Везуч Никита Михалков — Поэм достоин, не стихов. Красив, породист, взгляд брутальный Вот голос… Мяу! Не сексуальный… А, впрочем, это ерунда, Но все ж похож он на Кота. Брысь, все коты, под лавку, ша! Не прост наш Кот — «Botte le сhat», Кот в сапогах, обутый Кот! Удача кормит — круглый год! Он и по «крышам» погулял, И «Оскара» завоевал… Зависть ходит за талантом, Ясно даже дилетантам. Эта ноша — божий дар, Он — как солнечный удар! Остается пошутить, Пожелать «усато» жить, Чтоб и в девяносто пять Свой фасон умел держать, Чтоб везуч был взгляд брутальный, Голос твой… Он — сексуальный! Визг злословья — ерунда. А раз похож ты на Кота, Всегда чтоб был «Botte le сhat» И, гладя ус, за «Оскар» дрался, Чур, «мышками» не объедался… Шмыг, хвостатые, отбой, Барин наш — не рядовой! И пусть завистники ползут От зуда, что их так тревожит, К «Двенадцати». И этот суд, Я знаю, он им всем поможет Понять себя, родиться снова И, вспомнив пушкинское слово, Представ пред истиной, один Сказать себе еще раз, снова: «Ай да Никита, сукин сын!» Полет над соловьиным гнездом
(Владимир Соловьев)
Все люди лгут, но это не страшно,
никто друг друга не слушает.
А. Эйнштейн Альберт, ты не прав. Потому что Владимира Соловьева — слушают! Недаром — соловьиная фамилия. А трели какие?! Заслушаешься… Одно его «Тю!..» чего стоит. Я, конечно, не скажу за весь Израиль. Таки — что с того?! За себя скажу. Люблю и восхищаюсь.
Меня поставил ты к барьеру. Фамилией не дорожишь… Я песен жду, а ты карьеру, Ишь, раскрутил как круто! Ишь! Кольчугу сбросив, размахнувшись, Мысль запустил таким финтом… Ты побеждаешь — не воюя, А если надо, бьешь кнутом. А я жду трелей в тихой роще — Поговорить о том, о сём… А ты: «Устал, поеду к теще…» Добавив: «Девушки — потом…» Я не сдаюсь: была в Париже, А про политику — ни-ни. Любимый мой, садись поближе, И мысли в рощу все гони. А ты прижал меня к барьеру, Забыв про рейтинг и карьеру, Сказал: «Я не люблю балет! Досье свое мне предоставьте, А остальное все оставьте И покажите партбилет. На ринге, барышня, дерутся, Здесь не танцпол, здесь мыслят вслух, А телезрители смеются…» Ты вмазал в тему классно, ух! Всё! Без ума я от ума. Жаль, Не учился ты в Париже. Шепчу тебе смелее, ближе: «Мундирчик новенький такой…» Что ты сказал? Шо? Я не слышу! Не надо — «Тю…», скажи мне — «Ой!» Михаил Жванецкий
Солнечная система
не беспокоится о своей репутации.
Р. Эмерсон Как и Михаил Жванецкий, потому что он и есть наша солнечная система.
Письмо из круиза Михаилу Жванецкому
Миша, родной, я пишу из круиза. Нам повезло. Тетя Соня довольна. Всё позади — суета, сборы, виза, Вот и Мадрид. Ущипните. Ой, больно! Миша, ты знаешь, здесь все тебя знают, Ты — андалузец! Высокая честь, Если не врут, черти, и не болтают, Жванецкая волость в Испании есть. В Лондоне, слышишь, сказал мне свояк, Лайма рыдала, когда ты уехал. Все повторяла: «Смешной мой чудак», Ну а потом, ускоряя шаг, бросилась вслед Со словами: «Простите, Миша, я делала всё не так». Японец, торгующий в Токио нэцкэ, Открыл магазин сувениров «Жванэцкэ» И куклу повесил. Ну — хохма, ну — рожа! Копия — ты. Дочка тоже похожа… Немцы так воду свою экономят, Что с этим делать, и в Бонне не знают, Слушай, ругнуться меня вынуждают: Три раза сходят — один раз смывают! Это — потом. Всё. Прощаюсь с Берлином. Соня торопит, я тоже спешу. После Германии едем мы к финнам. Крепко целую. Потом допишу Про Д. Д. и па-де-де
(Дмитрий Дибров)
Пока есть возможность —
живите весело.
