Салямиллион

Ландшафт здесь походил на ломаные зубья и сохранял свой вид с тех самых пор, как драконы сотворили материальный мир. Оледеневшие водопады застыли в безмолвном падении. Корявые глыбы, необработанные ветром и эрозией, сменялись шпилями льда, тянувшимися к небу в смелом вызове.

И Фимбл обратился к воинам с речью:

— Это самое ужасное место во всем Верхнем Средиземье. Давайте сделаем привал. Мы не можем бежать вечно.

— Да, — поддержал его Рокетт, — кажется, уже не можем.

И тогда последние воины двух армий вскарабкались на горный отрог, ведущий к Мести Эзамуса, и там приготовились к решающей битве, чтобы бок о бок дать отпор могучим ордам Зла.

— Если повезет, то мы убьем Морготика, — сказал Рокетт.

Однако они знали о драконьих чарах и понимали, что их мечи и стрелы не в силах причинить вред могучему Владыке Тьмы.

— По крайней мере это будет смерть во славе! — крикнул Фимбл.

И другие эльфы согласились, что он нашел для них большое утешение.

— Особенно, если учесть, — добавил кто-то тихо, — что речь идет о нашей неизбежной и кровавой гибели.

Орды орков подошли и окружили Месть Эзамуса. Морготик отсек возможные пути для бегства и объявил передышку на три дня и три ночи. И пока последняя дюжина эльфийских воинов и последние двадцать человеческих бойцов дрожали от холода на голом утесе, армия Тьмы пировала, вопила и прыгала у огромных костров. Вертела скрипели, разнося по всей округе запах жареного мяса.

А затем, в последний день сражения, когда солнце поднялось из-за горных вершин, эльфы и люди приготовились к финальной битве и повальной смерти, ибо не было у них надежды. Как только прозвучал приказ Морготика, орки и лысоморды ринулись верх по скалистым склонам, кишащей массой. Первая атака длилась недолго, но она была кровавой и жестокой. Многие орки и лысоморды пали мертвыми, однако в том бою погибла половина всех людей и шесть из двенадцати эльфов.

Тогда Морготик ввел в сражение своих чудищ: адских муравьев, волкогибридов, троллей и других свирепых тварей. И хотя эльфы и люди сражались храбро, им не удалось удержать позицию, и они поднялись еще выше к холодной вершине.

А Морготик кричал им вслед:

— Глупцы! Куда вы бежите? Неужели надеетесь отрастить себе крылья, чтобы упорхнуть от меня, как птицы небесные?

И захохотав, Владыка Тьмы добавил:

— Считайте, что вы уже мертвые.

Он ринулся в бой, поскольку не боялся ни эльфов, ни людей. Его защищали самые мощные чары, какие только видел новый мир. Заметив приближение Морготика, Фимбл выступил вперед. Он мечом проложил себе путь через ряды свирепых орков и, добравшись до Темного Лорда, нанес удар клинком. Но Морготик был неуязвим для оружия, и меч разлетелся на части, словно стекло, упавшее на камень. Сердце Фимбла наполнилось отчаянием. Он знал, что магия драконов защищает Владыку Зла от любой атаки, которую мог предпринять эльфийский воин. Однако этот факт лишь удвоил его отвагу, ибо иногда отчаяние усиливает ярость, как солома питает зажженный огонь, и та разгорается ярко, хотя и на краткое время.

Безоружный Фимбл вцепился в доспехи Темного Лорда и, вскочив ему на спину, попытался ухватиться за шею, чтобы задушить ненавистного противника. Однако ни одна эльфийская рука не могла нанести вред Владыке Зла, и, как только ладони генерала прикоснулись к шее злодея, его кисти оплавились, словно от едкой кислоты, и исчезли в вонючем дыме. В агонии и ужасе Фимбл поднял к небу огарки своих рук, и Морготик, увидев это, рассмеялся.

— Неужели ты и есть тот величайший воин, которого эльфы послали для сражения со мной? — с усмешкой спросил он. — Безрукий калека и кучка напуганных оборванцев? Хотя и говорится, что только эльф способен уничтожить меня, но драконья магия дает особые гарантии! Ни один эльф не может убить меня, и ни одно эльфийское оружие не нанесет мне ранений.

