Личный бумажный Демон (СИ)

    Личный бумажный Демон.

Бабулин К. Л.

2016- 2017

На двадцать втором этаже, современного делового центра, в шикарном офисе фонда «Культурное наследие», за небольшим овальным столом, сидели три женщины. Две из них с одного края, третья напротив.

- В этом году, исполняется 160 лет со дня рождения великого русского художника-символиста - Врубеля Михаила Александровича. – Типичным голосом лектора экскурсовода говорила одна из двух, обращаясь к третьей. -  Дата его рождения 17 марта 1856 года. – Она сделала профессиональную паузу, акцентируя важность сказанного. -  По роковому совпадению в том же, 1856 году, вышло в свет первое издание поэмы Михаила Юрьевича Лермонтова «Демон». – Она снова сделала паузу проверяя, оценила ли собеседница совпадение дат. - Понимаете?

        Женщина, к которой она обращалась, вздохнула - «Вот угораздило нарваться на лекцию по искусству» - И скептически пожав плечами, дала понять, что не очень-то разделяет важность совпадения дат двухсотлетней давности. Искусствовед заметила её скепсис, и обернулась к третьей участнице, как бы за поддержкой.

- Вот видите, не понимает, и никто не понимает. – С очевидным удовольствием воскликнула она, и театрально, заломив руки, порывисто вернулась к первой. – А ведь это важно, очень важно. Это, только начало роковых совпадений. Папа, будущего великого художника, Александр Михайлович Врубель служил в том же Тенгинском пехотном полку, что и Михаил Юрьевич Лермонтов…

           «Понятно, если этот поток сознания не остановить, то до дела мы, так и не дойдём…» - Светлана, так звали неблагодарную слушательницу, с сожалением посмотрела на часы, а потом вопросительно на третью участницу встречи.

- Можно сразу к делу? Я извиняюсь, конечно, но вряд ли вы позвали меня слушать лекцию про роковые совпадения.

Женщина искусствовед, всплеснула руками, но возразить не успела.

- Виктория Александровна. – Остановила её третья собеседница. - Давайте я обрисую проблему в двух словах, а потом, когда понадобятся подробности, вы нам их добавите. Итак…

«Какой шикарный голос, глубокий, властный, чистый, таким только романсы петь. – Светлана без стеснения рассматривала, говорившую. – И внешность под стать: Крупная, но не толстая, скорее  сильная, и роста такого, нормального, когда здоровались, она была чуть выше меня, значит метр семьдесят восемь – семьдесят девять, а то и все восемьдесят. Сильные плечи, прямая осанка, талия, конечно, подводит, но это её не портит - красивая. Да, стильная и красивая, но красивая странной красотой, скорее мужской… Хотя, нет…

- Мы готовим выставку, – Продолжала, властная красавица вместо искусствоведа, - посвящённую двум событиям: Сто шестидесятилетию художника и сто шестидесятилетию первого печатного издания поэмы Лермонтова «Демон». Выставка должна состоять из иллюстраций Врубеля к поэме, вошедших и не вошедших в книгу, а также истории создания самого поэтического произведения. Для организации выставки, мы наняли куратора Кашину Елизавету Андреевну, в задачу, которой входило разработать концепцию выставки и собрать материалы для неё. – Видно было, что по каждому пункту ей, и уж тем более её помощнице-искусствоведу, есть много чего добавить, но она честно удерживалась в рамках схематичного рассказа.

Светлана, продолжая внимательно изучать даму, вдруг поймала себя на мысли, что не помнит, как её зовут. Визитка лежала на столе, рядом с чашечкой кофе, поэтому она наклонилась вперёд, взяла чашечку и заодно посмотрела, что написано на визитке – Вице-президент фонда «Культурное наследие» Шахова Любовь Павловна. Светлана подняла голову на вице-президента, соединяя имя и внешность. – «Шахова… Да, подходит». – Затем перевела взгляд на искусствоведа. – «Полненькая, даже не полненькая, а скорее рыхлая, бесформенная какая-то. И лицо неинтересное, круглое. Припухшее что ли? От чего, от чтения по ночам или от рюмки другой, а то и третьей на ночь? Волосы, пережженные перекисью… мда Виктория Александровна… Победа значит… неважнецкая, конечно победа, а фамилия наверняка что-нибудь вроде Кругликовой или Бубликовой». – Она сделала над собой усилие, и вернулась к рассказу Шаховой.

- Кашина прекрасно справилась со всеми организационными вопросами: договорилась с музеем Лермонтова о проведении у них выставки, договорилась с музеями и частными владельцами о том, что те дадут нам картины, книги и рукописи на эту выставку. Собрала материалы для каталога, и по срокам всё было, более или менее, даже скорее более, чем менее. И вдруг, неделю назад, она позвонила мне в приподнятом настроении, сообщила, что узнала, где находится последний, недостающий рисунок для выставки, и что завтра, она едет смотреть его. И всё - пропала. С тех пор о ней ничего не известно. По телефону недоступна, и никто не знает где она.

«Наконец-то что-то интересное». – Внутренне оживилась Светлана:

- В милицию заявили? Пардон в полицию, никак не привыкну.

- Да, заявили, но пока нет трупа, шибко напрягаться они не будут. Это уже ясно. Я каждый день дёргаю их, но в ответ слышу только стандартные фразы: «Работаем», «Делаем всё возможное», да «Как что-то будет известно, сразу сообщим».

- Понятно… И что требуется от меня?

- Найти рисунок, о котором рассказала Кашина перед исчезновением.

- О как… А её саму не нужно?

- Ну, как вам сказать… Если в процессе поиска рисунка найдёте, а точнее – выясните что с ней случилось, то лишним это не будет. Но, для нас приоритет – сам рисунок.

- Да? А если Кашина погибла? Вам всё равно, что ли?

- Нет не всё равно, но с этим пусть полиция разбирается. Наша цель выставка. Работа проведена огромная, средства затрачены тоже, и если всё сорвётся, то это будет очень плохо.

- Не поняла, что сорвётся? Выставка? Из-за одного рисунка?

- Да, мы поставили амбициозную задачу собрать все рисунки, и почти, что справились с ней. Остался один, и его нужно найти.

- То есть, вы хотите сказать, что если не будет этого рисунка, то вы отмените выставку?

Шахова поджала тонкие губы и утвердительно несколько раз, то ли покачала, то ли покивала головой.

- Это возможно…

Светлана, ещё раз внимательно оглядела двух женщин перед собой. – «Что за чушь они несут? Или я чего-то не понимаю в этой жизни, или они психи и тогда нужно заканчивать этот разговор. Так-то внешне, вроде не скажешь что они с приветом, Шахова, по крайней мере. Говорит серьёзно, не дёргается в отличии от соседки. Эта, как раз, вся извертелась, то наберёт воздух, то выдохнет, и всё время хочет что-то добавить… столько энергии тратит в пустую, но тут всё понятно - ей бы мужичка хорошего, чтобы трахал её хотя бы пару раз в неделю, сразу бы полегче стало с лишними мыслями в голове. Только где ж его взять-то, приличного, да, Победа Александровна? С такой внешностью, только умеренно пьющий отставник ПВО, из депрессивного региона, в лучшем случае, да и то, если есть квартирка. А вот если ты ещё и с мамой живёшь – то совсем пиздец. Ладно, с этой всё ясно, а вот Шаховой зачем весь этот геморрой? Дали тебе задание провести выставку – ну так проводи. Что за заскоки с какими-то амбициозными целями? С чем у тебя могут быть проблемы, что ты занимаешься этой мурнёй, «либо всё либо ничего»? Тут что-то не то. Не нравится мне всё это. Секс? Нет, с сексом у тебя точно всё в порядке. Хотя…». – Светлана попробовала представить мужчину, который подошёл бы Шаховой по стати, и не смогла. Всё время, почему-то, рядом возникали какие-то шибздики.  – «Странно, не могу представить с ней какого-нибудь статного красавца. С чего бы вдруг? Чушь какая-то… и в голову лезет чушь, и вокруг одна чушь» - Извините, может я невнимательно слушала, но повторите ещё раз, для бестолковых: - Что такого особенного вы собираетесь показать на этой выставке?

- Вот, я же говорила, что кратко не получится, нужно подробно… - Встряла, наконец, Виктория Александровна.

- Хм… - Шахова задумчиво помолчала, соображая, как продолжить. – Понимаете. – Наконец начала она. – И Лермонтов и Врубель были, как бы это сформулировать помягче… сильно зациклены на теме Демона. Лермонтов всю свою короткую жизнь писал, и переписывал поэму «Демон», стараясь описать его образ. И нет уверенности, что справился с этим. Историкам известны восемь вариантов поэмы, в которых менялся, как сюжет так и, образ демона. Последняя известная нам редакция поэмы, написана им в 1838- году, за два года до смерти. Врубель тоже всю жизнь, словно одержимый, пытался изобразить Демона, и на этой почве несколько раз оказывался в психбольнице, где и умер, в конце концов. Эту малоизвестную сторону их биографии мы и хотим показать на выставке.

- А зачем?

Вопрос Светланы заставил женщин напротив, повернуться друг к другу с одинаковым выражением лица – «Как же ей объяснить-то попроще?»

