Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Моё "долго и счастливо" - Мария Сакрытина на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

Я замерла, глядя маме в глаза. И захохотала снова.

Мама упала рядом, схватила меня, обняла, шепча:

— Катя, Катюша, ну-ну, успокойся, всё хорошо, Кать, котёнок мой…

— Не называй меня так! — взвизгнула я, выворачиваясь из её объятий. — Пусти! Пусти меня! Пусти!

У меня мудрая мама. Как я раньше не замечала? Как я могла её расстраивать из-за таких пустяков, как краденая карточка?

Она держала меня, целуя в лоб, щёки и тихо бормотала утешения, пока я не успокоилась. И даже умудрилась задремать.

Вечером, к приходу папы я оправилась уже настолько, что смогла выдержать долгую патетичную лекцию о том, что они с мамой меня растят, а я, сволочь неблагодарная, качусь по наклонной.

Раньше я заводилась уже на “неблагодарной”, но сейчас только молча кивала и иногда всхлипывала. Под конец уже и папа не выдержал и, бросив: “Месяц без карманных денег”, отправил в “свою комнату — подумать”.

Я слышала, как он тихонько спросил у мамы: “Что с ней случилось?”. Не знаю, как ответила мама. Наверное, снова сослалась на возраст и амурные проблемы.

До полуночи я лазила в Интернете. Искала всё про Эдмунда — хотя, думала, раньше всё давно нашла. Посмотрела ролик обо мне с пудреницей на “Ютюбе”. На нём я никуда не исчезала. Даже сознание не теряла.

И теперь “Катрин” этот Эдмунд произносил с явно парижскими прононсом…

Про параллельные миры нашлась куча всякого бреда — я чуть над ним не заснула. Не постучись ко мне мама, наверное, так бы из-за компьютера не вылезла.

На ночь меня уложили, укрыли одеялом, рассказали душещипательную историю о том, как “в моё время — до твоего папы — у меня тоже так было”.

— Мам, у тебя есть снотворное? — перебила я, не в силах больше это слушать — в двадцатый-то раз.

— Зачем? — удивилась мама. — Кать…

Я выразительно поморщилась — раньше это всегда помогало. И сейчас мама только вздохнула и принесла из их с папой спальни какой-то пузырёк.

— Это успокоительное, снотворное тебе ещё рано, Катя. И, пожалуйста, если тебя что-то беспокоит, запишись к врачу. Хочешь, я тебя завтра…

— Не надо, — отрезала я, выпивая чайную ложку какой-то горько-мятной гадости. — Спасибо, мам. Спокойной ночи.

Мама вздохнула, с сомнением глядя на меня.

— Спокойной ночи.

Дверь за ней закрылась, оставив меня в темноте и воспоминаниях.

***

Ванна — благо мира. Возможно, высшее. Я это недавно поняла, но крепко выучила, пытаясь помыться (а главное — промыть волосы) в лоханях с еле тёплой водичкой. И заметьте: никакого душа. О, лепестки роз, да-да. Забиваются в волосы, фиг вычешешь. Ни в какое сравнение не идут с обычной пеной для ванны или ароматической солью…

Я пожертвовала сном, решив поваляться в ванне в своё удовольствие. В итоге задремала и, не постучись мама, точно бы опоздала.

Собираться пришлось в дикой спешке. В нашем ненормальном вузе пары начинаются в восемь утра, значит, встать надо как минимум за два часа — и это мне везёт, не из Подмосковья езжу.

Прелести нашего мира, мда.

Зато я расцеловать была готова все мои ухаживающие пенки, скрабы, спреи. А вот от декоративной косметики почему-то воротило. Раньше я дня не могла прожить без “боевой раскраски”. Сейчас больше внимания уделила причёске, стремясь — кошмар какой! — спрятать дорогую стрижку в греческой косичке вокруг головы, чтобы не так бросалось в глаза, насколько коротки волосы.

