Леди строгих правил. Леди и лорд

      Лично мне казалось, что тот пресловутый свет, который я начала излучать внезапно, связан с новостью о беременности. Грядущее рождение ребенка все-таки радовало меня, пусть и заставляло чувствовать себя… беспомощной. Считается, будто женщина уже с колыбели готова стать матерью, раньше я тоже разделяла эту убежденность. Однако теперь, когда через несколько месяцев мне доведется дать жизнь собственному ребенку, готовой я себя совершенно не чувствовала.

      – Любовь – самое прекрасное чувство из возможных, - продолжала тем временем подруга. Я уже давно перестала с ней спорить. Не люблю заниматься бесполезными вещами.

      Но кто же родится, мальчик или девочка? И как назвать ребенка? Вряд ли муж станет слишком сильно возражать, если я сама выберу подходящее имя. Мальчик точно станет Эдвардом,и тут никто не сумеет переменить моего мнения. Но если родится девочка? Вообще-то я практически не сомневалась в том, что первенцем лорда Дарроу может быть исключительно мальчик, но что если будет дочь? Как можно назвать дочку? Если Энн и Эмили – то это будет уже совершенно бессовестно с моей стороны. Но не Люси ведь? На самом деле мать моего мужа звали иначе,и вряд ли кто-то оценит, если ребенок лорда будет зваться Лачи.

      Так что же мне сделать, если все-таки родится девочка? И кто станет крестными?

      Мои пальцы привычно извлекали мелодию, но мысли блуждали далеко. И щебет мисс Оуэн совершенно меня не отвлекал. Даже когда она вновь завела речь о мистере Грее, грезить о котором не переставала ни на секунду. Я бы рада была помочь подруге, хотя бы чтобы принести мир в собственный дом. Однако, увы, после последнего скандала с моим участием и участием мистера Грея я даже мыслить не решаюсь об этом человеке, чтобы не вызвать очередной виток сплетен. И пусть о леди Дарроу станут шептаться очень тихо, но все же без мерзких слухов не обойтись.

      И Николас наверняка расстроится.

      – Кэтрин, ну что же мне делать? - спросила Эбигэйл едва ли не в отчаянии. Кажется, музыка ее не интересовала совершенно. - Я надеялась, после женитьбы дядя станет счастливей, мягче, поймет, что такое чувства и как они важны!

      Быть может, он бы и понял это, если бы сделал мне предложение из-за внезапно вспыхнувшей страсти, как и думала подруга.

      – Эбигэйл, вашему дяде никто не указ,тем более жена, – вздохнула я, неохотно выныривая из размышлений о грядущем материнстве. - Я пытаюсь смягчить его, но он упорен в собственном неприятии Греев. Нам остается только ждать и надеяться на лучшее.

      Подруга посмотрела на меня с укором.

      – Или вам просто не хочется портить отношения с мужем, - тихо произнесла она и отвернулась.

      Я только вздохнула украдкой. А что дурного в том, чтобы не желать ссориться с супругом? Как по мне – так совершенно ничего. Отвечать я попросту не стала , посчитав лишним оправдываться. Ведь я ни в чем не виновата, разве нет? Я столько лет решала проблемы других,так почему бы сейчас немного не подумать о собственном благополучии хотя бы ради разнообразия? Тем более, я отвечаю не только за себя, но и за ребенка, которого ношу под сердцем.

      – И вы ничего не желаете сказать мне, Кэтрин? - жалобно спросила Эбигэйл, сообразив, что я не собираюсь продолжать разговор.

      – Нет, - покачала я головой и продолжила играть.

      Однажды Эбби вырастет, поймет, что весь мир существует не ради ее удовольствия. А может, и не поймет. В любом случае, донимать мужа день и ночь я не стану: он и так уже зеленеет, стоит мне произнести имя возлюбленного мисс Оуэн. К тому же, женщине в моем положении вроде бы не стоит волноваться, не так ли?

      За что я не выносила балы и прочие светские мероприятия, так это за мучительную подготовку в течение долгих недель. И если даже мисс Уоррингтон с трудом удавалось терпеть излишнее внимание портных и ювелиров, то леди Дарроу хотелось спрятаться в пыльном чулане за метлами от всех этих странных людей, которые норовили при каждом удобном и неудобном поводе поведать о том, как я хороша, какие у меня дивные глаза и восхитительный цвет лица.

      Зеркало тактично напоминало, что во мне не изменилось вообще ничего, но титулованный супруг стал очень веским аргументом в пользу моей удивительно красоты.

      – Миледи, быть может, этот зеленый шелк? Ваши глаза будут сиять еще ярче, – ворковала миссис Харт, портниха, которую я выбирала лично. Она казалась мне дамой разумной и не исходила на лесть при каждом удобном поводе… Да и словоохотливостью не отличалась. Ровно до того момента, как осознала, что именно в ее платье мне предстоит пойти на рождественский бал во дворец.