И тогда, взревев от ярости, Фимбл собрал последние силы, вцепился зубами в нос Морготика и начал кусатьего, кусать, кусать! Целых три раза! Безрукий, безоружный и онемевший от боли, он все равно атаковал Владыку Тьмы. Морготик закричал от удивления и ужаса. Он вонзил в Фимбла меч с широким черным клинком. Но эльф вцепился в него мертвой хваткой. И тогда, пошатнувшись от боли, Морготик споткнулся о край скалы и упал в глубокую пропасть.

От его падения содрогнулась земля. Он рухнул как раз в том месте, где ледяные копья сталагмитов торчали из скал, словно острые иглы. И одно из них пробило грудь Морготика. Он лежал на холодной скале, пронзенный пикой изо льда, и сучил ногами от смертельной боли.

В тот момент он вдруг понял, что драконы обманули его. Лед торчал из груди, ужасный холод жег сердце, и озноб сотрясал его плоть. Так он и умер. И при виде его гибели великий ужас пал на армию Тьмы. Орки и чудовища побежали, завывая от страха, — побежали в дальние пределы замерших окраин. Многие из них заблудились в лабиринте горных отрогов, околели от голода и холода или нашли погибель в расселинах ледника. Но Шарон добрался до Зимней глубинки и спрятался там в одной из глубочайших пещер. Смерть владыки наполняла его сердце безнадежным ужасом, и он нуждался в интенсивной терапии.

Тем временем шесть уцелевших эльфов подняли тело Фимбла с мертвого Морготика и сожгли его на погребальном костре. А уцелевшие люди вынули мечи из ножен и рассекли Темного Лорда на мелкие части, ибо, будучи мертвым, он уже находился вне сферы вреда, и поэтому чары разрушились. Вот по какой причине людские мечи могли разрезать его плоть! Взяв головню из погребального костра генерала, эльфы подожгли вязанки хвороста, бросили на них останки Морготика и превратили злодея в пыль и золу, ибо, будучи мертвым, он находился вне сферы вреда, и поэтому пламя сожгло его напрочь. Вот каким образом Владыка Тьмы был предан смерти.

Чуть позже эльфы отправились назад на теплый юг, где воссоединились со своими женами и через многие годы воссоздали великий народ. И люди тоже вернулись в свои дома как герои и были с радостью встречены родными и близкими. Хотя после десятка долгих месяцев с непрерывными рассказами о военных историях их сородичи порядком утомились выслушивать одно и то же, черт знает по какому разу. Вскоре они начали хмуриться и выказывать вежливое раздражение, а при вступительных словах очередного рассказчика просто отпускали свои мысли бродить в других местах.

Часть 2

Салямиллион. История Салями

КРАЖА ГИГАНТСКОЙ САЛЯМИ

Эму по-прежнему жил в Асдаре и выглядел вполне счастливым. Однако после обеда, по мнению многих волапюков, он излишне увлекался чаем и бисквитами (пустяк со стороны) и частенько задерживал время на этом отрезке суток. Иногда в минуты благолепия Эму мечтательно смотрел через воды на Верхнее Средиземье и затем переводил взгляд снова на Асдар. Он лишь однажды посетил страну людей и эльфов, совершил там деяние, описанное ниже, и после того краткого пребывания уже никогда не возвращался в мир плотной материи.

В Верхнем Средиземье дни отмечались рассветами и закатами и звезды кружились ночами вокруг своей ступицы на северном небосклоне. В том мире звездные светила были материальными компонентами. Они не бросали свет на Асдар, находившийся в духовной сфере. Чтобы решить проблему освещения, Эму соорудил гигантский столб из чистого золота и возложил на его вершину гигантскую Салями, которую он создал своими руками. Насытив эту странную и прекрасную вещь великой магической силой, Эму вложил в нее часть красоты Асдара. И сей таинственный артефакт, похожий на драгоценный кристалл, выглядел, как длинный и тонкий цилиндрический предмет, с небольшими вкраплениями красно-розового и белого цвета. Эму заточил в нем свет вдохновения и благовонный аромат великолепия. Он возложил его на самый верх высокого столба. Салями бросала свет на Асдар, и обитатели того благословенного мира говорили друг другу: «Ну разве не чудесно? Теперь мы можем видеть все вокруг себя, и не нужно больше стукаться, натыкаться на предметы и не знать, с кем беседуешь. Отныне мы можем думать о словах, когда говорим с собеседниками, даже если они уходят от нас куда-то по тем или иным причинам». И долгое время обитатели Асдара довольствовались светом Салями.

