Сестра Морфея

На самом деле её речь прозвучала намного беднее литературного языка, которым она не совсем владела. Она сказала, что её трясёт в зале от холода. И что маленькие засранцы постоянно делают сквозняк по её местонахождению, и что она не в силах закрывать за каждым дверь, поэтому и укуталась не по погоде. И что с сегодняшнего дня из школ будет привозить на занятия мелочь пузатую.

— Понятно! — хитро улыбнулся тренер, — но вразумить не могу, почему директор не представил нам нового сотрудника клуба? Это как то не совсем прилично. Сейчас пойду и надаю по горбине этому белогвардейцу с партийным билетом КПСС.

У женщины забегали глаза по раздевалке, и притворно зевнув, спросила у тренера:

— А вы собственно здесь кто? — Сотрудник или спортсмен по абонементу? — и достав из сумки три нарезанных бутерброда со шпротами, уложенных в стопку, отправила их себе в рот.

Сергей Сергеевич осмотрелся в раздевалке и, заметив свободный стул, поставил его рядом с женщиной и с интересом заглянул ей в глаза:

— Вообще — то, я здесь старший тренер, и зовут меня Сергей Сергеевич. В свою очередь мне хотелось бы узнать, как вас зовут и как в нашем спортивном храме называется ваша должность?

Его вопрос её не смутил, прожевав кусок бутерброда. Она посмотрела на него голодными глазами и игриво мотнула головой:

— А я Людмила Ивановна Шабанова, и должность моя называется уполномоченная по организованному набору детей, и по совместительству я заместитель директора.

— Даже такие должности у нас появилась? — удивлённо воскликнул тренер, и обвёл взглядом двух своих коллег, которые оторопело, смотрели на него.

Она промолчала, и продолжила расправляться с бутербродом. Не знала она, что в этот раз ей пришлось познакомиться не только с самым опытным тренером, но самым что, ни наесть первым балагуром, который любил иногда посмеяться без излишней злобы над человеческими пороками. А главная его доблесть была, укрощение строптивых дам, которые бесцеремонно и вальяжно разговаривали с ним при случае. Его возраст был сплошной обманкой потому — что выглядел и вёл он себя, грубо нарушая паспортные данные. Они всегда при виде его поднимали голову, и внутри себя строили кольцевую дорожку с ловушкой, чтобы сей красавец клюнул на их наживку. Кому-то везло в этой безнравственной путине, а кто — то грыз ногти от досады. Но, то, что он был на слуху у городского дамского населения, этот факт являлся неоспоримым, что ему иногда льстило. Сейчас он смотрел на её широко раскрытый рот, который безжалостно употреблял рыбные трёхслойные бутерброды и наконец, поверил, что эту женщину директор выбрал не зря, — денег для клуба эта дамочка будет штамповать, так же как кушает бутерброды. Она их вкушала не по одному, а прямо всей трёхэтажной горкой и аппетитно шевелила челюстями.

— Ну и как вкусно? — спросил он у неё, когда её огромная пасть проглотила остатки бутербродов.

Ответа загадочная дама не дала, она ждала, когда остатки улягутся в её чреве. И только после, погладив свой живот, произнесла:

— Вкусно, когда ешь ту пищу, которая тебе нравится. А эти шпроты мне наш директор всучил, думал, что я хуже работать буду без них. А у меня за спиной высшее спортивное образование и во дворе стоит автобус ПАЗ, — сейчас поеду в школу и привезу 21 тысячу рублей. После двух часов я эту сумму удвою, а завтра будут, новые вливания денег. Теперь вы понимаете, что ваш заработок зависит от меня красивой и умной, как вся академия наук.

Она себя так ёмко охарактеризовала, что Сергей Сергеевич, остерёгся ей на этот раз показывать свой острый язык. Все — таки, судя по её словам, она обеспечивала не только ему, но и всему клубу стабильную зарплату, о которой большинство тренеров мечтали уже около года.

С СОВЕТСКИХ ВРЕМЁН ЗНАКОМЫ

Работая по восемь часов в день и имея боле шестидесяти подопечных, Винт имел мизерный оклад. Директору клуба своими материальными проблемами, он пока не докучал, надеясь что ситуация со дня на день должна измениться в лучшую сторону. Но его надежды безнадёжно таяли, когда он в конце каждого месяца кидал вопросительные взгляды на директора. Солидные оклады в клубе получали только сам директор, его дочь Фима, у которой, в секции насчитывалось не больше пяти детей, и её двоюродный брат Борис Смородин, — имеющего в группе начального обучения всего семь человек.

…Директор Хаджа Александр Андреевич для Платона был не простым человеком, а можно сказать должником по жизни. В Советские времена, когда Сергей Сергеевич возглавлял при крупном предприятии спортивную организацию и, имея мощный рычаг для улучшения своей работы, по протекции одного важного спортивного чиновника из Олимпийского Спортивного Комитета, пригласил в свою структуру двух опытных тренеров по настольному теннису с берегов чудного озера Байкал. Первый был взрослый, опытный, но амбициозный тренер по фамилии Кречет.

Второй тренер Хаджа был значительно моложе Кречета и ранее не один год занимался у него. Хаджа специалистом оказался слабым и мало того дисциплина его как в быту, так и на работе оставляла желать лучшего. Хотя он и имел квалификационное удостоверение Мастера спорта СССР.

Этот «опытный тренер» с живописного региона, имел в трудовой книжке запись, сотрудник КГБ, и корочки выпускника университета Марксизма и Ленинизма, а вот что он где — то работал тренером, такая запись отсутствовала. Сергей Сергеевич тогда тупо смотрел на корочки нового тренера, в это время он понимал, что это «печенье» к коммунистическим идеалам не имело силы. Так как свои такие же корочки он давно выбросил без сожаления в мусоропровод. Против подобных корочек в советские времена не реально было бунтовать, только подмётным начальникам, к которым Сергей Сергеевич себя не относил. Он небрежно бросил эти корочки вновь прибывшему тренеру через стол, и с лукавинкой взглянув на него, сказал:

— Ты Александр Андреевич, если думаешь связать свою судьбу с тренерской работой, то нигде больше не свети этими документами. Я сам в процессе своей жизни прошёл такие — же университеты, и знаю, чем отличается между собой тёплый и холодный климат!

…Хаджа не стал показывать свою политическую страсть и возражать, спортивному функционеру, так — как в то время твёрдо был уверен, что за совместным творческим столом с этим начальником он отведает немало вкусных блюд. Платон, же в свою очередь, уверовав в положительные рекомендации относительно новых сотрудников, полученные от важного чиновника из столицы, зачислил в штат двух старших тренеров по настольному теннису Хаджу Александра Андреевича и Кречета Михаила Дмитриевича.

Через восемь месяцев они оба получат в новом доме четырёхкомнатные квартиры, а их женам будут предоставлены престижные должности в металлургической промышленности с завидными окладами. И всё это было сделано, благодаря усилиям Сергея Сергеевича.

Поэтапно они переселит всех своих родственников из Сибири в этот тёплый край, где все врастут корнями на этой плодородной земле.

Эти два тренера понимали, что всем своим благополучием они обязаны Винту. Хотя благодарности, он не ждал от них ни какой, кроме хорошей подготовки молодых спортсменов. Хаджа был крученым человеком и эту черту характера Сергей Сергеевич отметил одну из первых.

Каким — то образом Александр Андреевич со своим лисьим подходом сблизился с большим чиновником и начал вести себя в клубе как начальник, не замечая при этом Винта, который помимо председателя спортивного клуба являлся и директором головного сооружения. Хаджа часто стал прогуливать и появляться на работе в нетрезвом виде. Кречет — же, напротив, на первый взгляд много работал, но хорошие результаты пока давал только на уровне города. Винт неоднократно беседовал с ними на предмет повышения спортивного мастерства детей. Но они до того зажрались, что Кречет однажды ему в присутствии Хаджи цинично заявил.

— Сергей Сергеевич, главный в театре, не директор, а режиссёр, так же и в спорте. Ты хозяйственник и в учебную программу не суйся.

— Миша директора бывают разные, — ответил Винт, — Игорь Ильинский был директором театра и был народным артистом. Я тоже в спорт пришёл через настольный теннис. Мастера спорта выполнил в шестидесятых годах, когда ты и трудовой деятельностью не занимался. И если вы с Хаджи считаете, что мне не следует вникать в спортивную работу коллектива, то заказывайте себе контейнера и вперёд на Байкал. Кстати я был недавно в Олимпийском спортивном комитете, — попутно зашёл в наградной отдел, — и, взглянув на Александра Андреевича, сказал:

— Оказывается ты Хаджа, мастером спорта никогда не был — первый разряд твоя вышка.

Хаджа от стыда чуть под стол не залез и с ненавистью посмотрел в лицо Кречета.

— Я тебе твердил, не прокатит, — энергично, как дирижёр он стал размахивать руками, — а ты говорил, проверять никто не будет. Плевал я на твою настоящую печать. Ты меня подставил, ты и оправдывайся. Я здесь лицо невинное.

Кречетов в ответ не мог ни слова сказать, только опустил голову к низу.

— Правильно тебе отставку дали в КГБ, — сказал Винт, Хадже, — ты сейчас при мне без пыток, сдал своего тренера, коллегу и земляка. Представляю, кукую большую угрозу, ты нёс для безопасности нашей страны. При первом же допросе все государственные секреты выдал бы нашему врагу.

…Понимая, что трюк с фальшивым документом может вылезти им боком, так — как была велика вероятность, что они могут лишиться не только работы, но и ведомственных квартир. А это ломало все их будущие планы. А они у них были с большими запросами, куда входили многочисленные поездки не только по стране, но и за рубеж. В смете командировок ими всё было отражено. Загранпаспорта были у них уже в карманах. Но тут внезапный демарш директора путал все их планы. Они переглянулись между собой и, поняв друг друга на расстоянии, избрали другую тактику, — чуждую для Винта:

— Ты Сергей Сергеевич зря не кипятись, — заявил Кречет, — для достижения целей все средства хороши. А наша цель тебе ясна, — помочь тебе поднять престиж настольного тенниса в вашем городе. Ну, подмахнули мне печать? Что из этого? Большого криминала я здесь не вижу. Ведь не дилетанта я с собой привёз, а человека влюблённого в этот вид спорта. Поэтому, нам бы не хотелось, чтобы эта информация вышла за стены твоего кабинета. Сам должен понимать, запланированы частые командировки на соревнования с детьми, а это уже не первенство города, а конкретные результаты.

— Да, — постучал себя в грудь Хаджа, — мы обеими руками за теннис. Первая поездка будет у нас на Байкал, так что жди от нас флягу с солёным омулем и норковую шапку.

Чего угодно ожидал он от них, но о таком неприятном подмазывании, и думать не мог. Внутри его всего перекоробило, но он не взорвался, а хотел бы. В голове во время сработал мудрый стопор, и он сдержанно произнёс:

— Да вы не колотитесь от страха. Мне нет никакого резона, истину вашего пребывания в нашем городе доводит до своего вышестоящего начальства. Она мне ясна, — вам нужны были квартиры, а не работа. Мне говорил один умный человек, — «пригласишь варягов, будешь заниматься их воспитанием». Теперь — то я понимаю, как он был прав.

Кречет поднял голову. На лице его отпечаталось раскаяние:

— Мы же работаем, посмотри какая массовость у нас.

— Миша ты опытный тренер и должен понимать, что работаешь в спортивном клубе, где на первом месте стоит результат, а не массовость. А если тебе массовость нужна, то иди в Парк культуры отдыха работать, там её с излишком получишь в любое время года. А мне давай Чемпионов. Поэтому считайте, что сегодня я только вытащил чеку, но если и впредь будете заниматься ерундой, то брошу вам «гранату» под ноги. Даже если мне это будет стоить должности.

…После этого разговора они утихомирились, но в верха на Винта потекли подмётные письма аморального и безнравственного характера. Откуда ветер дует, директору было ясно. И совсем, случайно до его ушей через открытые двери донеслась фраза, брошенная Кречетом.

«Мы, что век ему в ноги кланяться должны, дави его Саня, или вези самолётом флягу омуля. Ты обещал ты и вези».

Вскоре за нецелевое использование материальных средств, уволят Кречета, и он уйдёт работать в сельскую школу физруком. А следом улетит и Хаджа, за неоднократное появление на рабочем месте в нетрезвом состоянии.

Ему предложат написать заявление по собственному желанию. В коллективе восстановится спокойная атмосфера. Через два месяца большое начальство заставит восстановить Хаджу в должности. Как это ему удалось, Платон узнал об этом только через пятнадцать лет от церковного сторожа и кума Хаджи, — Лёши.

Ранее во времена Советского Союза, зам. по кадрам генерального директора машиностроительного завода Алексей Петрович Белов. (Цена возвращения в спортивный клуб Хаджи, была — норковая шапка и фляга солёного омуля).

Но недолго ликовал Хаджа. Рухнула страна советов. После её развала оба фигуранта по жизни разбежались. Неблагополучной системой была разрушена одна из лучших школ СССР настольного тенниса. Бульдозеры ни один день безжалостно выкорчёвывали место, под крышей которого ежемесячно и бесплатно занималось около тысячу детей, и находили своё упоение ветераны спорта. Винт, будучи ещё не старым и выглядел на сорок лет, вышел по горячей сетке на пенсию в пятьдесят лет, но не бросил своё увлечение настольным теннисом, играя в любом месте, где предоставляется возможность. А этих мест в городе было не так уж и много. Александру Андреевичу до пенсии было далеко, и он со своей непорядочной хваткой влез в коммерцию, но везде банкротился. Но мысль сделать свою монополию настольного тенниса никогда не покидала его. Тогда он зарегистрировал клуб «РИТМ», но спортивной деятельностью не занимался, а перекидывал из магазина в магазин разные крупы, назначая свои цены. Через два года он прогорел, и пошла процедура банкротства. Чтобы спасти свой клуб, он оббегал всех знакомых в поисках денег, но ему везде отказывали. Пришёл он на квартиру и к Винту, но тот ему объяснил, что такие суммы нужно искать не у бывших ударников коммунистического труда, а у бизнесменов.

Потом они на многие года потерялись. Но от знакомых Хаджи, Платон слышал, что он неоднократно был провозглашён банкротом и что мечту о создании клуба настольного тенниса не забыл.

Случай такой представился тренеру с Байкала. Хаджа в банке взял кредит и на часть этих денег закупил дорогие теннисные столы и соответствующий инвентарь для занятий. На вновь построенном стадионе корпорации «РУСАГРО» он арендовал два этажа под трибунами, где на первом этаже установил двенадцать столов для настольного тенниса, а второй этаж пустил под различные офисы, которые ощутимых прибылей ему не приносили. Сергея Сергеевича он пригласил к себе на работу, когда понял, что без его авторитета ему сложно придётся поднять работу на должный уровень.

Винт был рад такой работе, для пенсионера это было не только общение, но и любимое занятие, за которое он согласен работать, пускай не за большой оклад, но и не за бесплатно, как каторжный. Однако несправедливое распределение заработной платы директором нередко выводила его мозг из равновесия. И он понимал, что этого проходимца ничем пробить уже нельзя.

РАЗЛАД

Прошёл месяц после трудоустройства уполномоченной по орг. набору молодых спортсменов. Директор две недели носа не показывал в клубе. Его дочь Фима, хмурилась, когда её кто — то спрашивал об отце, но ничего внятного не говорила. Понимая, что штат не доволен долгим отсутствием директора, постоянно о чём — то шепталась с братом. Все тренера отнесли её поведение очередным покрытием загула отца, что не редко с ним случалось. Шабанова за это время переселилась в кабинет директора и отдала свою единственную дочь на воспитание Платону. Она привозила детей разных возрастов целыми автобусами по два раза в день. А тут ещё повезло со школьными лагерями, которые создавались при каждой школе. Так что наплыв детей всегда был огромным до обеда. Работу свою она выполняла, как передовик производства. Но беда была в том, что дети каждый день были разные. Когда приходило время платить деньги за обучение, они категорически отказывались продолжать тренировки. А это уже знак для всех работников клуба, что близкие родственники директора не справляются со своей работой. Они были обязаны заинтересовать детей. То есть выходило, что остальные тренера обрабатывают семью директора.

Он появился за три дня до зарплаты, бледный, худой с шаткой походкой и стыдливыми глазами. Запах дорогой туалетной воды не могли заглушить прелого душка, который, похоже, вжился в его тело. Ощущение было такое, будь — то он всё отсутствующее время спал рядом с гнилым картофелем.

День зарплаты наступил. Утро в этот день было солнечным, в спортивном зале из тренеров был только один Сергей Сергеевич. Он закрыл все жалюзи на окнах, чтобы лучи солнца не били по глазам молодых спортсменов, и проследовал в кабинет директора.

…Зарплату всегда выдавал сам директор. Вручая конверты сотрудникам, у него голова не кружилась от омерзения к самому себе, напротив он в это время себя чувствовал, могущественным и великолепным! Людмила Ивановна Шабанова сидела за столом и перебирала бумаги. Когда она заглянула в конверты с деньгами, сразу определила, что скандал сегодня более чем предсказуем. Винт её на днях предупредил, что если в этот месяц у него не будет прилично шуршать в кармане, то разнесёт весь клуб вместе с директором, — о чём она Хаджу и не думала предупреждать.

Он вошёл в кабинет с недобрым лицом и не просто вошёл, а наехал на директора словно танк:

— Где мой конверт, — протянул он резко свою ладонь к лицу директора.

Тот от неожиданности откинулся на спинку кресла и, съёжившись, показал на небольшую стопку конвертов лежавших у него на столе.

— Найди свой там, — пробормотал он, и опустил голову.

Платон отыскал свой конверт и извлёк из него всего лишь две купюры достоинством по тысяча рублей. Недовольно зашевелил губами и засунул деньги назад в конверт. Посмотрел на Шабанову и озорно подмигнул ей.

Людмила Ивановна сидела и умоляюще смотрела в глаза тренера, будь — то прося не устраивать сейчас грозы. Но он был изрядно перенасыщен долгими обещаниями Хаджи и в этот миг его уже никто не мог остановить. Он ещё перед дверью кабинета спрятал свою приятную улыбку, и немая мольба Людмилы Ивановны никакого действия на него не произвела. Он окинул грозным взглядом директора:

— Саня, ты, когда мне нормально платить будешь? — небрежно опустил он конверт в карман трико.

Хаджа, изобразив лисью мордочку, сделал утвердительный жест рукой.

— Всё со следующего месяца это уж точно конверт будет у тебя значительно толще. С приходом новой сотрудницы, — кивнул он рядом на сидящую Людмилу Ивановну, — наши дела пойдут в гору.

— Фу, как уже надоело слышать от тебя подобные обещания, — рявкнул на весь кабинет Платон, — дела, которые ты подразумеваешь под деньгами, пойдут у тебя и твоих родственников, а я не намерен горб свой гнуть ни на тебя и на твою семью. Осточертело всё! Брошу пахать на тебя, перейду в клиентуру. Я согласен платить с пенсии 750 рублей, и буду играть в своё удовольствие. Или заеду тебе в рог, чтобы ты понял, что не в КГБ работаешь, и живёшь в другой стране.

— Сергей Сергеевич, не горячись, мы же с тобой интеллигентные люди! Считай, что с завтрашнего дня у тебя недокорма не будет, и надои твои увеличатся, — попытался Хаджа перевести серьёзный разговор в шутку.

Но Сергею Сергеевичу было не до шуток:

— Я тебя сейчас такие надои покажу, — разбушевался он, — что ты уедешь прямо сейчас на свой Байкал, с нерпами обниматься. Ты гнида добра совсем не помнишь. По два месяца в запой уходишь. Твоя дочка Фима придёт чайку попьёт с бутербродами и как воздушный шарик улетает. А я пашу! Понимаешь пашу! — акцентировано ударил он кулаком по столу. Отчего Хаджа втянул в себя свои узкие плечи и стал похож на ребёнка, который в детстве не знал вкуса каши.

— И ты из семейства двурылых об этом хорошо знаешь, — продолжал лютовать тренер, — ну ничего. Ты уже завтра поймёшь, кого потерял! С завтрашнего дня, уйду я, а послезавтра за мной уйдут дети, — а это 60 человек. Теперь подсчитай, сколько бабок ты потеряешь. Я тебе ежемесячно сдаю по сорок пять тысяч, а ты мне зарплату по две штуки платишь. Хватит! — ударил он для убедительности ещё раз кулаком по столу.

После чего спокойно взял со стола все конверты и потряс ими перед лицом Хаджи:

— А это я у тебя забираю и разделю их сам по справедливости, — каждому по труду. И попробуй только гавкни у меня интеллигент вшивый, я тебя враз усмирю, — поднёс он к носу Хаджи крепко сжатый кулак.

Затем перевёл взгляд на новую сотрудницу, которая в этот момент потеряла дар речи:

— А вас Людмила Ивановна с журналами и табелем прошу зайти в тренерскую комнату? — сказал Винт.

Он вышел из кабинета, громко хлопнув дверью.

Директор сидел в кресле, обхватив голову руками. Он в эти минуты размышлял и не мог поверить, что лучший его сотрудник просто-напросто ограбил клуб.

— Что будете делать Александр Андреевич? — отвлёк его от раздумий голос Людмилы Ивановны.

Он вскинул на неё свою голову и зло заскрипел зубами. Прокрутил своё кресло к окну и посмотрел на небо, словно прося у него совета.

— Ты к нему не ходи, — глухо произнёс он, — ты мой заместитель и по статусу главней его. Чести для него много будет. А я знаю, как дальше действовать.

…Он поставил кресло в первоначальное положение и взялся за телефон.

Через двадцать минут к клубу подъехала милиция. В кабинет Хаджи зашёл средних лет опер в штатском и здоровый под два метра ростом прапорщик. Сотрудник в штатском, сел без приглашения к столу и представился:

— Я оперуполномоченный девятого отделения Василий Васильевич Жидков. Рассказывайте, что у вас случилось?

— Да что тут рассказывать, — раздражённо сказал Хаджа. — Среди белого дня мой старший тренер Винт Сергей Сергеевич, нагло ограбил клуб. Забрал себе всю заработную плату персонала. Мало того он запугивал меня и обозвал двухкрылым существом.

— И ушёл с ней? — спросил стоявший у двери прапорщик.

— Почему ушёл? — обиженно переспросил директор, — он здесь вместе с деньгами. Но завтра и навсегда непременно покинет клуб. Я думаю его сейчас надо определить на пятнадцать суток за мелкое хулиганство, а по грабежу начать следственную процедуру.

Шабанова, вздрогнула от таких слов и хотела, что — то возразить, но вместо ясной речи у неё из уст вылетело.

— А, А, Я.

— Вот у меня и свидетель есть, — показал он на Людмилу Ивановну. — Она очевидец грабежа.

Сотрудник в штатском открыл папку перед собой и, не смотря в сторону Хаджи, спросил:

— У вас, откуда такие юридические познания господин директор? В органах не приходилось раньше работать?

— Я бывший офицер КГБ, — гордо заявил директор.

— Как же вы офицер КГБ позволили ограбить клуб штатскому человеку? — иронически заметил Жидков.

— Я не ожидал, — оправдывался директор, — он схватил деньги и ушёл. А попробуй у него забери их, он бедовый и отчаянный, запросто может перейти к дерзким действиям. Ему челюсть сломать человеку, что вам высморкаться. Он же всю молодость в тюрьме провёл.

Никто не заметил, как после брошенной последней фразы Хаджи нервно вздрогнула Людмила Ивановна.

Опер пытливо и внимательно вглядывался в лицо директора. Засохшая слюна в уголках рта и перекошенный рот придавали этому лицу омерзительный вид. Тело директора тряслось мелкой дрожью и, когда он разговаривал, то постоянно подпрыгивал в кресле.

— А зачем вы таких кадров на работу принимаете? — улыбнулся Жидков и, встав со стула, подошёл к окну, где, напротив, через дорогу возвышался многоэтажный дом, с сетью магазинов.

— Нужда была вот, и пришлось взять, — донеслось до ушей опера, раздражённый голос директора.

Жидков оторвался от окна и повернулся к директору:

— Да вы не возмущайтесь Александр Андреевич? — На этот вопрос вы мне можете не отвечать. Да и не вопрос это был, а так нравоучительная ремарка. Кадровый вопрос — это ваша прерогатива, клуб же частный, значит хозяйничать можно по своему усмотрению. А мне собственно всё равно кто и кем у вас работает. Хотя Платон в городе личность известная и слава о нём идёт только позитивная, и я являюсь его сторонником во всех его начинаниях. И то, что было в молодости в счёт не идёт. Он был ценным руководителем, прекрасным семьянином, каким и сейчас является. Таким людям памятники нужно воздвигать. Он спорт в нашем городе сдвинул с мёртвой точки. На правильные рельсы поставил его. Портрет Винта висит в нашем краеведческом музее.

— Люди со временем меняются и за свои поступки не дают никакого отчёта, — начал доказывать с пеной изо рта Хаджа.

— Напрасно вы так Александр Андреевич. У человека в его возрасте может измениться только поведение, но никак не деяния. Каким его воспитали, таким по жизни он и идёт. И не надо мне навязывать свою философию. Я хоть и моложе вас, но в людях разбираться меня научили. А это главное в моей профессии! А вы сейчас идите с прапорщиком и пригласите сюда этого опасного «налётчика».

Их не было около пяти минут, и о чём в это время Жидков беседовал с новой сотрудницей, директору было не ведомо. Хаджа был полностью уверен, что она его полностью поддержит.