      К зеленому я относилась с предубеждением, причем даже к тем оттенкам, которые меня не уродовали. Цвет фэйри, в конце концов.

      – Коралловый мне нравится больше, – кивнула я на другой отрез.

      В наряде такого цвета, конечно, не затеряться в толпе, но интуиция мне подсказывала , что я буду в любом случае в центре внимания…

      – Вы будете великолепны! – тут же заверила меня миссис Харт и принялась обматывать меня тканью при помощи двух помощниц. Буквально через пару минут я оказалась буквально мумифицирована и не могла даже рукой свободно пошевелить.

      Стоит ли говорить портнихе о том, что я вскорости немного… вырасту? Или же эту тайну следует хранить до конца со всем возможным тщанием? Наверняка у Тшилабы есть свои способы узнавать, что происходит в доме ее внука. Да и леди Уайтберри, которую не удалось пока найти, тоже наверняка не перестала интересоваться бывшими друзьями.

      Или же к балу моя фигура ещё не успеет измениться? Ах, как жаль, что я не слишком интересовалась подобными вещами, долгое время считая, будто меня обойдет стороной счастье материнства. И ведь спросить я могу только у мужа… Узнай матушка, что ее старшая дочь именно с супругом станет обсуждать собственную беременность, непременно заявила бы, что у меңя нет даже намека на приличную женщине стыдливость.

      К несчастью, так оно и было. Или же к счастью? Окажись я действительно благонравной особой, как то и прилично девице моего происхождения, никогда бы не стала леди Дарроу, да и вообще не покинула бы нашей глуши.

      От размышлений меня отвлек скрип двери. Слишком громкий. Кажется, мой приказ как следует смазать дверные петли в доме, слуги бессовестно проигнорировали. Они все ещё пробовали меня на прочность, не желая подчиняться новой хозяйке, но в ближайшее время я собиралась переменить отношение прислуги. Если не желают по–хорошему, будет по–плохому.

      – Кэтрин,тебе этот цвет удивительно к лицу. Поразишь всех, – услышала я голос мужа и обернулась. За его спиной маячили оба племянника.

      Мистер Оуэн теперь считался наследником своего дяди лишь номинально, это понимали все без исключения, но все так же помогал ему с делами. Вероятно, к такому положению дел настолько привыкли, что вовсе не желали его нарушать.

      – Вы, и правда, будете выглядеть чудесно на балу, – поддержал дядю мистер Уиллоби.

      Его судьба после женитьбы лорда Дарроу изменилась крайне мало. Роберта Уиллоби все также прочили на пост вельможного дяди, когда тот возжелает отойти от дел. Впрочем, мало кто надеялся, что моему супругу в блиҗайший десяток лет надоест политическая возня или же состояние здоровья заставит всемогущего кузена королевы уйти на покой.

      – Мистер Уиллоби, вы крайне неумелый льстец, - отметила я, но комплимент друга все же порадовал. Не говоря уже о замечании мужа. На похвалы лорд Дарроу был до крайности скуп. Тем больше грела душу каждая его теплое слово.

      – Как всегда сама скромность, не правда ли, дядя? - с улыбкой обратился к старшему родственнику мистер Уиллоби.

      – Совершенно верно, - согласился супруг. – Думаю, мистеру Лоуренсу будет под силу создать что-то достойное моей жены и такого наряда.

      Жене человека столь богатого и влиятельного не пристало появляться в свете в виде, который бы мог хоть на йоту вызвать сомнение в том, как велико состояние ее мужа. Я все это понимала , но все равно каждый раз чувствовала себя до крайности неловко, втайне мечтая вернуться к прежнему облику скромной компаньонки мисс Оуэн. Право, раньше было гораздо проще.

      – Надо, моя дорогая, поверьте, надо, - ответил на мой немой вопрос супруг. – Думаю, через полчаса мне снова придется покинуть вас, Кэтрин. По той же причине, что и прежде. Смею надеяться, в следующий раз вы более милостиво встретите блудного мужа.

      По той же причине?

      Сердце заколотилось как бешеное, будто норовя проломить ребра и вырваться на свободу.

      – Но вы даже не отдохнули как следует! – возмутилась я, мечтая лишь о том, чтобы заставить Николаса остаться дома, а не нестись не пойми куда. - Как можно?

      Его милость покачал головой.

      – Вы сами понимаете, время не терпит. Просто оставайтесь дома, будьте умницей и ждите меня. Здесь. Дома. Никуда не отлучаясь. Вам понятна моя просьба?

      Я судорожно кивнула, всем видом своим демонстрируя готовность подчиняться во всем. Если у меня ещё хватало самонадеянности рисковать собственной жизнью,то благополучие ребенка было куда выше всего, выше даже моего беспокойства за собственного супруга.