Луций Анней Сенека Когда я вижу Д. Д. и слышу его неповторимый говорок, мое воображение рисует образ деда Мазая где-нибудь на хуторе близ Диканьки. В нем есть что-то от лирики Гоголя, Шолохова и Тараса Шевченко. «Чуден Днепр при тихой погоде», — так и слетает с языка. С Дибровым тихой погоды не бывает. Это — шторм. Ой! И никакой лечебной грязи на берегу. Не дождетесь! Не та лодка и не та глубина.
Дмитрию Диброву
В альбоме я пишу: «Д. Д.», В сердечко буквы размещаю. Тебе танцую па-де-де И о тебе одном мечтаю… Ты, все ж, Д. Д., а не Ды Ды, Что ни «туды» и ни «сюды»… А раз Д. Д. — скажи: «Да-да!» Все ж шоумен ты — не Балда! Твой локон, страстный и кудрявый, Я в медальончик положу… Мне говорят, что ты — вертлявый, Как шмель: к цветочкам — жу-жу-жу… На па-де-де, имей в виду, Я с ловеласом не пойду! «Разбрендили» твое Д. Де, И веришь этой ерунде. Тебя, Дибров, я не пойму. Ты, Дима, вспомни про Муму… Я знаю эти твои «Ой»! В мечтах ты спишь с одной подружкОЙ, А просыпаешься с другОЙ! Я отмщу, ты так и знай, Кудрявый дедушка Мазай! Где карандаш? Держись, Д. Д., Я эпиграмму сочиняю, Тебе устрою па-де-де… Но нет. Люблю! И все прощаю! Максим Галкин
Не бывает разницы в возрасте.
Бывает разница в уме.
О. Хайям Тайны человеческой души велики, а
любовь — самая недоступная из этих тайн.
И. С. Тургенев Что мне нравится у М. Галкина, так это его самоирония. Я не сочинила эту эпиграмму. Я просто пересказала то, что Максим сам про себя рассказывал. И не надо копаться в семейных звездных простынях. Постирать их у вас все равно не получится. Если в реку бросить камень, она и не заметит, потому что река — не лужа. Пусть плывет и впадает в океан, а айсберги будут только в песнях!
Максим, ты — отрада. Отчизна — гордись! Всем бабушкам нашей Страны необъятной Ты даришь надежду На личную жизнь! Завистник, голову склони И душу — не царапай… Сначала дедушкой он стал, Ну а потом стал папой! Аркадий Укупник
Смех — это солнце. Он прогоняет
зиму с человеческого лица.
В. Гюго Он — попсы родной клошар, Как две капли — Пьер Ришар! А народ (подлец, отступник!) Норовит назвать — Упукник! Пляшут буквы, ищут брешь… Выход — есть: свой паспорт съешь! Анатолий Чубайс
Судьба ничего не дает в вечную собственность.
Сенека Грехи других судить вы так усердно
рветесь… Начните со своих
и до чужих не доберетесь.
У. Шекспир Фраза — «Во всем виноват Чубайс!» — уже стала народной шуткой. А ведь в ней кроется глубокая ирония над теми, кто всегда ищет виноватых, над теми, кто всю жизнь ждет новостей из прошлого. Как это скучно.
Вышел Толик из тумана, Вынул ваучер из кармана. — Я не понял, тихо, зал! Ржавым кто меня назвал? Все молчат — ответ простой: «Я — не ржавый. Золотой» Это в ржавчине… процесс: Золота — она не ест! Откровенно чайная церемония
(в компании Чубайса)
Что за жизнь? Не пойму. Все подряд, во всех бедах Чубайса винят. Карнавал и полит-маскарад! А народ… подозрительно рад. Я же каждое слово ловлю: Обожаю я умных, люблю. В нем солнца луч, талантов пласт. Боюсь, ой, Дуня мне задаст! Прольет в подол Дуняша чай. Ей шепчут: «Дуня, примечай…» Сергей Стиллавин
Праздничный салат на «Маяке»
Удивительно, но факт. В отличие от других овощей, которые в процессе хранения теряют свои питательные свойства, лук-порей их накапливает. Это действительно настоящий и стоящий диетический продукт, богатый витаминами и микроэлементами. Он обладает противомикробным действием и ускоряет заживление ран. А как насчет ран сердечных? Вопрос не ко мне.
Свекла, брюква, сельдерей… Ты, Стиллавин, — лук-порей! Про Стиллавинский проспект Ты слыхал? А может, нет? Мысль — в открытии науки: Витаминов много в луке! Пусть живут в тебе азартно Инь и Янь — с Восьмого марта Вплоть до зимних холодов, И к тест-драйву будь готов! Чтоб не сглазить, сыплю солью Шкаф здоровый с антресолью. Остроумия букет… В том шкафу — всегда скелет! Я давно тебя люблю, Потому и лук солю. Бари Алибасов
Человек звучит не только гордо, но и
звонко, если умеючи залепить ему щелбан.
Ю. Татаркин Что ж, попробуем. Не щелбан, конечно, а кадриль станцевать. Держись, Бари, мой выход! Фигура первая: la pantalon. Запомните, сердцееды! Я танцую только с теми, кого люблю.
Алибасов — как Мамай. Рот — не разевай! Вслух поет всегда: «На-на!» Про себя: «Дай-дай!» Знают все, он может всё: Из любви к «НА-НА» Даже пулю может он Сделать из г… (Г… говорю вам: из чего угодно.) Дмитрий Нагиев
(история из жизни в поселке Осиновая Роща)
Когда ты стоишь спиной к солнцу,
ты видишь только собственную тень.
Д. Х. Джебран Дмитрий Нагиев танцует с собственной тенью, и такой дуэт имеет право быть. Удачных тебе пируэтов! И не забывай, что когда сплетничают, это — плохо, но гораздо хуже, когда не сплетничают… Остап Бендер: «Браво, Киса, браво!»
В Осиновой роще погода на диво, И озеро есть, и лесок. С детьми загорала у пляжного рая. Уплыл моей Катьки носок… А Дима был рядом — с напористым взглядом С колясочкой, рост невысок… Простой паренек, без секси-маскарада Он выловил Катин носок. Теперь этот Дима — ну просто на диво! — Кудряв стал и ростом высок. Секс-символ в натуре! Ох, знала бы, Дима… Так вместе искали б носок! Гарик Харламов (юмор в «неглиже»)
Покроешь, бывало, себя славой, а ногам
все равно зябко от холода и безызвестности.
Ю. Татаркин Поэма про крошку Бульдога —
удальца и Создателя-творца
Видел юмор в «неглиже» — И на Х, и на Ж? Прет, как танк. Земля дрожит. От него уже тошнит. Рот от уха и до уха — Налетайте, продаем! Есть порнуха и чернуха И про «это»… пропоем! Свесил голову Творец: «Ну, Бульдог, ты удалец!» Пнул в «собчачий бутерброд» Да сказал за весь народ: «И пошто вы, чада, не боитесь ада?! Али юмор в „неглиже“ — Из мозгов на букву Ж? До чего он вас довел? Подойди!» «Ну, п… подошел, — бормотала „кроха“, — Да, на Х — не х… хорошо, И на Б — б… блин, плохо… Но другого — не могу, я не доучился, Черта в душу я впустил, не перекрестился… Я исправлюсь, дайте шанс!..» Так сказала «кроха»: «Ниже пояса — м… могу, чуть повыше — п… плохо… Голова и так уже у меня на букву Ж А „собчачий бутерброд“ без меня пошел в народ!» Тут Бульдог слезу пустил, и Творец его простил, От греха предостерег и, прощаяся, изрек: «Не горюй, ведь смотрят „Club“, Кто и сам мозгами слаб. Стыд и срам один пока… Слез не лей, живи пока!» Зеркало женского откровения
Кажется, я доплясалась!
Доплясалась до такой степени, что в одном телесюжете меня назвали сразу Людоедочкой и феминисткой. Нет, насчет Людоедочки я не возражаю: приятно иногда скушать мужчину, особенно мужчину в «ТЕЛЕ», вкусненького и темпераментного… А вот насчет феминистки — уж, извините! Я даже не знаю, чем они там занимаются, за что борются. Я знаю только то, что мужчины их не любят.
Открыв толковый словарь, с любопытством читаю: «Феминизм — это женское движение…» Теперь понятно все. Теперь все понятно!
Сплошной обман и лицемерие. Ведь на самом деле мужчинам нравится женское движение, особенно, когда они идут сзади. И особенно мое, потому что фигура у меня — что надо, а танцы — моя профессия. И пусть избранники не пугаются: «кушать» я их больше не буду. Я буду с ними танцевать! Все знают, что я танцую — как пишу, а пишу — как танцую!
Одним словом, СЛОВОМ я могу не только соблазнить, но и раздеть! А если во власти страсти кого-нибудь укушу, пускай не обижаются. Это темперамент у меня такой! А если проголодаюсь, тоже не пугайтесь: я не переношу пресной пищи и питаюсь исключительно той, которую люблю.
Я люблю ВАС, мои герои и не собираюсь садиться на диету!
Впереди еще — TANGO!
А пока отдохнем у камина. Вы слышите, как потрескивают дрова, как волнующе горит огонь. Вот и карты на столе. Все игроки в сборе.
Часть четвертая. Танго с глянцем у камина
Вариации[4] на тему «Что наша жизнь?»
Листая старые журналы, Танцую танго на страницах «Гламура». Томный колорит… В камине глянец не горит! Но как горят глаза игроков, пылая страстью и азартом! Вглядитесь в их лица…
Игра
Плейбой
Медведь
Домовой
Искусство кино
Елагин остров
Несмотря на то, что родина танго — Аргентина, каждая страна танцует его по-своему. Как правило, мы знакомы с танго постановочного характера, которое исполняется для зрителя. Для него характерна виртуозная техника и зрелищность. Здесь соблюдены все законы сценического жанра. Постараюсь и я превратить свою фантазийную вариацию в маленький виртуозный спектакль. Маэстро, музыку!
Игра
Это не ты играешь в карты.
Это карты играют тобой.
