Долгая дорога в рай (СИ)

Вячеслав Поляков

Долгая дорога в рай

Часть первая

1

— Тэ-экс, ну посмотрим, кто тут мечтает пригласить меня на работу, — пробормотал Славик, листая бесплатную русскую газету в поисках рубрики «Требуются». На 16-й странице искомый заголовок нашёлся и Славик, саркастически улыбнувшись, приступил к чтению вслух. Он занимался этим каждый вечер по пятницам после ужина. Десяток русскоязычных газет и журналов ждали своей очереди на углу стола. Славик набирал их в русском магазине на перекрёстке Финч и Дафферин, куда заезжал по пятницам после работы закупиться на неделю пельменями, мясной нарезкой, чёрным хлебом и другими русскими деликатесами. И вот сейчас, набив живот вкусностями, Славик устроился на диване с упаковкой пива и начал «искать хорошую работу».

«Тэ-экс, — повторился Славик, — опять бэбиситеры требуются. Не, я конечно могу, но только если подопечной будет больше восемнадцати лет, меньше не предлагать. Хе-хе… Так, уборка помещений нас не интересует… Установщиками окон, дверей и кухонь мы уже как-то поработали, даже целых два дня — спасибо, не надо… Уход за пожилыми — это, как сказала одна знакомая, — только если будешь подыхать с голоду… О! Опять они. Из номера в номер, и всё найти не могут, как они пишут, правильного кандидата. Ха! Два раза. Чё-то вы, ребята темните. Шоб на такую работу и столько месяцев никого не нашли? Я худею, дорогая редакция! Это неправильное объявление! «Электрики, операторы вакуумного оборудования, наладчики…, так-так-так. Правильная зарплата правильному кандидату.» О как!» Видимо, расторможенный пивом, Славик решил немного пошалить. Включив ноутбук, Славик написал самое короткое в своей жизни резюме: «Если вы до сих пор не нашли правильного кандидата, не огорчайтесь — я уже нашёлся. Умею делать всё, что можно сделать руками», и послал это резюме по указанному в объявлении Е-мэйлу. Затем Славик бросил газету, включил телик и, взяв очередную банку пива, стал смотреть футбол…

Утром позвонил Санёк и пригласил на рыбалку — его постоянного напарника не отпустила герлфрендиха, а один Саня на рыбалку не ездил никогда. У Славика подруга улетела на месяц на родину в Россию, так что никаких планов на выходные не было и он согласился, хотя и не особо любил таскаться к чёрту на кулички на целых два дня ради пары лососей. Их можно и в магазине купить, всяко гораздо дешевле выйдет, а погулять на природе и в Торонто есть где. Причём гораздо интереснее и комфортнее. Мангалы здесь у всех на бэк-ярдах позади дома стоят… Но, Санька надо было выручать, да и на озёрах Славик не был уже давненько, так что… Поехали!

… В понедельник вечером, просматривая электронную почту, Славик не сразу понял что за сообщение ему пришло, сначала даже подумал, что это какая-то ошибка. Посмотрел на адрес — всё правильно, адрес его. Начал читать внимательнее и вспомнил, что делал в пятницу вечером. Хренасе! А вот и результат: компания «Пароксизм щщит» приглашает Славика на интервью по поводу устройства на работу оператором плазменно-вакуумной установки. С собой иметь подробное резюме, диплом об образовании и т. д. Офигеть!

В принципе, у Славика была неплохая работа, с хорошей по здешним эмигрантским меркам зарплатой, да и нравилась она ему, особенно в первое время.

Приехав в Канаду, Славик за короткое время перепробовал десяток профессий, получил лицензию электрика, акупунктуриста, выучился и сдал на права дальнобойщика, поработал сварщиком, помощником зубного техника, и ещё кем-то, сейчас он уже не помнил. Но… Это всё было не то. Его несколько авантюрный склад характера требовал какой-то изюминки, новизны. И вообще, работа должна была ему просто нравиться. Без этого ему было скучно. Однажды он увидел в русской газете объявление, что кому-то требуется кузнец художественной ковки и сразу позвонил по указанному номеру.

Оказалось, что два молодых парня, эмигранты с Украины открыли компанию по художественной ковке. Один из них был на родине водителем — дальнобойщиком, а второй художником по гончарным изделиям. Ковать они не умели, хотя и пытались что-то делать. Славик тоже до визита к ним молота в руках не держал, хотя ещё в России был однажды в колхозной кузне проездом с охоты. Кто-то из компании охотников, хвастаясь по пьяни своим ножом, здорово покрошил отточенное до остроты опасной бритвы лезвие, и они заехали к знакомому кузнецу отремонтировать клинок. Там Славик и увидел горн, пневматический молот, наковальню, всякий инструмент и посмотрел как работает кузнец. Ему понравилось. Но он работал в то время главным врачом ведомственного санатория, и мысли о том чтобы переквалифицироваться в кузнецы даже не возникло.

А тут он вспомнил этот случай и решил попробовать. Тем более, что навыки работы с металлом Славик имел, получив их в своё время тоже в России, на производственной практике во время учёбы в энергетическом техникуме. А парни, хозяева компании, даже обрадовались, что Славик согласился у них работать, так как компания только открылась, но уже дышала на ладан, потому что работать было некому, а у самих у них плохо получалось.

Славик работал и одновременно учился ковать: когда парни были на выезде, Славик разогревал заготовки из металлолома и стучал, стучал на молоте. Постепенно начало получаться. Олежек, это который был художником-керамистом, был дизайнером от бога, умел рисовать очень красивые вещи, а Славик воплощал это всё в металле. Юра, это второй компаньон взял на себя инсталляции, установку сделанного на месте у заказчиков, работал дотошно и аккуратно. Так и подняли компанию, появились дорогие заказы, дела пошли на лад.

Всё испортили появившиеся у бизнесменов деньги. Олежек оказался очень жадным, да и характер имел склочный, как все талантливые люди. Между хозяевами начались разборки, это сказывалось на работе, и Славик решил уходить. Хорошим было то, что он сделал себе имя, работая в этой компании. И когда его пригласили в на работу в канадскую компанию, Славик, не раздумывая, согласился.

Сначала ему очень нравилось работать в этой компании. Да, Олежек делал шикарные чертежи, но требовал делать детали с точностью до миллиметра, без малейших отклонений. А здесь босс был ни разу не художник и не дизайнер. Он просто приносил фотографию красивых ворот, балконов или перил, взятых из Интернета, и говорил сделать заказ приблизительно как на фотографии. Давал только свои размеры. И Славик делал красиво. Работа была творческая, детали авторские, и Славику это нравилось.

Но последнее время на рынке появилось много дешевых стандартных деталей китайского производства, витиеватых, но абсолютно безвкусных. Босс начал закупать эти детали, их тупо вставляли в раму нужных размеров, зачастую без всякой композиции, соблюдения пропорций, без логического сочетания порой абсолютно разномастных изделий… Славику работа разонравилась и он опять начал читать объявления в русских газетах.

…Славик открыл ящик письменного стола, пошарил рукой на дне ящика в самом дальнем углу, вытащил на свет божий красный диплом об окончании энергетического техникума, рукавом стёр с него пыль и начал писать красивое резюме…

Компания была какая-то мутная. 90 % персонала и 100 % руководителей(даже низового звена) — все бывший наш народ. Странно, но Славику сразу наобещали море творческой научно-исследовательской работы и предложили контракт с испытательным сроком в три месяца с дальнейшим продлением и возможным повышением зарплаты. Дальше было ещё страньше: компания не производила никакой продукции, плазменно-вакуумные установки дорогущие, германского производства, к ним присобачены огромные катушки соленоидов, катающиеся туду-сюда по специальным направляющим вокруг вакуумной камеры и генерирующие электромагнитные поля огромной мощности.

Раз в две недели на небольшом грузовике к ним приезжали двое молчаливых военных и привозли какие-то детали сложной формы. Эти детали закладывались внутрь вакуумной камеры для плазменного напыления на неё металлов платиновой группы в разных сочетаниях, якобы для меньшего износа в случае атомной войны. Потом эти детали тестировались на прочность покрытия, отправляли на склад и всё начиналось сначала.

Периодически приходили проверяющие от правительства, босс водил их вокруг работающих установок и уверенно вешал лапшу на уши. Чиновники кивали с важным видом и уходили все такие довольные дальше выделять миллионные гранты на дальнейшие исследования.

И это продолжается, как потом выяснилось, уже десять лет. Честно говоря, Славика это мало волновало — ну нашли предприимчивые ребята законную возможность тянуть с государства бабло, — ну и флаг им в руки. Тем более, что лично для Славика работа оказалась непыльной — раз в день разобрать ваккумную камеру, заменить там деталь, снова собрать эту камеру и набрать вакуум нужных показателей, а потом сиди и в потолок поплёвывай.

Кроме Славика, в бригаде операторов было ещё двое — Димон и Вован. Один был из бывших военных, второй — из питерских кандидатов наук. В коллективе их так их и прозвали — команда 2П — Два Президента. Димон был за старшего, а Вован всё время улыбался. Немного напрягали внутренние порядки в коллективе. Например, никто не уходил домой до тех пор, пока главный босс не выйдет в цех, обойдёт его с важным видом, расставив локти в стороны, и удалится в свой кабинет. Вот потом все срывались переодеваться и валить домой. Вся фишка была в том, что босс делал свой обход только через полчаса после окончания рабочего времени. Но, ради такой нехилой работы, приходилось терпеть. Чек на 4000 баксов в конце месяца помогал стойко переносить эту ежедневную незапланированную получасовую переработку.

Через некоторое время Славик заметил, что в компании есть две группы персонала: постоянная, в которую входили руководители всех уровней и переменная, состоявшая в основном из технического персонала и работников низшего звена. Вот в этой второй группе, в которую входил и Славик, кадры менялись как перчатки. Электрики, токари, простые операторы и другой персонал работали в этой компании не более трёх месяцев и просто увольнялись незадолго до окончания испытательного срока. А объявление в газетах о найме персонала в эту компанию печаталось из номера в номер уже больше года. Значит, люди здесь не задерживались. Кстати, Славика и самого-то взяли на эту работу с испытательным сроком в три месяца с возможностью его продления ещё на три месяца, как было написано в контракте.

Сначала Славик подумал, что это делается для того, чтобы такой временный персонал не успевал за такой короткий срок до увольнения разобраться в том, что здесь происходит и не мог стукануть туда, куда надо. Но потом Славик стал замечать не очень хорошие симптомы, которые навели его на мысль о том, что не всё с этой компанией так просто. Сначала он не обращал внимания, но потом Славика стало беспокоить то, что слишком уж часто на его теле стали появляться ничем не объяснимые синяки. Вроде бы нигде не падал, ничем не ударялся, тяжестей не таскал, а на ногах, руках, а потом и на теле стал замечать свежие синяки; причём ни болей, ни припухлостей, обычно сопровождавших настоящие кровоподтёки не было. Значит, сделал вывод Славик, это что-то со свёртывающей системой крови. Дальше — больше: появились периодические боли в голеностопных суставах, зачастили головные боли по вечерам после работы, чего раньше никогда не было.

Озарение пришло, когда супервайзор Дима привёл Славика к новой установке и дал задание крутить на ней гайки и делать другую бессмысленную, с точки зрения Славика, работу: разбирать и снова собирать разные узлы установки. При этом Димон заметил, что установка не подключена к сети и можно не бояться, что-то случайно сжечь. А сам быстренько смотался к электрикам, работавшим поодаль и начал с ними увлечённо о чём-то болтать и переключать рубильники. А у Славика буквально через минуту гаечные ключи стали прилипать к металлическим частям установки так, что их невозможно было оторвать. А когда Славик крикнул Димону что за хрень тут с намагничиванием, Димон сделал вид, что не слышит. Вот тут-то и закралась в голову Славика мысль о том, что он здесь всего лишь подопытный кролик и на нём тайно ставят опыты по воздействию сильных магнитных и ещё хрен знает каких полей на организм человека. И, похоже, не только на нём, но и на всём временном персонале. Да-а…Вот только хрен тут чего докажешь, а здоровье потеряешь. И подумал Славик, что надо срочно искать другую работу и валить из этой мутной конторы. Но свалить не успел.

Один из недавно уволенных временных электриков оказался парнем злопамятным и всё-таки стуканул куда надо, и нагрянула какая-то крутая комиссиия с внеплановой проверкой. Босс узнал об этом буквально за пару дней до комиссии через свои деловые контакты в соответствующем департаменте правительства провинции, и все оффисные забегали как наскипидаренные. Вечером, накануне появления комиссии завезли кучу какого-то списанного оборудования, купленного по дешёвке на каких-то армейских складах бывшего военного научно-исследовательского центра. Как назло, Вован в это время был в отпуске на родине и вернуться должен был только через два дня; поэтому Славику открытым текстом было велено оставаться работать хоть на всю ночь, но слепить к утру из этого оборудования «чё-нибудь такое, чтоб гудело, крутилось, мигало разноцветными огоньками и, вообще, выглядело круто и научно». В помощь дали Виталика, работающего здесь стафф-универсалом, совмещавшего должности разнорабочего, кладовщика, грузчика и уборщика. Даже пообещали премию обоим по итогам проверки. И, что совсем удивило, заказали за счёт компании ужин с доставкой на место работы. Возражения не принимались. Славик тяжко вздохнул и побрёл вслед за Виталиком в бытовку поглощать халявную пиццу.

Из всех наук Славик больше всего любил физику. В школьные годы домашние задания по физике он практически не учил, делал только письменные задачи. А теорию он запоминал на уроках в школе. То что объясняла учительница по физике Славик запоминал сразу и навсегда. А вот с лабораторными работами были проблемы: Славик всегда начинал чего-то мудрить с приборами, подключать их так и эдак, чаще всего не так, как требовалось по теме работы. В результате бывало или приборы ломались, или перегорали предохранители. И на вопрос учительницы зачем он это сделал Славик всегда приводил очень веские теоретические оправдания. Или просто говорил, что хотел совершить научное открытие, опять же теоретически обосновывая свои действия. Учительница ругала любимого ученика за испорченное оборудование, но плохих оценок никогда не ставила, чаще это были пятёрки, реже четвёрки.

А сейчас Славику дали кучу разнообразнейшего научного оборудования и предоставили карт-бланш на любые действия с ним. Правда никаких сопроводительных документов или инструкций по работе с этим оборудованием не было и Славик мог только догадываться что из себя представляет тот или иной прибор и как он работает. Но метод научного тыка был у Славика любимым способом познания, а включение любого прибора надо было всегда начинать с поиска выходящего из корпуса этого оборудования кабеля и подключения его к электросети. А потом искать на корпусе этого прибора или шкафа рубильник, пакетник или просто какую-нибудь кнопку. Затем нажать эту кнопку, а потом смотреть что получится. Если кабелей или проводов было много, их надо было соединять между собой. Как соединять, что и с чем подсказывало Славику его развитое ещё со школы научное чутьё. Да и тестер помогал избегать совсем уж явных коротких замыканий. В-общем, Славик оказался в своей стихии и забыл о течении времени.

А вот Виталик не забыл. Первые два часа он честно помогал Славику перетаскивать и расставлять оборудование и приборы в художественном беспорядке согласно полёту мысли Великого Физика Славика. Надо сказать, что помощь Виталика была очень кстати, так как большинство привезённого оборудования было довольно громоздким. Но, с помощью электрического погрузчика почти всё удалось расставить как было задумано. Не успели установить только тяжеленную катушку соленоида в виде обмотанной изоляцией баранки диаметром в полтора метра и весом под пару тонн. Как назло, к этому времени подсели аккумуляторы погрузчика и соленоид пришлось оставить лежащим прямо на полу. Но и тут Славик вышел из положения, просто положив на этот соленоид обмотанное по спирали медной трубой колесообразное нечто в виде сплющенного тора наружным диаметром около метра. Само колесо, его трубчатые спицы и центральный шар, куда они сходились были изготовлены из металла тускло-серебристого цвета. Торцевые поверхности центрального шара были вогнутые и почему-то позолоченные. Напротив спиц по наружной поверхности тора через равные промежутки были расположены круглые смотровые окна с толстенными стёклами. При подаче напряжения на клеммы нижнего соленоида внутри колеса начинали периодически проскакивать какие-то разряды в виде маленьких молний, а сам этот тороидальный агрегат поднимался над соленоидом примерно на полтора метра и начинал медленно вращаться, посверкивая разноцветными молниями в своих смотровых окошках. Смотрелось это очень здорово, и Славик решил, что это как раз «круто и научно» как и желал босс. Правда Виталик, увлекающийся йогой и ещё какими-то восточными учениями, почему-то сразу запсиховал, разорался, что находиться рядом с этим «чёртовым колесом» не может, так как у него сразу начинает «вибрировать карма» и «замерзают чакры». И не надо ему никакой премии, он своё дело сделал, оборудование расставил, электропогрузчик сдох, и, вообще, он пошёл домой. Славик спорить не стал, установку выключил и не включал до тех пор, пока Виталик не ушёл.

В-общем, решил Славик, это и к лучшему: теперь никто не будет отвлекать и задавать дурацкие вопросы. Интуиция ворчала, что в конструкции агрегата чего-то явно не хватает; и Славик соглашался с ней в том, что композиция имеет какой-то незавершённый вид, нужен последний штрих, завершающий аккорд, который снимет все вопросы о научной ценности и целесообразности проекта. Славик ходил кругами около установки, дымил сигаретами, чашку за чашкой пил кофе, а нужная идея всё никак не озаряла. Крутилось в мозгах что-то эдакое, казалось вот-вот, и удастся поймать ускользающую мысль, но…

Не вырисовывалось.

Тогда Славик поступил, как он всегда делал, если что-то не получалось: он просто начал без всяких мыслей, тупо открывать все ящики подряд, доставать из них знакомые и незнакомые приборы и оборудование и просто навешивать их на установку как бог на душу положит и периодически включать эти приборы по отдельности или все сразу. Несколько явно военных лазеров Славик расположил по окружности чертова колеса напротив смотровых окон. Лазеры были непрерывного действия и с разной длиной волны, один даже работал в рентгеновском диапазоне, но неравномерное вращение колеса превращало подачу лучей внутрь его корпуса в импульсы разной продолжительности. Проходя через смотровые окна и далее внутри спиц-труб, лучи собирались на внутренней начинке центрального шара этого «чёртова колеса», и что-то там происходило такое, что вызывало появление трассероподобного разноцветного излучения вверх и вниз из торцевых позолоченных поверхностей центрального шара. Зрелище было завораживающее: эти разноцветные трассеры лучей двигались с разной скоростью и периодически останавливались, замирая на некоторое время в самых разных композициях, создавая впечатление остановившегося, прерванного в нескольких местах, столба света. При этом Славик явно слышал какую-то неземную музыку, хотя её просто не могло быть в принципе. Славик списал этот эффект на свои слуховые галлюцинации от усталости и чрезмерного количества сигарет и кофе. Да и давняя контузия могла давать такой эффект, так что Славик не стал придавать этой музыке особого значения. Ну есть и есть. Работать не мешает и ладно. Даже как-то успокаивает. Кстати, это музыкальное сопровождение навело на мысль присобачить к установке инфразвуковой излучатель, найденный в одном из ящиков. Славик знал, что инфразвуковые лучи вызывают у попавших под их действие людей неприятные ощущения и стремление побыстрее покинуть зону облучения. Поэтому Славик расположил излучатель на установке таким образом, чтобы инфразвук, проходя через чертово колесо частично накрывал зону, где обязательно остановятся наблюдатели из комиссии. Излучатель хоть и слабенький, но своё дело должен сделать. Глядишь, и уйдут побыстрее. А нехрена ходить тут, людей от дела отрывать.

Кроме того, Славик наставил на каждый шкаф и крупные приборы проблесковые маячки красного и синего цвета и запараллелил их с баззером боевой тревоги. Вся эта тревожная сигнализация включалась одновременно с инфразвуковым излучателем от одной и той же большущей красной кнопки, что должно было усилить эффект тревоги. Но включать это Славик решил в самом крайнем случае, если только что-то пойдёт не так или комиссия уж слишком сильно заартачится.

Время было уже около двух часов ночи, организм непрерывной зевотой подсказывал, что пора бы и отдохнуть; и Славик, памятуя поговорку, что кашу маслом не испортишь, решил быстренько разместить остатки оборудования на кронштейнах и передвижных стеллажах вокруг центра всей композиции, а потом прилечь поспать хоть пару часиков перед завтрашним представлением.

Последние приборы Славик перепаивал и подсоединял к основной схеме практически на автопилоте, не совсем соображая что он делает. И только когда, уснув за столом с паяльником в руках, обжёг щёку, Славик решил всё бросить и завалился спать на столах в ланч-руме, подложив под себя все собранные технические халаты и укрывшись курткой. Под голову Славик подложил початую упаковку чистой ветоши и уснул в относительном комфорте. Тем более, что в жизни Славика бывали времена, когда спать приходилось и в менее приятных условиях. Эта мысль потащила за собой другую, как понимал засыпающий Славик, самую важную мысль на данный момент; он подумал было, что надо обязательно запомнить её, но сознание уже отключи-илось…

А утром Славик проспал и вспоминать было некогда. Его разбудил Виталик, грохнувший о стену открываемой дверью. Видимо вчерашняя дурь ещё не выветрилась, а может, просто не выспался. Он жил далековато и вынужден был вставать в пять утра, чтобы вовремя успевать на работу. Да и вообще Виталик по жизни был человеком излишне эмоциональным, заводился с полоборота и его крик частенько был слышен по всему цеху. Славик встал, включил чайник и, позёвывая, отправился умываться. После большой чашки сладкого кофе его настроение улучшилось и он отправился в цех, на ходу пытаясь вспомнить на чём он вчера остановился.

Славик подошёл к своей новой установке, закурил, несколько раз медленно обошёл её, подивился тому, что вчера тут наворочал и, решив посмотреть как это всё будет работать, включил главный рубильник. Привычно загудели трансформаторами блоки питания, замигали индикаторы, зажглись экраны мониторов и осциллографов. «Чёртово колесо» нехотя поднялось над центральным соленоидом и закружилось в медленном танце, сверкая стёклами лазерных окон. Вверх устремился разноцветный луч-трассер, а вот снизу такого луча почему-то небыло. Славик заглянул под нижний срез центральной камеры «чёртова» колеса и чертыхнулся про себя. На нижней вогнутой поверхности центрального узла красовался вчерашний чёрный шар. Славик прекрасно помнил, что нашёл его вчера вечером в одном из железных, окрашенных под камуфляж, ящиков; и пытался примерять этот чёрный с гравированной непонятными узорами поверхностью шар размером с теннисный мяч туда и сюда и, не найдя для него места, просто положил его на пол внутри соленоида и забыл о нём. А сейчас этот шар сидел в нижнем углублении центрального узла «чёртова колеса» как влитой. Славик попытался снять его, но шар прилип намертво, и даже двумя руками невозможно было сдвинуть его с места. Причём шар был тёплый и возникало такое ощущение, что его поверхность слегка вибрирует, хотя визуально это не было заметно. Славик решил, что шар просто примагнитился, и выключил рубильник. Ничего не изменилось. Черный шар даже не шевельнулся, а «чёртово колесо» медленно опустилось внутрь соленоида вместе с шаром. Медленно погасли все лазеры, экраны, лампы и светодиоды, а центральный луч, постояв немного, плавно убрался внутрь «чёртова колеса». А раньше он пропадал сразу при выключении напряжения.

«Чудны дела твои, господи,» — пробормотал Славик и украдкой перекрестился. Времени уже не оставалось, всё местное начальство шастало по цеху, уборщик с показным рвением сметал с пола несуществующую пыль, где-то в дальнем углу с кем-то на ходу ругался Виталик, атмосфера накалялась. Славик решил оставить всё как есть. Тем более, что уже поздно пить боржоми, как заметил примчавшийся Виталик — комиссия приехала и сейчас мотала нервы боссу в его кабинете. Славик постарался отбросить все посторонние мысли и сосредоточиться на управлении процессом включения всей этой мешанины приборов и оборудования. Единственное, что беспокоило, это непонятная уверенность, что он где-то уже видел такой чеканный узор, как на этом чёрном шаре, причём в неприятной ситуации, а вот вспомнить — где и когда — никак не удавалось. И ведь крутилось что-то такое в голове, казалось вот-вот — и сейчас всё вспомнится. Но тут на галерее второго этажа открылись двери оффиса и заливающийся соловьём босс повёл группу солидных дядек по наклонному пандусу в цех.

Вспоминать стало некогда. Шедший позади всех проверяющих Димон украдкой махнул Славику рукой — врубай, мол, чего тянешь? И Славик врубил.

Сначала мигнул свет, причём не все лампы сразу, а расходящейся тёмной волной от центра к периферии. Затем всё вроде бы пошло по накатанной колее, но гораздо медленнее: «чертово» колесо поднималось и раскручивалось как бы нехотя, с непонятной вибрацией. Создавалось впечатление, что оно делает это с огромным усилием, даже луч света из центральной части колеса поднимался как при замедленной съёмке. А вот чёрный шар на нижнем торце центрального узла этого колеса сперва задымился, затем начал медленно наливаться багровым цветом, постепенно переходящим в красный, затем жёлтый и далее в зелёный. Остановился он на ярко-изумрудном и начал вращаться в направлении обратном вращению самого «чертова» колеса. Затем из чёрного(теперь уже изумрудного) шара вертикально вниз вырвался конус такого же изумрудного света, освещая внутреннюю поверхность нижнего соленоида. Внутри этого конуса переплетались в завораживающем танце золотого цвета протуберанцы, молнии, вихри, сполохи северного сияния и другой формы языки пламени неописуемой формы. И всё это на фоне еле слышимой неземной музыки, которую Славик поначалу опять принял за свои слуховые галлюцинации. Но вид заворожённо застывшей высокой комиссии, все члены которой явно прислушивались к чему-то внутри себя заставил Славика поверить, что эта музыка звучит не только в его мозгах. Ещё сильнее Славика поразило то, что все остальные работники компании как сомнамбулы медленно собирались за спинами членов комиссии и также замирали, всматриваясь немигающими глазами в нерукотворный огонь работающей установки. Некоторые из них начали покачиваться в такт музыке. Славику показалось что он слышит кроме этой музыки ещё и невообразимой красоты ангельское пение. Ещё во время учёбы в мединституте на лекции и последующем сеансе массового гипноза, которые проводил профессор кафедры психиатрии Славик узнал, что не поддаётся гипнозу, но сейчас заметил, что его самого что-то тянет подойти к «чёртову колесу» и с каждой минутой всё сильнее и сильнее. Славик не стал дожидаться что будет дальше и бросился выключать установку. Сознание отмечало, что его движения стали замедленными, как будто он совершал их, преодолевая собственное нешуточное сопротивление, но ничего не мог с собой сделать. И лишь охвативший Славика страх стать таким же зомби как вся комиссия помог ему сопротивляться из последних сил. До рубильника было ещё далеко и Славик понимал, что добраться до него он уже никак не успевает. Но тут взгляд его упал на большую красную «тревожную» кнопку и Славик даже не в надежде спастись, а просто в панике, как утопающий хватается за соломинку, ударил всей ладонью по этой кнопке. Вой баззера боевой тревоги ударил по ушам, заглушая завораживающие звуки, а вспыхивающие огни мигалок заставили отвести взгляд от гипнотизирующих всполохов золотого огня в зелёном конусе. Славик повернулся, рывком достиг главного рубильника и повис на его рукоятке, вцепившись в неё обеими руками.

В наступившей тишине «чёртово» колесо, потрескивая коронным разрядом, нехотя опускалось в катушку соленоида, замедляя своё вращение. Пахло озоном, сгоревшей изоляцией и ещё чем-то неизвестным. Очнувшиеся люди растерянно оглядывались друг на друга, не находя слов.

Первым врубился в ситуацию босс и начал распинаться перед высокой комиссией о многочисленных белых пятнах в теории магнитно-плазменных взаимодействий в условиях внешнего когерентного облучения в рентгеновском спектре и о их влиянии на стабилизацию пространственно-временного континуума, локальную стагнацию которого мы все только что наблюдали. И, конечно же проблема требует тщательнейшего изучения с постановкой многочисленных экспериментов, что в свою очередь потребует дополнительного финансирования. Зато какие перспективы окрываются перед человечеством! Это же открытие мирового значения! И мы все причастны к этому открытию! Ошеломлённые члены комиссии только обалдело улыбались и согласно кивали. Босс прекрасно знал когда надо ковать железо и потащил высокую комиссию в свой оффис решать вопросы с дополнительным финансированием. А к Славику подошёл Димон:

— Ты чего творишь-то? А если бы мы от голода сдохли в этом стагнате!?

— Да я чё, Дим? Я ничё. Оно само…

— Чего само? Соображать надо! Тебе чего велели сделать? Чтоб научно и красиво!

— А чё некрасиво что ли? — показал Славик на установку. — Сами уставились как… А уж про «научно» — так вообще… Куда уж научней-то? — отбивался Славик. — Нормально же получилось. И вообще, — повторился он, — обошлось же всё.

— Обошло-ось, — передразнил Димон, успокаиваясь… — Ладно, масло вон подотри, и домой иди, досыпай.

— Какое масло?

— Какое, какое… Вон, посмотри — в соленоиде охладитель вытек. Вытирай, да домой иди. А завтра чтоб с утра на рабочем месте был как штык! Наверняка босс на ковёр вызовет…

— А чо сразу на ковёр-то, Дим? Я ж как велели…

— Веле-е-ели… Иди уже, пока он этим лапшу-то вешает. До завтра, глядишь, и остынет. Сегодня-то я уж прикрою как-нибудь, — проворчал, уходя, Димон.

Славик сходил в каптёрку, набрал чистой ветоши и, отчаянно зевая с недосыпу, поплёлся к установке.

«Чёртово» колесо лежало внутри катушки соленоида и медленно покачивалось туда-сюда. Сквозь его спицы была видна чёрная лужа растекшегося масла. «Грязнущее какое, — подумал Славик, — сто лет не меняли что-ли?» Собирать охладитель сквозь спицы колеса было непривольно и Славик, отключив все другие приборы, подал напряжение только на клеммы катушки, чтобы приподнять «чёртово» колесо и быстренько, без помех вытереть это невесть откуда взявшееся масло. Колесо послушно поплыло вверх, но вот чёрного шара внизу его уже не было. Он нашёлся на полу внутри соленоида… Прижавшись к внутренней стенке катушки соленоида шар медленно плыл по часовой стрелке вдоль этой стенки по луже растёкшегося масла. И был этот шар уже не чёрным, и даже не изумрудным, а светло-золотистым как бушевавшие недавно сполохи огня внутри зелёного конуса, излучаемого этим шаром. Лишь только линии чеканки на поверхности шара остались бездонно-чёрного цвета.

Славик наклонился и взял шар левой рукой. Странно, на поверхности шара не было ни капли этого грязного масла. «Масловодоотталкивающий, что ли?» — подумал Славик и, взял в правую руку большой кусок ветоши. Стоять наклонившись было неудобно, поэтому Славик опёрся правым коленом о верхний край катушки, потянулся тряпкой к масляной луже и, потеряв равновесие, чуть не свалился внутрь соленоида, потому что его рука с тряпкой без всякого сопротивления провалилась в эту грязную лужу до самого локтя. Спасло от падения то что кулаком левой руки, в которой хрустнул золотой шар, Славик упёрся в противоположную сторону катушки, чуть не приложившись лбом о край металлического уголка-стяжки. Судорожно выдернув правую руку Славик с удивлением уставился на неё. Рука и зажатая в ней ветошь были абсолютно чистые. Поверхность же «масляной лужи» даже не шелохнулась. Но этого не могло быть! Славик прекрасно понимал, что двухтонный соленоид лежит на бетонном полу и глубина «лужи» не может быть больше пары миллиметров. И тем не менее это было! Рука провалилась минимум на полметра! «Чёрт знает что! — подумал Славик, — Глюки, что-ли?» — и украдкой оглянулся. Но, вокруг был привычный цех, расставленное вчера оборудование стояло на своих местах, от грузовых дверей в дальней стене слышался крик ругавшегося с кем-то Виталика. А над головой Славика издевательски неторопливо вращалось «чёртово» колесо. Левую ладонь ощутимо жгло. Славик разжал кулак и успел увидеть как чёрный туман из линий чеканки на поверхности смятого золотого шара втягиваются в его ладонь. Страх заставил Славика бросить артефакт на пол, как ядовитую змею. Будто в замедленной съёмке Славик видел как остатки шара оставляя за собой шлейф чёрного тумана падают в «масляную лужу», быстро всасывают её в себя, а затем вся эта чернота по этому же самому шлейфу чёрного тумана втягивается в ладонь. На бетонном полу валялась смятая оболочка золотого шара, которая белела и сморщивалась строго по линиям чеканки прямо на глазах. Славик в панике посмотрел на ладонь — абсолютно нормальная рука, сжимается, разжимается, нигде не болит. Славик опять перевёл взгляд на сжавшуюся оболочку бывшего шара… И вот тут Славик вспомнил где он видел это! Именно вот такие сморщенные белые шары!

2

…После окончания мединститута Славик попал по распределению в районную больницу. Простым врачом он проработал меньше года. Как-то так получилось, что он быстро женился, но жизнь молодых вместе с родителями не задалась, и Славик с женой ушли жить на частную квартиру. В больнице, несмотря на то, что Славик был молодой специалист, квартиру скоро не обещали. И как-то вечером к ним домой явился директор расположенного в лесу ведомственного санатория и предложил перейти к ним на работу замом директора по лечебной работе и, главное, сразу давал отдельную квартиру при этом санатории в жилом доме для персонала. Санаторий находился на берегу лесной речки в живописном месте всего в пяти километрах от города и Славик согласился.

С новой работой Славик влип по самое «не балуй». Санаторий был организован всего несколько месяцев назад на базе бывшего воскресного дома отдыха. В нём построили только новый лечебный корпус и переименовали в санаторий. Медперсонала не было, Славик был единственным врачом. Директор через два месяца уволился и Славика явочным порядком назначили главным врачом санатория. Пришлось пахать с утра до ночи. Выручало то, что начальник вышестоящего объединения санаториев был по образованию вовсе не медиком а ихтиологом, к мнению Славика прислушивался и по своим связям доставал всё, о чём Славик просил.

Через год санаторий заработал на полную загрузку, но беда пришла откуда не ждали. В вышестоящем объединении сменился главбух, и новая главбухгалтерша, баба наглая и беспардонная напрямую начала требовать со Славика взятки. На попытки объяснить, что давать ей бабло просто не счего, не со своей же зарплаты, без затей заявила: «Работать захочешь — найдёшь.» Попытки объясниться с вышестоящим начальником ничего не дали, он уже полностью был у этой дамочки под каблуком. Славик подал заявление на увольнение. Но, так как работать на его месте никто не рвался, Славика было решено заставить работать, и так, как надо начальству. Зачастили проверки и ревизии; и, хотя ничего особо незаконного не было найдено, угрозы завести дело, если Славик не одумается, сыпались каждый день.

Когда срок отработки закончился, Славик на работу не вышел, вернулся в райбольницу. Санаторий остался без главврача, отвечать за это никому не хотелось, и вышестоящий босс накатал заяву в органы, с-сука.

Выручил Славика приятель, майор из военкомата. Он предложил решить проблему просто: завербоваться в армию, в Афган, оттуда выдачи нет. Тогда службу в Афганистане не принято было афишировать, и для всех прочих Славик уехал на курсы повышения квалификации.

…Их отдельный медицинский отряд был сформирован в страшной спешке из тех кто был под руками, лишь бы специальность была подходящей. Вообще-то отдельные медицинские отряды или ОМО просто так на пустом месте в армии не создаются. Их формируют только в случае эпидемий и других катаклизмов, когда ожидаются массовые жертвы, в том числе и среди мирного населения. Много дней спустя, когда всё уже закончилось, Славику в голову пришла крамольная мысль, что им всем выписывали тогда билет в один конец. Делиться этой мыслью Славик благоразумно ни с кем не стал. Да и по штату этот ОМО был на удивление невелик, что только подтверждало версию Славика. А тогда, только прибыв «пиджаком» в Афган Славик, всё принимал за чистую монету. Через два дня их ОМО и группу прикрытия забросили вертолётами далеко вглубь территории, контролируемой душманами…

Надо сказать, что афганская война была странной войной. Внезапный захват двух третей территории Афганистана — и всё. Дальше — просто сидение на месте. Никаких серьёзных попыток взять под свой контроль оставшуюся территорию Афгана не делалось. Какие стратегические и политические задачи пыталось решить руководство Советского Союза этой войной — до сих пор никто не смог объяснить. Но, военным задача была поставлена, и они её решили. Заодно у них появилась возможность испытывать новые виды оружия в реальной боевой обстановке, чем было грех не воспользоваться. Эту возможность реализовывали не только советские войска…

Они вышли в расчётную точку к вечеру, выставили дозорных, разбили временный лагерь между двумя отрогами небольшой скалистой гряды, поужинали и завалились спать. На задание надо было выходить завтра на рассвете. Утром отрядный «молчи-молчи» распечатал пакет и зачитал приказ: к 12–00 по местному времени оседлать гребень скальной гряды, замаскироваться, наблюдать за обстановкой на той стороне и ждать дальнейших указаний. Строго соблюдать режим радиомолчания, рацию включать только в определённое время и только на приём.

В лагере оставили двоих дневальных, взвалили на плечи тяжеленные рюкзаки с приборами и костюмами химзащиты и начали подъём на гряду. Шли по каменистых осыпям и еле заметным тропам, что проложили на склоне дикие козы. К полудню еле стояли на ногах, но успели. Замаскировались среди камней с нашей стороны гряды и начали наблюдение.

Честно говоря, объект наблюдения заинтриговал: внизу, между двумя отрогами горной гряды располагалась цветущая долина, полого уходящая на восток. На относительно ровном участке ближе к левому отрогу на берегу мелкого горного ручья располагался небольшой посёлок в двадцать пять — тридцать каменных зданий за каменными дувалами. В скальной стене позади посёлка виднелись входы в горные тоннели или пещеры, отсюда было плохо видно. Причём входы эти находились на разной высоте и объединялись в три галереи, расположенные друг над другом. По галереям и между зданиями иногда ходили какие-то люди в традиционной афганской одежде, но несколько раз появлялись и люди в военной форме. Километрах в трёх от кишлака ниже по течению ручей впадал в красивое горное озеро, за которым снова начинались горы. Вокруг кишлака были разбросаны участки обрабатываемой земли, а на пастбище ближе к озеру и паслись два табуна лошадей. Одинокий всадник азартно джигитовал на чистокровном жеребце между табунами. Мирный афганский кишлак, неизменный в веках как и эти горы вокруг… Особист подал сигнал: «воздух, усилить наблюдение». Вдали за озером в небе появилась чёрная точка, медленно приближающаяся в нашем направлении. Вскоре можно было различить двухмоторный медленно летящий на большой высоте самолёт. Над озером самолёт сделал круг, а затем полетел прямо в сторону кишлака. Немного не долетая до кишлака самолёт сбросил на парашюте какой-то контейнер и опять пошёл на круг, похоже производя аэрофотосъёмку. Спускающийся на парашюте контейнер вдруг расцвёл вспышкой взрыва и от него во все стороны полетели огоньки фейерверка. Разлетевшись в небе над кишлаком в виде огромного зонтика эти огоньки вдруг одновременно сверкнули ярчайшей изумрудно-зелёной магниевой вспышкой, заставив наблюдателей рефлекторно закрыть глаза.

Когда Славик проморгался, то увидел медленно вращающий винтами, падающий в абсолютной тишине самолёт. Кишлака с окрестностями не было. На его месте осталась ровная чёрная поверхность идеальной круглой формы. Самолёт упал недалеко от этого чёрного круга и сразу загорелся. Славик оглянулся: все ошарашенно перегядывались друг с другом, у всех в глазах читалось одно и то же: «Ни хрена себе!» И это был ещё самый приличный вариант. Тут командир дал команду выдвигаться в долину. Спускались с гряды часа четыре. К этому времени чёрное пятно на месте кишлака полностью исчезло, оставив после себя обычный пейзаж каменной пустыни.

Достигнув подножия гряды, все первым делом достали из рюкзаков и надели на себя ОЗК — общевойсковые защитные комплекты противохимической, радиационной и биологической защиты. Затем начали делать то, ради чего их сюда и прислали: брать пробы воздуха, воды, почвы, определять уровень радиации и другие замеры и анализы, пытаясь определить степень опасности очага поражения. Все химические и физические показатели были в пределах нормы, результаты бактериологических анализов будут известны только через 3–5 дней, но никаких косвенных признаков применения биологического оружия эпидемиологи не нашли, что порадовало всех. Единственное, что вызывало подозрения — на месте бывшего чёрного пятна в неправильном порядке приблизительно через каждые сто метров валялись на грунте металлические либо золотистые с чёрной чеканкой, либо сморщенные белые шары диаметром около трёх сантиметров, похожие на комки мятой фольги. Особист приказал собирать их, и со всеми мерами предосторожности упаковать в герметичный металлический контейнер, и даже приставил к нему охрану.

Сгоревший самолёт не имел на себе никаких знаков принадлежности к какой либо из стран или армий. Удалось определить только то, что это военный самолёт типа «Дуглас DC-3». Модель устаревшая, снятая с производства не только компанией «Дуглас», но и прочими странами, выпускавшими этот самолёт по лицензии. В Советском Союзе этот самолёт выпускался под маркой ЛИ-2. Несмотря на то, что производство самолёта DC-3 было прекращено, машина эта была очень добротная и надёжная, и до сих пор эксплуатировалась в добром десятке стран мира от Китая до Африки и Латинской Америки…

Когда отряд закончил обследование местности уже начало темнеть. Командир приказал перебазироваться к подножию гряды с тем, чтобы, переночевав, с утра начать восхождение на гребень. Поужинали сухпаем, запив водой, принесённой во фляжках с собой, с той стороны. Брать воду из ручья командир запретил категорически. После сеанса радиосвязи особист скомандовал отбой. Распределили дежурства по парам и, устроившись кто как смог между камней, уснули.

…А ночью прилетели самолёты и сначала произвели ковровое бомбометание по всей долине фугасными бомбами, а через десять минут вторая волна самолётов залила всё окрестности бывшего кишлака напалмом. Славика спало то, что он устроился спать в небольшой расщелине, которую нашёл выше по склону. Вход в неё прикрывал большой обломок скалы, но ветер надул на дно расщелины слой песка и спать на нём было не так жёстко. Первая же взрывная волна забросила в расщелину, где спал Славик, один из ненайденных таинственных золотистых шаров, который, срикошетив от скальной стены, ударил Славика в правый висок. Потерявший сознание Славик не мог видеть как из смятого шара появился чёрный туман и быстро втянулся в рану на виске. В ту ночь Славик отделался всего лишь сильной контузией. А вот остальным ребятам не повезло… Как он поднимался на гряду, а затем спускался с неё, Славик не помнил совершенно. Оставленные в лагере двое дневальных рассказали потом, что нашли его утром лежащим без сознания неподалёку от расположения лагеря через два дня после бомбёжки. Услышав в ту ночь рёв пролетающих самолётов и грохот разрывов за грядой, дневальные свернули лагерь, уничтожили все признаки присутствия человека и прятались в скалах неподалёку от места стоянки. Рации у них не было, но был приказ ждать. Вот они и ждали. А потом был изнурительный трёхдневный переход по каменной пустыне…

Их подобрали армейцы, возвращавшиеся из рейда в этот район. Они ходили на перехват душманского каравана с оружием и на обратном пути наткнулись на двух смертельно уставших солдат, тащивших на плечах еле перебирающего ногами офицера с перевязанной головой…

После этого Славик месяц провалялся в госпитале, стоически перенёс десятки допросов, в том числе и с применением полиграфа и гипноза, дал кучу всевозможных подписок о неразглашении, но так ничего и не рассказал о событиях в той долине. Он просто боялся, так как не был уверен — наш был «Дуглас» или нет, как был не уверен и в том чьи самолёты бомбили их отряд в ту ночь — свои или чужие. Поэтому твёрдо стоял на своём — ничего не помню. Рана правой височной области и кровоподтёк в пол-лица подтверждали достоверность диагноза ретроградной амнезии, потому что, по всем медицинским канонам, другого просто не могло быть. А уж когда рентгеновское обследование обнаружило трещину наружной пластинки лобной кости в области правой височной линии, все сомнения у медиков просто исчезли. Да Славик и в самом деле почти ничего не помнил в то время. Вспоминать начал много дней позже, уже дома. В конце концов ему поверили и отвязались. Даже добавили одну звёздочку на погоны и комиссовали из армии подчистую по контузии. Правда, особист, вручая Славику документы при выписке из госпиталя сказал, глядя прямо в глаза: «Мы тебя отпускаем, старлей. Где ты был и что делал эти три месяца — не говори никому. Не надо. Подписки, они ведь на бумаге. А вот несчастные случаи — они на дороге. Ты всё понял?»

— Понял, — ответил Славик и, уходя, добавил, — Спасибо.

Добираясь из Ташкента до дома Славик очень внимательно переходил дороги. Только на пешеходных переходах и только на зелёный сигнал светофоров. А те слова госпитального особиста, сказанные при прощании, стали последним доводом при принятии решения эмигрировать в Канаду много лет спустя. Но это уже совсем другая история..

* * *

И вот сейчас на бетонном полу валялись белые останки точно такого же шара, в левую руку втянулся чёрный туман, а в голове билась одна мысль: «Пипец, приплыли…»

Из ступора Славика вывел подошедший Димон:

— Ну, закончил? Тогда чего стоим? Вали домой, тебе сказали. Нарвёшься ведь, оно тебе надо? Они там скоро закончат и за тебя примутся. Всё, иди давай. И фольгу свою прибери.

— Какую фольгу? — удивился Славик.

— Вот эту, — показал Димон на останки шара, — шоколад-то швейцарский был? Как жрать, так вы первые, а убирать вас нету, бросают где попало, — сварливо проворчал он.

Славик ещё раз взглянул на свои руки, подобрал шарик, подошёл к пластиковому контейнеру для мусора, бросил ветошь и шарик из фольги в контейнер и молча пошагал в раздевалку. Дима озадаченно посмотрел ему вслед, неодобрительно повёл головой слева направо и обратно, отвернулся и принялся внимательно рассматривать собранную Славиком чёрт знает как новую установку.

* * *

В бытовке, куда Славик зашёл за своим ланч-боксом, ошивался Виталик.

— Ну чо, Слава? Как там? Сильно ругаются?

— Нормально.

— Слушай, Слава, а чо это было-то?

— А я знаю?

— А кому же знать-то как не тебе? Слушай, а как ты это сделал-то? Чо ты там нахимичил, пока меня не было-то?

— Да не знаю я, Виталик.

— Да ладно тебе. Ты же сам делал, не кто-нибудь. Расскажи, а? Интересно же, чо мы там натворили. Все проверяющие как пыльным мешком ударенные уходили. Глаза по семь копеек у всех. Не, а круто мы их, да?

— Круто, Виталь, круто. Ладно, бывай. До завтра.

Час спустя. Кабинет босса.

— Ну, что, Дмитрий Иваныч? Разобрался, чего он там нахимичил?

— Не знаю что и сказать, Иосиф Давидович… По всем понятиям, это работать не должно в принципе. Мешанина какая-то из совершенно разных приборов и оборудования. Причём половину приборов и как они работают даже я не знаю. Надо бы хоть паспорта, да инструкции по применению запросить.

— Какие там паспорта, Дима? О чём ты говоришь? Этот хлам у них хрен знает сколько времени валялся. А при закрытии центра всю документацию, что не отправили в секретный архив, уничтожили. Так что самим придётся разбираться. Сможешь?

— Попробую. Надо бы с ним побеседовать…

— Не надо с ним беседовать, Дима. Увольняем мы его завтра.

— Почему? Дадим задание повторить эксперимент, но под нашим контролем…

— Дима, это наша тема. Ты представляешь перспективы? И чем раньше мы его отстраним, тем лучше. Да и Виталик докладывает, что слишком уж он неприятные для нас вопросы начал задавать. Как бы чего не вышло. Так что увольняем без разговоров, тем более повод сейчас появился хороший, да и срок испытательный у него заканчивается. А по поводу его установки с Виталиком поговори, он с ним полночи работал, подскажет что делали. Да и записи с камер видеонаблюдения просмотришь. Так что с установкой ты сам разберёшься. Ты у нас кандидат наук или кто?

— Причём тут это?

— При том. В кои-то веки к нам в руки попала настоящая идея! И даже подтверждённая экспериментом! Тут не только бесконечным финансированием, тут Нобелевской премией попахивает. А ты: «Паспорта, инструкции…» У тебя работающая установка есть. Вот иди и разбирайся как она работает.