      – Да, я буду здесь. Только постарайтесь не слишком задерживаться, - тихо попросила я, понимая, что опять ночами не смогу сомкнуть глаз, пока он не вернется.

      После того как лорд Дарроу ушел, портниха пыталась ещё добиться от меня хоть каких-то внятных ответов на тему моего наряда, но безуспешно. Мыслями я была уже далеко, с человеком, который покинул дом в поисках цыганской ведьмы.

      Мистер Уиллоби и мистер Оуэн, разумеется, были оставлены в доме, со мною и Эбигэйл,то ли для того, чтобы присматривать за нами с подругой,то ли для того, чтобы уберечь самих молодых людей от той опасности, которой лорд Дарроу подвергает себя.

      Я только надеялась, что муж действительно взял с собою Шанту, которая относится к своему благородному родственнику, кажется, с искренней приязнью и готова помочь ему в борьбе с их общей бабкой.

      Тут же вспомнилось, какое обещание мы дали цыганке. Она станет воспитывать нашего первенца наравне с отцом и матерью, обучать искусству своего народа, подозреваю, не только магии, но и прочим наукам, которые помогают этим представителям кочевого народа выживать на улицах.

      Ужасно...

      Как же это досадно, что мое собственное дитя, будущий лорд Дарроу, будет слоняться среди черноволосых чумазых детей цыган. Впрочем, ребенок двух черноволосых и смуглых родителей вряд ли будет слишком сильно отличаться от цыганской ребятни и привлекать к себе лишнее внимание.

      Эбигэйл должна была присоединиться ко мне и также стать жертвой нашей портнихи, однако после нашего разговора мисс Оуэн сказалась больной и наотрез отказалась выходить из комнаты. Я поразмыслила немного, стоит ли мне пойти к подруге и успокоить ее хоть немного… и в итоге все же решила устроить разнос слугам, вздумавшим ставить под сомнения приказы молодой хозяйки, а не утешать Эбигэйл.

      К вечеру я, удовлетворенная и немного успокоенная, сидела за накрытым столом, старательно игнорируя тот прискорбный факт, что место напротив пустует. Два пока неуволенных лакея старались изо всех сил, и даже выражения их лиц демонстрировали полнейшую услужливость. Муж, нисколько не сомневавшийся в моих хозяйственных способностях, дал позволение поступать с прислугой так, как я посчитаю нужным. И, наконец, я в полной мере воспользовалась этим разрешением.

      – Кажется, вы немного успокоились,тетушка Кэтрин? – осведомился у меня мистер Уиллоби, и мне едва удалось подавить в себе желание бросить чем-то тяжелым в моего «дорогого племянника».

      Леди Дарроу следует хранить самообладание, даже если речь идет о близких родственниках и друзьях.

      – Роберт, вы невыносимы как всегда, - отметила я, вздохнув украдкой.

      Мистер Уиллоби отсалютовал мне бокалом.

      – Стараюсь не терять формы самому и не дать потерять ее вам. В отсутствие дяди вы чахнете как цветок, лишенный солнца.

      Такая цветастость слога была несвойственна Роберту Уиллоби и изрядно позабавила меня.

      – Вы сегодня выражаетесь так поэтично, дорогой племянник. Тренируетесь перед следующим выходом в свет, что бы сразить всех молодых девиц и повергнуть в отчаяние их матерей? – осведомилась я, не скрывая иронии в собственных словах.

      Мистер Оуэн тактично улыбался и посматривал на меня и своего кузена с некоторым лукавством, которое было свойственно его натуре, но обычно оставалось незамеченным окружающими.

      – Столичных матерей уже сложно напугать Робертом, - произнес мистер Оуэн, – ведь за его благонравием надзирает дядя Николас, а теперь и вы. Так что никакой опасности для местных девиц и быть не может.

      Мистер Уиллоби уставился на мистера Оуэна с огромным возмущением.

      – Чарльз,ты только что смертельно меня обидел! Я всегда опасен для девиц!

      Подчас мне начинало казаться, что я стала воспитательницей для двух мальчишек, а не тетей для молодых людей моего же возраста. Нрав и обыкновения племянников моего супруга ни капли не изменились за время нашего с ними знакомства.

      – Эбби все еще дуется? - поинтересовался мистер Оуэн без тени тревоги за здоровье сестры. Он достаточно хорошо знал Эбигэйл, чтобы не сомневаться в истинной причине ее затворничества. Да и мисс Оуэн отличалась чрезвычайно крепким здоровьем, что бы внезапно слечь.

      – Увы, да, – признала я очевидное. – Я распорядилась подать ей ужин в комнату.

      Молодые люди понимающе переглянулись.

      – И в чем же причина размолвки? Все та же? – спросил мистер Оуэн, демонстрируя явное неодобрение поведению сестры.

