Помоги проекту - поделись книгой:
Все 400 лет эпохи индустриального общества вселенская (католическая) церковь, конгрегация (братство) ее многочисленных духовных орденов, ее разведка, информаторы и миссионеры по всему миру вели непримиримую оборонительную «войну смыслов и нервов» с конгломератом масонских орденов и их законспирированных агентурных сетей «глубокого залегания». В проявленной части управление влиятельными лицами и агентурой влияния масонов в Европе сосредоточилось в ордене «Приорат Сиона», в США — в ордене «Череп и кости». В центре же руководства всей мировой масонерией стоит орден «Бнай Брит» («Сыны Завета»), духовно окормляемый евреями–каббалистами общин «Хабад» (от «хохма», «бина», «даат» — мудрость, разум, знание). Инструментом управления проектом захвата будущего у всемирного масонского ордена выступают мировые деньги.
К концу XIX века тайная война Ватикана и масонства обострилась. По сути это была война староевропейской аристократии владельцев земли под крылом матери церкви с нуворишами (новыми богачами) финансового, торгового и промышленного капитала под покровом масонских лож. Обострилась эта война настолько, что Ватикан для борьбы с модернизмом в 1909 году создал службу контрразведки Sodalitium Pianum (Общество папы Пия X). Конечно, это была уже не та всесильная в XIII–XV веках служба сыска, суда и расправы — святая инквизиция, крестом и мечом боровшаяся с ересями.
С середины XX века мозгом, кошельком, щитом и мечом папы в войне с масонерией стала Opus Dei («Дело Господне») — его личная прелатура (возвышенная элита) из священства и мирян из бизнеса, интеллигенции и власти.
Инструмент управления в папском проекте захвата будущего - моральная мотивация успеха, где блага не самоцель, а результат служения истине.
Особую роль в «войне смыслов и нервов» эпохи индустриализма сыграл Коммунистический интернационал с его попыткой создать Союз Советских Республик Европы и Азии, а также обслуживающая Коминтерн надгосударственная партийная разведка. И если Германская Советская Социалистическая Республика Эрнста Тельмана, провозглашенная 11 декабря 1923 года, быстро пала, то Китайская Советская Республика во главе с Председателем республики Мао Цзэдуном, провозглашенная 7 ноября 1931 года, в день 14–й годовщины Октябрьской революции в России, позволила китайским коммунистам продержаться и довести дело до образования в 1949 году КНР. И здесь примечательна роль партийной разведки, которая как особый отдел ЦК КПК была создана еще в 1928 году. У Тельмана
Коммунистический интернационал и Финансовый интернационал — это две стороны одной монеты, ибо с библейских времен у хранителей Завета — евреев две святыни: закон Моисея (с волей к Свету) и мамона (с тягой к золоту мира). Третьим же здесь выступает малоприметное ребро монеты, олицетворяемое «тайновидцами вавилонской мудрости» — каббалистами.
Что касается государственных спецслужб военной и политической разведки и контрразведки, то в ХIХ-ХХ веках они заботливо выращивались в национальных государствах под тайным влиянием с наднационального уровня. При строгом запрете «смотреть вверх», то есть вести разведку надсистемы — надгосударственного и наднационального управления глобальными проектами.
Под конец эпохи индустриализма у компаний и банков появились негосударственные специальные органы защиты коммерческой тайны от промышленной, технологической и финансовой разведки конкурентов.
1.1.5. Перспективы разведки в информационном обществе
Если бытие троично как процесс обмена веществ, энергии и информации, происходящий в природе, обществе и сознании. А история — это сумма волн разных периодов в прошлом, настоящем и будущем. То и в части сознания людей следует признать, что несущая волна истории проходит три периода.
От религиозного сознания — чувственных конкретно–символических представлений и чудесных
Так и Писание христиан для вскрытия тайн бытия утверждает принцип троичности осознания Закона Неба и Земли, видимым же всем и невидимым: «Я есмь путь, и истина, и жизнь», — говорит сам Иисус (Иоан. 14:6).
Общество же, наоборот, переходило из натурального хозяйства, где главным было вещество. Через промышленное производство, где главной была энергия. К экономике знаний, где главной будет информация.
В доиндустриальном обществе натурального хозяйства основным богатством была земля — сельскохозяйственные, лесные и охотничьи угодья. Энергия природы поступала от Солнца. Основным мотивом тратить энергию жизни людей (делать работу) был урожай, приплод скота и увеличение земельного надела, на котором и прирастала эта натура. Учет богатства велся в единицах площади (акр, десятина, му); объемах зерна (бушель, ведро, шэн) и поголовья скота. А народ подсчитывали душами.
В индустриальном обществе производства товаров и услуг основным богатством стал капитал — заглавная величина
Промышленная революция была сменой источников природной энергии, которой для расширенного производства требовалось все больше и больше. На смену дровам и кизяку (возобновляемые источники) пришли ископаемые источники. Уголь, а с ним и технологический уклад с опорой на паровую машину. Затем нефть с двигателем внутреннего сгорания. Затем природный газ, перерабатываемый в тепло и электричество. Затем уран с реакторами.
К 70–м годам XX века в добыче ископаемых заметили «пределы роста». Тогда же с введением доллара США в качестве единой меры (учетной единицы) стоимости товаров на мировом рынке и началом продажи сырья и топлива на мировых биржах исключительно в USD все ископаемые ресурсы природной энергии планеты соединились с энергией денег в едином исчислении. И замкнулись на единый эмиссионный центр этих единиц богатства — Федеральную резервную систему США. При этом основная добыча сырья и топлива, как и рынок природных ресурсов, оказалась в руках преимущественно англосаксонских монополий и банков. Тогда как другие секторы Финансового интернационала продолжали работать с золотом, бриллиантами, недвижимостью, нематериальными активами… Так были созданы условия для старта проекта глобализации по–американски.
Характерной чертой глобализации выступает конвергенция — сведение разного в одно.
Первым этапом глобализации (1971–1991) была конвергенция капитализма и социализма, их систем управления хозяйством и обществом. «Сведение в одно» началось с отмены золотого обеспечения USD. И после этого состоялась безграничная капитализация будущего мерой пустых денег во фьючерсах на сырье и топливо всего мира. Затем установление контроля англосаксов над ценами на ресурсных рынках. И наконец, обрушение цен на нефть, крах государственности СССР и их контроль над самими ресурсами.
Вторым этапом в 2002 году была объявлена конвергенция в части сознания. А именно схождение неживой и живой природы на молекулярном уровне с подложкой инфраструктуры информационных технологий по модели работы человеческого мозга — nano–bio–info–cogno — (NBIC) конвергенция.
Таким образом, эпоха индустриального общества заканчивается волнами финансового кризиса, связанного с пределами роста по сырью и исчерпанием потенциала системы управления обществом на основе накачки потребления деньгами. Что сопровождается сменой технологического уклада, несущего высокую технологию управления уже не обществом, а сознанием людей.
В постиндустриальном обществе экономики знаний основным богатством станет понимание смыслов бытия в форме способности людей выстраивать ряды (цепочки) последовательных шагов из любого исходного положения к желаемому результату. Согласно лозунгу «Кто владеет информацией, тот владеет миром». Ибо через смыслы можно управлять всем процессом бытия.
В информационном обществе экономики знаний основной мотив тратить энергию жизни как в монастыре перейдет из сферы натурального, а затем рационального в сферу иррационального — в сферу смыслов самой жизни.
С переходом человечества в постиндустриальное информационное общество изменится и роль разведки в раскрытии тайн бытия.
В доиндустриальном обществе наука была преступлением в глазах религиозного сознания. Особо выдающихся ученых поначалу даже сжигали на кострах. В постиндустриальном обществе «глобального человейника» искусство разведки наверняка перестанет быть преступлением в глазах рационального научного сознания. А с интернационализацией хозяйственной деятельности скрытное, неопознанное (инкогнито) проникновение разведки в суть вещей (когнитивную сферу бытия — сознание) перестанет считаться и особо опасным преступлением против человечности, заслуживающим казни.
Как наука стала основным инструментом познания тайн бытия в эпоху индустриального общества, так и разведка нового облика станет основным инструментом познания тайн бытия в эпоху информационного общества. И с методами работы по признакам сущности вещей, с высокими когнитивными технологиями управления поведением, с упором на обгон конкурентов на пути к цели не в длительности (быстрее), а в маршруте следования (короче) именно разведка станет главной производительной силой экономики знаний.
Именно потому, что в постиндустриальном обществе приоритет познания будет за разведкой как искусством уникального, классическая политическая и военная разведка общества на государственном уровне в ведущих странах мира все более деградирует. Но одновременно чудесным образом набирает силу и развертывается на весь мир высшая разведка сознания и времени в обновленных надгосударственных духовно–военных (орденских), тайных масонских и неформальных (клубных) структурах управления развитием.
1.1.6. Дипломатия и разведка
Дипломатия не отрицает коварства. Именно поэтому по дипломатическим каналам трудно, а порой и невозможно решить особо сложные вопросы политики.
Дипломатия не предусматривает искренности. Дипломатическая практика исключает задушевность отношений. Дипломатический протокол убивает сердечность встреч.
Именно поэтому результатом дипломатии часто выступает сговор. То есть расчет, а не любовь, компромисс, а вовсе не взаимное согласие, расположение и сочувствие в общем деле.
Все эти «родимые пятна» чопорной дипломатии преодолевает раскованная в поведении агентурная разведка, предусматривающая в отношениях с доверенными лицами и искренность, и задушевность, и сердечность.
Именно в силу этих заведомых отличий, а не только и не столько из–за преимуществ и привилегий дипломатического иммунитета разведка в части международных отношений предпочитает работать под чопорным дипломатическим прикрытием. И именно разведка зачастую берет на себя бремя неофициальных доверительных каналов доведения и согласования тайных аспектов горькой правды жизни.
1.2. Теория
1.2.1. Зависимость разведки от типа мышления
Еще древнекитайский стратег Сунь–цзы (IV век до н. э.) учил: «Если просвещенный государь или рассудительный генерал одерживают победу над противником каждый раз, когда они переходят к действиям, то это достигается благодаря предварительной информации. Такая предварительная информация не может быть получена ни откровением от духов или божеств, ни по аналогии с прошлыми событиями, ни путем расчетов. Ее необходимо получить от человека, который знаком с ситуацией противника». Иными словами, в центре разведывательной деятельности стоит человек. Его сознание: мышление, воля и содержание памяти. А ведь все люди разные!
Люди отличаются друг от друга прежде всего по крови (расовому и национальному генотипу) и языку (архетипу культуры). Кровь и язык как носители памяти поколений определяют тип мышления — способ творить новое, небывалое. И волю — способность принимать решения: так или иначе, а также — источник желаний «я хочу» и страха «я должен». Тип мышления и бессознательные приоритеты воли закладывают закономерности поведения, зафиксированные в стереотипах памяти коллективного бессознательного.
То есть разведывательная деятельность как система у людей разной крови и разного языка в своем построении будет воспроизводить психику (душу) народа. Всегда будет иметь китайскую, русскую или американскую специфику. А знание этой специфики — оружие в «войне смыслов».
В Писании христиан, в первоисточнике на греческом языке, в качестве несущего столпа, опоры современного мировоззрения людей европейской культуры утверждается, что «В начале был Логос» (Иоан. 1:1). Однако слово «логос» многозначно. И для людей разных культур несет разный смысл.
Для древних греков, современников Сунь–цзы, логос — это прежде всего число. Знаменитый философ Пифагор утверждал, что «все есть Число». Сила числа в порядке (выстраивании рядов). Ряды (группы) позволяют различать одно от другого. Различение обнажает смысл. На утверждении «все есть число» построено пифагорейство — система взглядов на картину мира и инструмент познания как тайн земного бытия, так и «музыки сфер» Неба.
Для современных людей русской культуры логос — это Слово. Это то, что доказывает смыслы суждением. Что нельзя исчислить, ибо слова не образуют стройные ряды порядка. Но что можно взять в толк, истолковать по смыслу. При этом словесное доказательство нужно проверять, ибо слова могут быть и пустыми формами, лишенными смысла. Для православной церкви «В начале было Слово» — это как мера для ума, как определение и причина бытия.
А для китайцев канонический перевод Писания христиан представляет Логос в значении разумного основания, о котором нельзя сказать ничего определенного, и называют его китайским именем Дао: «В начале было Дао».
Это показательный пример влияния языка на формирование мысли. Он подтверждает важность понимания и учета специфики языка и стереотипов мышления разных народов при организации разведки в «войне смыслов».
Мысль (информация) при передаче от человека к человеку кодируется либо знаками, либо символами, либо образами. Знаки замещают. Символы соединяют. А образы вмещают и объединяют мысли «одеждой» формы. Иначе: знаки, символы и образы — это «форма одежды» голых смыслов.
