Драконоборец. Том 1

Щелчок, громкий чавкающий звук. В ушах взорвалась какофония десятков голосов, и перед глазами промелькнули спутанные переплетенные картины из чужих жизней. Это продлилось всего лишь миг, но Тобиус рухнул рядом с упокоенным трупом. Так и пролежал несколько часов, будто парализованный.

Когда желание жить хоть немного проявило себя, волшебник поднялся, с трудом управляя телом. Во вскрытых фургонах он обнаружил трупы, наполненные консервирующими бальзамами. Отряд нежити, рыскавший по Диморису, собирал для кого-то не только души, но и рабочий материал. Он достал из сумки три колбы с белым фосфором и закинул их по одной в каждый фургон. Вернувшись к мертвой оболочке лермазу, серый маг обыскал ее. Вся добыча составила артефактный арбалет, кожаный ремень с шестью гнездами, четыре из которых занимали блестящие серебром стержни, перевязь со стальной шпагой, пистолет, небольшой запас пуль и пороха. Два оставшихся стержня были возвращены в гнезда на ремешке.

Достав из сумки синий свиток, Тобиус пробудил его чары – синяя бумага на глазах удлинилась и, извиваясь змеей, свернулась вокруг трофеев, после чего они исчезли из привычной реальности, будучи упакованными в двухмерную реальность свитка.

Когда фургоны догорели, волшебника уже и след простыл.

Как и большинство столиц Вестеррайха, стольный град Димориса Спасбожень стоял на судоходной артерии – Вейцсле. В прежние века город был деревянным и часто горел, но к году одна тысяча шестьсот сорок первому столичный детинец, а также обширные центральные районы уже давно были одеты в белый камень.

Ладья, на которой Тобиус купил себе место, миновала охранные суда и вскоре вошла в огромный порт Спасбоженя. Продолжая находиться под присмотром бойниц высокой белой башни, она причалила среди десятков подобных судов. Волшебник спустился по сходням, притворно хромая и опираясь на вилы как на посох. Голову он держал низко, чтобы поля шляпы скрывали глаза.

Серый маг умел временно деформировать свое астральное тело, меняя очертания ауры, и считал это небольшим преимуществом мутировавшего генома. Так, с помощью медитации он мог «слепить» себе ауру простого человека или же выдать себя за другого волшебника. Когда скрываешься от собратьев по Искусству, такой талант очень полезен.

На портовых воротах пришлось незаметно передать стражнику лишнюю серебряную полумарку вместо несуществующих документов.

Еще в порту Тобиус почувствовал на себе чье-то назойливое внимание. На привозе всегда ошивалась куча соглядатаев, докладывавших разным господам, кто приплыл в столицу, а господа могли быть самыми разными, в том числе и опасными. Потому, миновав ворота, серый маг сделал все, чтобы затеряться. Шагая по улицам припортовых районов и дыша запахом рыбы, древесины, скота, лярда, смолы, сточных вод, он уже мечтал о том, чтобы поскорее где-нибудь затаиться.

Тобиус был вынужден податься в столицу по нескольким причинам: во-первых, у него было мало денег и много вещей, которые он мог бы обменять на недостающие деньги; во-вторых, если по его следу шли некроманты – Кузнец ведает, что им от него понадобилось, – то спрятаться от них в большом городе было проще.

Лишь обзаведясь деньгами, он мог покинуть Папскую Область и отправиться в горы. Драконий Хребет очень велик, в этом царстве пропастей, долин, плато и пиков, грозящих небу снежными остриями, хватало места для тысяч разнородных племен, и один маленький волшебник легко потеряется там навечно. Но для путешествия нужны были деньги.

– Прочь с дороги, мелкота! – пробасил мохобород, проходивший мимо с огромной бочкой на плечах.

Представителей этого вида вблизи порта крутилось огромное множество, так же как и гномов, гоблинов и даже невысокликов. Мохобороды были гигантами высотой в полтора человеческих роста, очень похожими на самих людей, разве что довольно уродливыми, четырехпалыми и клыкастыми, с гротескно утолщенным и массивным телосложением.

Кормилен, борделей, подпольных игорных домов и особенно съемных жилищ близ порта было в достатке, но волшебник постарался найти самое неприметное местечко. Он нуждался не в комфорте, а в скрытности, и «Серая собака», затерявшаяся в лабиринте окраинных улочек, вполне его устроила.

Последовавшие дни, и особенно ночи, полнились блужданием по злачным местам, где волшебник присматривался к людям и нелюдям. Ему было трудно осуществить задуманное, не имея нужных связей. Несмотря на свой несуразный, в общем-то, вид, он смог устроиться вышибалой в один кабачок, где редкий вечер проходил спокойно.

Скоро Кривой Кмет, раздающий пинки охамевшим головорезам, приобрел скромную, но заслуживающую некоторого уважения репутацию, и некий богатый ростовщик предложил ему более высокооплачиваемую работу. К тому же одним вечером хозяйка кабачка, где он зашибал свой грош, намекнула, что за день до того неподалеку крутились какие-то люди, им интересовавшиеся. Тобиус понял, что пора убираться в другое место.

На новой работе он принялся выколачивать долги. Неприятная и унизительная работа, которой обычно занимались мохобороды, давалась ему достаточно легко. Так в Спасбожене прошел почти месяц, и лишь после этого появилось имя, с которым Тобиус мог подойти к дельцам с черного рынка и не быть посланным в Пекло.

Поздним вечером в начале месяца эйхета Тобиус наведался в харчевню «Блестящее корыто», где имел беседу с двумя торгашами с черного рынка, – гномом и невысокликом. Он передал им образцы своих овеществленных заклинаний, хождение коих в продаже на территории Папской Области было категорически запрещено. Но, как известно, где запреты, там и деньги. Дельцы сказали прийти на следующий день, после того как их специалист проверит товар.

Следующим вечером один из потенциальных партнеров встретил Тобиуса раньше, чем тот добрался до «Блестящего корыта». Это насторожило мага, и он приготовился пустить в ход вилы, хотя невысоклика сопровождали телохранители – мохобород и человек.

– Все в порядке, Кривой, мы с хорошими вестями.

– Вам же лучше, если так.

Мохобород почувствовал исходившую от серого волшебника угрозу и зарычал, показывая все восемь острых клыков. От гиганта сильно тянуло мускусом.

– Тише, тише, что за недоверие? Мы нашли богатого покупателя, которому нужны свитки с чарами Исцеления, транспортные и защитные артефакты. У тебя это есть?

– Да.

– Нужно много, не меньше дюжины свитков и столько же Прыгунов.

– Да.

– Отлично! А вот если бы у тебя было какое-нибудь боевое…

– Ничего такого, – твердо ответил Тобиус.

Ему уже не раз выпадала возможность получить неплохие деньги за работу более грязную, чем та, на которую он был согласен, и приходилось отказываться. В принципе он мог создать боевой артефакт, зарядив его Молнией, Сосулькой, Огненным Шаром, но это тоже находилось за гранью того, на что он был готов. Нельзя простым смертным доверять магическое оружие, они и с обычным слишком хорошо справляются.

– Жаль. Завтра на закате мы будем ждать тебя у колодца старины Стефана. Чтобы ты не думал, будто мы хотим тебя обобрать, нервный парень, вот задаток. Не тушуйся, бери.

Невысоклик бросил ему кошель, но Тобиус уклонился, не сводя взгляда с потенциальных противников. Те поняли, что им лучше идти, и только когда троица скрылась, он поднял кошель.

По возвращении в «Серую собаку» маг пересчитал деньги и задумался – а не рискнуть ли ему и не сбежать ли? Если держаться вдали от городов и больших поселений, экономить и питаться охотой, можно было обойтись и имеющейся суммой. Тобиус уже жил лесной жизнью, когда изучал Дикую землю.

Несладкие воспоминания будто спровоцировали внезапный приступ боли. Давно такого не было. Волшебник лежал на тонком соломенном матрасе, свернувшись калачиком, и скрипел зубами, стараясь не шевелиться.

Ах, как прекрасно было бы просто долететь до гор! Всего несколько дней быстрого полета – и он бы достиг царства гномов, а там принимали любого, кто мог предложить полезные навыки, и обратно не выдавали. Но лишь птицы могли свободно летать по небу, а вот за летучими волшебниками следили иные волшебники, промеж которых была поделена земля. Даже в родном Ривене, где для магов была вольница, нет-нет да и приходилось предъявлять медальон как знак принадлежности к выпускникам Академии, а в государствах Папской Области помимо медальона обязательно проверяли и церковный патент на право использования Дара. Просто так можно летать только над бесхозной территорией, где-то возле границы с Дикой землей. В окрестностях Пьянокамня, к примеру. А ведь у Тобиуса имелся и медальон, и патент, но он уже пять лет числился в розыске как среди волшебников, так и среди слуг Господних и быть найденным не желал совершенно. Нужны были деньги на дорогу, чтобы и дальше притворяться простым человеком.

Он явился в назначенное место за два часа до заката, но к колодцу не приблизился, а поднялся на старую, уже не использовавшуюся каланчу и засел там. Небольшой, поросший сорными растениями квадрат незастроенного пространства, со всех сторон зажатый стенами заборов и изб, пустовал. За все время ожидания лишь бездомные, на удивление крупные собаки пробегали по пустырю, и больше никого видно не было.

Подпольные торговцы пришли вовремя, а клиент, солидного купеческого вида мужчина средних лет, заставил немного себя подождать и явился в сопровождении пары телохранителей. Две группы людей и нелюдей лениво переговаривались, стараясь скрыть нервозность. В интересах и тех, и других было как можно скорее обменять товар на деньги и разойтись.

Тобиус внимательно изучил округу, не заметил ничего подозрительного и решил, что хватит заставлять их ждать. Когда волшебник появился в густевших сумерках, до его ушей донеслось громкое «А вот и он наконец!». Тобиус передал товар нетерпеливо ворчавшему гному, а тот разложил свитки и стеклянные палочки, мягко светившиеся голубым, на земле. Рядом с артефактами один из телохранителей покупателя уложил мешочек с золотыми марками. Обмен состоялся, и гном двинулся обратно.

Сразу за тем что-то пошло не так, бородач вдруг резко замер с распахнутыми от удивления глазами; лица покупателей тоже изменились. Волосы на затылке Тобиуса встали дыбом, а через миг он оказался на земле, разбитый магическим Параличом. Та же участь настигла и всех остальных участников сделки.

– Сучий сын! Сучий сын! – стонал гном. – Отродье червивой матки подземного демона! Гнида, вот ты кто, О́лек!

– Умолкни, паршивый подземный карл! – прозвучал неестественно высокий мужской голос.

Тобиус краем глаза следил, как некто в длиннополом одеянии прошел к гному и хорошенько пнул его по почкам, добавив для острастки второе заклинание Паралича. Ткань пространства пошла рябью, и возле колодца открылась арка портала, из которой выехал фургон городской стражи. Слуги закона принялись вязать бессильную добычу и грузить внутрь.

– Кажись, вот этот продавал контрабанду, гляньте на него, мудрейший, не будет ли хлопот?

– Простой смертный, – презрительно вымолвил присутствовавший волшебник, бегло изучив ауру Тобиуса, – отвезите в околоток и выбейте из него правду! Старейшинам Ока Посвященных[2] будет любопытно узнать, где он раздобыл товар!

– Будет исполнено, мудрейший!

Тобиус безмолвно поблагодарил Господа-Кузнеца за то, что тот так щедро удобрил землю лентяями и бездарями, не способными распознать волшебника на расстоянии вытянутой руки. А ведь все это могло закончиться в подвалах Инвестигации.

Несмотря на то что всех арестованных запихнули в один фургон, а потом еще и везли, не выбирая дороги, когда двери открылись, Тобиус был уже в порядке. Он успел невербально прочитать контрзаклинание и избавиться от чар. Собратьям по несчастью было тяжелее, гном беспрестанно стонал и плевался проклятиями.

Бежать маг не пытался, а смиренно зашагал в большой дом. Вскоре он вместе с гномом оказался заперт в деревянной клетке-камере; в соседнюю затолкали невысоклика и одного из телохранителей – человека. Еще дальше томился несостоявшийся покупатель со своей охраной. Кажется, он рыдал.

Когда стражники убрались, Тобиус молниеносно приблизился к гному, схватил его за горло и, прилагая немалые усилия, оторвал от пола.

– Скажи-ка, друг, что это все значит? – Лицо мага словно пошло трещинами вздувшихся вен, по которым от сердца стали подниматься потоки темной крови.

Гном честно пытался что-то хрипеть, его сильные пальцы сдавили Тобиусу предплечье, но боль только прибавляла тому ярости и сил.

– Отпусти его, Кривой! Он ни в чем не виноват! Как ты не видишь, что Бахону досталось больше всех! Это Олек нас продал! Стража, убивают! Стража!

Гном упал на пол и стал надсадно кашлять, плеваться, натужно сыпать проклятиями, но особо резко шевелиться не смел. Он был не на шутку испуган и чувствовал, будто стальные пальцы все еще сдавливали его глотку.

– Что за Олек?

Бахон медленно отполз к решетке, за которой кудахтал его подельник, и еще какое-то время тер горло под бородой.

Олек, по словам невысоклика, был средней руки магом из Ока Посвященных, который подрабатывал тем, что проверял магические товары для дельцов черного рынка. Данные субъекты вели с ним дела уже три года кряду, пока наконец сегодня этот вероломный человек не предал их на ровном месте.

– Я поворачиваюсь, уже иду к вам – и тут вижу, как этот dhafs’ghurdarshaa[3] вылетает из колодца, улыбается, гнида, так подленько, а потом как даст своими дерьмочарами, gob’herst scruul unfegart![4] А потом еще раз!

Гном изрыгнул несколько проклятий на гонгаруде, наконец выдохся, тихо застонал и спрятал лицо в широких ладонях. Природный иммунитет к магии сыграл с ним злую шутку: первый Паралич подействовал слабо, зато во второй Олек вложил больше сил и все же обездвижил гнома, крепко травмировав нервную систему.

Двумя незаметными жестами и невербальной словоформулой Тобиус рассеял все негативные эффекты, после чего подошел к зарешеченному окну. Он смотрел в ночь и думал, пока гном радовался внезапному облегчению. Впрочем, радость его быстро угасла.

– А самое подлое, что этого червя нельзя с нами на каторгу утащить! Он-то верняк в любом разе отбрешется, мол, входил в доверие к преступникам, а я, если вообще заговорю со стражей, приговор себе подпишу! Все, прощай родная гора, здравствуйте чужбинные каменоломни!

– Не кисни, Бахон, может, нас диаспора выкупит?

– Диаспора? – издеваясь, повторил гном. – Чья диаспора, рвать твою кормилицу?! Моя или твоя? За тебя, может, и попытаются положить что, а ради меня, попаданца, мои сволочные родичи и марки медной не предложат! Да и не выкупаются те, кто с магией связался, Церковь не позволяет, ты разве не…

– Что будет дальше? – Голос Тобиуса зазвучал так неожиданно и был столь спокоен, что гном вжался в решетку спиной.

– Дальше будет допрос, Кривой. Завтра поутру в околоток явятся дознаватели от Церкви и Ока или тебя к ним отправят. Да и начнут они выпытывать – мол, откуда взял, где нашел?

Тобиус кивнул, отошел от окна и сел посреди камеры, поджав под себя ноги. Через некоторое время Бахон так осмелел, что приблизился к нему и помахал перед лицом рукой.

– Он это чего? – подал голос человек, посаженный с невысокликом.

– Кажись, спит с открытыми глазами. И пусть, – ответил гном, пятясь, – а то мне как-то не по себе рядом с ним. Хватка у этого душегуба как у гренделя[5], хрен вывернешься, пускай уж лучше спит.

Он понимал, что опоздал, надо было бежать раньше. Ни в руки Церкви, ни в руки Ока попадать нельзя. Если придется, он и в Дикой земле схоронится. Пусть там и смерть на каждом шагу, но ему-то не привыкать.

Тобиус вынырнул из медитативного состояния за час до рассвета, к этому времени все остальные узники уже спали, а он вновь привел астральное тело в порядок и установил стабильную связь с Даром. Теперь не составило бы труда вырваться из холодной или сбежать незримым. Прежде чем Тобиус решил, как именно ему следует поступить, снаружи послышались шаркающие шаги.

Один из стражников приближался, неся в руке плошку с фитилем, торчащим из сала, и, щурясь, заглядывал сквозь решетки.

– Ты, кривой, на выход!

– Я? – удивился Тобиус.

– Нет, мля, тот третий кривой слева! Живо на выход, сучий потрох!

– А мы?! – всполошился спросонья гном.

– Вы тоже сучьи потрохи, но вы сидите дальше!

Его вывели в помещения стражи, где всучили плащ, шляпу, вилы и сумку. Ее, конечно, обыскали, но чужакам сумка Тобиуса всегда открывалась удручающе пустой. В том случае, когда вообще открывалась. Если же в нее заглядывал волшебник более одаренный и внимательный, чем некто Олек, и если этот волшебник ухитрялся поддеть скрытые измерения, то он рисковал остаться без руки или даже головы, потому что внутри обычно дремал Лаухальганда.

– Меня отпускают?

– Велено вывести за порог. Запрещенного товара тебе не вернут, конечно, но об остальном не ведаю, – ответил стражник, выводя Тобиуса во двор.

За воротами стояла большая карета с фонарями, возле открытой дверцы которой замер дородный немолодой диморисиец, седой и богато одетый. В его усах блестели золотые и серебряные кольца, а на пальцах сверкали крупными самоцветами перстни.

– Это вы! Какое чудо встретить вас спустя столько лет!

Тобиус распахнул глаза от удивления:

– Милсдарь Вуйцик?

Диморисиец, смеясь, обнял его как родного сына и с шумом затолкал в нутро кареты. Она двинулась плавно и мягко, а изнутри салон был весьма богато отделан, даже люстра звенела хрустальными подвесками.

– Мудрейший, я почти потерял надежду вас отыскать! Мне даже казалось, что я схожу с ума, что мне все привиделось, но Господь-Кузнец был милостив!

Тобиус, напряженно следивший, чтобы вилы не попортили внутреннее убранство, отвлекся от этого ответственного дела.

– Как вы узнали, что я в Спасбожене, и зачем искали со мной встречи, милсдарь Вуйцик?

– Разве я мог поступить иначе? Что же до того, как узнал…

Оказалось, что примерно месяц тому назад Поль Вуйцик встречал в порту столицы купеческий караван, пришедший с верхнего течения Вейцслы. Каково же было его удивление, когда негоциант увидел Тобиуса, хромавшего по одному из причалов! Конечно, волшебник странно выглядел, обрядился в обноски, поседел и зачем-то таскал с собою вилы, но глаза диморисийца были еще остры, а память – и того острее. К сожалению, Тобиус успел покинуть порт раньше, чем Вуйцик пробился к нему сквозь толпу, но тем же вечером купец разослал по столице описание с обещанием награды. К его разочарованию, Тобиус вел такую скрытную жизнь, что практически никому ничего не удалось узнать.

– Вот, значит, от кого я бегал, как ахог от ладана, – едва слышно пробормотал волшебник.

– По счастью, у меня есть связи среди стражи. Последние несколько часов я занимался как раз тем, что вытаскивал вас из околотка.

– Мм… большое спасибо.

Поль Вуйцик выглядел донельзя довольным собой.

– Вы знаете, за что меня схватили?

– О да, знаю.

– Церковь не прощает подобных…

– К счастью, – мягко, но уверенно перебил купец, – епископ Спасбоженя мой старый друг, который из уважения к нашей дружбе позаботится о том, чтобы с вас сняли все обвинения.

– Епископ? – опешил Тобиус. – Боюсь, вы из лучших побуждений ввязались в большие неприятности. Если до его преосвященства дойдет мое имя, то, скорее всего…

– Он знает лишь то, что мой друг попал в беду по глупости, и только. Да и надо же как-то воздавать за мои щедрые пожертвования.