Люди с красной скалы

И много уже дней и ночей продвигается вперед лесами орда. И палка старика, на которой он отмечает время, целиком покрылась тоненькими и толстыми полосками, обозначающими солнце и темень.

Орда устала и притихла.

— Гой!.. Гой!.. — закричал передовой охотник.

Он увидел какого-то зверя, и несколько охотников кинулись на его крик. Пробравшись сквозь кусты, они увидели необычайную картину.

Большой благородный олень запутался рогами в ветвях деревьев, низко висевших над землей. Олень напрягал все свои силы, чтобы вырваться, но запутывался все сильнее и сильнее. Напуганная и взволнованная нежная самка ходила вокруг него, беспокойно обнюхивая воздух. Казалось, что олень борется с громадным деревом. Несколько шакалов, чувствуя добычу, уже шныряли в кустах.

Охотники, прибежавшие на призыв, подняли свои луки, но сразу же остановились как окаменелые. Они были поражены. Самка не убегала от них, она стояла и трепетала, глядя на них глазами, полными слез.

Луки опустились.

Охотники, выросшие в жестоком окружении природы, где с каждым из них происходило бесчисленное количество опасных приключений, не могли убить благородного зверя, с которым произошло несчастье. Если бы это был их лютый враг, тигр, лев или вообще какой-нибудь хищный зверь, они не остановились бы даже на минуту. Но это был, так сказать, приятель, который помогал людям в их повседневной жизни. Это было доброе, несчастное животное, которое храбро защищалось, когда на него нападали. Нельзя убивать того, кто спит, того, с кем произошло несчастье. Это было законом. Только короткомордая гиена, евшая падаль, или трусливые шакалы были способны на такое преступление. Лишь хитрый тигр или дикая кошка могли напасть на спящего. Даже лев, и тот никогда не позволял себе такого преступления, а люди, которые выше всех зверей, люди, чувства которых благороднее чувств льва, не способны были убивать слабого или несчастного. Они стояли, пораженные этим зрелищем и удивлялись тому, что самка не убегала от них.

— Эге! — сказал удивленно один из охотников. — Она не боится нас, она гораздо больше боится шакалов, от которых она всегда может убежать. Это странно.

— Она, верно, никогда не видела людей, — сказал другой охотник. — Оленя надо освободить, а не то шакалы загрызут его.

Двое охотников влезли на дерево и начали обрубать ветки, чтобы освободить оленя.

Олень притих, он не сопротивлялся. Он не боялся этих двуногих. Он никогда еще не видел таких зверей, но чувствовал, что эти звери добры, наверное, как зайцы. Он знал, что прежде всего звери нападают на самку или на детей, потому что те не могут защищаться. Эти же вовсе не тронули самку, значит, и ему самому нечего их бояться. Он терпеливо ждал, покуда охотники рубили ветви. Наконец, почувствовав облегчение, он рванулся и освободился от крепких объятий дерева. Несколько маленьких веток и листья остались у него на рогах. Охотники снова быстро подняли луки и стали наготове, но олень не нападал на них. Он немного постоял, глядя на этих странных зверей, которые освободили его, затем обнюхал самку, весело подбежавшую к нему, громко проревел и побежал прочь.

Охотники, как зачарованные, смотрели на то место, где только что стоял перед ними олень. Дико и сердито пролаял где-то в кустах недовольный шакал, и они очнулись. На лицах у них сияла веселая улыбка. Они были очень довольны этим происшествием. Вернувшись к орде, они увидели, что юноши, готовые к бою, с луками в руках стояли вокруг женщин и детей.

Потом поднялся веселый шум: вся орда живо обсуждала это событие, пересказывая его в разнообразных вариантах. Было много интересного материала для того, чтобы потом, сидя у костра, можно было делиться впечатлениями и рассказывать различные истории. Люди инстинктивно чувствовали, что походу уже скоро конец, и где-то близко будет их новое становище.

С каждым шагом они все чаще наталкивались на разных зверей, за которыми можно охотиться. Много птиц летало между деревьями, где-то далеко мычали коровы. Плодородная земля была покрыта буйной растительностью, можно было собирать много корней, луковиц и ягод. Дети начали часто жаловаться на боль в животе. Все это было признаком того, что их окружала богатая местность, где они могли надолго остановиться. Несмотря на долгое и далекое переселение, все члены орды, и взрослые и дети, за последние дни набрались сил и стали здоровее. Они много ели, и вся природа и воздух были такими хорошими, что люди невольно приходили в хорошее настроение.

Теперь встал вопрос о выборе удобного места для стоянки.

Это было очень важным вопросом. Устраивать стоянку среди леса невозможно. Жизни людей будут всегда угрожать хищные звери и деревья, падающие во время бури, кроме того, жить на таком месте, откуда не видно горизонта, очень опасно. Для того, чтобы не тратить много усилий, нужно найти какую-нибудь удобную стоянку, где были бы пещеры или хотя бы небольшие выступы земли, в которых можно было бы устроить уютные землянки. Хорошо было бы, если бы там протекала хоть маленькая речка, в которой водится рыба.

Вот какой важный вопрос стоял теперь перед ордой.

Старшие охотники, немного посоветовавшись, решили, что одному из них нужно влезть на высокое дерево, чтобы ознакомиться с местностью. Тогда один из юношей, ежеминутно рискуя жизнью, часто срываясь с одной ветки на другую, начал взбираться на самое высокое дерево. Встревоженные обезьяны дразнили его, заграждали ему дорогу, некоторые бросали в него сухие веточки. Стоявшие внизу охотники подняли луки и стали напряженно следить за юношей. Какая-то обезьяна очень нахально стала угрожать ему, и быстрая, как молния, стрела полетела ей в плечо. Обезьяна слетела на несколько ветвей ниже и еле удержалась.

Когда выше лезть уже было невозможно из-за того, что ветви перестали выдерживать тяжесть человеческого тела, юноша начал осматривать лес. Орда терпеливо ждала, глядя вверх. Каждый в это время думал о том, увидит ли юноша конец леса или перед ним бесконечно будет волноваться море деревьев, над которыми ослепительно сверкает горячее солнце, и не придется ли им в поисках удобного для стоянки места путешествовать еще дальше. Даже дети утихли, подняв кверху свои растрепанные головки.

Оглянувшись, юноша увидел вокруг себя лишь верхушки могучих старых деревьев, тихо качавшихся от небольшого ветра. Солнце сильно пекло и слепило глаза. Он прикрыл их ладонью и стал вглядываться вдаль. Какие-то хищные большие птицы подымались над лесом, а потом камнем падали вниз, немного погодя они снова подымались над деревьями, и в их лапах билась пойманная дичь. Сердитый клекот птиц долетал до него.

Юноша внимательно посмотрел вдаль и когда повернулся налево, то сразу замер и начал пристально рассматривать то, что увидел. Там, далеко-далеко, лес не сливался с горизонтом, а образовывал резкую черную линию. Светлое небо как-то странно перерезывалось этой черной полосой. Видимо, сейчас же за лесом находилась долина или большая пропасть. Юноша вначале испугался, ему показалось, что он видит конец мира, пропасть, из которой каждый день подымается солнце. Земля ведь имеет такую поверхность, как ладонь, думал он, а орда идет уже столько времени, что могла наконец дойти до конца мира. Это было вполне возможно, разве мало происходило с ними разных удивительных событий? Почему бы не встретить еще одного, большего, нежели все виданные до сих пор? Юноша повернулся чуть на север и увидел еще более интересное зрелище. Там, где-то далеко, что-то блестело, как блестит иногда разбитый камень, в котором поблескивают кусочки слюды. Это могло быть озеро. Но это было так далеко, что легко можно было ошибиться. Юноша невольно снова подумал о том, что видит конец мира, пропасть, где скрывается солнце. Может быть, в этой сверкающей дали живет и отдыхает большой добрый жизнедатель — солнце. А может, там и вправду есть что-нибудь такое, что пригодится всей орде.

Юноша медленно и осторожно слез с дерева. Вся орда внимательно слушала его рассказ. А когда он кончил, все высказали много соображений по поводу виденных им вещей, но никто ни одним из соображений не был доволен. Нужно было все это увидеть собственными глазами. Это было в характере людей. Это было двигателем, который толкал вперед культуру того времени. Никогда нельзя ни на чем останавливаться, нужно познавать мир и сущность вещей.

Покуда шло обсуждение, в лесу стемнело. Солнце шло на отдых. Нужно было встречать ночь. Новый день должен был принести орде много интересного. Темнело очень быстро, и вся орда спешно начала устраиваться на ночлег.

Ночевка среди леса всегда неприятна. Хищные звери блуждают вокруг. Всюду фосфорично мерцают огоньки чьих-то глаз. Дикий говор зверей наполняет лес.

Охотники начали устраивать ограду из кустов, а дети и женщины собирать в лесу сухой хворост для костра. Старики, достав из кожаного мешка несколько камней, расставили их таким образом, чтобы неожиданный дождь или ветер не могли вдруг потушить охраняемый ордою огонь.

Вскоре густой дым высоко поднялся между деревьями, затем блеснул огонь, и хворост затрещал, захрустел под его горячими челюстями. Огонь усердно наполнял свой желудок. Он всегда был голоден, и если его хорошо не накормить, он мог умереть, как и всякое существо. Отблеск огня играл на лицах и обнаженных крепких телах людей. Голые дети весело прыгали вокруг.

Новая стоянка

Новый день действительно принес много интересного. Когда солнце перевалило уже за ближайшее дерево, передовой охотник вышел наконец из лесу.

Он шел осторожно, боясь упасть в пропасть, где живет солнце, но, решившись наконец выйти, увидел, что пропасть хоть и была, но конца мира не видно было. Наоборот, то, что он увидел, убедило его в том, что конец мира находится где-то дальше.

Гора, на которой стоял охотник, была очень высокой, и с нее открывался прекрасный вид. Охотник восторженно застыл. Вся орда, которая осторожно вышла сюда вслед за ним, очарованная так же, как и он, рассматривала горизонты.

Перед ними внизу блестела большая река. Она уходила далеко на север. Были видны три ее больших поворота. Она ползла, извиваясь, как большая змея. Четвертый поворот пропадал в далеких черных лесах. С южной стороны реки не было видно, потому что там она сразу скрывалась за покрытой лесом горой. На реке было множество островков, далекий левый берег весь был покрыт вербой, за ними тянулись зеленые луга, на которых паслись дикие коровы и буйволы. Внизу под ногами лежал чистый желтый песок, поблескивавший на солнце. Воздух был ароматным и свежим. Пахло цветами и медом. Повсюду гудели пчелы. Над рекою пролетали охотящиеся за рыбой чайки, ласточки весело носились над водой, кидались в нее и снова с веселым щебетаньем подымались высоко в небо. Чудесный песчаный берег, расстилавшийся внизу, манил к себе.

Это действительно было прекрасное место, где могла прожить не одна орда. Тут могли прокормиться и быть всегда довольными сотни людей. Это был настоящий рай для зверей, рыб и людей.

Орда веселыми криками приветствовала новую местность. Дети, подростки и женщины быстро сбежали вниз к реке, раздирая себе на бегу руки и лица. Куски земли и глины покатились за ними. Поднялась пыль. Даже мужественные взрослые охотники, и те подпрыгивали, выплясывая какой-то веселый танец.

Горячий песок сразу обжег детворе ноги, и она быстро кинулась в воду. Спугнутые рыбы, взбаламучивая воду, стрелами устремились к середине реки. Недалеко от берега хищная щука нападала на мелкую рыбешку, и та, убегая от нее, выскакивала из воды. Всюду кипела жизнь. На левом берегу коровы пили воду и громко мычали. В кустах пели птицы.

Дети весело шныряли и брызгались в воде. Мальчики, вырезав длинные лозы, разматывали тонкие жилы с острыми крючками на концах и готовились ловить рыбу. Вскоре целою шеренгой они сидели на берегу и ловили невиданных ими дотоле рыб.

Выкупавшись, охотники и женщины начали знакомиться с местностью.

Горы были глиняными, иногда попадались и каменные скалы. В глине легко можно было выкопать пещеры и устроить удобные жилища, но повсюду перед горами росло очень много кустов, которые тесно переплетались между собой и заграждали дорогу. Тогда началась работа. Охотники выбрали место поближе к песчаному берегу, окруженное с двух сторон холмами, и, взяв в свои крепкие руки каменные топоры, начали вырубать кусты. Женщины собирали вырубленные ветки и складывали их по обеим сторонам стоянки, устраивая постепенно таким образом ограду. Когда охотники вырубали кусты уже возле самой горы, они натолкнулись на пещеру. Пещера была естественной и очень большой.

Несколько охотников взяли оружие и стали наготове. В пещере мог жить медведь, там могла оказаться берлога гиены или какого-нибудь другого хищного зверя. Два охотника зажгли факелы и просунули их в пещеру. Из пещеры никто не показывался. Тогда они вошли в нее.

Вход был узким, но сама пещера была в середине большой; недостатком ее было то, что она была низкой и имела неправильную форму. Глина сыпалась на голову и падала под ноги. Несколько ящериц быстро разбежались по темным углам. Пещера была замечательная, ее легко можно было увеличить и выровнять. Вырубив около входа кусты, охотники отдали эту пещеру женщинам. Те вместе с детьми и подростками должны были привести ее в удобный для жилья вид. После этого охотники снова стали вырубать кусты. Может, и в других горах найдутся естественные пещеры, и тогда не придется затрачивать много сил на устройство постоянного жилья.

Женщины, достав из домашнего скарба орудия, которыми можно было копать и выравнивать землю, взялись за работу. Одни из них работали в пещере, а другие таскали землю. Когда пещеру увеличили, выровняли ее потолок, стены и пол, женщины устроили хороший вход, сделав на глине узоры, напоминавшие своими формами растения и зверей. Дети в посуде из черепов животных принесли с реки воду, и женщины побрызгали стены пещеры водою. Когда они высохли, глина больше не трескалась, стены стали ровными и твердыми.

Охотники тем временем вырубили вокруг горы на высоком месте почти все кусты. При этом они открыли еще несколько естественных пещер. Осторожность, которую охотники проявляли перед тем, как войти в пещеры, оказалась не лишней. В одной из них оказалось много громадных змей, которые сердито зашипели и поднялись на своих толстых хвостах, когда свет проник в пещеру. С криками отвращения охотники перебили змей палками и копьями, а затем бросили их в реку.

Когда охотники открыли следующую пещеру, из нее быстро выбежала большая ящерица, покрытая темной, немного зеленоватой, отвратительной чешуей. У нее были крепкие приземистые лапы и длинный мускулистый ромбообразный хвост. Она ползла и злобно шипела, сбивая по дороге хвостом комья земли и камни. В ее раскрытой пасти торчало множество острых зубов. Ящерица сразу напала на одного из подростков, носившего воду. Подросток испуганно закричал, разлил воду и кинулся бежать. Еще один момент, и голые пятки мальчика были бы в пасти ящерицы. Но в эту минуту на нее кинулся один охотник с копьем. Он быстро протянул навстречу ящерице копье и удачно попал ей в раскрытую пасть. Но копье не помогло: зубы ящерицы его моментально сломали. В этот же момент в ящерицу полетело несколько стрел, выпущенных охотниками. Стрелы, ударившись о чешую ящерицы, лишь немного поцарапали ее; только одна из них, которую пустил один из юношей, угодила ящерице прямо в глаз. Она зашипела еще сильнее и забилась на одном месте. Тогда охотники тяжелыми палками начали изо всех сил колотить ее по хребту и голове. Удары сыпались очень быстро, пока наконец хребет ящерицы не затрещал и она протянула свое длинное тело.

Охотники задумчиво и взволнованно смотрели на эту причуду природы, на этого одинокого представителя тех далеких времен, когда чудеса происходили на каждом шагу, когда даже мамонт рядом со страшными чудовищами казался маленьким зверьком. Они знали об этих далеких временах по легендам и рассказам стариков, а кроме того, часто наталкивались на громадные остатки и скелеты легендарных животных. На этот раз они видели живого свидетеля прошедшей эпохи. В пещере, где жила ящерица, было грязно и пахло мускусом. Всюду лежали обглоданные кости разных животных и рыб. Вероятно, из-за этой ящерицы никакие звери, кроме длинных и толстых змей, не жили в соседних пещерах.

Копьями и дубинками охотники сбросили тело ящерицы в реку. На этот раз даже большие рыбы начали выскакивать из воды и быстро разбегаться в стороны. Рыбы знали ящерицу, так как в свободное время она, видно, охотилась на них. Быстрое течение воды понесло ее на юг. Она долго плыла, как громадный темно-зеленый ствол дерева, по всей реке разбегалась испуганная рыба, и одни лишь чайки с криком следили за ней, а иногда садились на ее покрытую чешуей спину.

Стоянка, выбранная ордой, была очень удобной. Пещеры находились в крутой обрывистой горе, на которую нельзя было взобраться с берега, не разбившись насмерть; даже если бы леопард решился прыгнуть оттуда, он поломал бы себе лапы. По сторонам стояли холмы, покрытые густыми кустами и огражденные крепким забором, сделанным из нарубленных веток. Между заборами находилось большое расчищенное место, на котором дети могли спокойно играть, потому что, если бы какой-нибудь из хищников и решился выйти из кустов, то охотники сразу бы заметили его. Прямо перед пещерой шла дорога на песчаный берег, на реку. Теперь необходимо было обзавестись челнами, чтобы ездить на левый берег, на луга и там охотиться за дикими коровами и быками.

Старики, которые поддерживали огонь, передали теперь это дело женщинам. Перед каждой пещерой устроили по одному постоянному очагу. Выкопали ямы, обложили их камнем и положили собранный хворост. Пять столбов дыма весело поднялись кверху, пугая птиц. Один из костров был главным, и он никогда не погасал; это теперь был главный источник огня, и за ним внимательно следили.

Когда в прошлые разы у орды потухал огонь, приходилось одалживать его у других орд, но на этот раз никто не знал, живут ли здесь поблизости люди. Местность была незнакомой и новой, пришлось бы послать за огнем целую экспедицию, а орда тем временем натерпелась бы немало горя. Поэтому за главным костром следили особенно старательно, запасали хворост и не давали огню погаснуть.

В орде было шестьдесят три человека, и все пять пещер были разделены между ними. Пяти старикам, во главе с Однооким, самым старым членом орды, отвели пещеру, в которой жила ящерица. Это было сделано из уважения к ним и должно было символизировать, что они, знающие далекое прошлое и много видевшие за свою жизнь, всеми почитаются. Пещеру, которая находилась рядом, отвели двенадцати взрослым охотникам, две самые большие пещеры посредине заняли женщины и дети. В них разместились двадцать три женщины, взрослые девушки и пятнадцать детей и подростков. В последней пещере поселилось восемь юношей.

Никому, конечно, не запрещалось жить не в тех пещерах, которые им отведены. Наоборот, каждый мог зайти в другую пещеру и жить там, если это ему было угодно, так как разделение пещер между членами орды было просто традицией.

Взрослые охотники могли жить в пещере стариков, старики — в пещере охотников, юноши тоже могли жить в пещере охотников или в женской пещере, женщинам разрешалось жить во всех пещерах, им были открыты все входы, и лишь одних детей часто выгоняли отовсюду на площадку или на берег реки, чтобы они не поднимали все вверх ногами.

Таким образом расселилась вся орда. Никому не было обидно, и все были довольны. Каждый имел уютный уголок, где мог полежать, отдохнуть, спрятаться от дождя или ветра, переспать темную ночь.

Это была первобытная коммуна людей. Все вещи принадлежали всем членам общества. Тут не было начальников и не было работников или рабов. Было обычное разделение труда между охотниками, женщинами и детьми. Все важные дела решал общий совет. Среди членов орды существовало только интеллектуальное подразделение, кто был старше и больше знал, тот пользовался большим уважением, того слушались, но и это не было обязательным. Каждый просто сознавал, что если он знает меньше, то должен слушаться того, кто знает больше его.

Сожительство между женщинами и мужчинами основывалось на свободном выборе. Женщина выбирала себе мужчину или мужчина женщину. Жили они друг с другом столько, сколько хотели, после чего выбирали себе новых супругов. Тут не могло быть и разговоров о каком бы то ни было принуждении или насилии. Женщина пользовалась одинаковыми с мужчиной правами. Мужчина охотился, женщина хозяйничала. Они были одинаково равноправными членами общества. Дети, обычно, имели определенных матерей, но принадлежали всей орде. Никто никогда не спорил, кто из детей кому принадлежит. Охотники должны были кормить всех детей, а женщины — присматривать за ними.

Где-то там, на юго-востоке, как рассказывали старики, существовали другие законы. Там женщин можно было выбирать, там они выполняли самую тяжелую работу, вожди и начальники могли убивать и миловать отдельных членов общества и самостоятельно решать все дела. Эти законы казались орде дикими и некультурными.

Природа всех оделила своими богатствами, и не должно быть того, чтобы один человек работал на другого, чтобы один другому покорялся, чтобы один голодал, а другой был сытым. Этого не было в орде и поэтому не было разницы между ее членами.

Лишь некоторые члены общины отличались от других своей храбростью или знаниями. Из стариков наибольшим почетом пользовался Одноокий. Среди охотников было трое самых храбрых, которые бились со львом и даже мамонтом. Одного из них звали — Победитель Мамонта, другого, который особенно хорошо владел луком, звали Долгорукий, а третьего, который носил на шее зуб медведя, звали Медвежий Зуб. Последний был очень силен и мог победить медведя даже без оружия. Были и другие охотники, которые носили различные названия: Охотник на быков, Олений Рог, Клещеногий, Храбрый и другие. Каждый имел имя, которое отвечало его характеру или поступкам. Возможно, что от таких названий произошли фамилии людей.

Среди юношей самым выдающимся был красивый, крепкий парень, которого звали Гаем. Он прекрасно владел луком, копьем и дубинкой. Среди других юношей он отличался своим высоким ростом, правильностью черт лица и большой силой. Старики говорили о нем, что это надежный юноша, на которого можно положиться, как на взрослого, что он скоро займет достойное место среди охотников. И действительно, среди юношей он выглядел совсем уже взрослым, хотя лицо его и тело еще не были раскрашены линиями и узорами, которыми обозначали совершеннолетие. Этого юношу позже начали звать Изобретателем Огня. Он удивительно был наблюдателен и приносил орде много пользы.

Женщины и девушки орды часто заглядывались на него и старались привлечь его своими украшениями. Нередко можно было заметить, как какая-нибудь женщина звала его идти с нею собирать хворост или коренья.

Но юноша всегда отказывался. Он был беспокойным и в свободное время блуждал по лесу и заходил иногда так далеко, что пропадал на несколько дней. В таких случаях орда начинала беспокоиться. Юноша был учеником старого Одноокого и любил постигать сущность вещей.

Старых женщин в орде почти не было. Две самые старые умерли до прихода на новую стоянку.

Все женщины орды отличались красиво развитыми формами тела. На их телах не было волос, которые покрывали тела многих охотников. Они многим отличались от мужчин.

Их лица были немного шире и белее, чем лица мужчин. Сквозь загар на щеках проглядывал нежный румянец. Глаза их были широкими и блестящими. Они были красивыми и нежными. Охотники с удовольствием смотрели на них, когда они шли по воду или делали какую-нибудь работу. Движения их были свободными, а тела колыхались и казались гибкими. Все они были подвижными и веселыми, любили украшать пещеры различными рисунками и одевать на себя ожерелья из ракушек и разноцветных камней.

Они умели стлать мужчинам удобные постели из звериных шкур и развешивать в пещерах ароматные растения. Они весело играли и бегали с детьми, в такие минуты охотники особенно любили смотреть на них. Кроме того, женщины были болтливы и любили критиковать мужчин. Общественное мнение создавалось ими, и они же первые придумывали мужчинам названия. Женщины тоже имели названия. Каждую из них мужчины называли различными именами… То она Сладкая, как мед, то она Красная Вишня, то Колючка… И лишь некоторые из них, кроме этих общих имен, имели свои собственные. Так, например, одну из толстух звали Сплетницей, потому что она всегда много говорила и любила поболтать о том, как какая-нибудь женщина засматривалась на кого-нибудь из юношей. Вообще же всех женщин называли сестрами, а мужчин — братьями, даже тогда, когда они не были родственниками.

Когда все пещеры были приведены в порядок и возле них запылали костры, женщины начали готовить ужин, дети весело помогали им, а все охотники и юноши уселись вокруг главного костра и завели разговор о событиях истекшего дня и о предстоящей работе.

Все они грызли какие-нибудь корни, которые увеличивали аппетит или прочищали зубы.

— Эге! — говорил Клещеногий. — Слушайте, братья, я предлагаю охотиться не в лесу, а на лугах. Это, кажется, будет легче. Там на лугах пасется много коров.

— Хо-хо! — пошутил Олений Рог. — Особенно тебе, Клещеногому. Ты очень быстро бегаешь.

— Ге! — сказал один из стариков. — Ты не смейся, брат! То, что говорит он, имеет смысл.

— Но у нас еще нет челнов, а покуда они будут, придется охотиться в лесу. Здесь имеются дикие куры, а это очень вкусная еда, — возразил один из охотников, которого звали Долгорукий.

Проговорив эти олова, он с особенным аппетитом пососал свой корень, а затем перегрыз его.

— Курами орды не накормишь!

— Разрешите, — сказал Гай, — я считаю, что прежде чем охотиться в лесу или на лугах, нам нужно сделать челны. Нам нужно, раньше чем охотиться, обследовать реку, возможно, что там, на юге, за лесом, живут враждебные племена, которые тоже охотятся в этих местностях. — Как бы не вышло каких-нибудь стычек.

— Поля, леса и вода, звери и птицы принадлежат всем людям, — ответил один из стариков.

— Ге! — подтвердило собрание.

Приятные запахи пищи, которые шли от костра, дразнили обоняние, и беседа мужчин была вялой. Они ежеминутно посматривали на женщин, которые возились около пещер.

Постепенно на лес, на луга, на реку опускалась темень, обнимая все своими влажными объятиями. Река блестела и плескалась, хищные рыбы выпрыгивали из воды, чтобы набрать свежего воздуха. На другой стороне реки какой-то зверь пил воду и громко фыркал. Люди притихли. Они прислушивались к звукам, которые рождал вечер.

— Это пьет воду мамонт! — сказал один из охотников.

Где-то на обрыве в лесу пронесся глухой гром. Можно было подумать, что это надвигается гроза или дождь, но привыкшее ухо охотника знало, что это вышел лев, который своим ревом оповещает об этом всех обитателей леса.

Вскоре ужин был готов, и вся орда ела, разрывая руками ароматное мясо и запивая его водой. Искры от костра поднимались высоко в небо и там постепенно гасли.

Опоздавшие приятели

Когда, вся орда набивала свои желудки жареным мясом и закусывала печеными корнями и луковицами, юноша Гай, немного поев и по опыту зная, что трапеза будет продолжаться долго, до тех пор, покуда не будет уничтожена вся еда, незаметно поднялся и отошел от костра.

Он знал, что если на ночь много есть, то сон будет тревожным и беспокойным. Зажаренный зверь нападет во сне на его полумертвое тело. Ему всю ночь будет казаться, что он воюет с ним. Огромные чудовищные звери и ящерицы, каких он никогда не видел, приснятся ему и будут пугать его. Он будет произносить во сне непонятные слова, будет махать руками и тяжело переворачиваться с боку на бок. Перспектива такого сна ему не нравилась, и он поэтому поел немного, столько, сколько нужно было, чтобы утолить голод. Утром и в обед он ел, конечно, вдоволь, но на ночь, когда человек становится полумертвым и вступает в связь со своими предками, которые возрождаются в живом человеке, он не хотел много есть. Кроме того, когда желудок переполнен, все чувства человека притупляются, и он может не услышать, как к нему подкрадывается хищный зверь.

Юноша, взяв свое копье и дубинку, тихо отошел от очага и, пробравшись сквозь кусты, стал осторожной походкой, как кошка, подыматься на гору. Кроме копья и дубинки, которые он держал в руках, он взял с собою крепкий нож, который воткнул в леопардовую шкуру. Нож был сделан из оленьего рога, я им можно было резать дерево. Лука и стрел он с собою не взял, так как в темном лесу они бы только мешали ему. Вообще, все оружие, которым пользовались охотники, было сделано удивительно хорошо. Вряд ли кто в будущие времена мог бы сделать из камня или из рога почти голыми руками такие прекрасные наконечники для стрел и копий и такие острые ножи из оленьего рога или из мамонтовых бивней, ручки которых были к тому же украшены разными тонкими узорами.

Гай осторожно подымался на обрыв. Когда из-под его ног падали комья глины или камешки, он на миг останавливался и прислушивался, не встревожил ли он какого-нибудь зверя и не следит ли за ним гиена или шакал. Он так хорошо научился распознавать всякие тихие звуки, что мог очень легко отличить шелест травы от шагов дикой кошки. Походку зверей он распознавал издалека.

Поднявшись наконец на гору, он остановился и, посмотрев вдаль, увидел интересное зрелище. Далеко, далеко, до самого горизонта простиралась вода. Но юноша знал, что это ему только кажется. Вода не могла выйти из берегов и затопить луга. Он знал, что это роса покрыла траву и теперь все пространство почти до самого горизонта казалось залитым водою; Гаю казалось, что перед ним целое море воды, и лишь черные леса поднимались из этого моря, как островки. Зрелище было необычайно интересным. Потом Гай посмотрел вниз. Там возле костров сидели и ходили охотники, пламя освещало их лица, отблески света играли на их голых телах. Все они казались с высоты какими-то приземистыми и смешными.

Искры, подымавшиеся от костров, долетали до Гая. Оглядываясь, Гай вдруг заметил, что трава у него под ногами выгорела и лежала пеплом. Это не могло произойти от солнца. Хоть солнце и палило траву, а особенно в этом месте, оно все же не могло ее выжечь. Неужели здесь какой-нибудь человек раскладывал костер? Он заинтересовался этим явлением и решил его исследовать. Множество звезд мерцало на небе, они были похожи на огненных пауков, которые плетут золотую паутину. Среди них выделялись созвездия, напоминавшие собою разных птиц и животных. Вот созвездие Лебедя, а вот созвездие, похожее на корову, — думал юноша. Корова эта пасется на небесных лугах.

Далеко за темным лесом золотился горизонт. Там постепенно всходил месяц. Пройдет немного времени, и он зальет своим светом траву, кусты, и тогда все станет еще менее реальным.

Гай посмотрел на небо, на лес и ближайшие кусты, потом начал осматривать равнины. Нигде не было никаких следов, не слышно было и звуков, которые говорили бы о присутствии человека или зверя. Это еще больше заинтересовало его. Затем он вдруг заметил, как маленькая искра от огня поднялась кверху и упала около его ног. Потом он заметил, как загорелась сухая трава, и маленький огонек, раздуваемый легким ветром, стал перепрыгивать со стебелька на стебелек. Наткнувшись на свежую траву, он сразу погас. Юноша долго думал над этим явлением, оно очень заинтересовало его.

Обсуждая виденное, Гай пошел по лесу. Осторожно ступая, чтобы не наткнуться на какого-нибудь зверя, он шел до тех пор, покуда не нашел между кустами небольшой ямы, в которой могло поместиться человеческое тело. Юноша прилег. Копье и дубинку он положил возле себя, чтобы в момент опасности их можно было быстро схватить. Леопардовая шкура защищала его от сырости и росы.

Он только успел улечься, как услышал тяжелые шаги и хруст сухих веток. Вскоре мимо него прошли две черные горы, тяжело ступавшие толстыми стволами ног. Гай затаил дыхание, так как знал, что звери чуют гораздо лучше человека. Он знал, что это прошли слоны и что первыми они никогда не затрагивают человека. Осторожность его была просто привычкой, которая никогда не мешает.

«Там, где прогуливаются слоны, не бывает вблизи хищных зверей. Осторожный слон никогда не подпускает их близко к себе», подумал юноша и спокойно разлегся на леопардовой шкуре.

Поднялся месяц и осветил все вокруг. Шум и крики животных наполнили лес. Где-то бормотала сонная обезьяна, в кустах пронзительно кричала какая-то ночная птица. Природа жила и ночью.

Юноша нарочно ушел со стоянки, последнее время он привык ночевать в лесу. Это не было причудой, а вытекало из того положения, которое он занимал в орде.

Ему неприятно было идти в пещеру юношей, так как знал, что они станут расхваливать его и называть разными именами, вспоминать его победы, будут рассказывать, что когда он родился, в него вошел какой-то храбрый, давно умерший предок, который передал ему свои достоинства, они будут говорить, что он давно уже может разрисовать свое лицо и тело и если не делает этого, то только из скромности, потом они начнут разговор о женщинах. Разговор этот будет длинным и откровенным. Вначале станут говорить, что все женщины и девушки желают одного Гая, а он, чудак, удирает от них. Ах, какая хорошенькая Красная Вишня! Как колышется ее тело, когда она ходит. Какая она здоровая и румяная, какая у нее прекрасная грудь, как ни у одной из женщин. Какая веселая эта толстая Сплетница, правда, она чересчур уж болтлива, но может показаться соблазнительной хоть какому угодно охотнику. Какая она бесстыдная. Она нарочно носит короткую шкуру, чтобы соблазнять юношей своими голыми ногами и бедрами. А как красивы девушки. Они смелы, как юноши, они научились стрелять из луков и бросать копья. Ха-ха… Они хотят заменить юношей, но эта роль им не подходит. Старшие из них уже ходили в этом году с охотниками за хворостом и этим летом, верно, много народится детей. Это хорошо, орда станет большой и могучей, она займет все поля, луга и леса, ей тогда будет принадлежать весь мир…

Потом начнется самое главное: каждый начнет хвастаться своей смелостью и рассказывать, сколько отважных подвигов он совершил. Еще несколько таких подвигов — и он сумеет поселиться в пещере взрослых охотников и разрисовать свое тело. Разве не он помог убить медведя, разве не он первый ранил стрелой дикую кошку, напавшую на детей? О, в каждом из них живет отважный предок, который толкает их на храбрые и смелые поступки. И у каждого из них присвоенный предок оказывался самым храбрым и самым разумным… Нет. Гай не мог перенести такого хвастовства, он ни за что не пойдет туда, в пещеру юношей.

Самое неприятное заключалось в том, что после таких разговоров юноши начинали пробовать свою силу друг на друге. После отдельных стычек в пещере подымалась целая война, к юношам присоединялись подростки, и тогда подымался такой шум, что даже глина с потолка и стен сыпалась комьями. Любопытные женщины, собравшись у входа, посмеивались над драчливыми петухами. Взрослым охотникам приходилось вмешиваться и прекращать эти драки. Гаю, взрослому юноше, было стыдно слушать от охотников такие замечания, так как он давно перестал принимать участие в играх своих сверстников.

Он мог пойти в пещеру к женщинам, но уже от одной такой мысли он начинал краснеть. Он хорошо помнил, как один раз решился войти в пещеру, чтобы переночевать там в одном из углов. Несколько женщин легли подле него и начали ласкаться. Они прижимались к его телу своим теплым телом и горячим лицом к его лицу, которое тоже пылало как огонь. Они обнимали его своими руками, касались нежными коленями его ног, а он сопротивлялся или же лежал неподвижно, как камень. Женщины были недовольны и сердились, а болтливая Сплетница долго насмехалась над ним. Идти в женскую пещеру он просто боялся. Если бы он пошел туда еще раз, с ним наверное, произошло бы там что-нибудь, и он сам не знает, что было бы потом. Его могли потом так засмеять, что ему стыдно было бы показаться в орде. Мысль о пещере взрослых он бросил совсем. Пусть не думают, что он претендует на что-то особенное. Это невежливо. Если бы он был подростком, он мог бы там проводить дни и ночи, слушая разумные рассказы взрослых. Когда-то он частенько поступал так, но теперь… Теперь уже было неудобно. Пусть они сами всей ордой решат когда-нибудь, достоин ли он чести быть взрослым охотником. В пещере же стариков здорово кусались блохи.

Эти соображения заставляли его отделяться от орды и в большинстве случаев он ночевал в лесу. Это нравилось ему независимо от всех прочих соображений, мешавших ему ночевать в орде. Ночью можно было наблюдать очень много интересного. Хищные звери выходили из своих логовищ и нападали друг на друга. Только ночью, незаметно где-нибудь укрывшись, можно изучать привычки и характер зверей, только ночью можно совершенствовать свою наблюдательность и слух, слушать, как издалека к тебе подкрадывается шакал или гиена, и тихий неуловимый шелест наполняет местность. Тогда напрягаются все мускулы, и человек становится осторожным и хитрым, как звери, которые окружают его.

Гай лежал на своей леопардовой шкуре и понемногу засыпал чутким сном, готовый вскочить на ноги при малейшей опасности. В его воображении вставали знакомые лица людей, и он засыпал, убаюкиваемый шелестом листьев.