд» после посадки.

– Не знаю, – сказал он. – Может, в мотель. Должно быть, взял такси.

– Вы пришли… Во сколько, вы сказали? В семь утра? Девятого июля?

– Ага. Как раз перед тем, как Клэр собрался домой.

– И «Сессна-Скаймастер» была на стоянке, и в ней было пусто?

– Точно. Стояла как раз там, где ваш сейчас стоит, – показал Эзра, и Диз подался назад. От механика шел запах, несколько напоминавший очень старый рокфор, вымоченный в джине «Джилби».

– Клэр, случайно, не сказал, что вызвал такси для пилота? Чтобы отвезти его в мотель? Ведь похоже, что пешком тут ни до одного не добраться.

– Точно, – согласился Эзра. – Ближайший – «Си Бриз», а до него две мили. Может, больше. – Он почесал щетинистый подбородок. – Но вообще-то не помню, чтобы Клэр что-нибудь говорил насчет такси для этого парня.

Диз сделал себе мысленную заметку насчет того, что все равно надо обзвонить окрестные таксомоторные компании. В то время он еще исходил из казавшегося разумным предположения: парень, которого он ищет, спал в постели, как почти все прочие.

– А как насчет лимузина? – спросил он.

– Никак, – уже с большей уверенностью ответил Эз-ра. – Клэр ничего не говорил ни про какие лемазины, а он бы уж наверняка об этом сказал.

Диз кивнул и решил обзвонить и все окрестные компании по прокату лимузинов. Он опросил бы и прочих работников аэропорта, но не ожидал услышать ничего нового; похоже, этот старый алкаш рассказал почти все. До того как Клэр ушел после смены, они выпили с ним кофе, а потом еще раз, когда Клэр вечером снова вышел на работу. Вряд ли удастся выудить что-нибудь еще. Не считая Летающего в Ночи, Эзра, похоже, последним видел Клэра Боуи живым.

Предмет этих размышлений хитровато взглянул куда-то вдаль, почесал щетину на подбородке, а затем снова перевел мутный взгляд на Диза.