Так оно и продолжалось бы вечно, но случилась великая беда — из темных подземелий Зимней глубинки, находившейся на дальнем севере Верхнего Средиземья, поднялся зловещий Шарон. После гибели Морготика его сила значительно уменьшилась. Однако, ослабев во зле, он сохранил непомерную хитрость. И злодей сказал себе:

— А не украсть ли мне Салями Эму? Вполне возможно, что ее магический потенциал укрепит мои подорванные силы.

Собрав высокопоставленных орков, он изложил им свой коварный план:

— Я хочу создать чудовище, от которого ужаснется весь мир!

— О, да, повелитель! — ответили орки. — Давно пора наполнить мир благоговейным ужасом.

— Может, сделать большую и злую собаку? — задумчиво произнес Шарон.

— Ну, давай собаку, — разочарованно согласились орки. — Мы не против.

— Я хочу сказать, — торопливо добавил Шарон, — что это будет очень большая собака. Не какой-то там пупс, а тварь размером с человека! С большими клыками! Жуткий пес!

— Жуткий? — немного оттаяв, спросили орки. — Тогда почему бы и нет? Адская собака... Адский пес!

И тогда Шарон создал ужасное чудовище: огромного пса с глазами, похожими на пылающие угли, и с отвратительными липкими слюнями. Повернувшись к оркам, он сказал:

— Я собираюсь наделить эту тварь еще одним кошмарным атрибутом. Эй, Юркха, поставь на стол свою кружку с красным вином. Иначе ты от ужаса забрызгаешь мой коврик на полу, когда я скажу, о чем идет речь! Ибо я хочу дать чудовищной собаке...

— Да, наш повелитель?

— ...дать ей...

— Что, наш повелитель?

— ...светящийся мех!

И злобный Шарон осмотрел своих слуг вопрошающим взглядом.

— Ну как вам мое изобретение? Что скажите, парни? Ужасно, правда? Или вы так не считаете? Неужели вам не кажется, что это самая страшная идея, которую вы когда-либо слышали? А?

Орки смущенно переглянулись и незаметно, как им думалось, пожали плечами.

— Да, — сказали они. — Это действительно хорошая мысль, повелитель.

— А что не так? — раздраженно закричал Шарон. — Неужели до вас не доходит? Напрягите мозги, придурки! Неужели мне нужно описывать все своими словами? Светящийся мех! Понимаете?

— Я понял, — ответил Юркха.

— Я тоже понял, повелитель, — сказал еще один орк, чье имя не сохранилось в анналах истории. — Просто жуть какая-то!

— Точно, — содрогнувшись, произнес Шарон. — Меня трясет при одной мысли об этом! На вид вроде бы обычный мех, но... Он будет светиться в темноте! Действительно жуть!

Клыки у адского пса получились острыми и длинными. Они вызывали отвращение своим желтовато-кремовым цветом и коричневыми крапинками, покрывавшими эмаль. Наиболее ужасной чертой большого пса была вонь, исходившая из пасти. Поэтому собаку прозвали Злобной Вонючкой. Это было самое устрашающее имя, которое смог придумать Шарон.

— Пес Тьмы должен и вонять по-злому! — объяснил он оркам.

— Прекрасная идея, — ответили его слуги, оглядывая зал, словно им хотелось поговорить с сородичами, которые вот-вот должны были войти в помещение, но почему-то не входили. — Ужасно страшно. Просто жутко.

И Шарон почувствовал, что орки, вопреки его ожиданиям, совершенно не боялись его светящейся собаки. Поэтому он решил исправить ситуацию.

— Ладно, песик, беги отсюда. Так-так... А знаете, парни, что я придумал? Для осуществления злобных замыслов нам, скорее всего, понадобится вторая ужасная тварь. Как бы в дополнение к собаке.

С помощью отряда орков он загнал несколько боевых муравьев в самый нижний уровень глубоких подземелий. И там вместе с мутантом-помощником по имени Игор и благодаря чудовищной магии и глазной слизи, собранной под пытками у несчастных жертв, он создал мерзкое чудовище — огромного боевого муравья тридцати футов в высоту, с омерзительными пучками составных искусственных глаз и резаками жвал огромной пасти. И Шарон назвал это существо Ухтыгугламулигант Рожавей Шароподшибленный или, более кратко, Мураш.

Затем Лорд Зла повел армию к побережью и построил там могучий порт, который он назвал Порт Янки — просто из-за прикольного словосочетания. И он приказал своим оркам скосить все леса на мили вокруг и настругать их них досок.

— Извини, Владыка, мы не поняли, — сказали его слуги. — Может, ты имел в виду, что леса нужно вырубить и заготовить доски из древесных стволов?

— Вот именно, — ответил Шарон. — Все вам нужно разъяснять!

И орки построили большой флот из кораблей, похожих на уток, с высокими резными носами, напоминавшими птичьи головы, с широкими кормами, смотревшимися, как утиные огузки, и с боковыми платформами, выступавшими в виде крыльев. Поскольку корабли предназначались для злодейского замысла, Шарон назвал эту модель «Утка-3» (я надеюсь, вы поняли, что буква «3» означает здесь Зло). После этого его флот поплыл через холодные воды заглавной «3»[13] и через выпуклости меридианов, где море было зеленым, как дерн, а волны выравнивались в одну длинную линию, тянувшуюся от полюса к полюсу. И Эму, увидев, что какой-то флот приближается к берегам Асдара, послал великий шторм в надежде потопить корабли. Но крепко сбитые «Утки-3» держались на воде, как поплавки. И хотя волны, став белыми от пены, ярились, били о борта и бушевали и все море содрогалось в эпилептическом припадке, они не утонули.

— Как им это удалось? — возмутился Эму. — Я предвидел такие варианты и специально для предотвращения подобных ситуаций создал море между Верхним Средиземьем и Асдаром. Почему они не утонули?

— Судя по всему, они построили свои корабли из дерева, Создатель, — смиренными голосами ответили волапюки.

— Вы хотите сказать, что деревянные конструкции могут плавать на воде? — с изумлением спросил Эму. — Проткните мою печень медным багром, но я не знал, что такое возможно!

— Хм, — робко отозвались волапюки. — Разве мы не говорили Вам о плавучести деревьев, когда создавали их, Господин? Кажется, говорили! Мы точно говорили! Вероятно, эта часть наших отчетов почему-то стерлась из Вашей памяти.

Эму строго посмотрел на них и прошептал себе под нос:

— Чертовски большие штуки, эти их корабли! С виду даже не верится, что такие громадины могут плавать.

Вот таким подлым образом Шарон привел свою армию орков — а также адскую собаку со светящейся шкурой и чудовищного гигантского муравья — в сказочный рай Асдара. И завязалась великая битва.

Волапюки носились по небу, словно молнии, и уничтожали орков точечными ударами огня из-за кромки облаков. Но Шарон не стал сражаться. Он взгромоздился на шею гигантского Мураша (или, для краткости, гигамура[14]) и галопом поскакал по холмам Асдара с огромной собакой, лаявшей у него на запятках. Хотя, подумав немного, я начал сомневаться в том, что она была у него на запятках. Мне кажется, у муравьев вообще нет пяток. Понимаете, о чем я говорю? У них прямые ноги — от верха и до самого низа. Может, там у них копыта? Короче, вам придется додумывать картину самостоятельно. Просто представьте, что чудовищно гигантский муравей торопливо скачет по холмам... Может быть, не «скачет», а «бежит»? Я где-то слышал, что муравьи обычно бегают. Но если быть честным, слово «бежать» недостаточно экспрессивное, чтобы описать движения двадцатифутовых ног огромного муравья, который скачет галопом по холмам Асдара.

Пока одни волапюки вносили ужас и смятение в ряды орков на берегу, а другие реяли над морем и топили корабли, Шарон ускакал с поля битвы. Он, его пес и гигамур направились в ту часть Асдара, которая называлась Островом Таур-Шер. Именно там, на огромном столбе, лежала (а не висела, как лампа фонаря) светоносная Салями. И отвратительный пес Шарона, унюхав чудный запах, засопел, приподнял одну из чудовищных задних лап и помочился на священный столб.

— Какая мерзость! — закричали волапюки. — Фу!

Шарон обрадовался этим возмущенным словам и рассмеялся в ответ. Огромный Мураш впился клешнями в золотую колонну и срезал ее под самый корень. Столб с треском рухнул наземь. Злодей завернул упавшую Салями в маслонепроницаемую бумагу и сунул ее под полу Жилетки Зла. Не найдя нужных слов, подходивших к этому моменту, он громко захохотал.

— Аха-ха! А-ха-ха-ха!

Пес Злобная Вонючка визгливо лаял и кусал всех вола-пюков, которые к нему приближались. Такое несносное поведение возмутило даже Эму. И изрек он:

— Вы разгневали меня до лютой ярости! Безошибочно и однозначно!

Он бросил несколько гигантских светящихся колбасок на поля Асдара, и те образовали бледную пунктирную линию. И отвратительный пес начал пожирать те колбаски одну задругой и таким образом убежал от Шарона к холму, где Эму поджидал его, держа в руках сковороду чудовищных размеров. И он ударил сковородкой по черепу злобного пса и уложил его на месте.

— Шарон! — крикнул Эму. — Мои волапюки утопили орков в море, а твоя собака пала!

— Что упало, то пропало, — отозвался злыдень. — Меня это нисколько не волнует.

— Сдавайся! — продолжил Эму. — Твое богохульное нападение на райские кущи получило достойный отпор. Зло ударилось о скалу Асдара и отпрянуло назад, словно морская волна.

Шарон ответил хриплым омерзительным смехом.

— Отныне Салями моя, — крикнул он. — Я отнесу ее в свою Зимнюю глубинку и нарежу большим тесаком мясника на множество маленьких кружочков. Они сделают меня могущественным и сильным. Мощь твоей магии будет поддерживать меня веками.

— Тебе некуда бежать, — возразил ему Эму. — Ты окружен. Твои корабли пошли ко дну, а армия уничтожена. Сдавайся!

— Ты не возьмешь меня живым, — с усмешкой прокричал Шарон.

— Не дури! — сказал Творец.

В ответ Шарон выпустил полдюжины стрел, заряженных его мерзкой магией. Эму и волапюкам пришлось пригнуть головы и спрятаться за холмами Асдара. В этот момент Шарон быстро прошептал своему гигантскому муравью:

— Я произвожу тебя в чин королевы.

И тогда Мураш (или Мурашка?) развернул огромные серебристые крылья и поднялся в воздух, унося Шарона из Асдара — через широкие воды прописной буквы С[15] к северной границе Верхнего Средиземья.

Благословенные духи Асдара с тяжелым сердцем наблюдали за его отлетом. И поскольку он забрал с собой Салями, великая тьма упала на тот край вплоть до самой Западной Ионии. И Эму Творец, высочайшее из высших существ, сказал:

— Ну вот!

А затем добавил:

— Какая досада!

Тем временем огромный муравей Мурашка приземлился в горах Байка на севере Верхнего Средиземья, и Шарон возликовал.

— Я захватил священную Салями, и отныне она будет подкреплять мои силы.

Что касается муравья, то он (думаю, после произведенной метаморфозы мне лучше называть его «она»)... то она спрятала крылья за хитиновые щитки и забралась в глубокую пещеру на склоне горы, где отложила множество яиц и вывела ужасное потомство. Эти твари были гораздо меньше, чем их ужасная мать, но целые века создавали проблемы для людей и эльфов, портя им пикники или крадучись гуськом по плинтусам их кухонь и совершая прочие подобные гадости.

Эму остался недоволен таким поворотом событий. Но поскольку при потере Салями Асдар пал во тьму, Святые духи не видели выражения его лица. И они надеялись, что ярость Творца в конце концов утихнет.

— Ладно, проехали, — сказал Эму. — Сначала я серьезно подумывал о походе в Верхнее Средиземье, чтобы перекинуться парой слов с этим чертовым Шароном.

Эта реплика удивила волапюков, так как Эму никогда не путешествовал в мир физической материи и по всеобщему мнению не имел стремления к таким вояжам.

— Однако сейчас в моем перечне неотложных мероприятий появились дела поважнее, — продолжил он. — Я собираюсь изменить направление Заглавного моря, чтобы оно больше не вело к нам в Асдар. Иначе и другим бандитским армиям захочется приплыть сюда на тех конструкциях из нарезанных деревьев, которые вы создали в Верхнем Средиземье. Их большие корабли, наверное, очень тяжелые. Никогда бы ни подумал, что они способны плавать!

Волапюки закашлялись и что-то хором промычали, но их ответ был неразборчивым. И только Ринго произнес членораздельную фразу: