В плену отражения

Тони решил устроить себе две недели отпуска и побыть с семьей в Скайхилле. Сначала он планировал отвезти туда Свету, Мэгги и сиделку Веру в пятницу вечером, но в последний день пришлось задержаться на работе, и он перенес отъезд на утро.

Ночью, ворочаясь на своем диване, Тони опять не мог уснуть. Всю неделю из головы не шел разговор с Питером и Люси. Что-то было тогда сказано такое, что не давало покоя. Словно репейник на спине – не видишь, но знаешь, что он там. Как ни напрягал он память, вспомнить не удавалось.

И вот теперь Тони снова и снова перебирал в уме все, что говорили Питер, Люси и он сам. И вдруг, когда мысли начало затягивать дремотой, его словно подбросило.

«Ну и кто там будет за ней смотреть? – спросил он. – Энни и Салли?»

Энни! Вот оно!

У Тони были свои собственные причины относиться к ней, мягко говоря, не слишком хорошо. Но это была совсем другая история. А вот все, что Света рассказала ему о ней и Маргарет… Нет, он не забыл. Просто не думал об этом. Никак не связал с тем, что происходило сейчас. Может, оно и не было связано. А может, было.

Он вспомнил, как Энни посмотрела на них зимой, когда они приехали в Скайхилл и вошли в холл. Света вздрогнула, наткнувшись на ее ненавидящий взгляд, и даже живот рукой прикрыла. Но почему? Неужели она до сих пор так зла на него, что перенесла это чувство на Свету?

Анна Луиза Холлис – так ее зовут. Двадцать шесть лет, родилась в Скайворте. Школу закончила в Стэмфорде, где жил ее отец. Работала там в цветочном магазине. Потом лорд Роберт взял ее горничной в Скайхилл. Не замужем и, насколько ему известно, ни с кем не встречается.

Ладно, еще раз по пунктам. Света говорила, что Энни якобы обладает некой темной силой, поскольку находится в прямом родстве с теми, кто убил Маргарет. Кстати, девичья фамилия ее матери – действительно Стоун, он выяснил. Но если следовать логике, эта самая темная сила должна была иметь отношение только к призраку Маргарет. Или нет?

Как говорила Маргарет, чтобы стать видимой, она должна была позаимствовать у Светы часть жизненной силы. Энергии, то есть. Но когда Маргарет в первый раз вошла в тело Светы, и они перенеслись в прошлое, рядом оказалась Энни. Которая могла их обеих этой энергии лишить.

Тони встал с дивана и начал ходить по комнате взад-вперед. Обычно так ему лучше думалось, но сейчас мысли словно разбегались.

Какая-то ерунда получается. Как Маргарет могла узнать, что Энни рядом? Ведь ее призрак в тот момент был в прошлом. Вместе с сознанием Светы. Или… не весь призрак? Может быть, какая-то часть Маргарет все же оставалась в настоящем? Ведь и Света сейчас в состоянии заботиться о Мэгги и по минимуму о себе самой. Значит, какая-то ее часть все же сознает, что происходит вокруг, пусть даже очень ограниченно.

Хорошо, допустим. Если он правильно понял, не успей Маргарет выйти, Света оставалась бы в прошлом до тех пор, пока в настоящем было бы живо ее тело. А сама Маргарет вернулась бы в настоящее и бродила рядом с этим несчастным телом, и никто больше не смог бы ни увидеть ее, ни помочь ей.

Тони чувствовал себя так, как будто сам бродит по зеленому лабиринту в Хэмптон-корте – в настоящем Хэмптон-корте, каждый раз сворачивая куда-то не туда и упираясь в тупик. Он почти не сомневался, что между кольцом Маргарет, Энни и тем, что происходит со Светой, есть какая-то связь.

В конце концов, что они знают о кольце? Только то, что Маргарет рассказала Свете. А Маргарет узнала о нем от престарелой аббатисы, да еще из какого-то альтернативного мира. Потрясающий источник информации.