      Мистер Уиллоби тихо хохотнул.

      – Малышка Эбби на удивление постоянна. Мне жаль, что дядя Николас также отличается постоянством.

      А уж как жаль было мне, оказавшейся волей судьбы между молотом и наковальней.

      – Остается надеяться на милость судьбы, - пробормотал мистер Оуэн.

      По причине «осадного полоҗения» я не покидала дома даже для посещения церкви, не наносила визиты и сама никого не принимала. По официальной версии причиной моего затворничества стало сильное нездоровье, но страшно было представить, какие слухи могло породить такое поведение. Учитывая печальную судьбу предыдущих леди Дарроу…

      Эбигэйл также постоянно находилась в доме и понемногу чахла. Улыбка покинула ее лицо окончательно, большую часть времени она проводила за чтением, но я отмечала , как редко мисс Оуэн переворачивала страницы, когда держала в руках книгу.

      Заговаривать со мной по поводу заступничества перед дядей она уже не пыталась, чем бесконечно сильно радовала. С каждым прожитым днем я чувствовала себя все более несчастной и совершенно потеряла способность сочувствовать другим. Супруг присылал послания раз в два дня, стараясь не волновать больше необходимого, но я все равно не находила места от беспокойства.

      Мужа не было две недели. Две недели он подвергал себя опасности. А я даже не могла ничем помочь,и последнее мучило меня невероятно сильно.

      – Полно, хозяйка, – однажды не выдержала Шарлотта, которую мое состояние, кажется, удручало больше всех в доме. - Не стоит так себя терзать, ничего с хозяином не сделается, черт бы его побрал.

      Манеры моей горничной ни капли не улучшились, но, по крайней мере, теперь она обучилась премудростям слуҗанок,и я перестала бояться подпускать юную ведьму к своим волосам. Да и нрав у нее несколько смягчился.

      «Черт побрал». Да как можно было сказать такое?! Да еще и о том, кто сейчас находится в страшной, смертельной опасности!

      – Шарлотта, не стоит так отзываться о лорде Дарроу, который так много сделал для тебя и твоей семьи.

      Вздорная девчонка рассмеялась.

      – Да я могу что угодно языком молоть, разве от этого что-то переменится? Моя сила против его так, пшик. Вернется хозяин. Куда он денется от жены и ребенка-то?

      Мои руки в защитном жесте легли на живот, пока еще совершенно плоский.

      – Ты что, знала?! – ужаснулась я.

      Шарлотта поҗала плечами, словно в этом не было ничего особенного. Вероятно, для нее, обладающей колдовским даром от рождения, все действительно касалось обыденным делом.

      – Знала. Как не знать? - хмыкнула горничная, принимаясь готовить мое платье для ужина. - Такие, как я, сразу подмечают. Тем более, ребеночек-то будет непростым, в отца пойдет. Вот поэтому и хорошо, что вы никуда носа не кажете. Любой, кто по-особому смотреть умеет, разглядит. Хозяин, конечно, накинул морок,и хороший морок, да только не знаю, сколько он продержится за пределами дома.

      Создатель милосердный, убереги меня и мое дитя от всяческих опасностей.

      Мои сестры Энн и Эмили искренне считали, что став женой богатого и влиятельного человека, я получила одни только преимущества. Каждое их письмо содержало завуалированный намек на то, что неплохо бы мне было обеспокоиться их будущностью и вывести младших в свет в столице.

      Но как мне заботиться о судьбе моих родных, когда сама могу погибнуть в любой момент?!

      – А еще вокруг дома бродят чужаки, хозяйка, - продолжила как ни в чем не бывало моя горничная, помогая мне переодеться. – Явно замыслили дурное. Так что даже молодым господам стоит по сторонам смотреть .

      Я уставилась на нее. Теперь понемногу становилось понятно, почему муж наотрез отказывается удалять Шарлотту из дома, даже несмотря на то, что пару раз я категорически на этом настаивала. Пожалуй, мисс Уилкинс отличалась крайней полезностью для дома.

      – И как давно ты заметила этих людей, Шарлотта? - осведомилась я, стараясь, что бы голос не дрожал.

      Нельзя показывать собственную слабость, в особенности перед юной ведьмой, которая понимала только язык силы.

      – Да второй день, хозяйка, - ответила горничная безо всякого волнения.

      Она, очевидно, не видела в чужаках большой беды, пока они не вломились в дом. Невероятно практичная особа моя служанка.

      – Вчера еще думала, померещилась, а сегодня уже точно ясно – по вашу душу явились. Ведьме старой вы жить спокойно не даете. И если она прознает про ребеночка – выйдет совсем худо.

      Я кивнула.

      – Поэтому о моем положении не должна знать ни одна душа, – произнесла я и на всякий случай уточнила. - Ни живая, ни мертвая.