Философ Дарий А искушенье манит и влечет: Туз козырной побит, И строит козни дама… О! Прошлого столетья игроки! Жизнь, как роман, или, скорее, — драма, Где радость и трагедия — всё вместе. Дрожит рука… Душа уж не на месте… В век царства пышного Екатерины, Забыв супруги верной именины, Сам граф Румянцев страсти предавался — Играл в «запой». Страдал и наслаждался! Старик Державин, оды что писал Унылые и скучные, как шпалы, Тот вовсе шулер был. Весь свет об этом знал, Но он исправился, боясь опалы, И к старости по правилам играл. Чужого опыта не слышим мы советы, А страсть — не на бумаге, наяву! И Пушкин проиграл все деньги, пистолеты И пятую «Онегина» главу. Молю фортуну: полюби поэта! На карты не взглянув, берет еще одну… Шампанского сюда и пистолеты! Он отыграл «Онегина» главу! Наш дедушка Крылов (похоже, вы не знали), Что басни нам читал, а с ними — и морали, Он мог назвать тебя Ослом, Козлом… Ворчлив был, тучен, даже скучен, Но легок, невесом, лучист за карточным столом, С подругою-колодой неразлучен! Поэт страдающей Руси — Некрасов, Что так оплакивал судьбу народа, В кругу картежного вертелся хоровода, Дрожа от страсти к трефовой масти, И при себе всегда имел колоду. А денег нет — тогда: «О, ежели еси… Без них нехорошо живется на Руси!» Кутузова француз побитый чтит, Жизнь у него — ну сплошное везенье! Ратным героям судьба, право, льстит: У Храповицкого выиграл именье! Вечно фортуна пред ним на коленях, Кто там еще с ним желает сразиться?! В битвах — герой, в картах — туз без сомненья. А искушенье… Оно уже снится… И гонит кровь по жилам и влечет Семерка. Туз и роковая дама… О! Прошлого столетья игроки, Что ваша жизнь?! Любовь, Игра и Драма! У каждого человека — свои пристрастия, но игры бывают разными. Игра фантазии, воображения и вкуса одного человека не перестает меня удивлять. Это — Хью Хефнер.
Плейбой
Хью Хефнер придумал не только журнал «Playboy», но и себя для «Плейбоя». Антураж атласных халатов, волнующих интерьеров, девушек с заячьими ушками и многое другое, что удивляя, заставляет восхищаться, придумал тоже он.
Несмотря на обилие обнаженных тел, журнал никогда не опускается до уровня пошлости. Хороший вкус и безупречный стиль. Живи долго!
Журнал «Плейбой», проснись и пой, Ну, не напрасны же мои старанья. Читай меня! Нет-нет, постой… Раз формы хороши, бери на содержанье. Блестящий, глянцевый ты мой, Спасибо, что не голубой! Испей свою любовь до дна, Я у страны — всего одна! Журнал «Домовой»
Журнал «Домовой» радовал меня красивыми вещами, уютными интерьерами. Рассказывал о модных тенденциях, о жизни знаменитостей, о тонких чувствах, которые поднимают над суетой унылого однообразия. Как жаль, что теперь его нет. Но для меня он остался — и не только на даче у камина, но и в моем сердце.
Тебе, чудесный «Домовой»! Раз я люблю, ты будешь — мой! Мой мою жизнь от серых будней И светским блеском соблазни… Стал толстым ты, как это чудно! А я стройна, что ж — с’est la vie! Париж мой вкус давно испортил Тем чувством меры, красотой, Что есть в тебе. Но, боже мой, Не очень этим задавайся! Мне нравится, что ты крутой. (Что сплю с тобой — не проболтайся!) Раз я люблю — уже ты мой! Журнал «Медведь»
Журнал «Медведь» — это наш ответ журналу «Плейбой». «Медведь» — первый журнал в России для мужчин. Издается с 1995 года. Ах, если бы медвежьи шкуры в виде набедренных повязок надела бы редакция, а берлога редактора утопала бы в медовых реках на голой льдине! Вот тогда и старик Хью в отчаянии сбросил бы свой халат. Креативно, свежо, сексуально! А главное, если упадешь — не больно: лед всегда под рукой.
Забраться я не прочь в твою берлогу. Быть может, буду я потом реветь Иль сказку сочиню про ту дорогу… Про то, как скушал девочку «Медведь». Зверь симпатичный ты и радуешь гостями. Когда я остаюсь с тобой одна, Медовыми накормишь новостями, Души не оцарапаешь когтями. В берлоге — рай и вечная весна. Забраться я не прочь в твою берлогу. Медведицею стану я тогда… Увижу свет и звездную дорогу… Не спи, лохматый, говори мне: «Да!» Журнал «Искусство кино»
Журнал «Искусство кино» издается с января 1931 года. Первые его номера выходили под названием «Пролетарское кино». Сегодня — это единственный в России ежемесячный искусствоведческий аналитический журнал. Один недостаток: не хватает моей обложки. Исправим ситуацию!