Но опять вставал все тот же вопрос: если Энни как-то связана с состоянием Светы, так стоит ли везти ее в Скайхилл? Не получится ли только хуже? Хоть монетку бросай. С другой стороны, Тони был уверен: если Света останется в Лондоне, вряд ли что-то изменится вообще. Просто сидеть и ждать неизвестно чего было невыносимо. Значит, все-таки ехать.

Рано утром Тони загрузил вещи Светы и Мэгги в машину, устроил дочь сзади в автокресле, жену усадил рядом с ней. Вера в последний момент решила ехать в Скайхилл на своей машине, поэтому ее можно было не ждать.

Сиделку ему посоветовал знакомый, у которого Вера работала два года, ухаживая за его престарелой матерью. Спокойная, уютно полная женщина за сорок, разведенная, с двумя взрослыми детьми. Обращаться с людьми, которые плохо или вообще не реагируют на окружающее, было для нее делом хорошо знакомым. Правда, основной специальностью Веры был медицинский уход за пожилыми дементными людьми, и приглашение к молодой женщине, которая к тому же вполне справлялась с грудным ребенком, ее очень удивило.

Однако, разобравшись в ситуации, Вера стала бесценной помощницей. Она оставалась со Светой все то время, пока Тони не было дома, следила за тем, чтобы та умылась, оделась, поела, вышла в сад на прогулку. Большим плюсом было и то, что родители Веры приехали в Ирландию из России. Хотя она и выросла в Дублине, откуда потом перебралась в Лондон, по-русски говорила отлично. Тони попросил Веру говорить со Светой на ее родном языке, втайне – и, разумеется, тщетно – надеясь, что это хоть как-то поможет.

Ехать в машине со Светой, которая всю дорогу молча смотрела даже не на дорогу, а вглубь асфальта, было тяжело. Но когда она сидела сзади, Тони затылком чувствовал ее взгляд уже сквозь него, и это настолько выбивало из колеи, что пару раз он был на волосок от аварии. Возьми себя в руки, идиот, сказал он себе, у тебя ребенок в машине.

Словно услышав его мысли, Мэгги заплакала. Вообще она была очень спокойной и редко капризничала не по делу. Обычно ее плач означал какое-то серьезное неудобство или голод. Тони припарковался у обочины, чтобы Света не кормила дочь на ходу, и тут зазвонил телефон. На дисплее высветился номер Джонсона.

После прошлогодней истории и совместных вечеров за кофе и бренди в библиотеке он, как и Света, перешел с ним на ты – разумеется, когда рядом не было Питера, Люси или кого-то еще. Джонсон свято верил, что как дворецкий не имеет права на подобную фамильярность. Но особо приятельских отношений они не поддерживали, поэтому звонок был чем-то необычным.

- Привет, Эйч, - сказал Тони. – Что-то случилось? Мы едем, будем часа через полтора.

- Извини, что отвлекаю, - голос Джонсона звучал встревоженно. – Я, конечно, его светлости рассказал, но мне кажется, что тебе тоже надо знать. Еще неизвестно, когда мы сможем поговорить спокойно. Сейчас звонила графиня. Вчера вечером пытались вломиться в ее дом, пока она ездила в город. Разбили окно. В это время Мэри как раз вернулась из деревни, спугнула. Она видела, как кто-то удирал через ограду.

- Что-то пропало?

- Нет. Видимо, не успели забраться. Но это не все. Сразу после этого лорду позвонил преподобный Уилсон. Ему показалось, что он видел в деревне Хлою, и он решил на всякий случай предупредить.

- Неужели опять взялась за старое? – вздохнул Тони. Вот только Хлои сейчас не хватало для полного счастья. Эта чокнутая баба вообще угомонится когда-нибудь?

- Поговори с его светлостью, пусть он заберет дневники лорда Колина у нее. В конце концов, он имеет на них полное право, лорд Колин – его дед. Кто знает, что там еще в них может быть.

- Хорошо, Эйч, поговорю, - Тони кивнул, как будто собеседник мог его видеть. - Это надо было сделать еще тем летом, а мы успокоились, что все закончилось.

- Странно вообще, Тони, - задумчиво сказал Джонсон. – Не хочу сказать ничего дурного о лорде Питере, но… Мне кажется, ни ему, ни леди Скайворт вообще не интересно ничего, что связано с предками. Если б я знал, что от моего деда остались дневники, я бы не успокоился, пока не прочитал все.

- Ты историк, Эйч, для тебя это дико. Ты удивишься, но большинству людей абсолютно не интересно, что было до них. Даже тем, у кого не один десяток титулованных предков. И что будет после них – тоже.

- Я ничему не удивлюсь, - грустно возразил Джонсон. – Ладно, ждем вас. Как Эс, без изменений? Как малышка?

- Мэгги нормально, а Света все так же, к сожалению.

- Как все это печально, - пробормотал Джонсон и отключился.

Тони устроил сыто дремавшую Мэгги в автокресле и вырулил на дорогу. Настроение испортилось окончательно. Он не сомневался, что попытка взлома у графини и появление Хлои в Скайворте не может быть совпадением. Все одно к одному. Света наверняка вспомнила бы какую-нибудь забавно неприличную русскую поговорку, попыталась перевести ее на английский и объяснить, в чем смысл.

Черт, ну почему именно сейчас? То, что Хлоя снова появилась на горизонте, само по себе не было удивительным. Такие застревающие натуры, как маньяки из голливудских триллеров, не могут успокоиться, даже себе во вред. Во всех своих бедах она винит их с Питером и будет пакостить, пока не свернет себе шею. Или пока не сядет в тюрьму надолго. Ну, или – как вариант – пока не добьется своего. Чего, конечно, не хотелось бы.

А с Питером придется серьезно поговорить. Джонсон был прав – их с Люси равнодушие к прошлому своей семьи довольно странно. Более того, Тони думал, что разговор этот состоится еще год назад, что придется объяснять, как все обстояло с дневником лорда Колина, почему пришлось уничтожить кольцо. И главное – почему вообще Хлоя отважилась на эту авантюру. Но Питер и Люси вдруг решили подарить кольцо Свете. Даже не пожелав взглянуть, из-за чего все завертелось.

Они со Светой договорились, что, если понадобится, дружно соврут: кольцо в Лондоне, в банковской ячейке. Не понадобилось. Ни Питер, ни Люси о нем даже не вспомнили. Всему этому должно было быть какое-то объяснение, но Тони уже устал строить догадки. Большинство проблем возникает из-за того, что люди просто не хотят или не могут выложить карты на стол. А придется. Слишком уж много всего свалилось в одну кучу: Света, Маргарет, Энни, Хлоя…

Малодушно захотелось плюнуть на все и свалить в Шотландию ловить форель в горных ручьях.

Нет, Тони, не выйдет. Ты теперь муж и отец. И даже если ты ничем не можешь помочь своей жене, у тебя есть дочь, и это главное.

Подъезжая к Стэмфорду, Тони специально сделал крюк, чтобы не проезжать через город. Он часто вспоминал их со Светой первое свидание, и сейчас ехать по тем же самым улицам было просто невыносимо. Попетляв по узким дорогам, он выбрался к дому графини и даже притормозил, подумав, не зайти ли к ней прямо сейчас. Но все же решил, что лучше будет сделать это после разговора с Питером.

Подъехав к парадному входу, Тони помог Свете выйти из машины, взял на руки Мэгги. Питер и Люси вышли им навстречу, сзади стояли Джонсон и Вера, которая умудрилась приехать первой. Под ногами привычно путались корги. Томми и новый лакей, взятый на лето, выгружали из багажника чемоданы.

Опасаясь задеть Мэгги, Питер неловко обнял Тони, повернулся к Свете и остановился, словно споткнувшись. Здороваться с ней было все равно что приветствовать статую, поэтому он просто дотронулся до ее плеча и уступил место Люси, которая все-таки чмокнула Свету в щеку. Потом Люси поцеловала Тони, взяла на руки Мэгги. Фокси встала на задние лапы и положила передние Люси на бедра, задрав голову и принюхиваясь к малышке.

- Пикси возили к жениху, - пояснила Люси. – Видишь, какая круглая? Через неделю рожать. А Фокси загрустила. И когда мы приехали, решила, что Джин будет ее щенком. Почти не отходит от него. Думаю, Мэгги она тоже с радостью удочерит.

- Мистер Каттнер, миссис Каттнер, - Джонсон церемонно поклонился, прекрасно зная, что Света не ответит.

Тони кивнул, посмотрев на него со значением: мол, найдем время поговорить.

- Мы тут все думали, как вас устроить, - сказала Люси, когда они вошли в холл и присели у камина. – Ты ведь спишь отдельно, я правильно поняла? – она понизила голос.

Тони молча кивнул. Еще не хватало снова обсуждать эту тему.

- Смотри, вы будете в тех же комнатах. Ты можешь спать в маленькой, а в большую мы поставили кроватку для Мэгги, на ночь. Переодевать ее можно на комоде, он достаточно широкий, только одеяло подстелить. Ну а днем она может быть в детской с Джином. Знаешь, - Люси отдала Тони забеспокоившуюся Мэгги, - тут все сложнее, чем в Лондоне, конечно. Ночью Джин спит в моем будуаре, а днем не получается с ним быть все время рядом. Отойдешь от детской на два шага, он заорет – а я уже и не услышу. Поэтому с ним няня. И за Мэгги заодно присмотрит. Но комната большая, Света, если захочет, может там побыть.

- Люси, - вздохнул Тони, - Света ничего не захочет. Если ее туда привести и посадить в кресло, будет сидеть. Мэгги заплачет – возьмет ее, покормит, переоденет, просто на руках подержит.

- Черт… Слушай, Веру вашу мы на третьем этаже поселили. Хорошо, что она приехала. Ты хоть немного отдохнешь за две недели. И в то же время будешь рядом. Она мне понравилась. К тому же русская! Мне, правда, немного неловко было, когда я ей сказала, что она будет с прислугой внизу есть. Но она ответила, что уже работала в таких местах, что это нормально.

- Помню, дед рассказывал, - Питер протянул Мэгги палец, за который она с готовностью ухватилась, слюняво улыбаясь. – Их с сестрами приводили пообщаться с родителями минут на пятнадцать в день, после чая. Или когда приезжали гости – поздороваться. Это еще в двадцатые годы, почти сто лет назад. И, разумеется, грудью тогда знатные дамы не кормили. Фи, это же неприлично для леди. А вот отца и дядю Роберта бабушка уже кормила сама. Но у них тоже была нянька, где-то даже ее фотография есть.

- Ну что, пойдем познакомим Мэгги с женихом? – предложила Люси. – Как думаешь, если ее сейчас в детской оставить, она не будет плакать? А то скоро уже ланч, вам со Светой, наверно, надо привести себя в порядок с дороги.

- Люси, - хмыкнул Питер, - ты так говоришь, как будто они сутки пешком шли. Или верхом ехали. На верблюде. Что там приводить, руки помыли – и ладно. Думаю, в нашей ситуации мы даже к обеду вряд ли будем переодеваться.

- Как скажешь, - пожала плечами Люси.

- Если Мэгги будет плакать, думаю, нянька ваша нас позовет, - сказал Тони. – Как ее зовут хоть?

- Миссис Уиллер.

Они поднялись на второй этаж, и оказалось, что в Скайхилле за последние полгода кое-что изменилось. На том месте в левом коридоре, где раньше висел портрет лорда Хьюго, пробили дверь в тюдоровскую часть замка. Первый граф Скайворт теперь оказался напротив двери в кабинет Питера, рядом – портрет Маргарет, а остальные сдвинулись вправо.

- Думаю, когда Джин немного подрастет, закажем наш общий портрет для галереи, - сказал Питер. – Там еще немного места осталось.

Новая дверь вела прямо в просторную детскую, в которой никого не было.

- Гуляют, - пояснила Люси. – Сейчас уже придут. Кормить пора.

- Ты что, по часам кормишь? – удивился Тони.

- Ну, не по часам, конечно, но и не так чтобы на каждый писк сиську давать. Ребенку, может, скучно, или холодно, или живот болит, а его жрать заставляют. А потом удивляются, а чего это все толстые такие. Потому и толстые, что с детства привыкают любой дискомфорт заедать. По себе знаю. А Джин хорошо ест, - довольно улыбнулась Люси, - как раз примерно часа на два хватает. У меня молока – как у кита.

О Свете, которая стояла у двери, все как-то забыли, и Тони, спохватившись, усадил ее в одно из двух кресел у окна.

- А куда дели мебель отсюда? – спросил он. – Кажется, здесь были какие-то другие кресла, ампирные, что ли?

- А помнишь, с той стороны от холла две комнаты были пустые? – Люси махнула рукой куда-то себе за спину. – Туда все и перенесли. А с этой стороны вторую комнату для няни сделали, она там спит.

Те две комнаты. Которых раньше было три. Комнаты, в которых жила Маргарет со своей служанкой-тюремщицей. Может быть, именно сейчас, но только на несколько столетий раньше его Света в чужом облике сидит в одной из тех комнат и… ждет смерти?

Впервые Тони подумал о том, что Маргарет в той своей жизни должна умереть. Но что тогда случится со Светой? Вернется ли она обратно – или ее сознание исчезнет в тот момент навсегда?

Он встряхнул головой, отгоняя пугающие мысли, еще раз оглядел детскую.

У стены стояла очень большая детская кроватка, над которой висел яркий мобиль – разноцветные блестящие рыбки. У другой стены расположился такой же огромный манеж. Еще в комнате был комод с широкой доской для переодевания, много игрушек и еще какие-то штуки, о предназначении которых Тони даже не догадывался.

Он вспомнил свой панический ужас первых дней после возвращения Светы домой. Тогда Тони еще не знал, что она сможет ухаживать за Мэгги. Конечно, они вдвоем учились делать это, читали книги, смотрели ролики в интернете и даже сходили на несколько специальных занятий. И все равно он понимал, что совершенно не готов стать отцом-одиночкой. Но Света справилась. Конечно, делать всякие детские покупки ему приходилось самому, и тут ему очень помогали советы Веры.

- Мы специально в детскую купили кроватку и манеж побольше, для близнецов, - объяснила Люси. – На тот случай, когда вы будете приезжать. Им вдвоем будет веселее, правда? Пусть привыкают друг к другу.

Тони улыбнулся. Конечно, он не считал, что их дети обязательно поженятся, когда вырастут. Может, они и дружить даже не станут. Или вообще будут считать друг друга полными придурками. Но кто знает?

После ланча Света и Люси покормили детей, с помощью няни и Веры вывезли их в колясках в парк. Тони прошелся по хозяйственной части замка, поздоровался со всеми знакомыми, принимая поток сочувствия по поводу того, что случилось с миссис Каттнер. Особенно многословным, по обыкновению, был Бобан. Заодно Тони узнал, что тот так и не дописал диссертацию и расстался с Салли. Энни нигде не было видно, спрашивать о ней не хотелось, но Бобан сам доложил, что та второй день больна и находится у себя дома, в Скайворте.

За обедом произошел неловкий момент. Помощник повара Энди, как обычно, приносил и уносил блюда с кухни, Томми и новый лакей Билли прислуживали за столом, Джонсон наблюдал за процессом. Билли, не подумав, что-то предложил Свете, та, разумеется, никак не отреагировала. Парень наткнулся на суровый взгляд Джонсона, смутился, чуть не перевернул поднос.

- Да, есть Светка – и нет Светки, - грустно сказала Люси по-русски, ковыряя вилкой еду на тарелке.

Тони вопросительно посмотрел на нее, Питер перевел.

- Извини, Тони, - Люси перешла на английский. – Возможно, я недооценила проблему, но я привыкну. Не подумай только, что я жалею. Что мы пригласили вас. Ни в коем случае.

Тони промолчал. Что тут можно было сказать?

После обеда Люси предложила выпить кофе всем вместе, но Тони сказал, что хочет поговорить с Питером. Они ушли в библиотеку, сели у камина. Джонсон подал им кофе, поставил на стол графин бренди, при этом вопросительно посмотрев на Тони. Тот едва заметно кивнул.

- Перестаньте уже переглядываться с Джонсоном, - сказал Питер, когда дворецкий вышел. – Вы как два заговорщика.

- Нам надо кое-что обсудить, Питер, - решился Тони. – Разговор серьезный.

- Да, надо, - Питер кивнул, глядя на огонь сквозь наполненный бокал. – Может, начнем с мисс Холлис? Интересно, Света в курсе, что ты с ней спал?..

===============================================

Я хотела ответить сестре Констанс, но Маргарет не могла сказать ни слова. Разумеется, этого не было в сценарии. Но, черт возьми, Холмс, как?..

- Я вижу, ты можешь говорить только то, что уже когда-то говорила Маргарет. Так я и думала. Ты призрак в ее теле. А ее дух, надо думать, сейчас пребывает в твоем. Хотела бы я знать, где. Или лучше сказать «когда»?

Старуха подошла к очагу, перевернула палкой запеченного ежа. Потом с усилием откинула тяжелую крышку сундука, обитого железными полосами, достала холщевый мешочек и маленький сосуд с притертой пробкой.

- Попробуем дать тебе свободу, - сказала она, возвращаясь к очагу.

Бросив в котелок пригоршню сухих трав из мешочка и подлив несколько капель едко пахнущего снадобья из сосуда, сестра Констанс снова принялась помешивать вино деревянной ложкой с длинной ручкой. Она молчала, а значит, молчала и Маргарет. Как статист, который даже пошевелиться не может, пока ведущий артист не подаст свою реплику.

Не знаю, во что играют современные дети, а я в детстве часто изображала Василису то ли Премудрую, то ли Прекрасную. Из страшной русской сказки, где разноцветные всадники, на палках черепа со светящимися глазами и куколка-помощница, которую бедная сиротка Василиса кормила ржаной краюшкой. Я забиралась под стол со свисающей до пола скатертью и кормила горбушкой рыжую куклу Риту (а на самом деле съедала горбушку сама). Вместо черепов у меня были ботинки, надетые на швабру и лыжные палки. А главное – в сказке была баба-яга, к которой Василису послала за огнем злая мачеха.

И сейчас я опять почувствовала себя Василисой у бабы-яги. Темная покосившаяся избушка – только что не на курьих ножках, дым из очага уходит в потолок, сгорбленная седая старуха варит зелье в котелке. Разве что волшебной куколки у меня нет.

Сестра Констанс налила вина в оловянную кружку и подала Маргарет. Вино уже когда-то было – пусть и не такое, и кружка тоже была. Поэтому она легко протянула руку, взяла ее, подула, осторожно сделала глоток, другой. Снадобье было горьким и отвратительно пахло чем-то, напоминающим птичий помет. Но она сделала еще несколько глотков – потому что тогда замерзшая Маргарет выпила кружку почти залпом.

Что-то произошло. Это было похоже на головокружение, когда ты остаешься на месте, а все вокруг вращается каруселью, но только по вертикали. Я была неподвижна, а хижина поднималась и опускалась с бешеной скоростью. Потом все прекратилось, и пришло ощущение невероятной легкости. Обострились все чувства. Краски стали ярче, звуки четче. Запах и вкус зелья – еще более тошнотворным. А еще я чувствовала жесткость и занозистую грубость скамьи, хотя пальцы Маргарет ее не касались. Я вообще ничего не касалась, потому что парила под закопченным потолком.

Парила даже не я - нечто. У этого нечто не было глаз, но оно видело, не было ушей, но слышало. Не было вообще ничего. Я смотрела сверху на тело Маргарет, расслабленно привалившееся к стене. Фартингейл[3] охотничьего костюма в таком ракурсе превращал нижнюю часть ее фигуры в неопрятную кучу. Да и в целом выглядела она не слишком привлекательно.

- Ну как, - спросила сестра Констанс, выплеснув остатки содержимого котелка в лохань, - теперь ты можешь говорить?

- Могу, - ответила я.

На самом деле я подумала это. Не прозвучало ни слова, но сестра Констанс меня услышала и удовлетворенно кивнула. Видимо, точно так же со мной общалась Маргарет в свою бытность призраком.

- Как тебя зовут?