Помоги проекту - поделись книгой:
Введение
Поздний плейстоцен, ассоциирующийся с ледниковыми периодами, представлял собой степную эпоху, которая характеризовалась наивысшим расцветом степей, но не современного типа, а сухих и гораздо более холодных. Эти степи, известные как тундростепь, являлись продуктивными пастбищами крупных травоядных, комплекс которых «во главе» с мамонтом получил название «мамонтовая мегафауна». Они образовывали единую евразийско-американскую гиперзону грассландов, выходившую на арктический шельф, соединявшую континенты и простиравшуюся от Франции на западе до севера Аляски на востоке. Степи позднего плейстоцена занимали практически всё внеледниковое пространство Северной Евразии. Европейский ледник на востоке заканчивался в районе современного Таймыра, далее на восток находилось грандиозное степное арктическое окно на приморских равнинах и осушенном шельфе, служившее основным путем межконтинентальных миграций степной мегафауны (Величко, 1973; Шер, 1976; Томирдиаро, 1980; Свиточ, 1987).
Доминантами в мамонтовой фауне, включавшей десятки видов крупных животных, были мамонты, лошади и бизоны. Трансформация этого фаунистического комплекса на рубеже плейстоцена и голоцена совпала с резким потеплением и увлажнением климата, а также технологическим рывком человека. Мамонт, шерстистый носорог и другие виды мамонтовой фауны вымерли, некоторые смогли адаптироваться в новых климатических условиях голоцена уже на разъединившихся континентах.
Для понимания генезиса голоценовых степей особенно важно учитывать судьбу двух вершин эволюции степной травоядности: лошадей, развивавших предельно быстрое пищеварение на ходу, и бизонов, извлекавших максимум питательных веществ в медленном пищеварительном процессе. Степная растительность формировалась в коэволюции с травоядными обоих типов пищеварения. Наиболее жёсткие части трав, прежде всего узколистных злаков, потреблялись лошадьми, что облегчало бизонам и другим травоядным доступ к мягким частям растений.
После разделения Евразии и Северной Америки в голоцене лошади и бизоны достигли расцвета только на одном из континентов, причем лошади, сформировавшиеся в Америке и вымершие там, освоили евразийские степи, а равнинный бизон — потомок евразийского предка — стал самым многочисленным копытным в мире в американских прериях.
История диких лошадей голоцена Евразии изучена достаточно подробно, в том числе и с позиций современного степеведения. Стремительно освоившие в начале голоцена практически все степное пространство, они были вытеснены человеком и впоследствии истреблены в дикой природе. В некоторых странах, в том числе и России, разработаны и реализуются проекты по их реинтродукции (Паклина и др., 2005; Рожнов и др., 2005). Спустя тысячелетия лошади все-таки вернулись в пустынные грассланды Северной Америки благодаря человеку. Легендарные свободные мустанги — это прямые потомки испанских лошадей.
Самое многочисленное копытное животное в Новой истории — равнинный бизон — пережил массовое истребление и был спасен в последний момент. Бизон как символ прерий и один из главных символов Северной Америки находится на подъеме, позволяющем надеяться на возрождение его былого могущества в новом мире (Haines, 1970; McHugh, 1972; Callenbach, 2000; Redford, Fearn, 2007; Gates et al., 2010).
Существующие формы бизонов, потомки позднеплейстоценового степного
В монографии пристальное внимание уделено истории развития бизонов на Великих равнинах. Речь идет о единственном пережившем массовое вымирание мегафауны представителе степных Бычьих Евразии и Северной Америки, форме, достигшей широкого распространения во всех видах прерий. Сегодня бизон — это общепризнанный «король прерий», природный символ не только Великих равнин, но и США. Впервые в России на основе англоязычных американских источников проанализированы примеры массового истребления и возрождения равнинного бизона. Результаты исследования определили необходимость постановки вопроса о месте бизонов в прошлом и будущем степей Евразии.