Супер-обложка для журнала «Искусство кино»
Портрет рядового барина. Никита Михалков
Кто же он? Какой такой? Среди своих — слегка чужой. Плывет на белом пароходе. На хмель душистый при погоде Летит. Смотри и не дыши, а цапля — раз! — и в камыши… И, отряхнув бобровый ворот, советник статский тут как тут. Ну, всё. Меня уже зовут на суд «Двенадцати». Волнуюсь, Скрывая дрожь, смахнув слезу, эмоции домой несу Я, утомленная от солнца, света и души тепла… Мне надоело всё «Про это». С хвостом та цапля — Без хвоста. Что в камышах там приключилось? Была ль с Никитой Никита́? Еt cеtera и тра-та-та… От слухов взгляд темнеет, цвет серый — не краснеет! Зачем злословить при народе?! Плыви на белом пароходе, Кино смотри и наслаждайся, и у причала хмель срывай… А зависть душит — закругляйся, давай гудок и не цепляйся! Плыви себе на катере — туда, к той самой «матери»! Слыхали? Кто-то соскочил. Что? Барин розги замочил? Да шутит он. Эй, пацаны! Кино снимать Никита учит. Кино, ребята, — не штаны! Но, мои дорогие читатели, все хорошо в меру. Утомлять вас своими бесконечными экзерсисами я не позволю. Пора прощаться. Но прежде хочу пригласить вас на прогулку.
Прогулки по Елагину Острову
Елагин остров — это поэзия, это живой журнал красоты и ландшафтной архитектуры. Почему я так его люблю? Наверное, потому что к его созданию прикоснулся поэт. Он же — историк и переводчик с французского. Иван Перфильевич Елагин — известный государственный деятель екатерининской эпохи, многие годы возглавлявший Академию наук, удивлял гостей своим новаторством и хлебосольством. Под его руководством был создан уникальный садово-парковый ансамбль, прорыты каналы, устроены пруды, построена оранжерея и дворец. С 1818-го по 1822 год здесь жила вдовствующая императрица Мария Федоровна — жена Павла I, мать царей Александра I и Николая I.
Кроме того, мой Елагин остров тесно связан с именем дорогого мне человека — Екатерины Евгеньевны Борщенко, долгое время возглавлявшей этот живописный ансамбль. В трудные годы блокады она являлась одним из создателей детского дома на Елагином. Благодаря ее характеру и организаторским способностям в годы блокады там не умер ни один ребенок. Такие люди — это золотой запас нашей истории, и о них надо помнить.
А как можно пройти мимо фамилии Елагина в наши дни? Тем более что Елена — замечательный поэт.
Поэту Елене Елагиной
(в день выхода сборника ее стихов)
Старинный род прославил Петербург: Елагин даже розы продавал свои в Париже. Безумно я люблю его дворец и пруд… Но поэтесса мне сегодня ближе. И пусть стихи ее прославят Петербург, За книжкой этой встанет очередь в Париже. Дворец — возьмем себе, работы — пять минут, К тому же на трамвае мне туда Гораздо ближе… Поэзия — это театр, а театр — поэзия. Театр — это музыка слова и поэзия тела. Он — мой роман в стихах, мой мир и мои мысли, танцующие пируеты. Я приглашаю вас в ТЕАТР. Первые ряды партера уже забронированы. Скоро увидимся.
АНТРАКТ
Что будет после антракта? Конечно же, буфет. Без буфета — нет балета, это каждый знает. А еще вас ждут ПИРУЭТЫ (pirouette) в закулисье театральных интриг, ГРАН ПА (grand pas), который лечит, КАНКАН (cancan), который веселит, и многое другое.
ТАНЦЫ НА БУМАГЕ ПРОДОЛЖАЮТСЯ, И О НИХ ВЫ УЗНАЕТЕ В СЛЕДУЮЩЕЙ КНИГЕ.
