Самсон-борец

Коль скоро, словно жалом скорпион,

Нас каждый дар его язвит бедою?

Зачем два раза ангел низлетал,

Велев вскормить ребенка чистой пищей,

Как редкое священное растенье,

Что всех дивит в дни краткого расцвета?

Неужто лишь затем, чтобы, обманут,

Взят в плен, закован, ослеплен, осмеян,

Томился в доме узников мой сын?

Мне кажется, того, кто избран богом,

Не должно б небесам, хотя бы в память

Деяний славных, совершенных им,

Постыдной рабской участью карать

За слабости его и заблужденья.

Самсон

На бога не дерзай роптать, отец.

Заслужены мной все мои несчастья

Лишь я виновник и причина их.

Да, мой позор безмерен, но безмерно

И безрассудство: я обет нарушил

И выдал хананеянке коварной,

Язычнице и нашему врагу,

Мне господом доверенную тайну,

А я ведь знал на опыте, чем это

Чревато: разве мне не изменила

Фимнафка, выдав тайну, что открыл

Я ей на ложе брачных наслаждений,

Соперникам моим, за мной следившим

И угрожавшим ей? С чего ж я взял,

Что будет мне верней жена вторая,

Которая в разгаре нашей страсти

Уже успела, даже не деньгами,

А обещаньем денег соблазнясь,

Зачать ублюдка - замысел измены?

Она ко мне три раза приступала,

Чтоб выведать упреками и лестью,

Слезами и объятьями, в чем сила

Моя и как меня ее лишить.

Я трижды обманул жену и к шуткам

Все свел, хоть убеждался всякий раз

В ее бесстыдстве, дерзости, коварстве

И, более того, в презренье злобном,

С каким она меня пыталась сделать

Изменником перед самим собой.

Тогда в четвертый раз она пустила

В ход женские ухватки и уловки,

Мне докучая ими день и ночь

В часы, когда усталому супругу

Особенно нужны покой и отдых,

И сдался я, и сердце ей открыл,

Хоть мог бы, будь я чуточку мужчиной,

Отринуть домогательства ее.

Но шею сам, обабившись, подставил

Я под ярмо. О, мерзость! О, пятно

На чести и на вере! За поступок,

Раба достойный, рабством я наказан,

Но даже в рубище, вращая жернов,

Не ниже, не постыдней, не бесславней

Я пал, чем став невольником блудницы,

И нынешняя слепота моя

Все ж не страшнее слепоты духовной.

Мне мой позор увидеть не дававшей.

Maной

Я браки, сын, твои не одобрял,

Но ты твердил, что по внушенью неба

Вступаешь в них, чтоб обрести возможность

Вред причинить врагам израильтян.

Теперь я убедился, что, напротив,

Ты этим только недругам помог

В плен взять тебя, что плотские соблазны

Тебя лишь побудили преступить

Священный твой обет - хранить молчанье,

Хоть соблюсти его ты в силах был.

Да, тяжко, непомерно тяжко бремя

Твоей вины. Ты горько поплатился,

Но горшая расплата - впереди.

У филистимлян в Газе нынче праздник:

Там будут жертвы приносить Дагону

И восхвалять его на все лады

За то, что он от рук твоих, Самсон,

Столь многих нечестивцев истребивший,

Спас остальных и отдал в руки им

Тебя, слепец и узник беззащитный.

Сброд необрезанный, вином упившись,

Дагона станет громогласно славить,

А бога, кроме коего нет бога,

Хулить и осмеянью предавать,

И то, что в этом ты, Самсон, виновен,

Есть самая ужасная из кар,

Наипостыднейший позор, которым

Себя и отчий дом ты запятнал.

Самсон

Отец, я сознаю, что мой проступок

Дагона превознес и возвеличил

Среди язычников; что этот праздник

Они справляют по моей вине;

Что посрамил я господа на радость

Всем идолопоклонникам безбожным;

Что подорвал в Израиле я веру,

Вселив сомненье в тех, кто сердцем слаб