В зависимости от форм языка, то есть от нематериальных внутренних форм грамматики и материальных форм письма, мышление в самом общем виде делится на знаковое, символическое и образное. На письме знаки — это буквы, которые замещают звуки речи. Символы — это китайские иероглифы, которые соединяют память со смыслом слова, минуя звуки. А образы — это наглядные подобия, живые картинки, обобщенные представления об образце.
Мышление, опирающееся на знаки, называется абстрактно–понятийным. Отчужденности (абстракции) мышления от живой природы соответствуют такие аналитические языки, как английский (имеет самый большой запас слов–синонимов) и французский (имеет самую изощренную грамматику).
Особенностью знакового мышления выступают рационализм, расчетливость, непререкаемость выводов, воинствующая нетерпимость к иным взглядам и идейная экспансия. Время здесь — это прежде всего стреловидная длительность (время — деньги). А в организации разведки ставка делается на логику, на превосходство ума (intelligence), а не на интуицию «сердца».
Мышление, в памяти опирающееся на символы, называется конкретно–символическим. Конкретно–символическому типу мышления соответствует изолирующий грамматический строй китайского зыка и иероглифическое письмо китайцев.
Особенностью такого мышления выступает прагматизм, подражание образцу, настойчивость, мудрое коварство в стратагемах при неповоротливости решений и склонность к шаблону в быстро меняющейся обстановке. Время воспринимается как порядок следования событий, ждать которых можно сколь угодно долго. В организации разведки на бесконечном пути хитрости ближний план — детали насущной практики — закрывает панораму дальней перспективы. Деталь важнее полноты картины бытия.
Мышление, способное оперировать образами и подобиями архетипов вещей, называется целостно–иррациональным (троично–асимметричным). Особенностью такого мышления выступает способность к парадоксу. Неожиданному, иногда противоречащему здравому смыслу и расходящемуся с общепринятым образцом решению. Парадоксальности мышления способствует чрезвычайная гибкость грамматических форм русского языка.
Парадоксальности мышления свойственны изворотливость, бескорыстие и творческое разгильдяйство («умом Россию не понять»). Время здесь часто оборачивается счастливым случаем предреченного чуда. Парадоксальное решение, как правило, интуитивно, а потому уникально.
1.2.2. Уязвимость типов мышления в отношении разведки
Окончание эпохи индустриального общества и переход человечества в постиндустриальное информационное общество сопровождается сменой глобального лидера. Возрастанием мощи Китая и ослаблением США.
Восстановление межгосударственных отношений между США и КНР в 1971 году совпало с началом глобализации и дало старт «конструктивному сотрудничеству» между соперниками. За сорок лет, к 2011 году, связи переросли в позитивное всестороннее сотрудничество, характеризующееся активностью, прагматизмом и учетом зон коренных интересов сторон.
Соответственно, разведка США в этом сотрудничестве нацелена на удержание превосходства страны в главном, в части финансового, торгового и промышленного капитала. Тогда как разведка Китая сосредоточена на добывании нужных для роста страны ресурсов и передовых технологий.
В конкуренции разведок проявляются их сильные и слабые стороны.
Яркий пример уязвимости рационализма американцев — террористический акт 11 сентября 2001 года в Нью—Йорке, когда все признаки готовящейся провокации с самолетами были зарегистрированы, а сложить имеющиеся данные в замысел и образ результата, то есть вскрыть собственно информацию, смысл этих данных, компетентные органы США не смогли.
С переходом человечества в эпоху информационного общества сетевое киберпространство становится средой противоборства конкурирующих государств. Лидерство в информационных технологиях удерживают США. Однако упор рационального ума американцев на безопасность мегасети от поражающего воздействия извне (упор на оборону) делают их уязвимыми не в самих сетях (структурах передачи и обработки данных), не в связях, а в базовых элементах систем управления. Делают уязвимыми на уровне смыслов. Уязвимыми от ударов не по инфо (матрице), а по когно (опорным узлам менталитета). По рациональным основаниям управления поведением людей аналитического типа мышления, во–первых, логикой, все равно прорывных или намеренно тупиковых решений, во–вторых, навязыванием доказательств отвлекающих теорий с задачей растаскивания внимания элиты на анализ ложных моделей развития. А главное, уязвимыми от ударов рефлексивными деморализующими наводками хаоса воли и психических эпидемий (бунта страсти) бессознательного поведения руководства и масс. От актов террора смертников–добровольцев в самоподрыве доставленного на себе боеприпаса, взрывающих устои рациональности и вздымающих волну слабоумия страха.
С развитием когнитивных технологий война как организованное насилие в объектах нападения переместилась из сферы общества в сферу сознания, став «войной смыслов». Соответственно, и разведка переместилась в сферу боевого обеспечения ударов не по войскам и управлению, а по смыслам.
Внутри актуального проекта захвата будущего белыми англосаксонскими протестантами (WASP) рационализм британцев можно назвать расчетливо консервативной игрой ума (intelligence). Тогда как у нетерпеливых белых американцев их рационализм будет искать ответы на шансы и вызовы и строить обоснованные формальной логикой схемы безопасности (security).
В разведке это различие проявляется в том, что британский резидент будет десятки лет сидеть на одном месте, накапливая капитал скрупулезного знания обстановки и тотального контроля идей и настроений на объекте разведки. Тогда как американский разведчик может приехать на место лишь на полгода–год. По схеме, разработанной в Центре, провести агентурную операцию или нанести точечный удар. И уехать к другому месту службы.
Способность англичан к тонкой игре ума в иные времена империи позволяла британской короне, применяя принцип «разделяй и властвуй», управлять конгломератом племен, языков и верований Индии. При этом аппарат колониальной администрации составлял всего 4 тысячи человек. Тогда как американцы с точным расчетом потребностей минимума безопасности в наше время не справляются с управлением оккупацией не менее пестрого Ирака, имея даже и сотни тысяч грубой силы в гарнизонах и на блокпостах.
Особенностью типа мышления китайцев выступает и их приверженность к фактуре, и недоверие к аналитике как описанию возможных сценариев развития событий. У китайцев прогноз будущего методом реконструкции фрагментов знаний до полноты картины заведомо менее ценен, чем добытый оперативный план. Хотя бы и выпадающий из логики общей обстановки. А для проталкивания им дезинформации лучше околичный намек, чем модель.
Китайцы невозмутимы перед фактами, но склонны к догадке по интуиции.
Весь «трепет китайского сердца», вся «музыка» коллективного программирования мыслей и поступков китайцев строится на пяти нотах.
1. «Сохранение лица» во взаимоотношениях, что делает ритуал уважения важнее рационального поиска правды.
2. Чувство иерархии с паутиной связей, что дает китайцу преимущество над индивидуалистами–западниками.
3. Чувство смирения перед обстоятельствами, что проявляется в легкости их отношения к исполнению планов, способности к кропотливой монотонной работе в мелких формах и неторопливой реактивности на действия активных иностранцев.
4. Ориентация на практически полезный результат и силу, что проявляется в пренебрежении к закону и возвышенным идеалам.
5. Чувство снисхождения, а порой и презрения к иностранцам как жителям варварской, нетерпеливой, беспринципной и вероломной окраины.
Чтобы завоевать сердце китайца или хотя бы иметь с ним дела на взаимовыгодной основе, нужно чувствовать эту специфичную пентатонику.
Главная нота — прагматизм китайцев делает их уязвимыми перед англо–американской ментальной экспансией, обращенной к практическому разуму, включающему в себя прежде всего установку на знание как информацию, обслуживающую интересы воли: «Я хочу!!!» Плюс рыночную экономику, писаное право, либерализм, индивидуализм, гражданские свободы, личный успех и демократию выборов представительной власти.
Американская и британская разведка выступают здесь органом экспансии «мягкой силы» (soft power) в глобальном проекте захвата будущего белыми англосаксонскими протестантами. Определение «мягкой силы» в рамках проекта предложил председатель Национального разведывательного совета в администрации президента Билла Клинтона Дж. Най: «
Через научно–исследовательские, культурно–просветительские, образовательные, издательские организации, СМИ и Интернет спецслужбы США навязывают ценностные ориентиры рационализма и всемогущества ученого ума четырехтысячелетней цивилизации Китая.
Программируют сознание образованных китайцев предписаниями унифицированного под себя единого глобального миропорядка. А поскольку в менталитете китайцев устоев (догматов) веры нет, а в центре сознания поколений находится воля Неба, Благодать Дэ и Великое Дао, о котором народам мира нельзя сказать ничего определенного, китайцы находятся в цивилизационной обороне. Под напором ментальной экспансии США (вестернизации) недвижная оборона китайской традиции трещит в городах, но удерживается массой деревни. И вместо строительства объявленной в 2005 году «гармонии мира» Китай пока что на деле строит ускоренными темпами ущербное для XXI века общество потребления. Строит подражательно, по заемному образцу, но с китайской спецификой. При этом опасно для сохранности своей цивилизационной специфики все же копирует политические, экономические, технические, правовые, этические и прочие нормы и стандарты глобализма по–американски.
1.2.3. Три типа войн переходного периода и задачи разведки
Переходному периоду из индустриального в информационное общество под именем «глобализация» соответствуют и изменения в способах ведения войны, будь то операции организованного насилия (боевые действия) или военная хитрость (стратагемы политики, дипломатии и разведки).
Как организованное насилие, война переходного периода бывает трех типов:
А. Общевойсковые боевые действия регулярной армии периода индустриального общества. Такую войну можно назвать медленной и тотальной, требующей нормативного планирования, мобилизационного и оперативного развертывания войск, перевода хозяйства с мирного на военное положение. Масштабность операций с сокрушительной мощью огня и удара привязывает управление боевыми действиями к заранее разработанному плану и исключает быстрое реагирование на изменения обстановки. Победа в такой войне по меткому определению Ленина «в конечном счете определяется состоянием духа тех масс, которые на поле боя проливают свою кровь». В настоящее время к такому тотальному организованному насилию способна лишь Народно–освободительная армия Китая.
Б. Преимущественно воздушно–космические операции высокотехнологичной наемной армии постиндустриального периода. С боевым обеспечением и поддержкой в кибернетическом пространстве. Победа в такой быстрой войне определяется уже не численностью войск и не их волей к победе, но боевыми возможностями техники, систем оружия «выстрел — поражение», надежностью целеуказания, наведения и управления войсками и оружием. Господством в воздушно–космическом, а главное, информационном поле. В настоящее время такую «умную» войну способны вести вооруженные силы США. Первый опыт такой войны они продемонстрировали в 1991 году в Ираке во время проведения операции «Буря в пустыне».
В. Террористические действия «незаконных вооруженных формирований» партизанского типа. Хакерские атаки в глобальной сети Интернет. Мятежи сепаратистов и религиозных экстремистов. Морское пиратство как камуфляж нелегальных потоков денег и оружия. И диверсионные акты на путях сообщения и коммуникациях. Отличительной особенностью такого насилия выступает сетевой характер организации операций с вынесенным тайным центром управления. Победа в такой «бессрочной» войне нового типа определяется уже не численностью боевиков и не их техническим оснащением, но неуязвимостью информационного управления сетью, скрепленной единой матрицей ценностей. В настоящее время эта форма организованного насилия называется международным терроризмом.
Практика — лучший из критериев истины — показывает, что технологичная постиндустриальная армия США по возможностям и эффективности боевого применения превосходит массовую армию индустриального общества. Но ничего не может поделать с сетевым насилием международного терроризма. В то же время массовое организованное насилие силовых ведомств Китая за счет строгой иерархии неограниченных в численности, преданных своему государству бойцов и командиров войск охраны, сил безопасности и органов общественного порядка способно осуществлять тотальный контроль всего и вся. И справляется с атаками террористов, сепаратистов и экстремистов.
Налицо замкнутый круг — связка трех сил, где нет победителя «за явным преимуществом». Геополитически эти силы соотносятся с фабрикой XXI века — индустриальным Китаем. Технологической лабораторией XXI века — постиндустриальными США. И уже не имеющим государственной привязки интернационалом социальных сетей грядущего информационного общества.
На переходе через постиндустриальный барьер (1991–2015) Россия выпала из центров силы геополитики. Ее вооруженные силы утратили массовый народный характер и дух Красной армии. Потеря научно–технического и промышленного потенциала страны блокирует реформу вооруженных сил по американскому типу. А отказ от идеологического лидерства, от мечты всего человечества делает бесполезными новаторские амбиции занять достойное место в грядущем информационном обществе.
В этой ситуации геополитику дополняет небополитика. Небополитика твердо знает, что ситуация, безвыходная в схемах на плоскости при взгляде сбоку, может быть решена с более высокого уровня — в объеме взглядом сверху. Для этого треугольник сил, в котором России как угла в связке сил нет и где нынешняя Россия ищет себе глубокую нишу прикрытия (а с перезагрузкой отношений с США эта ниша видится под американским зонтиком), надо достроить вверх до объемной фигуры — тетраэдра. И уже в объеме небополитики занять не нишу, а вершину. При этом четвертой вершиной, возвышающейся над плоскостью материальных оснований организованного насилия, будет вершина не войны оружия, но «ВОЙНЫ СМЫСЛОВ». А смыслы охватываются не логикой IT, но различением одного от другого в когнитивной сфере. Это то, что задает вектор политики, конфигурирует практические действия.
Иными словами, достаточно одержать убедительную победу в «войне смыслов», чтобы перевести войну оружия в гармонию мира. До того как интернационал социальных сетей (под условным именем нетократия) атаками на башни–близнецы и здание Пентагона в США 11 сентября 2001 года, взрывами в московском метро и вызвавшими панику уколами прохожих на улицах города Урумчи в КНР не заявил себя как третий центр силы в геополитике, гармония была невозможной. Возможным было только противоборство в парах, все равно -в форме насилия или хитрости.
Появление в силе третьего претендента на роль лидера в глобальном мире позволяет перейти от противоборства к гармонии. Ибо гармония как слаженная соразмерность неравновеликих частей начинается с трех сил. В музыке два звука аккорд не делают. Три звука в мировой политике уже есть. Осталось взять аккорд. Взять же этот аккорд позволят высокие когнитивные технологии, конфигурирующие NBIC-конвергенцию. А сделать прорыв в когнотехнологиях легче других могут люди русской культуры, говорящие и думающие на русском зыке и потому способные не к анализу или синтезу, но к парадоксальному, троично–асимметричному типу мышления. Этот тип мышления и есть заведомое преимущество русских в «войне смыслов». Есть надежда, что русские через победу в «войне смыслов» в грядущем информационном обществе навяжут противоборствующим силам «гармонию Неба». Быстрее всего понять эту роль России благодаря конкретно–символическому (иероглифическому) типу мышления смогут китайцы. Ибо только русские и китайцы способны к распространенному среди обычных людей стихосложению. Стихи сжимают обыкновенное и обобщают особенное. Тяжелее всего принудить к «гармонии Неба» будет англоязычных и франкофонных людей западной культуры с аналитическим типом мышления.
Задача же разведки нового облика при переходе через постиндустриальный барьер состоит в том, чтобы добывать знания новых технологий управления насилием по типу В. Вскрывать признаки подготовки и начала боевого применения этих новых социогуманитарных технологий управления сознанием и поведением людей. Противодействовать им встречными стратагемами «подмены Большой игры». А главное, влиять на ход и исход войны нового типа путем разоружающей засветки скрытых заказчиков, надсистемных планировщиков, не проявленных контуров управления и обнажения смысла тайных операций в ракурсе и масштабе глобализма.
Пришел срок, когда разведка имеет шанс стать «разящим мечом правды» в «войне смыслов», а не прислугой у защитных мер безопасности (security) или хитросплетений лукавого ума (intelligence) в войнах за блага и комфорт тела.
1.2.4. Разведка как боевое обеспечение войны нового типа
В старом аграрном и индустриальном обществах войны велись за захват и контроль пространства. Сокровищем (предметом желания) была натура (плодородная земля, природные ресурсы), а также пути доставки богатств к местам их потребления. Время выступало преимущественно как длительность, а задачи войны во времени — как упреждение в развертывании сил и средств, быстрота реакции на изменения обстановки и опережение противников в нейтрализации угроз и использовании шансов.
В постиндустриальном информационном обществе экономики знаний война будет вестись преимущественно за захват времени и контроль над нематериальными основаниями порядка, ибо сокровищем станет культура: устои сознания, язык, матрица поведения, а также социальные сети и компьютерная инфраструктура передачи и обработки данных. Время как театр военных действий будет выступать в аспекте порядка следования событий вне зависимости от длительности каждого из них. А задачи войны во времени будут следующие:
■ внесение хаоса в привычный порядок и очередность действий;
■ подмена одного порядка другим;
■ навязывание модели — образца и схемы воспроизведения действий (суть — управление хаосом).
Разведка нового облика — вид боевого обеспечения войны нового типа — для достижения успеха будет вынуждена сменить приоритеты. И с низших уровней раскрытия государственной и военной тайны подняться на более высокие уровни:
■ раскрытие тайн своевременности и порядка реализации цивилизационных проектов захвата будущего;
■ раскрытие тайн типов мышления по критерию инкогнито/когнито;
Поделиться книгой: