StarСraft. Эволюция

«Осталось много боли. Много гнева».

«Никто из нас не винит их за это, – подчеркнула Таня. – Так что не пытайся выкинуть такой трюк снова. Слышишь меня? Потому что в следующий раз я просто позволю им показать тебе, как на самом деле выглядят боль и гнев терранов».

«В этом нет нужды, – мрачно ответил Улаву. – Как ты заметила, мы заплатили сполна».

Таня тихо кивнула. Война взяла с протоссов ужасную плату. Многие из них пали в битве. Их родной мир Айур был опустошен и покинут. Их общество оказалось разделенным, и, хотя некоторые фракции затем воссоединились, другие отвернулись от своего народа.

Хуже всего было то, что Кхала, легендарная псионная связь, соединявшая мысли протоссов на протяжении столетий, была уничтожена. Спустя годы после катаклизма, они пытались совладать с тем, что теперь означало быть протоссом.

Был ли этот тяжелый период в культуре протоссов причиной, по которой они оставили Улаву? Так ли сильно они замкнулись в себе, что у них не осталось энергии, чтобы вернуть Улаву и интегрировать его в постепенно перестраивающееся общество?

Или была более мрачная причина? Могло ли быть так, что какой-то из совершенных ее другом поступков отвернул от него других?

Ведь иногда ничего не стоит нажить себе новых врагов. Часто это до боли легко сделать.

Таня на секунду закрыла глаза, и эмоциональное волнение моментально исчезло. Ей не хотелось терять над собой контроль в тот день четыре года назад. Она не хотела обидеть или прогневить других призраков, игнорируя их попытки успокоить ее.

Именно Улаву смог тогда достучаться до нее, именно ему удалось заглушить вихрь злобы и хаоса на время, достаточное для того, чтобы имплантат вновь получил контроль. Ситуация разрешилась, и никто не пострадал. Даже тот призрак, заваривший всю кашу, который, как до сих пор верила Таня, заслуживал всего плохого, что любой из его коллег мог с ним сделать.

Но разрешение того конфликта имело свою цену. Неудачные попытки других призраков успокоить ее и так были плохим знаком, но факт, что пришелец победил, создал барьер неприязни, который Таня так и не смогла пробить или сломать. С тех самых пор она и Улаву были одни против целого мира. Она живет и работает с призраками, но никогда не сможет снова стать одной из них.

Очень скоро им не придется даже видеть ее.

Таня опустилась на сиденье мотоцикла, предчувствуя срыв, ждущий ее за стеной самоконтроля. Она надеялась, что когда-то там была более крепкая стена.

Таня боялась думать, что произойдет с ее самоконтролем, когда она покинет программу.

Во времена императора Арктура такое считалось немыслимым. Призраки были призраками, и они находились в программе до самой смерти. Точка.

Но император Валериан правил иначе. Он уменьшил промывку мозгов морпехам (некоторые говорят, и вовсе остановил, но никто в это на самом деле не верил) и также постановил, что призраки могли покидать программу по желанию.

Насколько Таня знала, она будет первой, кто воспользуется таким предложением. И это поднимало новые вопросы.

Оставят ли они имплантат на месте? Не могут же они его просто изъять. Возможно, они вставят ей новый особый имплантат, чтобы она могла жить гражданской жизнью без риска превращения объектов раздражения в римские свечи.

Они не могли его просто изъять. Или могли?

«Я все еще думаю о Райлане», – задумчиво сказал Улаву.

«Я уже говорила: не беспокойся по этому поводу», – ответила Таня.

«Я спокоен, – заверил ее Улаву. – Мне просто интересно. Как он узнал, что ты призрак?»

Таня нахмурилась. В тот момент она не обратила внимания на странность этого высказывания, но Улаву был прав. Как Райлан мог знать? Она не назвала себя, и на ней была гражданская одежда.

«Понятия не имею, – признала она. – Возможно, кто-то из казарм зашел в “Круг Данте” и рассказал про протосса в программе призраков».

«Возможно, – сказал Улаву. – Но это нельзя назвать хорошим поступком».

Таня фыркнула.

«Думаешь?»

