Поэт и любил раздвоенность (мысль и иррациональное), и тяготился ею, и описывал так:
Двойственность – это и его личная жизнь. По свидетельству сына, « он мог
Поразительная сила стихов Тютчева – в их краткости. У него нет эпических, развернутых широко картин. Нет сюжета, нет повествовательности и нет назидательности.
Он передавал читателям способность, деликатную и тонкую прелесть
В Тютчеве нет бифштекса (грубости); в нем все неуловимое, невидимое – все духовное.
Он весь – в размышлениях о своей судьбе (и человека в целом) – « лишь жить в самом себе сумей» – и о природе, космосе, откуда человек пришел.
Он говорит о принадлежности самому себе, он отвергает власть Голема, собственного творения, над ним (власть рока).
Он – против Золотого тельца, которого признают за бога.
Как ни к кому другому, к поэту подходят мандельштамовские слова: «
Он, выражаясь фигурой метафоры, есть поэт – айсберг. Зримая, вешняя часть невелика, но подсознательно угадывается огромная глубина человека: лирика, мыслителя и воспевателя красоты.
Ум, «доведенный до поэзии» – точный контур фигуры Тютчева
Надо признать: Тютчев не из легких поэтов. Как писал один из его критиков: « …поэзия, в которой надобно еще добиваться смысла».
Да, тютчевская поэзия – это
Фет назвал Тютчева «нашим патентом на благородство», а метафора
И как много внутренних с Тютчевым совпадений и перекличек. « Пусть в горнем Олимпе блаженствуют боги – бессмертье их чуждо труда и тревоги». «Пусть боги смотрят безучастно смотрят на скорбь земли, их вечен век» – Брюсов.
Тема тютчевского молчания, тема «неизреченной мысли» подхвачена Мандельштамом: «Она еще не родилась, она и музыка, и слово, и потому всего живого ненарушаемая связь». И еще идентичность: « Немота – как кристаллическая нота, что до рождения чиста».
Близость к
Тютчев и Фет. Два сильных корня поэзии России и две фигуры – антиподы. Фет – весь радость, веселье шумное, то Тютчев – грусть, гражданин гиены. Фет – человек чувств, сама чувствительность, ее высшее проявлением (Вакханка), Тютчев – сама нежность, но нежность почти бессильная, почти без чувств.
Тютчева интересует вечер, ночь, зло как таково; гаснущий день, наползающие сумерки; Фет – это расцвет, природа в зелени и цветах. Тютчев – увяданье, сброшенный пылающий пурпур деревьев, он ценит « возвышенную стыдливость страданий».
Всю рельефную и колкую противоречивость поэзии своего антипода Фет выразил в следующих словах: « Весь поэтический образ стихотворения полон чувств, хотя и принадлежит человеку мысли… избыток рефлексии».
Тютчев – поэт с
Тютчев – это Коперник в поэзии, это мир Колумба. Можно заострить – это мир Фауста, мир дерзостного человека, выходящего к мировой бездне. Недаром Тютчев восклицает: «тебе Колумб, тебе венец!»
Поэт славит человека, славит того, кто открывает «новый мир, неведомый, нежданный»
Тютчев перевел строки Шиллера: «Мироздания не конченое дело». Вот именно: мир для поэта не замкнут, мир для него – весь динамика, весь становление, весь движение.
Чем близок и дорог Тютчев нам, живущим в 21 веке?
А тем, что он вселяет нам ощущение безмерности мира, его величия и его таинственности, «неразгаданных законов Мироздания».
С одной стороны, поэт сам умел трепетать перед чудным и непостижимым звездным небом, он умеет и читателя заставить трепетать; с другой стороны – он проникает в глубь человека, и потому заставляет читателя прислушиваться к голосу внутри самого себя. Он учит понять мир и понять самого себя.
В кантовском моральном императиве – вся сущность Тютчева, все содержание и вся форма: « Звездное небо над головой и моральный закон внутри нас».
Поэт «космического чувства», способный удивляться и замирать в священном трепете перед тайной мира и тайной человека.
Писал Л. Толстой: « Так не забудьте достать Тютчева. Без него нельзя жить».
Провел линию психологического размежевания Тургенев, написавший о Тютчеве: «
Список использованной литературы:
1. Стихотворения. Федор Тютчев. 2014
2. Лирика. Федор Тютчв. 2006
3. Тютчев Ф. И. Полное собрание сочинений в 6 – ти то мах. 2003
4. И. С. Аксаков. Биография Тютчева.
5. Брюсов В. Ф. И. Тютчев. Смысл его творчества. Собр. Соч. в 7 т. (т. 6) 1975
Фет Афанасий Афаасьевич
(1820 – 1892)
В нем вопила всесильная природа
Поэт, практик значительно глубокий, мощный, жизненный. Он не верил в смерть, он верил, что жизнь вечна («
Образы поэта подчас удивительно смелы, лирически дерзновенны и иррациональны – не смысловое сообщение, а внушение настроения, когда чувство абсолютно гнет логику:
Основная тем поэзии Фета – любовь, чувственность. Языческий культ Прекрасной Дамы. Его поэзия покоится на эстетике красоты – на принципах гармонии, четкости, пластичности и ясности.
«Лирическая дерзость» – очень точное определение основной доминанты фетовской поэзии.
Именно так: через все творчество Фета проходит одна рыдающая нота, звонка трагическая струна – поэт напряженный, динамичный, «дерзкий». Все остальные мотивы находятся на периферии его творчества, на окраине: все идиллики, безмятежные сельские радости.
Недаром А. Блок любил цитировать Фета: «
Исток его напряженной лирики кроется в трагической коллизии… Еще в юности он влюбился в девушку из небогатой семьи Марию Лазич. Она ответила ему взаимностью. Но жениться на ней будущий поэт не смог – как «незаконнорожденный» сын родовитого и состоятельного помещика Шеншина, Фет был лишен дворянства, права наследования и отцовского имения.
.А вскоре девушка заживо сгорела – предполагают, что это было самоубийство…
До конца своих последних дней поэт не мог забыть девушку и простить себя: считал себя виновником ее смерти. Жизненная драма изнутри как подземный ключ питала его поэтический талант. Отсюда – тот напор в лирике, та острота в стихах, которую чувствовали такие тонкие ценители искусства как Толстой, Тургенев, Чайковский.
Стихи поэта – это монологи страдальца, страстные, рыдающие, обращенные к трагически ушедшей из жизни, наполненные раскаяния и смятенья (он называет себя «несчастный палач»).
Сила его чувств такова, что поэт отрицает смерть, не верит уходу любимой в «небытие», не верит вечной разлуке – как Данте, он говорит со своей Беатриче, как с живой:
«Твое небытие». Какая энергия переживания, чтобы ощутить «небытие» как реальность, как действительность, принадлежащие той, с потерей которой не смиряется сердце поэта. Болезненная четкость, нервная напряженность.
Красота в его стихах – это постоянное преодоление боли и страдания, это радость, как руда, добытая из боли; красота в его стихах питается живой жизнью, как капилляры мозга питаются кровью. Гармония – как великая истина для поэта.
«Напряжение» – емкое слово, определяющее фетовский стих, «паутинку» индивидуальной гармонии, конкретную крупицу его творческого бытия, где не обновка и польстительные речи, а талант имеет вес.
Жизнь берется в стихах Фета в миг ее наивысшего напряжения, миг счастья, в момент страсти, экстатического, наивысшего подъема:
В каждом его стихотворении – пружина. Его поэзия – это всегда преодоление земного притяжения, это всегда взлет, разбег, рывок подняться и заглянуть запредельно:
Для Фета жизнь всегда риск; он осознанно отказывается «от излишних запасов равновесия»; жизнь представляется ему ласточкой, обладающей
Свое жизненное кредо Фет выразил в следующих словах: он тот, кто в состоянии
Туго, словно пружина, раскручивается любое стихотворение поэта и бьет в конце мощными ритмическими паузами; внутренняя перекличка начала и конца, многослойность интонаций, обилие повторений и параллелей – все это и есть необычный феномен фетовской поэзии. «
Густота достигается вязким, сильным напором чувств, который открывает шлюзы языка, нарастающие и затихающие звуковые сцепления и сопоставления:
Музыкальными фигурами, звуковыми
Чайковский писал о Фете: « …
Поэт не понимал мысли, отделенной от стиха, от музыкального настроя души. Мысль у него, как соль в воде, полностью растворена в музыке. В одном стихотворении у него есть строка: «
Фет относится к миру осязательно, чувствительно. Он подчас наивен в мыслях, но мудр в другом – в биологическом, органическом: « В нас вопиет всесильная природа». Сама органика мира и органика стиха – иррациональное, подсознательное – связаны у него в единое целое.
Фетовским стихам присущи импрессионистическое своеволие, смелая артистическая прихоть; образы его порой смелы и динамичны, а сравнения – экспрессивны:
«За высоким ревнивым забором», «в грядущем цветут все права красоты», «ярче играла луна».
Тонкая фиксация минутного, но вечно повторяемого – и это тоже Фет:
Сумятица ощущений, прихотливость настроения:
Как умеет подчас поэт сказать непосредственно, наивно и по – детски открыто:
Вдруг заявить искренно и просто:
Нередко болезненная четкость, нервная напряженность:
Или автору в кружащейся на потолке тени от висящей лампы чудится стая вспугнутых грачей, а вслед за этим перед ним встает и вся сцена прощания у крыльца с уезжающей женщиной (стих «На кресле отвалясь»).
Несмотря на внутренний трагизм, а может быть, благодаря ему, Фет – один из самых
Фет – это поэтический мост от Державина и Батюшкова к Блоку. Блок писал: «
Без Фета немыслим и Есенин, показавший высоту лирического дерзновения, образец «стихотворного захлеба».
От Фета идет и
Кредо Фета, его аксиологический поэтический стержень: «
Заболоцкий спрашивает, как бы полемизируя с Фетом: