Кошмарный парнишка

– Работает теперь в прачечной на Ист-сайд, чтобы как-то свести концы с концами и прокормить ребенка.

Он пытливо на нее посмотрел. Лицо Фифи больше не было безмятежным.

– А Эстель Холидей, которая в двадцатом году сбежала из дома с помощником своего отца! Хотите знать, что мне недавно о ней рассказали? Она еле приковыляла в благотворительную лечебницу, вся в синяках, пьяный муж избил ее чуть не до смерти.

Фифи уже тяжело вздыхала. Тетушки подались вперед. Доктор Гэллап внезапно вскочил на ноги.

– А ведь они рисковали куда меньше, чем вы! – рявкнул он. – Они не увивались за бывшим каторжником, чьи руки обагрены кровью.

Тут уже и Фифи вскочила со своего места: глаза ее метали молнии.

– Эй вы, поосторожней! – крикнула она. – Это клевета!

– Ничего подобного!

Сунув руку в карман, доктор извлек сложенную вечернюю газету и швырнул на стол.

– Вот, прочтите! Там подробно все описано: как четверо убийц три недели назад ворвались в банк в Уэст-Крэмптоне. Как они расправились с кассиром. И одному из них, самому свирепому и опасному, удалось уйти от погони. И еще вы узнаете, что эта горилла, эта гнусная тварь скрывается где-то тут, в окрестностях мыса Монток!

Тут раздался приглушенный крик – это тетушки, которые всегда все делали вместе, упали в обморок. И в этот момент раздался громкий стук в парадную дверь, словно кто-то барабанил по ней здоровенной дубиной.

IV

– Кто там? – вздрогнув, крикнул доктор Гэллап. – Отвечайте... иначе буду стрелять!

Взгляд его скользнул по комнате, ища какое-нибудь оружие.

– А ты кто такой? – донеслось с крыльца. – Ну-ка, живо отпирай, не то я счас как стрельну – всю дверь разнесу...

– Как же быть? Что же делать! – воскликнул доктор Гэллап, покрывшийся испариной.

Фифи, продолжавшая методично опрыскивать водой собственных тетушек, обернулась к нему со снисходительной улыбкой на губах.

– Это Перси, наш садовник. Наверное, решил, что вы грабитель.

Она подошла к двери и отодвинула засов. Перси с дробовиком наперевес осторожно заглянул в комнату.

– Все в порядке, Перси. Это просто специалист по психам из Нью-Йорка пожаловал.

– Нынче ночью все не слава богу, – испуганным голосом сказал Перси. – Мне уже целый час слышится плеск весел.

Тут веки у тетушек затрепетали, и они одновременно открыли глаза.

– Туман кругом, – продолжал Перси, словно сом-намбула. – И в нем голоса. На полметра ничего не разглядишь, но там лодки, честное слово. Я насчитал чуть ли не дюжину голосов, перекликаются, зовут друг дружку, не иначе как привидения вздумали устроить пикник на пляже...

– А это что за звук? – спросила тетушка Джо, садясь на полу.

– Дверь-то вы заперли, – пояснил Перси, – вот я и стучал в нее ружьем.

– Да нет, вот этот, только что.

Все прислушались. Через распахнутую дверь донесся низкий стон – из темной пелены тумана, который в самом деле окутал и море, и берег.

– Надо туда пойти и выяснить, в чем дело! – воскликнул доктор Гэллап, который снова обрел утраченное было душевное равновесие. Но тут снова раздался стон, будто там испускало дух какое-то морское чудовище, и доктор добавил: – По-моему, вам сегодня требуется совсем не психоаналитик. У вас в доме есть еще одно ружье?

Тетушка Кэл, поднявшись с дивана, вынула из ящика письменного стола маленький револьвер, инкрустированный жемчугом.

– Не можете же вы оставить нас одних, – твердо заявила она. – Куда вы, туда и мы.

Все четверо – Фифи вдруг куда-то исчезла – вышли на крыльцо, спустились по ступенькам на дорожку, стараясь держаться поближе друг к другу, но потом остановились, всматриваясь в непроглядную мглу, куда более опасную и непредсказуемую, чем темнота.

– Вон там, – прошептал Перси, поворачиваясь в сторону моря.

– Вперед! – проворчал доктор Гэллап, находившийся в состоянии нервного возбуждения. – Надеюсь, у вас просто шалят нервы, милейший...

Они медленно, стараясь ступать тихо, шагали по песку, и в какой-то момент Перси вдруг схватил доктора за руку.

– Слышите! – просипел он.

Все застыли. Во тьме возникла едва различимая фигура – человек этот как-то слишком браво шагал вдоль берега, крепко прижав к себе что-то длинное, темное, свисавшее почти до земли. Он вскоре пропал во мгле, но следом за ним не менее бравым шагом двинулось еще одно привидение, оно тащило нечто белое, совершенно жуткого вида, тащило на спине, и ноша бессильно свисала с его плеч. А чуть позже всего метрах в десяти от четверки наблюдателей, там, куда только что прошествовали бравые призраки, возникло смутное сияние, источник которого находился за самой большой дюной.

Сгрудившись еще теснее, все двинулись было к ней, но потом, немного помешкав, последовали примеру доктора Гэллапа: встав на четвереньки, начали осторожно карабкаться на ту сторону дюны, которая смотрела на море. Когда они добрались до верхушки дюны и их головы показались над ее гребнем, сияние усилилось, и глазам наблюдателей предстала такая картина.

При свете четырех сильных карманных фонарей, которые держали четверо матросов в безукоризненно белой форме, некий джентльмен, стоя прямо на песке, в одном спортивном белье... брился. Вышколенный слуга недвижно держал перед ним серебряное зеркало, в котором отражалось намыленное лицо. Справа и слева замерли еще двое слуг: у одного на руке висели смокинг и брюки, другой держал наготове белоснежную накрахмаленную сорочку, в манжетах блестели запонки, сверкавшие в лучах электрических фонариков. Кругом было тихо, лишь тихое поскребывание бритвы и время от времени долетавшие с моря утробные стоны нарушали эту тишь.

Но вовсе не сама эта церемония, проводимая при весьма эксцентрических обстоятельствах, не пугающие тени и неровный свет фонарей вызвали у наших дам непроизвольный судорожный вздох. Нет, просто это лицо в зеркале, точнее, не побритая еще половина была им ужасно знакома, – и обе почти мгновенно поняли, кому же она принадлежит: тому самому грубияну и варвару, который так нагло преследовал их племянницу и полуголый бродил по их пляжу.

Пока они все это осмысливали, он как раз добрил одну сторону лица, и к нему тут же приблизился лакей и ножницами обстриг космы на другой щеке, так что теперь, наконец, симметрия была восстановлена, и все увидели молодое мужское лицо, несколько осунувшееся, но весьма привлекательное. Вот он взбил пену на небритой стороне, быстро провел по ней бритвой, потом помазал лицо лосьоном и с живейшим интересом стал его разглядывать. То, что он увидел, ему явно понравилось: он улыбнулся. По его сигналу первый слуга подал брюки, в которые он и облачил свои стройные ноги. Нырнув в сорочку, которую держал наготове второй, он вставил воротничок, привычным жестом нацепил черную бабочку и просунул руки в рукава смокинга. После этого превращения, случившегося прямо у них на глазах, тетушка Кэл и тетушка Джо узрели настолько безукоризненно элегантного и славного молодого джентльмена, что едва поверили собственным глазам.

– Уолтерс! – вдруг позвал он, четко, с безукоризненной дикцией.

Один из белоснежных матросов вышел вперед и отдал ему честь.

– Теперь можете вернуть шлюпки на яхту. Найдете без проблем, ориентируйтесь по ревуну.

– Есть, сэр!

– Когда туман рассеется, вам лучше выйти в открытое море. И еще отправьте в Нью-Йорк радиограмму, пусть пошлют сюда мою машину. К дому сестер Марсден, Монток-Пойнт.

Когда матрос повернулся, луч его фонаря скользнул по верхушке дюны, высветив на миг изумленные лица четырех зрителей, которые не отрываясь наблюдали за этой невероятной сценой.

– Сэр, вон там, смотрите! – воскликнул он.

И теперь уже все четыре фонаря выхватили из темноты дружную компанию на гребне дюны.

– Руки вверх! Живо! – крикнул Перси, нацеливая ружье в самый центр слепящего света.

– Мисс Марсден! – с чувством воскликнул молодой человек. – Я как раз собирался нанести вам обеим визит.

– Ни с места! – рявкнул Перси; и тут же вполголоса спросил у доктора: – Что, стреляем?

– Ни в коем случае! – перепугался доктор Гэллап. – Молодой человек, вы действительно тот, за кого я вас принял?

Молодой человек почтительно поклонился.

– Джордж Вэн-Тайн, к вашим услугам...

И вскоре безукоризненный молодой человек пожимал руки обеим дамам, окончательно сбитым с толку.

– Я так виноват перед вами, что никогда не смогу заслужить прощения, – рассыпался он перед ними, – за все, что вы перенесли из-за меня, по прихоти юной девы.

– Что за прихоть? – пожелала знать тетушка Кэл.

– Видите ли... – он запнулся, – как вам сказать... Я всегда уделял немало внимания так называемым тонкостям этикета: всевозможным деталям в одежде, в манерах, в поведении...

Он сконфуженно смолк.

– Продолжайте, – приказала тетушка Кэл.

– Точно так же и ваша племянница. Она всегда считала себя эталоном... м-м... культурности, воспитанности, пока... – тут он густо покраснел, – пока не встретила меня.

– Та-ак, понятно, – закивал доктор Гэллап. – Не хотела, значит, выходить замуж за человека, который оказался гораздо более – как бы это сказать? – эталонным, чем она сама.

– Именно, – сказал Джордж Вэн-Тайн, отвешивая ему безукоризненный поклон в духе восемнадцатого века. – Вот и пришлось доказать ей, что за... какой я...

– ...кошмарный парнишка, – подсказала тетушка Джозефина.

– ...да, кошмарный... если уж очень надо... Это оказалось не очень просто, но преодолимо. Когда хорошо знаешь, как надо вести себя в обществе, одновременно знаешь и как не надо. Так что мне оставалось лишь вести себя как можно отвратительней... Очень надеюсь, что настанет день, когда вы все-таки меня простите... за ту сцену на пляже... забросал вас песком... я слишком вошел в роль...

Вскоре все направились к дому.

– До сих пор не могу поверить, что джентльмен способен стать таким... кошмарным, – вздохнула тетушка Джо. – А что теперь скажет Фифи?

– Ничего, – бодро отозвался Вэн-Тайн. – Фифи-то все знала, с самого начала. В первую же встречу – я тогда еще залез на дерево, – она вывела меня на чистую воду, умоляла меня... прекратить все это, но я не внимал ее мольбам и продолжал игру, до тех пор пока она меня не поцеловала, нежно-нежно, несмотря на бороду и прочее...

Тетушка Кэл вдруг остановилась как вкопанная.

– Это все, конечно, чудесно, молодой человек, – строго сказала она, – но если уж вы у нас такой артистичный, откуда нам знать, кого еще вам случалось изображать. А вдруг вы тот самый убийца, который где-то тут прячется?

– Убийца? – спросил Вэн-Тайн, ничего не понимая. – Какой убийца?

– О, я вам все сейчас объясню, мисс Марсден, – сказал доктор Гэллап, виновато улыбаясь. – На самом деле не было никакого убийцы.

– Как – не было?! – И тетушка Кэл посмотрела на него с недоверием.

– Не было. Это я придумал: и про ограбление банка, и про убийцу, который спасся от погони, про все... Я просто понял, что вашей племяннице срочно требуется сильное лекарство...

Тетушка Кэл бросила на него уничижительный взгляд и обернулась к сестре:

– Все эти твои современные идеи, – многозначительно заметила она, – ничуть не эффективней ма-джонга.

Туман уже унесло ветром с берега на море, и когда вся компания подходила к дому, из темноты сияли его окна. На пороге их ждала безукоризненно прекрасная юная особа в сверкающем белоснежном платье, расшитом стеклярусом, который мерцал в свете только что народившегося месяца.

– Идеальный мужчина, – пробормотала тетушка Джо, краснея, – это, конечно же, тот, кто готов пойти на любые жертвы.

Вэн-Тайн не ответил ей: он в этот момент снимал с локтя невидимую соринку и, лишь устранив этот досадный изъян, наконец улыбнулся. Теперь во всем его облике не было ни одного дефекта – ну, разве что сильное биение сердца несколько нарушало идеальную гладкость атласной отделки на смокинге.