«Конечно, – серьезно ответил Улаву, не уловив сарказма в ее тоне. – Раз зашла речь о казармах, не пора ли нам туда вернуться?»

Неожиданно Таня поняла, что сидит на летающем мотоцикле и смотрит на город, в то время как Улаву терпеливо ждет.

«Конечно, – согласилась она и указала на пассажирское место. – Садись, прокачу. Постарайся не привлекать внимания».

Он встал в полный рост.

«Постараться не привлекать внимания?»

Таня вздохнула. Бросающийся в глаза протосс и такой же пирокинетик. Оба отвергнутые своими народами. Они действительно заслуживали друг друга.

«Ладно, забудь про скрытность, – сказала она. – Просто постарайся не упасть».

Глава третья

– Понимаю озабоченность Доминиона, император Валериан, – произнесла посол Луиза ДюПре приятным альтом, который остро контрастировал с ее твердым взглядом. – Но поймите и вы нас. Умоджанский протекторат сильно пострадал из-за территориальных амбиций вашего отца. Не в наших интересах дарить вам опорный пункт, который прежний император не смог отобрать силой.

Император Валериан Менгск подавил вздох. Он надеялся, что шесть лет его более просвещенного правления хотя бы немного рассеют длинную тень, оставленную жестокими методами его отца. По всей видимости, это было не так.

– Я понимаю ваше беспокойство, – ответил он ДюПре таким же спокойным голосом. Малейший намек на агрессию или раздраженность, и она тут же будет считать его Арктуром Менгском Вторым, и любая надежда на размещение базы быстрого реагирования на Умодже исчезнет.

Но была и более насущная проблема. Во время войны на некоторых планетах Доминиона оказались уничтожены поля и пахотные земли, и они все еще восстанавливались. Стоимость одной только транспортировки еды и предметов первой необходимости на эти планеты истощала ресурсы Валериана до предела, и в случае еще одной войны всему Доминиону грозил голод. Генетически модифицированные продукты Умоджанского протектората помогли бы этого избежать.

К несчастью, единственное, что Доминион мог предложить взамен, была защита от возврата зергов, в чем протекторат не был заинтересован.

– Заверяю вас, что единственной целью для меня является защита протектората и южного фланга Доминиона от атаки. Последнее, чего мы хотим, – это заражение, которое успеет пустить корни до того, как мы сможем применить контрмеры.

– Полагаю, мы сможем справиться с заражением без вашей помощи, – ответила ДюПре.

– Неужели? – спросил Валериан. – Если вы рассчитываете на поддержку протоссов, я советую вам этого не делать. У иерарха Артаниса хватает своих проблем, и заботы протектората ему не нужны.

ДюПре тонко улыбнулась, но по выражению ее глаз Валериан понял, что именно на это протекторат и рассчитывал.

– И вам это известно благодаря вашему долгому контакту с протоссами?

– Мне это известно благодаря моей способности видеть скрытые тенденции в культуре и обществе, а также моему опыту в политике, – ответил Валериан. – Мне предельно ясно, что война заставила их заплатить не меньшую цену, чем та, которую заплатили мы.

– Возможно, – ответила ДюПре. – Могу я говорить прямо?

– Пожалуйста.

– Зерги – лишь потенциальная угроза, – сказала Луиза. – А Доминион – явная. Возможно, не настолько сильная, какой была, когда им правил Арктур Менгск, – быстро добавила она, прежде чем Валериан смог вставить слово. – Но есть у вас территориальные амбиции или нет, много кто в вашем правительстве все еще хочет видеть Умоджанский протекторат частью Доминиона, и это факт.

– Не могу сказать, что таких много, – ответил Валериан. – И заверяю вас, что мы увольняем их с особо важных должностей максимально быстро, если удается найти подходящую замену.

– Рада слышать, – сказала ДюПре. – Когда вы добьетесь в этом успеха и, возможно, предоставите дополнительные доказательства стремления Доминиона не нарушать нашу территориальную целостность, мы организуем новую встречу.

На информационной доске, встроенной в подлокотник трона, слабо замигала лампочка. Валериан бросил нахмуренный взгляд на экран. Он дал четкие указания не беспокоить его во время этой встречи, если только на кону не была судьба всего мира…

«Один левиафан, повторяю, один левиафан вошел в систему. Согласно наблюдениям, он держит курс на Корхал IV».

Валериан почувствовал, как напряглись мышцы его лица. Левиафаны были огромными путешествующими в космосе существами, зараженными Роем и затем превращенными в бронированные транспортные средства, способные как на межпланетные перелеты, так и на высадки с орбиты на поверхность. Благодаря вместительным внутренним каналам, в левиафанах можно было разместить десятки тысяч готовых к сражению зергов.

И, несмотря на подчеркнутые слова в предупреждении, Валериан вспомнил, что левиафаны никогда не летали одни. Никогда.

ДюПре все еще перечисляла условия, которые Валериан должен был выполнить, прежде чем Умоджанский протекторат сядет за стол переговоров.

– Прошу прощения, посол ДюПре, – прервал ее император. – Случилась непредвиденная ситуация, и я должен покинуть вас, – он встал и посмотрел ей прямо в глаза. – В системе Корхал только что появился левиафан, и он направляется сюда.

Валериан почувствовал удовлетворение, когда увидел, как побледнело ее лицо.

– Зерги?

– Не знаю никого другого в секторе Копрулу, кто использует левиафанов, – ответил он. – Я прикажу немедленно подготовить ваш корабль, ведь, полагаю, вы пожелаете покинуть нас?

– Да, – выдавила она.

– Не виню вас, – поднял брови Валериан. – Когда вы прибудете на Умоджу, возможно, вы с Советом правления захотите пересмотреть оценку угроз. Именно тот пункт, где зерги являются лишь потенциальной опасностью.

Он покинул тронный зал до того, как Луиза смогла ответить.

Когда Арктур Менгск объявил себя императором новопровозглашенного Доминиона терранов, он приступил к разработке оперативного центра, неуязвимого для любой вообразимой атаки. Валериан не был уверен, что отцу удалось добиться этого в полной мере, но признавал, что конечный результат получился впечатляющим.

Бункер, как его именовали во дворце, представлял собой подземный стометровый комплекс, защищенный несколькими слоями усиленного пласкрита и свинца, укрепленных мю-металлом и сверхпроводящими сетками. Воздух и вода фильтровались на молекулярном уровне. Внешняя часть была изолирована от электромагнитных импульсов и излучения заряженных частиц и располагалась на добрых пятьдесят метров ниже области поражения планетарного испепеления протоссов. Бункер имел мгновенную связь со всей планетой и с каждым кораблем и орбитальной станцией в системе, в нем было стрелковое вооружение и верные мужчины и женщины, которые знали, как пользоваться оружием, жилые модули для сотни людей, а также запасы еды и воды, которых могло хватить, чтобы выдержать десятилетнюю осаду.

Так почему, думал император, проходя через последнюю дверь, он чувствовал себя столь же незащищенным, как если бы совершал прогулку по саду на крыше дворца?

Полдюжины мужчин и женщин ожидали в боевом информационном центре, когда туда вошел Валериан; это были лучшие люди из планетарной системы обороны Корхала и военного центра Доминиона. Шесть из девяти экранов связи, расположенных на подлокотниках императорского кресла, соединяли его с другими старшими офицерами в системе. Другие три экрана показывали изображения приближающегося левиафана.

Валериан нахмурился, садясь в кресло. Мудрость и опыт подсказывали, что левиафаны не перемещались в одиночку. Но, если у этого и были друзья, то они предпочитали не показываться.

– Адмирал Хорнер, – произнес император согласно протоколу и с должным уважением, глядя в первый экран. – Какова наша ситуация?

Адмирал Мэтт Хорнер стоял боком к камере и говорил с кем-то другим на мостике «Гипериона». Услышав голос правителя, Хорнер повернулся обратно к экрану связи.

– Император Валериан, – поприветствовал он императора с такой же формальностью. – Ситуация… поставила нас в тупик. Левиафан передает сообщение на трех разных частотах, сигнал довольно слабый, но нам удалось его записать. Смотрите.

Он нажал на что-то, и его лицо тут же сменилось головой королевы зергов.

Во всех зергах было что-то кошмарное: их тела состояли из множества костных пластин, шипов и острых когтей. Но человеческий мозг известен тем, что видит образы, которых на самом деле там нет, поэтому терраны смотрели на зергов как на известных им существ: огромных пауков, бронированных личинок и огромных ос с крыльями летучей мыши.

Но королевы были особенными. С первого взгляда могло показаться, будто кто-то взял кентавра из мифов Старой Земли, заменил человеческое туловище на многоножку, а нижнюю, лошадиную часть – на ужасного бронированного краба.

И с таким образом приходили воспоминания. Все воспоминания. Ужасы войны. Животные армады зергов, реже высокомерные армии протоссов и жестокие, безразличные толпы самих терранов. Смерть и разрушение, боль и страдания протекли через разум Валериана, как кислотная река.

Книги по истории слишком часто утверждали, будто страдания прекращались вместе с войной. Но Валериан знал другое: медленное и затратное восстановление уничтоженных планет и боль от утраты друзей и любимых – вот те горькие последствия, которые ощущались еще годы с момента прекращения огня.

Доминиону терранов предстояло сделать многое, прежде чем тень последней войны полностью исчезнет. Если же зерги предлагали начать новую…

– Мое имя Мукав, – раздался хриплый голос.

Кто-то в комнате изумленно ахнул, и даже Валериан нахмурился. Обычно королевы Зергов не были способны к вербальному общению. Неужели кто-то опять играет с генетикой королев?

– Я пришла с приветствием. Я пришла с сообщением. Я пришла с настоятельной просьбой. Мое имя Мукав. Я пришла с приветствием. Я пришла с сообщением. Я пришла с настоятельной просьбой.

Экран очистился, и на нем снова появился адмирал.

– Вот и всё, – сказал он. – Оно просто повторяется.

– Автоматический повтор?

– Не думаю, – ответил Хорнер. – Я просмотрел его несколько раз и заметил некоторые изменения в выражении лица и позе. Полагаю, она просто сидит и читает одно и то же сообщение в ожидании нашего ответа.

– Вы знаете, как она связывается с нами? – спросил Валериан.

– Не уверен, – сказал Мэтт. – Передатчик, который она использует, задействует такие же протоколы, как и система связи из старой «Валькирии».

– Ну и ну, – удивился Валериан.

Вторжение Объединенного земного директората в сектор Копрулу годами раньше не совсем соответствовало ожиданиям захватчиков. В результате сражений с Роем зергов Керриган, протоссами и самим Доминионом, никто из сил ОЗД не смог вернуться на родину. Большинство космических фрегатов «Валькирия» были уничтожены, но какие-то попали в руки Доминиона.

– Зерги никогда ранее не использовали технику.

– Возможно, они и сейчас ее не используют, – заметил Мэтт. – Протоколы те же, но это не «Валькирия». Думаю, они нашли одну, исследовали ее и затем создали свою версию. Вместе с интерфейсом пси-передатчика зергов.

– Впечатляет, – пробормотал Валериан.

Тем не менее протоссы наверняка делали что-то подобное со своими псиониками, чтобы общаться с людьми через терранские системы связи.

Никто так и не понял, как они это делали. Вероятно, эту новую систему зергов тоже не получится быстро изучить.

– Но есть и другие новости, – продолжил Мэтт. – Я послал пару «Миражей» на разведку, и мы выяснили, что почти все поверхностные камеры и проходы левиафана открыты.

– Они открыты? – нахмурился Валериан. – В них что, совсем ничего нет?

– Похоже на то, – сказал Мэтт. – Конечно, есть еще внутренние камеры, где могут скрываться другие зерги. Мукав должна быть в одной из них.

– Похоже на то, – сказал Валериан, смотря на экраны. Левиафаны были огромными, они превосходили по размерам даже материнские корабли протоссов.

Однако внешние камеры позволяли быстро рассредоточить силы. Если все они открыты, то, похоже, Мукав не была частью атаки. Или хотя бы не частью быстрой атаки.

– В открытых камерах могут быть муталиски, – заметил Валериан. – Они способны летать в глубоком вакууме в течение длительного времени.