Женька, или Миражи над Барселоной

испытывала, то просто включила воду, сначала холодную,

потом подогретую, заглянула в зеркало и обомлела. За ее

спиной стоял усатый испанец, похотливо таращащий на нее глаза. Дверь за его спиной захлопнулась и Женя, похолодев от страха резко обернулась. Тот поднял руки ладонями вперед и что-то залопотал. Женя не поняла ни слова, но намерения усатого и без того были ярко выражены на блудливой физиономии. Женя попыталась вспомнить какое-нибудь ругательство по-испански, ничего не вспомнила, и принялась крыть маньяка по-русски. После первой же фразы, с известным адресом, испанец уронил руки и с тоской отвел похотливую морду.

– Так ты еще и своя. Какого хрена не закрываешься, дура!

Женя, не вникая в звучание слов, рванула дверь, оказавшуюся незапертой, вытолкала липового испанца и вышла сама. В негодовании она шагнула в сторону своего салона, и только тогда спохватилась.

– Ты не испанец что ли?

– Цыган я, – хмыкнул тот.

– Что-то не слышала, чтобы цыгане кочевали по Канарам, – проворчала Женя.

– Они везде кочуют. Жизнь заставляет. Торгую.

– С табором что ли?

– Один мотаюсь.

– Ну, извини, Миша.

– А откуда ты знаешь, как меня зовут, – насторожился цыган.

Женя пожала плечами.

– Я думала, всех цыган Мишами зовут. Я знала одного…

– Ну не всех, но я то Миша, – признался соплеменник.

Женя отмахнулась от него и вернулась на свое место.

Василий по-прежнему спал и, когда Женя пробиралась на свое место, не шелохнулся. Правда и она, коснувшись

его колен, не испытала желания задержаться. В другое время в ней сразу бы заволновалось и расслабилось все, что могло расслабиться. Странно, в отечественном Яке она сходила с ума от желания, а тут что? Самолет не той конструкции, или устойчивость лайнера усыпляет все, что должно топорщиться? Не хватает адреналина? Даже комфорт санитарного блока не вызвал у нее жаркого прилива к особо активной части тела.

Такой привязанности, какая у нее зародилась к этому человеку, нет больше на свете. Ну разве что у Ксюшки, по своему архивариусу. Тот ведь, пожалуй, еще постарше Василия…Как умудрилась Ксюха распознать там что-то, просто загадка. Уж ее то Василий, хоть тоже не молодой, но уж не сравнить! Она же видит, как женщины поглядывают на него. Просто на мордах написано «отдамся тут же». Только и смотри, как бы какая не пошла на абордаж.

Недаром, даже ее мать, дура старая… Нет, нет, только не об этом! Она пообещала себе не вспоминать тот бред, который понесла ее полоумная родительница в тот день! Никакого прошлого!

Женя энергично мотнула головой и, остановив стюардессу, шепотом попросила у нее еще порцию коньяка. Никакая она не алкоголичка просто надо закрепить полученный эффект…

А было поначалу жутковато, не передались ли с генами мамашины пристрастия. Или они очень глубоко спрятаны и еще дадут о себе знать? Спаси и сохрани! Она и сейчас попросила глоток коньяка, чтобы попытаться уснуть, а то, неровен час, встряхнет она своего, любимого, и они, в санблоке… Хотя, надо заметить, в этом дирижабле позывы не так уж и проявляются, не то что отечественном…

Черт знает что, везде, и во всем себя приходится ограничивать. Даже в мыслях…Или, все-таки, от страха? А чего бояться– то? Разве не самое великое счастье умереть вместе с любимым человеком?

Женя взяла рюмку и медленно выпила содержимое.

Коньяк великолепный, она, правда, не большой специалист, но напиток очень ароматный … Это, наверное, уже

испанский.