А ещё я вдруг неожиданно поняла, что в моём гардеробе большую часть составляют мини-юбки. Нет, на ноги я не жалуюсь, их подчеркнуть приятно. Говорят, они у меня стройные и ладные. Но… Сейчас, разглядывая очередную блестящую тряпочку, я ловила себя на мысли, что не могу, просто не могу одеть это. Как голая ведь буду…

Зомбировали меня в их Средневековье. Точно.

Где-то на дне шкафа нашлась пара длинных юбок. Кажется, прошлым летом они были в моде, я покупала, но почти не носила. А зря — в сочетании с бирюзовой блузкой, юбка цвета морской волны почти прокатила, закрыв, что надо и, в то же время оставив простор для воображения. Только вот декольте блузки казалось мне слишком глубоким… Но тут уж ничего не поделаешь.

Мама смерила меня удивлённым взглядом, но промолчала. Сказала только, когда я надевала балетки:

— На улице дождь обещают, не забудь зонтик.

Я угукнула, потом машинально пожелала хорошего дня (мама уставилась на меня как на чудо света) и выскочила из квартиры.

Идти было… странно. Никогда не замечала, но город давил. Здания возвышались слишком сильно, располагались слишком далеко и воздух… В метро мне впервые в жизни стало дурно, пришлось выйти на какой-то станции, сесть на скамеечку — отдышаться.

Так что на пару я опоздала. Не сильно, минут на пятнадцать. Всё бы было хорошо, не будь это историей языка…

Преподавательница, сухонькая старушка с громадными очками и вечной голубой кофточкой (жара же на улице, душно!) оглядела меня с ног до головы, поджала губы и продолжила лекцию. Я, пробормотав извинения, вошла… и тут же встретилась взглядом с Эд… мундом. Юноша сидел на последнем ряду и наши девчонки, похоже, готовы были шеи свернуть, лишь бы на него посмотреть.

Мотнув головой, я прошла к своему обычному месту рядом с Таней. Подруга, косясь назад и при этом пытаясь списывать что-то с доски, подвинула ко мне учебник.

Пара шла, как обычно, мимо. Всё время я чувствовала взгляд этого… Эдмунда. Может, воображала, конечно, но это жутко отвлекало. Я старалась не ёрзать, сидеть прямо, выглядеть красиво… В общем, когда раздался резкий, кажется, уже не первый окрик преподавательницы, он застал меня врасплох.

Таня толкнула меня в бок и ткнула пальцем в учебник. Я недоумённо уставилась на знакомые значки.

— Читайте, Катрин, — раздражённо повторила преподша. — Пожалуйста. Надеюсь, на этот раз вы сделали домашнее задание.

Ничего я не сделала. Но деваться было некуда, я, внутренне напрягаясь, вгляделась в текст. Открыла рот…

Это была “Песнь о Роланде”. Отрывок, какое-то там сражение, чего-то там кого-то там. Неважно. Главное — без адаптации, на старо-французском. В котором я раньше ни бум-бум.

Сейчас на меня, кажется, уставилась вся группа и даже преподавательница прицелилась окулярами очков.

Я читала, без выражения, но и без ошибок, вспоминая, как что-то такое пел менестрель в замке барона в Азвонии. Вспоминая, как Эдвард потом…

— Очень хорошо, Катрин, — пробормотала преподавательница. — Вы наконец-то взялись за ум. Расскажете потом, по какому пособию вы ставили произношение.

— О-бал-деть! — шепнула на ухо Таня. — Кать, ты как умудрилась?

Я тяжело вздохнула и вздрогнула, когда позади раздался скрип стула.

Эдмунд, подняв сумку, кивнул преподавательнице, что-то пробормотал и быстро прошёл к двери.

По аудитории прокатился разочарованный вздох.

— Занимаемся, девочки, занимаемся, — поправляя очки, пропела преподавательница. — Татьяна, прошу вас, прочтите пятую строфу.

***

Остальные пары прошли без происшествий. Девчонки громко ворчали, что “милашка Эдмунд” посещает в основном лекции международников, политологов и экономистов. Странно было бы ожидать иного от сыночка бизнесмена.

Я машинально конспектировала тонкости фонетики и грамматики французского, сама вспоминая и находя у этого Эдмунда всё больше сходства с Эдвардом. Но и различий тоже. Язык, манера одеваться — похожи и не похожи одновременно. Взгляд, выражение лица, тон…

В любом случае, он ясно дал понять, что не знает меня. Было бы странно, если бы я попыталась подойти… А начни объяснять, что я тут, знаете, в другом мире видела вашу полную копию и даже умудрилась влюбиться… Мда. Даже от мысли хотелось истерично смеяться.

Так ни к чему и не придя, я отправилась после четвёртой пары в деканат. Не высветись напоминалка на телефоне, уехала бы домой. Но “я-до-Эдварда” мечтала поехать во Францию на каникулах. А для этого нужна была справка из деканата — на визу.

Справку мне выдали — между разговорами об Эдмунде. Мечтательные девочки в деканате мусолили какой-то его визит, и речь, и какие-то подарки. У меня живот сводило от голода, так что я забрала справку, решив, что пропущенный обед сплетен не стоит.

В коридорах деканата и кафедр как обычно было пусто. Я остановилась в каком-то закутке, достала справку, вчиталась, проверяя, всё ли правильно эти клуши написали. А то со своим Эдмундом с них станется не то что факультет — название вуза забыть…

Я зависла на дате и надписи “до востребования”, когда в коридоре раздались шаги. Покосившись на противоположную стену и прикинув, разминёмся ли мы с ещё одним студентом в местных узеньких коридорчиках, я спрятала справку, забросила сумку на плечо. И, подняв голову, столкнулась взглядом с Эдмундом. Юноша шёл навстречу. Как в плохих мелодрамах — я всегда подозревала, там кое-что всё-таки берётся из жизни. Вот так, когда герои идут мимо друг друга, у них сердца ёкают и бьются в унисон.

В жизни я развернулась к боковой лесенке куда раньше, чем мы разминулись, и попыталась позорно сбежать, сильно подозревая, что ёканье сердец существует только в моём больном воображении. Вместе с Эдвардом из Фрэсны.

Не успела. Меня резко, с силой схватили за плечи, прижали к стене и — я пикнуть не успела — уже целовали, жадно, с такой страстью, что ещё секунда — и я начала задыхаться. А ещё мгновение спустя — отбиваться.

— Qu’est-ce que vous… (“Что вы…”), — выдохнула я, когда меня наконец-то отпустили.

Эдмунд открыл было рот. Закрыл. Отшатнулся, глядя на меня со странной решимостью.

Где-то вдалеке зацокали каблуки, и я, вздрогнув, влепила нахалу неумелую пощёчину и бросилась наутёк по лесенке.

Люблю наш универ. Такие лабиринты… Остановилась я только у метро и, привалившись спиной к ближайшей стене, закрыла глаза.

Он даже целуется, как Эдвард, чёрт бы его побрал!

***

Дома никого не было. Родители на работе — нормально, как всегда.

Я закинула сумку в комнату, проглотила обед и почувствовала, что оставаться одной — невыносимо.

На душе скребли кошки. На улице шёл дождь. Я решила, что кошки хуже, переоделась в джинсы и пошла лечиться — шмотками, шоппингом.

Всё равно мне теперь новый гардероб, похоже, нужен…

Отсутствие карманных денег сильно усложняло жизнь. Я достала заначку со стипендией, накопленной для Франции, посмотрела на неё, подумала, что если всё-таки поеду, как-нибудь выбью деньги из родителей. И окунулась в мир вешалок, примерочных и приятного запаха новой одежды.

“Девушка, — глядя на меня, как на сумасшедшую, удивилась одна из продавщиц, подыскивая очередную юбку до пола. — Зачем вы прячете такие стройные ножки? Может, присмотреть вам юбку до колен?”

Я с трудом сдержалась, прошипела что-то про “не ваше дело” и долго гоняла потом беднягу за платьями и сарафанами с длинными подолами.

Когда лимит на карточке достиг критического минимума, настроение всё ещё не улучшилось, зато одолела усталость.

Чувствуя себя героиней “Красотки”, нагруженной пакетами, только и вполовину не такой довольной, я брела по мокрой улице, мимо уродских громадных домов, по сумасшедше правильной каменной плитке, вниз, по подземному переходу… Переход я недолюбливала и свернула в него машинально — из-за дождя не хотелось идти окружной дорогой. Стоило, наверное, слишком пусто, мои шаги эхом отдаются. Неуютно. Хотя вон той девчонке у стены, наверное, в разы неуютней. В таком-то рванье. И грязная, как свинюшка, а запах я и отсюда чувствую. Даже мой “Шанель” перебил. Господи, как можно доводить себя до такого состояния, ты же девушка, в конце концов…

Поморщившись, я поудобнее перехватила сползающий с плеча пакет из H&M, попыталась справиться с выскальзывающим зонтиком. И всё-таки уронила его от неожиданности.

На рукаве (когда это было рукавом, а не тряпкой) девушки блеснула грязная, но такая знакомая королевская лилия.

Я отвела взгляд, прошипела ругательства и попыталась поймать покатившийся на ветру зонтик.

Девушка вздрогнула, кажется, просыпаясь, и подняла голову.

Я остолбенела. Это… это игра моего воображения или я её уже где-то видела? А точнее… я видела её вместе с Эдвардом в белом платье и брильянтах, девушку-белоснежку, заграничную принцессу, невесту.

Но ею же была Аглая, моя служанка? А она ведь умерла…

Тогда… Тогда у меня глюки и это бред моего больного воображения. Так, всё, пошла-ка я.

Зонтик, наконец, поймался. Кряхтя и перебрасывая пакеты в свободную руку, я отвернулась.

Девушка опустила голову, тихонько вздрагивая на ветру.

Хм. Ну и пусть себе дрожит. Сама тут уселась. И нечего, всем бродяжкам не поможешь. Что я, пункт скорой помощи?

Стиснув зубы, я шагнула… и опустилась рядом с девушкой.

Та содрогнулась, испуганно отпрянув подальше, до боли мне напомнив… меня.

Только поэтому, а ещё из любопытства, я осталась сидеть, а не убежала. Всё-таки пустой подземный переход не самое уютное место, чтобы устраиваться на корточках, обложенная пакетами, и пытаться закрыть зонтик.

— Кошмарная сегодня погодка, да? — негромко поинтересовалась я на старо-французском.

Сейчас девчонка опомнится, посмотрит на меня, как на чокнутую, может, матом обложит. За то, что лезу и мешаюсь.

И она посмотрела. И выдохнула поражённо, неверяще:

— Вы говорите на фрэснийском?

Я прикусила щёку изнутри до крови. Не сон. Не привиделось. Если только эта девчонка не кусочек моего сумасшествия. Как там, в кино, у шизофреников? Целые герои, бывает, живут только в воображении несчастных чокнутых гениев.

Я мотнула головой. Девушка смотрела на меня со странной надеждой и отчаяньем.

— Говорю, — отозвалась я, машинально дёргая ручку пакета.

Девушка быстро оглядела меня и подалась вперёд.

— Тогда прошу вас, скажите, где я? Я не знаю, я, наверное, заблудилась…

— В другом мире, — перебила я. — Вы сильно заблудились. Очень.

— Вы волшебница, да? — огорошила девушка, хватая меня за руку. — Пожалуйста, помогите мне! Я принцесса Альбиона, я ехала к моему жениху, наследному принцу Фрэсны. Пожалуйста, помогите, мой отец и жених вас озолотят… — и замерла, услышав мой смех.

Вчерашняя истерика грозила повториться.



Поделиться книгой:

На главную
Назад