Королева Марго пенсионерка

— Он целитель. Знаешь, скоро нагрянет конец света, — затараторила баба Лиза, не дав возможность ответить самой Маше, которая смущённо опустила глаза.

— Ой, баба Лиза, помолчи! Я же не тебя спрашиваю! И целитель, и нагрянет! Всё в одну кучу свалили! Вы Маша, откуда вообще взялись здесь? Откуда приехали? — перебила я старушку, обращаясь к молчунье.

— С разных мест мы.

— Понятно, ближе к Москве подбираетесь. Целители. Знаем таких! Ты кто такая? Почему стариков оболваниваешь? — не сдержав раздражения, перебила я её.

Увидев недоумённый и в то же время испуганный взгляд поднявшихся на меня чёрных колких глаз, я спохватилась, что таким образом не узнаю ничего.

— Да ты не обижайся, — я положила свою ладонь на ухоженную руку Марии, — подруга погибла, понимаешь, возвращалась домой и в аварию попала.

— Да ты что? Как же так? — заохала баба Лиза, — было видно, что она очень испугалась, — такая молодая.

— Вот так Баба Лиза, а поехала она после того как вы у неё кумушки побывали!

— Мы-то здесь причём? — Спросила Мария, и мне показалось, что в её глазах тоже промелькнул испуг.

— Да вы-то может и не причём. Только почему на вас Людмила кричала?

— Кричала Маргош, так кричала. Так поносила отца Никанора, — старушка с осуждением покачала головой.

Они что знакомы были? — спросила я Марию.

— Да не знаем мы ничего! Не марайте доброе имя своими подозрениями, — тихо возразила мне Мария. Встав из-за стола, она потянула к выходу старушку.

— Какие подозрения, Бог с вами! Только не много ли вам подарков перепало? Может у Людмилы, что попросили в подарок, как одинокую женщину? А? А она, поэтому и шуганула вас? Вы что и, правда, решили, что она одинокая? Ошибаетесь! У неё и отец, и семья и… дочь есть! — Вот это я не знаю, как вырвалось у меня. Не понимаю, зачем солгала я им вдогонку.

Просто обидно стало, что бегают эти кумушки, как чёрные грифы падальщики по деревне. Выискивают с кого бы чего бы урвать. Пусть думают, что у Людмилы есть наследники! А может они и правда есть? Выпроводив, замешкавшихся в коридоре гостей, я закрыла дверь, и ещё долго не могла успокоиться.

— Надо что-то предпринять. Необходимо всё выяснить. Точно, даю себе указание: Приступить к выяснению!

Глава 5

Долго ворочаясь, я никак не могла заснуть. Телевизор с однообразными фильмами и постоянно повторяющимися ток-шоу раздражал до бешенства. Читать не хотелось. Мысли крутились в голове разные и противные. Перемесив постель, и полностью измучившись от бессонницы и нервоза, я встала и включила электрический чайник.

Несмотря на то, что в доме есть большая кухня, плавно переходящая в столовую и гостиную, у меня имеется собственная территория на втором этаже. Она небольшая, но всецело моя. Здесь находится всё, что радует мой глаз и мило моему сердцу. Это спальная комната небольшая, но светлая и уютная. И комнатка чуть больше спальни — гостиная. В своей комнате я по утрам через открытый настежь балкон глотаю, вдыхаю, наслаждаюсь изумительно свежим воздухом. Сидя за маленьким круглым кофейным столом, обожаю баловать свой организм любимым напитком — кофе. В гостиной находится всё моё богатство. Мой елей для души и лекарство для восстановления нервной системы. Две горки с собранием (не путать с коллекцией, этим я не увлекаюсь) фарфоровой посуды и статуэток.

Мне очень нравится красивая фарфоровая посуда. Но на старинные изделия я предпочитаю смотреть в музеях и антикварных лавках. Хотя такой просмотр может закончиться конфузом для меня. Запросто могу заплакать от ощущения красоты изделия. Да и чтобы заниматься коллекционированием, нужны большие деньги и знания. Последнее важнее. Не менее важен склад характера и наличие времени. В общем, коллекционирование — это не про меня. Но красивую посуду люблю и собираю. А ещё мне её дарят.

Приняв контрастный душ, и хорошо растерев себя жёстким полотенцем, я надела ночную сорочку села за столик, напротив балкона приоткрыв его и впуская в комнату холодный, слабо морозный воздух со вкусом весны. Очень люблю такой воздух. Вроде ещё за окном зима, потому что в лесу лежит снег, но в воздухе витает весна со своим, только ей присущим сладковатым запахом. Выпив горячего, не очень сладкого и не крепкого чая с мятой, я посидела на свежем воздухе, пока тело не почувствовало холод. Вот теперь можно спокойно заснуть. Иногда я проделываю такую процедуру, и она помогает мне отпустить раздражение, из-за которого всё тело противно зудит, не давая спокойно заснуть.

Как ни странно, утром я встала бодрой и с решением всё, что возможно узнать о жизни Людмилы.

— Заеду в салон, спрошу у девочек, куда и к кому она могла так спешить. Возможно, ей надо было срочно с кем-то встретиться? Заодно узнаю о её родственниках. Не может такого быть, чтобы человек остался совсем один на белом свете. Она общалась со вторым мужем — Никитой, он должен что-то знать о прошлом Людмилы, пусть и бывшей жены. Есть отец в Геленджике. Вот и прямой наследник!

Выезжая из поселка, я увидела людей, работающих на пожарище магазина. Недалеко от них стоял Дмитрий, предприниматель, муж продавщицы Галины.

— Димочка, как вы? — спросила я, искренне переживая о произошедшем.

— Да, как? Я ещё ничего, а Галя в больнице. Сердце чего-то заболело.

— Ещё бы! Передайте, пусть выздоравливает, — выразила я своё сочувствие и нажала на педаль газа.

Мне повезло, до Москвы я домчалась без проблем. Заскочила на рынок, купила в кондитерском павильоне большой пакет конфет и шоколада и к полудню была уже на Кутузовском в салоне «Людмила».

В салоне ощущалось траурное настроение. Грустные лица работниц, портрет Людмилы с чёрной лентой. Видно было, что служащие переживают потерю своей начальницы. Спросив, где находится исполняющая обязанности директора, я постучалась в указанный кабинет. За директорским столом сидела худенькая, миловидная молодая женщина и плакала, постоянно вытирая носовым платочком носик, который от этого стал красным. Вытерев покрасневшие и чуть опухшие от слёз глаза, она извинилась и спросила:

— Вы что-то хотели?

— Я подруга Людмилы Викторовны, Маргарита Сергеевна Колобова.

— А да-да, я Алевтина, я её замещаю, — и из её глаз опять двумя потоками хлынули слёзы.

— Алевтина, я вижу, что вы в курсе всего что произошло, — начала было, я. Женщина убрала руки от лица, плача и всхлипывая, стала причитать.

— Что теперь будет? Что теперь будет с нами? Вы можете себе это представить?

— А что будет, Алевтина? Неужели вас закроют? Я в этом ничего не понимаю.

— Что это я, — ещё раз всхлипнула женщина, — Людмилы Викторовны нет в живых, а я о работе. А вы Маргарита Сергеевна, соседка по даче?

— Люда рассказывала обо мне? — удивилась я.

— Да, как вы на даче отдыхали весело.

— Да, было дело, — грустно ответила я ей, — Алечка, я приехала узнать, слышали вы от Людмилы об её родственниках? Надо бы им сообщить о смерти. Я знаю из рассказов, что у неё отец живёт в Геленджике. Можно разыскать его и тогда ваши проблемы с работой решатся быстрее. Что вообще в таких случаях делается?

— Что делается? Я всю документацию сдам в налоговую инспекцию. Милиция опечатает салон. И полгода надо ждать пока объявятся наследники. Через полгода всё имущество перейдёт государству. Продадут через торги, с грустью и постоянно всхлипывая, объясняла худенькая, миловидная Алевтина.

— Да, а документы личные фото она на работе случайно не хранила? Алевтина окинула растерянным взглядом кабинет.

— Здесь всё её. А если честно, то полностью собрать все вещи Людмилы Викторовны у меня рука не поднялась. Что из личных вещей, бумаг на глаза попалось, я всё сложила в коробку. Да, в сейфе находился свёрток, он лично для вас, — она достала из ящика стола небольшой сверток, завёрнутый в бумагу и запакованный в прозрачную плёнку, протянула его мне. На свёртке под плёнкой лежала бумажка с надписью: «В случае моей смерти передать Маргарите Сергеевне Колобовой», — а вы думаете можно кого-то найти? Зачем вам это? — засыпала меня вопросами Алевтина, передавая мне загадочный свёрток.

— Её смерть так неожиданна. Только недавно, восьмого марта мы собрались у меня на даче все вместе. Вот такая несправедливость. А потом я думаю, она бы не хотела, чтобы её детище — салон, дом, квартира ушла с молотка и досталась совсем чужим людям. Если родных действительно нет, тогда уж не так обидно будет. Да, Аля, что вы думаете по поводу самочувствия Людмилы Викторовны в последнее время? Она за то время, которое мы не виделись, изменилась до неузнаваемости. Вы случайно не в курсе, что с ней произошло? Она хотела, но не успела мне об этом рассказать, обещала о чём-то для неё важном поведать.

— Мы сами удивлялись. Такая цветущая женщина. Всегда следила за собой. Ну, вы знаете, она сначала стала жаловаться на головные боли. Кто из нас не страдает головной болью? Но у неё голова не переставала болеть почти никогда. Ничего не помогало. Появились постоянные приступы рвоты. Тут я подумала, может наша директор все-таки решилась на ребёночка? Может токсикоз такой? Возраст конечно уже не подходящий для родов. Но что поделать? Даже пошутила с ней на эту тему. Потом у неё волосы стали редеть. Да вы и сами всё видели, как она изменилась.

— Может химия какая-то у вас испарения?

— Да бросьте вы! Ну, какие испарения, какая химия? Сейчас знаете, какие краски? Ерунда всё это. А потом это она раньше практикой занималась, а теперь уже давно только руководством, да закупками. Ремонт, клиенты, налоги, столько хлопот. Что вы!

— Может, ещё что-то неординарное вспомните?

— Вы знаете, она с прошлой осени, стала плохо себя чувствовать и у неё начались внешние изменения. А зимой, совершено неожиданно, собралась к себе на родину. Как раз почти перед Новым годом. Точно. Я, почему удивилась, думаю, родных говорила никого нет, а поехала. Зачем? И вообще я думала, что она в Москве родилась. Вернулась, через неделю понеслась в Питер к своему Ники. Я грешным делом подумала, прощается, что ли со всеми? И действии-и-и-тель-но, — Алевтина опять разрыдалась.

— Она сама сказала, что в Ростов поехала?

— В паспорте у неё стоит в графе место рождения город Ростов-на-Дону. Раз сказала на родину, значит куда?

— Бывает так, что место, где прошло счастливое детство или юность называют своей родиной. Всякое бывает в жизни, — ответила я ей и подумала, что именно про Геленджик рассказывала мне Люда. Там ей было хорошо.

Договорившись о похоронах Людмилы и попрощавшись, я вышла из салона. Не успела сесть в машину, как услышала зов Алевтины.

— Маргарита Сергеевна! — она подбежала к машине с небольшой коробкой, — поговорили и забыли совсем! Вот бумаги, которые я собрала, боюсь, потеряются, мало ли что. Тут две записные книжки, тетрадка какая-то, бумаги разные. Я ничего из личных документов в салоне не оставила. Все здесь. Сами разберётесь с ними. А остальные вещи, потом заберёте. И вот ещё что, мне сейчас надо к ней домой подойти. Что-то жутко одной. Не составите мне компанию? Там, конечно, участковый будет, но всё равно…

— А зачем? — удивилась я.

— В морг надо привезти вещи Людмилы Викторовны. Заодно посоветуете, какие вещи подойдут ей, что надо взять, — и Алевтина опять заплакала.

Мне несколько раз приходилось быть у Люды в гостях. Большая трёхкомнатная квартира с окнами в тихий зелёный двор. Отличная кухня — столовая, длинный просторный коридор. Мебель не современная, но добротная: арабская или румынская. В советское время стоила баснословных денег и доставалась по блату. Хрустальные люстры, ковры и всё то, что считалось в то уже далёкое время престижным и называлось достатком. Дачный дом, конечно, выглядел более современно. Мы с Алей прошли в комнату Люды, поняв, что это её комната по наличию трюмо, стоящему в углу.

— Аля, я слышала, что блузки с юбкой нельзя, или мне это кажется? Но, то, что нужен или шарфик, или платочек на голову — это точно.

Открыв шкаф, мы не стали рисковать и выбрали однотонное платье с длинным рукавом. Во второй половине большого шкафа стали искать платок или шарфик, чтобы покрыть им голову Людочки.

Да, это не нынешние шкафы-купе. Массивный, сделанный из шпона карельской берёзы, с множеством полок и выдвижными ящиками разных размеров, шкаф на красивых гнутых ножках, как великан возвышался в просторной светлой комнате. Аля с трудом выдвигала ящички, предназначенные для различных вещей. Предпоследний ящик и самый нижний никак не хотели выдвигаться. Она дернула предпоследний, и он выскочил из шкафа совсем. В нём лежало то, что мы искали: косыночки, платочки, шарфики. Мы выбрали подходящий шелковый однотонный шарф. Сидя на корточках, я попыталась правильно вставить ящик обратно в деревянные пазы, но мне никак не удавалось попасть в них. Вместо пазов он попал ниже и ударился о стенку шкафа. Я опять вытащила его, но у меня так затекли ноги, что находиться на корточках уже не было сил. Поднявшись вместе с ящиком, я позвала участкового, который ходил по квартире, рассматривая обстановку, картины на стенах и дорогую посуду, в красивых горках.

— Товарищ участковый, подойдите, пожалуйста, — крикнула я, поворачиваясь к нему вместе с ящиком.

Он подошёл к двери комнаты и удивлённым взглядом стал пристально смотреть на то, что я держала в руках.

— Помогите вставить его обратно, я все ноги отсидела, тяжёлый…

— А что это с него сыплется? — удивлённо спросил участковый.

Я отодвинула руки в сторону, желая посмотреть на тыльную перекладину ящика, куда так упорно вглядывался участковый, но вместо этого увидела, как с него мелкими перламутровыми шариками сыплется ртуть. В ужасе я машинально бросила ящик на пол. От него маленькими брызгами разлетелись блестящие капли.

— Забирайте вещи и покиньте помещение, — скомандовал полицейский.

Схватив шарф и платье, мы прошли в коридор. Пока молодой капитан искал понятых, пока мы ждали опергруппу, вызванную им, и пока мужчина в штатском заполнял какие-то бумаги, мы ждали, когда он напишет объяснение о находке, в котором мы должны были расписаться. Прошло часа два-три.

— Вы понимаете, что это убийство? — спросила я мужчину в штатском.

— Это вы о чём? Ваша подруга погибла в автокатастрофе, — спокойно ответил он мне.

— Это вы о чём! Это же очевидно, что её кто-то долго и планомерно травил ртутью! Надо дело заводить и искать убийцу. И ещё надо проверить, почему произошла эта авария. Машина у неё была в полном порядке, и она за день до убийства выезжала на ней. Мы все свидетели!

— Это не ко мне. Если заведут дело, все вопросы к следаку. Вы свободны, — отчеканил он. Потом глянув на меня, произнёс, — не мешайте, гражданка. Сами себя задерживаете! Дайте дописать спокойно.

— К следаку? Следователю что ли? — уточнила я неизвестную доселе мне терминологию, — даже не сомневайтесь! Обращусь, ещё как обращусь! А то вам милиции лишь бы человека закопать, и дело шито-крыто! — глядя на его спокойствие, во мне стала подниматься буря возмущения.

— Не милиция, а полиция, — подлил масло в огонь, тихим замечанием участковый.

— Это чёрти что! Названия поменяли, полицейские, понимаете ли, ещё бы жандармами назвались! Суть прежняя осталась!

— Дамочка, успокойтесь, — безразличным тоном стал останавливать меня мужчина в штатском костюме, — всё, распишитесь вот здесь.

— И не дамочка, дамочку нашёл! — Алевтине, легонько подталкивающей меня в спину, наконец, удалось закрыть за собой дверь квартиры. Взбудораженная безразличием молодого полицейского, я забыла, что в доме существует лифт и стала спускаться по высоким ступеням лестничного пролёта с третьего этажа, всё время, оглядываясь в сторону квартиры Людмилы и громко возмущаясь при этом.

— Дамочку нашёл! Я тебе покажу, какая я дамочка!

Добравшись до первого этажа, я увидела консьержку, вышедшую из своего закутка и удивлённо смотревшую на меня:

— Нет, вы слышали! — обратилась я к пожилой женщине, словно уже давно была с ней знакома, — скажите, когда это прекратится? — говорила я, ей показывая рукой в сторону лестницы, — женщину молодую убили можно сказать, а им хоть бы хны!

— Ой, какой ужас! Людочку всё-таки убили! — прикрыв рот рукой и горестно качая головой, воскликнула консьержка.

— Пусть ка-па-ют! — громко ответила я ей, — легонько хлопая старушку по плечу, словно это она должна была срочно найти лопату и бежать что-то копать, чтобы найти убийцу, — в нашей стране просто так ничего не происходит! А тут наследство ого-го! Слава Богу, на дворе не девяностые!!! — крикнула я в сторону лестницы, надеясь, что участковый всё-таки меня услышит.

— Я вас всех достану! — крикнула я напоследок, выходя на улицу, и со всем своим южным темпераментом с силой захлопнула входную дверь подъезда.

— Маргарита Сергеевна, я так испугалась! — растерянно посмотрела на меня Алевтина.

— А ты Алечка, ничего не бойся! Я их всех достану, паразиты этакие!

Пожав плечами, и не понимая, кого я достану и чего ей не бояться, Алевтина засеменила за мной, всё время повторяя:

— Какой ужас, какой ужас!

Меня тяжело вывести из себя, но когда это кому-то удаётся, то ему становится, очень жаль, что зажёг фитиль неизвестной бомбы. Взрыв получается разрушающий. Сев в машину я вцепилась за руль, чтобы не было видно, как дрожат мои руки от переполняющего организм гнева.

— Вы будете? — спросила Аля, придерживая тонкую коричневую сигаретку уголком рта и протягивая мне пачку с сигаретами, второй рукой пытаясь чиркнуть зажигалкой.

— И не кури у меня в машине! — вдруг я выхватила сигарету у неё изо рта. Алевтина так и осталась сидеть с удивлённо вытаращенными глазами и поднятыми руками вверх. В одной руке держа пачку с сигаретами в другой зажигалку. Увидев её растерянный вид, я вдруг рассмеялась, упав головой на руль. Потом обняв, бедную перепуганную Алевтину стала её успокаивать:

— Алечка, родная, прости меня дуру старую! Я, когда в бешенстве себя не помню.

— Какая вы старая? — отойдя от испуга, захныкала Алевтина, уткнувшись мне в плечо.

— Ой, милая! Какая никакая, а уже пенсионерка!

— Маргарита Сергеевна, а как же Ники? — перестав всхлипывать, спросила меня Аля.

— Бывший муж Людмилы из Питера? Да, надо позвонить ему. С Питера поезда часто прибывают, может ещё успеет на похороны. Слушай у меня времени сегодня в обрез, может, ты созвонишься с ним?

Успокоившись, мы нашли в записной книжке Люды номер телефона Никиты. Алевтину я довезла до парикмахерского салона и поехала покупать сувениры отцу Михаила.

Завтра день похорон. Девочки взяли на себя организацию погребения, а я поминки. Купив фотоальбом с видами Москвы и большой красивый бокал для чая с блюдцем с картинкой Кремля и Красной площади для Мишиного отца, я поехала в кафе договариваться о проведении поминок.

Глава 6

В новый высотный дом, я въехала сравнительно недавно. До этого мы жили с сыном, а потом и с невесткой в квартире, из которой выпорхнул мой муж. Но подкопив кое-какие средства и получив от Олега, недостающую валюту, я купила небольшую двухкомнатную квартиру в этом доме на двадцать втором этаже, о чем, ни разу не пожалела. Прекрасный вид на всю Москву. Недалеко дом, где раньше жила я, а теперь семейство моего сына.

— Как мне не хочется никуда идти. Отказаться неудобно, — размышляла я, разглядывая своё вечернее платье, купленное для таких случаев.

Тёмно зелёный цвет скрывает все мои появившиеся со временем недостатки, а длинный прозрачный воздушный шарф такого же цвета придаёт платью нарядность. На месте сумочка, туфли, рубиновая капелька, подаренная Мишкой, который всегда пристально смотрит на неё, когда я убираю воздушный шарф и открываю его взору своё декольте.

— Ну да! Прямо на капельку и смотрит! На декольте облизывается, паразит! — пробурчала я, — совсем настроения нет. А браслет! Господи, неужели я забыла браслет? — открыв сумку, я вынула брошюрку с портретом Никанора и коробочку с Мишиным подарком.