Стюардесса, на вопрос Жени, кивком головы подтвердила ее догадку и забрала освободившуюся посуду. Женя покосилась на мужа, убедилась, что тот по-прежнему спит, и прислонилась головой к его плечу. Вот так прижаться к нему тесно-тесно, закрыть глаза и исчезнуть с ним на пару… Может быть пойти и отвернуть какой-нибудь винтик? И все эти испанцы и прочие засранцы рухнут вместе с ними в океан, во имя их любви.

Нет, конечно же, она на это не способна… В ногах ее шевельнулся Жучок, видимо устраиваясь поудобнее, и снова затих. В Боинге он уже спокойнее, оно и объяснимо – почти не слышен шум двигателей, нет вибрации или провалов в воздушных ямах.

Прежде чем опустить ресницы, она снова увидела «испанца» как будто все еще постреливающего на нее глазами. Никак не угомониться чавело! Женя из озорства улыбнулась ему и закрыла глаза. Попыталась немного пофантазировать о предстоящих радостях, но картинки уже не клеились …, но уснуть она не успела. Радиоголос из динамиков неприятного слова. Одновременно она почувствовала как чьи-то руки скользнув по ее талии застегнули на ней ремень. Она распахнула ресницы и увидела лицо Василия. Тот с какой-то заботливой улыбкой смотрел на нее.

– Не пугайся, – успел сказать он, как серия ударов и зависов заложила ей уши и Женя кинулась к окну. В поле ее зрения попала конечная часть крыла, которая после каждого удара колебалась с устрашающей амплитудой и казалось, что вот-вот плоскости совсем исчезнут, но удары продолжались, лайнер трясло как в лихорадке и, наконец, все прекратилось. Только тогда она почувствовала себя в тесных объятиях Василия и, повернувшись к нему, ткнулась лицом в его шею.

– Ну как, в туалет не пора? – услышала она его

насмешливый голос.

Женя хотела было взъершиться, но почувствовала

непреодолимую сонливость.

Разбудил ее голос стюардессы вновь настаивающей пристегнуть ремни. в связи с посадкой в Тулузе. Авиакомпания просит пассажиров не беспокоится, посадка не связана с техническим состоянием лайнера или угрозой безопасности.

Женя с тревогой взглянула на мужа, потом перевела взгляд вглубь салона. Никто не выражал особенного беспокойства, лишь только «испанец» цыганского происхождения сидел в кресле с бледным лицом. Женя даже не сразу узнала его. Василий, проследив взгляд жены, встрепенулся.

– Будулай! – удивился он.

– Ты его знаешь? – удивилась Женя.

– Да как же! Его все пограничники знают. Занимается какими-то темными делишками, а поймать с поличным не могут. Всякий раз отделывается легким испугом…Что-то с ним сегодня неладно. Наверное, сердечко прихватило. При такой деятельности немудрено.

– Странно, мне он представился Михаилом.

– Он может представиться, кем хочешь. Да и Будулай, это тоже его кличка…А ты то где с ним познакомилась?

– В туалете.

Василий открыл от удивлении рот, но толчок известил, что самолет коснулся посадочной полосы. Тотчас же взвыли моторы. Женя повернулась к окну и не видела, как Будулай отстегнул ремень, и в полусогнувшись направился к ним. Подойдя, он наклонился над Василием и сунул ему на колени черный «дипломат».

– Передай, командор, моим… Адрес внутри. Мне каюк.

Женя, мельком взглянув в их сторону, не поняла слов, хотела, было переспросить Василия, о чем вел речь цыган, но, увидев подкатывающие к самолету машины одна из которых была с красным крестом и снова отвлеклась. Из черной машины выскочили люди в форме, из другой, санитарной, двое в белых халатах. Она догадалась, что медицинская помощь вызвана для их предприимчивого соотечественника, но люди в форме ее немного озадачили.

Пришельцы появились в проходе быстро, причем полицейские придержав медиков вышли вперед, что возмутило Женю. Человеку плохо, а они тут со своим служебным рвением! Встав по обе стороны от «Будулая» они дали возможность одному из бело-халатных осмотреть его. Закончив осмотр эксперт кивнул головой, и что-то сообщил стоявшему рядом офицеру. Тот, дал какую-то команду сослуживцам и те, развернувшись, подхватили под белые ручки… Василия! Тот даже не успел раскрыть рта, как оказался на ногах с прижатым к груди «дипломатом». Василий, судя по тону голоса, потребовал объяснения. Подошедший офицер сказал ему что-то и, жестом предложил выйти из самолета. Потом, повернувшись к Евгении, кивнул к выходу и ей. Женя вскочила, и тут следом за ней, неожиданно, взвился дремавший до сих пор Жучок. Евгения едва успела его перехватить, иначе жесткие зубы впились бы в руку полицейского.

Кое-как утихомирив взъярившегося пса, Женя привязала его к ножке кресла и велела лежать. Жучок, недружелюбно покосившись на недоукушенного полицейского улегся.

Цыгана, уже совсем осоловевшего, вывели под руки из салона и уже совсем неожиданно предложили следовать за ними Василию и Жене.. Только тогда Василий пояснил ей, что их приглашают в полицейский участок для выяснения, имеют ли они имеют отношение к контрабандисту. Самолет не отправят, пока не закончится дознание.

По дороге Женя предупредила мужа, чтобы досмотр велся обязательно в присутствии понятых и потребовать, чтобы вызвали того, кто сообщил легавым, что «дипломат» подкинут цыганом. Наверняка это противная стюардесса.

В конце концов, они никакого отношения к нему не

имеют, хотя… Женя похолодела. А вдруг кто-то видел, как она вместе с «испанцем» вываливалась из туалета! А этот, морской волк, о чем думал, когда ему подсовывали криминал?!

К счастью в чемоданчике цыгана обнаружились только деньги и записка с адресом.. Содержимое полисмены, конечно же, реквизировали. Эпизод совместного пребывания в туалете Жени и цыгана за время разбирательства не всплыл. Прокол осведомителю.

К самолету их доставили на том же автомобиле, но уже без сопровождения. У двери извинились почти по-русски (Pardon, в России звучит как родное), правда, по выражению лиц полисменов, Жене показалось, что они больше выражают сожаление, что не смогли их «прижучить».

В салоне их встретили легким оживлением, а пожилой сосед, с кресла, что за их сидениями, похожий на фермера, даже что-то высказал. Скорее всего, неудовольствие. Бортпроводница, притащившаяся следом за ними, вероятно, во искупление грехов, предложила им выгулять собаку. Самолет задерживается еще на полчаса. Жучок, услышав, что речь идет о нем, оживился.

Они отошли к ближайшему газону, и только тогда Женя смогла толком осмотреться. Хотя смотреть особенно

было и нечего. Города отсюда не было видно, в остальном: летное поле, вокзал, другие постройки, мало чем отличались от питерских. Даже небо такое же – синее.

– Ну вот, волей случая побывали и во Франции, – пробормотала Женя, вдыхая такой же сыроватый воздух с такими же запахами…

Уже в самолете, когда они уселись на свои места, Василий, усмехнулся.

– Ты обратила внимание что минералка была кислой?

– Ну и что? – не поняла Женя.

– Это кислота которая может растворить оболочку контейнера. Наркотики в желудке у самого «Будулая». Ему и

дурно оттого, что оболочка растворилась.

Женя с ужасом уставилась на Василия.

– И что, он теперь умрет?

– Не знаю. Если не успеют промыть. Доза то, наверняка не шуточная.

– Ну и начало!

Василий сжал кисть ее руки лежащую на его колене.

– Ты же так хотела поскорее улететь…

– Пока мечталось, все представлялось по-другому. Как сказка. Пока в книге – волшебная, а наяву…

– Сказка еще не началась, – прошептал Василий ей на ухо.

– Ну и присказка уже как-то вперекосяк, – вздохнула Женя, но его слова ей понравились.

Какое счастье, что рядом родной человек, ее мужчина, подумалось ей. Он ее непотопляемый плот и кусочек родины. И Жучок …У них там, среди всего чужого, будет своя, маленькая страна…

Мягко загудели двигатели, и самолет вздрогнув, покатился на взлет.

Бетонного полотна Мадридского аэропорта колеса Боинга коснулись в десять утра по местному времени. Солнце, несмотря на довольно раннее время уже грело вовсю.

Когда их доставили к выходу с летного поля и предложили пройти за багажом в зал регистрации, Василий приостановился, и стал осматривать площадь с редкими ожидающими.

– Ты кого-то ищешь?

– Будулая должна была встречать жена. По моему,

у того желтого форда с каблуком она и есть, рядом двое ребятишек. Наших цыган узнаешь везде …Подожди здесь.

Василий быстро направился к загорелой женщине в цветастом длинном платье, которая оперлась об открытую дверь машины и вглядывалась в толпу. Рядом с ее юбкой

крутились двое маленьких детей, почти одинаковые по ро-

сту и, возможно, по возрасту.

Женя проследила взглядом, как Василий приблизился к женщине, начал что-то говорить. Женя не была садомазохисткой и удовольствия от созерцания, как страдают люди, не испытывала. Она отвернулась и перевела взгляд на Жучка, который с любопытством озирался вокруг, время от времени вытягивал шею, отчего его голова опускалась ближе к горячему асфальту, и принюхивался. Женя улыбнулась, хотела что-то сказать своему другу, как истошный женский вскрик заставил ее вздрогнуть. Женщина, закрыв руками лицо, заголосила, выкрикивая какие-то слова, потом схватилась за голову…

Наконец цыганка замолчала, что-то спросила, горестно покачала головой и прикрикнула на детей, не обращавших никакого внимания на страдания матери и ковыряющихся в ее сумке. Потом отвесила затрещину самому шустрому их них.

Оставив горемычное семейство Василий с Женей взяли такси и отправились в центр Мадрида. Над городом уже струились волны раскаленного воздуха, приводя в зрительное движение верхушки зданий, шпили, купола…

Отель Женя попросила выбрать не слишком дорогой и Василий уступил ее просьбам, но, уже войдя в холл, она с подозрением посмотрела на мужа. Тот поклялся, что есть куда более дорогие. К тому же они здесь пробудут недолго. Неопределенный срок ее не вдохновил. Хотелось увидеть поскорее то место, где им суждено отбывать свои дни, недели, месяцы…Всю жизнь?

Наверное, Василий схитрил, потому что номер напоминал апартаменты дворца. Самое большое его достоинство состояло в том, что огромные окна были затенены большими деревьями, а спальня оборудована кондиционером. Остальная мишура вызывала ощущение, что им поставили кровати в одном из малых залов Эрмитажа.

– Мне кажется, что я никогда не привыкну к роскоши, -

призналась Женя.

На Жучка апартаменты впечатления не произвели и он

быстро определил угол, где попрохладнее.

За завтраком, который им доставили в номер, Василий

предложил выпить за начало нового этапа в их жизни. Чтобы их стремления и надежды оправдались и чтобы они нашли здесь свой угол.

Женя усомнилась в реальности найти свой угол на чужой территории, и поправила, чтобы они не стали здесь изгоями.

– Наша планета наш дом, – предложил свой масштаб мышления находчивый дипломат.

А ведь действительно, определяя свое место, в измерении, предложенном им, чувствуешь себя комфортнее! Почти дома. Или это уже так действует испанское вино?

Оставшуюся часть дня они заняли изучением достопримечательностей. Василий купил путеводитель и переводил ей страницу за страницей. Пообедали она в ресторанчике «Кармен». Жене ресторан понравился, правда, выходя из него, она призналась, что ее преследует тревога, не забыли ли они билеты на обратный путь. Мысль о том, что они здесь будут жить, никак не прививалось.

В отель они вернулись, когда улицы города заполнились огнями фонарей и реклам. В номере поддерживалась температура, при которой еще можно жить. Жучок встретил их лаем возмущения. Бедолага, наверное, решил, что