- Это же всё объясняет… - Продолжила Шахова. – Это ключ к загадке творчества вообще и … - Она остановилась, увидев, что имеет в лице Светланы крайне скептического слушателя. Выражение её лица, красноречивее всех слов, говорило – «Я слушаю идиотов».

- Впрочем, мне кажется мы начали не с того конца. Давайте обсудим гонорар?

- Гонорар мы обсудим обязательно, но только после того, как я соглашусь работать на вас…

- Ну, например десять тысяч долларов, и плюс все накладные расходы, нормальная сумма? – Не слушая возражений Светланы, предложила Шахова.

- Хм… - Ход оказался верным, Светлана остановилась со своими возражениями, услышав цифру. – «Ого, они точно психи. И почему у таких придурков всегда полно денег? Что за несправедливость такая? У нормальных людей с нормальными желаниями вечно хрен да полынь в карманах, а у этих на свои заскоки сколько хочешь? Где справедливость? А может она, как раз наступила, эта самая справедливость? Вот прямо сейчас? Ещё утром ты сидела, думала, где бы взять миллион и вот он, пожалуйста. Да, не совсем миллион, даже по этому курсу это только 650 000 рублей, но всё таки уже что-то. Ну что согласиться? Хрен с ним, почему не повалять дурака за хорошие деньги? И кстати, почему я должна согласиться на первое предложение? Почему бы не попросить больше? А ну-ка попробуем…» -  Интересное предложение, только недостаточное, увы. Я готова подумать на цифре двадцать тысяч долларов… - «Сейчас предложит пятнадцать, я поломаюсь и соглашусь наверное… Соглашусь?»

- Ну и отлично, договорились – двадцать тысяч долларов. Половина прямо сейчас и остальное после того как вы найдёте рисунок. Идёт? – Шахова уверенно смотрела на Светлану, понимая, что дело сделано.

«Вот чёрт – двадцать тысяч долларов, это более чем хорошее предложение, и очень кстати». – Светлана поняла, что уже согласилась.

- Да, это хорошее предложение, только давайте ещё раз оговорим цель расследования. Найти рисунок это прекрасно, только вдруг его не существует? Или он уничтожен или…, да мало ли что? Привязывать результат расследования к рисунку неправильно. Давайте так сформулируем – Работа будет закончена, и соответственно выплачен оставшийся гонорар тогда, когда я выясню, что случилось на самом деле. И если рисунок существовал, то либо найду его, либо выясню, где он находится.

- Ну что ж, справедливо. – Согласилась после некоторого раздумья Шахова. - Поднялась и вышла в соседнюю комнату, повозившись там некоторое время, вернулась с листом бумаги и двумя кирпичиками зелёных денег, один кирпичик побольше, другой поменьше. Положила и то и другое перед Светланой.

- Вот в этом аванс десять тысяч долларов, в этом три тысячи на текущие расходы - пересчитайте, пожалуйста, и напишите расписку, что получили деньги.

Светлана сосредоточено выполнила и то и другое, после чего отдала расписку Шаховой, а деньги засунула в сумочку.

- Так, с формальностями закончили, теперь приступим к работе по-настоящему. Так как рассказчики из вас неважнецкие, то давайте я буду задавать вопросы, а вы будете максимально честно и подробно отвечать на них.

- Давайте. – Шахова немного расслабилась и откинулась на спинку кресла, а вот искусствовед наоборот напряглась и сосредоточенно подалась вперёд.

- Вы убили  Кашину?

- Чтоооо? Вы серьёзно? – Искренне изумилась Шахова. Теперь настала её очередь смотреть на собеседницу с подозрением, а нормальная ли она?

- Абсолютно серьёзно, так что?

- Нет, мы не убивали. Зачем бы нам это делать?

- Не знаю, и пока мне вашего ответа достаточно, но, если в ходе поисков я выясню, что совершено преступление и вы имеете к этому отношение – я сдам вас полиции. Это ясно?

- Да, ясно-ясно. – Отмахнулась Шахова - Вы предупредили, мы услышали и ответили, что не имеем к этому отношения. Всё? Закончили с этикой? Давайте по существу дела.

- Хорошо. Сколько стоит рисунок Врубеля?

- Какой?

- Вообще.

- «Вообще» не бывает, всегда всё очень индивидуально. На цену влияет, и год создания, и тема, и степень проработки, то есть качество самого рисунка. Например, если это портреты пациентов, которых Врубель рисовал в последние годы жизни, находясь в психбольнице, то стоимость рисунков, скорее всего, лежит в пределах 10 – 20 тысяч долларов. - Подумала секунду и поправилась. – Меньше - меньше… до десяти, скажем так. Если же это рисунки из серии иллюстраций к демону, да ещё законченные и хорошо прорисованные, то это совсем другие деньги и суммы будут начинаться от двухсот тысяч долларов, и выше.

- То есть, если она нашла, как раз такой рисунок, то могла стать жертвой ограбления?

- Хм… Что значит нашла? – Не поняла Шахова. – Это же не гриб в лесу. Нашла… Рисунок кому-то принадлежал, и она не столько нашла, сколько выяснила, где он находится, и поехала к владельцу, чтобы посмотреть живьём и убедиться, что это Врубель, а не что-то похожее на него. Поэтому если кого-то и могли ограбить, то не её, а владельца.

- А может быть так - она приехала, выяснила, что это подлинный рисунок, и забрала его, чтобы привести к вам. А кто-то узнал об этом и по дороге ограбил её?

- Нет, не может. Всё гораздо сложнее и бюрократичнее. Вначале она сама должна была убедиться, что рисунок похож на настоящий. Я намеренно использую слово похож, потому, что Кашина не эксперт, и утверждать подлинный рисунок или нет, она не могла. Только предположить. После чего нужно было бы провести экспертизу, а для этого сам владелец должен был бы сдать его в экспертную организацию. И только после положительной экспертизы, владелец заключил бы договор с музеем Лермонтова, о том, что отдаёт им рисунок на ответственное хранение для участия в выставке. Причем в договоре всё скрупулёзно оговаривается: и сроки выставки, и место нахождения рисунка. После чего любые изменения, например продление выставки и соответственно хранения рисунка, могут быть приняты, только после письменного согласования с владельцем.

- Понятно. А версия, что она каким-то образом завладела рисунком и подалась в бега?

- Зачем?

- Как зачем? Продать его самой…

- А владелец, тогда почему молчит? Информация о том, что похищен рисунок Врубеля уже стала бы известной. Пресса любит такие истории и давно уже все СМИ писали об этой краже.

- То есть, если это было, то только в том случае, если сам владелец был не в курсе, чем владеет?

- Чисто теоретически да. Но только теоретически. Чаще всего бывает наоборот – хозяева картин всегда считают, что владеют шедеврами и требуются серьёзные усилия для разубеждения их в этом. Например, любой владелец старой картины, даже неизвестного художника, всё равно уверен, что одно то, что картина старая, уже означает, что она дорогая.

- А это не так?

- Конечно не так. Старых картин много и стоят они копейки, а сейчас так и вообще ничего не стоят. Сейчас, даже картины известных художников, недостаточного качества, например этюды, или эскизы, очень трудно продать вообще, а уж за серьёзные деньги так просто невозможно – кризис. Рынком правит покупатель.

- Что это значит?

 - Это значит, что не покупатели охотятся за картинами, а наоборот, к ним в очередь стоят продавцы.

- Насколько Кашина держала вас в курсе того, что она делала?

- Достаточно полно, и то, что она позвонила перед поездкой за рисунком, свидетельствует как раз об этом.

- А вы не спросили, куда или к кому она поедет?

- Нет, она позвонила вечером, и мы договорились созвониться на следующий день, по итогам просмотра.

- А с кем она встречалась в день звонка, вы знаете?

- Нет.

- Почему?

- Ну как почему? Она что, ребёнок что ли, чтобы так дотошно выяснять: где была, с кем дружит? Всё происходило в рабочем порядке. Она уже сделала очень много и не было необходимости требовать письменного отчёта о графике её работы и встречах за сутки. Ну, ясно же, что окажись рисунок подлинным, она тут же рассказала бы, и где он, и чей он.

- Она одна работала или у неё были помощники?

- Вот так вопрос… – Произнесла Шахова в затруднении, и пока раздумывала, как ответить, посмотрела на свою полненькую соседку.

- Я не знаю. – Вдруг засуетилась та, заёрзав от неожиданности. Видно было, что что-то сбило её с толку и она не знает, как правильно отвечать.

«Чего это она так дёргается на пустом месте?». - Отметила про себя Светлана.

- А что вы знаете? – переключилась она на неё.

- Я.. ам… Почему вы так смотрите на меня?

- Как я смотрю?

- Как будто я в чём-то виновата…

-  А вы не виноваты?

- Стоп стоп, Светлана. Зачем вы так? Это ведь не допрос с пристрастием? Мы вас позвали помочь нам, а не устраивать здесь шоу в стиле «плохой следователь». – Пришла на помощь коллеге Шахова.

- Я ничего не устраиваю, лишь задаю простые вопросы. Что смутило в вопросе - были ли у неё помощники?

- Мы не знаем об этом.

- Это не так – вы знаете, только почему-то не хотите говорить.

Наступила неловкая пауза.

- На первоначальном этапе – да, была. – Наконец ответила Шахова, когда пауза стала уж совсем неприличной. – Но потом, между Кашиной  и её помощницей произошёл какой-то конфликт, после чего Кашина работала одна.