Известна трагическая судьба европейского зубра — по сути лесного бизона голоцена Европы, происходящего от плейстоценового степного бизона. В то же время одной из самых интригующих загадок степеведения остается вопрос: почему на огромном пространстве степей Евразии, охватывающем миллионы квадратных километров, где представлены близкие аналоги любого типа американских прерий, плейстоценовый степной бизон не оставил ни одной чисто степной формы? Сегодня мы можем лишь реконструировать возможные сценарии отсутствия в Евразии степных потомков позднеплейстоценовых бизонов. Возможно, климатические изменения были настолько катастрофичны, что бизоны не успели занять приемлемую для них территорию, полностью исчезнув в болотистых тундрах и разросшейся тайге. Вероятно, человек своей хозяйственной деятельностью не допустил бизонов в голоценовые степи, гораздо меньшие, чем степи позднего плейстоцена. Могло иметь место истребление едва сформировавшейся голоценовой степной формы бизонов, о которой не осталось исторических документов и пока не найдены останки. Возможно, все сценарии действовали в различных сочетаниях. Насколько целесообразны экологическая реконструкция, а может быть и восстановление степного зубра в степях России? Безусловно, на данном этапе речь может идти не о создании крупных вольных популяций, а лишь об экспериментах на степных охраняемых территориях инновационного типа, а также в аграрно-охотничьих хозяйствах по типу ранчо.
Арктический степной мост
Изучая вопросы происхождения и развития рода бизонов, нельзя обойти вниманием позднеплейстоценовое арктическое степное окно, оказавшее решающее влияние на образование общего предка всех современных видов и форм бизонов и послужившее сухопутным миграционным мостом между Евразией и Северной Америкой. Речь идет не просто о миграционном коридоре, но и о части одной из крупнейших в истории Земли зон грассландов, не имеющей современных аналогов. Его существование предполагал еще барон Э. В. Толль, именуя встреченные им «ледяные земли» Арктики остатками «мамонтового континента». С. В. Томирдиаро, разгадавший загадку происхождения ледяных земель, назвал этот континент Арктидой (Томирдиаро, 1994).
От позднеплейстоценовой обители мамонтовой мегафауны (Арктиды) сохранились лишь ее фрагменты на северо-востоке России на приморских равнинах и Новосибирских островах. Во влажном климате и под воздействием морского прибоя ее остатки продолжают активно разрушаться: вытаивать, «съедаться». Поэтому они получили у русских землепроходцев название «едома», в научной терминологии — лёссово-ледовая формация арктического типа.
Едома на 80–90 % состоит из ископаемого льда, остальные 10–20 % приходятся на армирующие ледяную толщу вертикальные столбы ископаемого мелкозернистого грунта — лёсса, изобилующего костными останками мамонтовой фауны, иногда с прослойками ископаемого торфа. В современном тундровом ландшафте едомы проявляются в виде отдельных пологих холмов высотой 20–40 м или цепи подобных холмов, покрытых байджарахами — конусообразными возвышениями, сложенными вышедшим на поверхность материалом лёссового столба по мере таяния и усадки окружающих льдов. На морских берегах под действием волнобойного разрушения образуются вертикальные обрывы, разрезы тела едомы, на которых видно её строение: гигантские стены льда с вертикальными грунтовыми столбами диаметром 2–3 м на расстоянии 8-12 м друг от друга (рис. 1).
Рис. 1. Характерный вертикальный разрез едомы арктического типа. Берег Захар-Сис (Южный берег о-ва Большой Ляховский). Сентябрь 2011 г.
Едомные разрезы разрушаются буквально на глазах: по льду текут по-весеннему дружные и мутные ручьи, из земляных столбов с характерным шлепком отваливаются целые куски мёрзлого грунта, который быстро оттаивает на солнце, превращаясь в мутный кисель прибрежных вод. В воздухе стоит специфический, нигде больше не встречающийся, запах размороженных останков некогда доминировавшей на континенте тундростепи. То тут, то там обнажаются костные останки мамонтовой фауны, часто роговые чехлы, фрагменты черепов и целые черепа бизонов.
Еще русские землепроходцы XVII-XVIII вв., проходя вдоль ледяных обрывов, обнаруживали кости «стенных скотов»: лошадей и быков. Они принимали эти останки за кости домашнего скота аборигенов, но не могли понять: чем кормился крупный травоядный скот, особенно быки, в чахлой арктической тундре?
В дальнейшем выяснилось, что останки принадлежали не скоту местных жителей, а мамонтовой мегафауне. Гораздо сложнее было принять, что на месте современных тундр в ещё более холодные эпохи могли существовать продуктивные степные пастбища. Версий происхождения едом и наличия останков степных животных было много — от покровного оледенения в позднем плейстоцене до разных катастроф. Только во второй половине XX в. сформулирована конденсатно-ветровая (эоловая) концепция происхождения ледово-лёссовых земель (Томирдиаро, 1980).
В позднем плейстоцене в Центральной Арктике не существовало покровного оледенения, а развивалось подземное. Уровень Ледовитого океана был на десятки метров ниже современного, приморские равнины продолжались на сотни километров на север. Океан полностью сковывался льдом, в результате чего формировалась единая евразийско-американская арктическая суша — Арктида площадью не менее 4 млн кв. км, возможно распространявшаяся до Северного полюса по замёрзшему океану (Томирдиаро, 1980). Мы предлагаем называть эту арктическую сушу Степной Арктидой для различия с другими одноименными гипотетическими землями Арктики (рис. 2).
Рис. 2. Степная Арктида позднего плейстоцена (по: Томирдиаро, 1980)
Согласно эоловой гипотезе над замерзшим океаном образовалась область высокого давления с постоянным арктическим антициклоном со штилевым и солнечным центром, тяготевшим к Северному полюсу. По периферии антициклона в нижних слоях атмосферы дули сильные стоковые ветра, которые под действием вращения Земли смещались на запад. Постоянный исход холодного сухого воздуха компенсировался обратным всасыванием воздушных масс в более высоких слоях атмосферы. Над арктическими равнинами установился очень морозный ветреный климат с сухой и ясной погодой (Томирдиаро, 1980).
В результате эолового разрушения разных горных пород сильными ветрами постоянного антициклона в атмосферу поступало и переносилось огромное количество так называемой лёссовой пыли разных происхождения и гранулометрического состава, которая, всасываясь в центр антициклона, осаждалась в высоких широтах и служила грунтовой основой холодных степей (Томирдиаро, 1980).
В этих условиях, сложившихся около 80 тыс лет назад, началось образование едом — геологической основы Арктиды, причем рост ледяных тел и грунтовых столбов происходил синхронно благодаря специфическому полигонально-падинио-валиковому или «сотовому» рельефу, который, зародившись из морозобойного растрескивания подстилающего грунта на полигоны, «соты», сохранялся на протяжении всего периода увеличения едомы. Едомное тело росло вверх за счёт расширения ледяных жил из морозобойных трещин в условиях поступления лёссовых осадков с их перераспределением с растущей вверх ледяной поверхности в пространства над полигонами, где формировались грунтовые столбы (Колпаков, 1982).
Около 80 % горизонтального сечения едомы приходилось на ледяную толщу, которая в рельефе была выражена пологими валиками шириной порядка 8-12 м, покрытыми лёссовым чехлом. Через осевые морозобойные трещины в валиках ледяное тело получало влагу для своего развития. Валики образовывали полигональную сеть. Незаходящее солнце высоких широт и уникальное подземное орошение за счёт подтаивания льда создавали условия для процветания злаковой растительности лугового или лугово-степного типа даже при полном отсутствии летних осадков. Именно эта растительность, не покрывавшаяся в зимний период глубоким снегом, представляла собой арктическую степь, поддерживавшую стада мамонтовой мегафауны (Томирдиаро, 1980; Колпаков, 1982).
Между степными валиками располагались понижения — падины шириной порядка
Сегодня активно разрушающиеся едомы приморских равнин Центральной Арктики и Новосибирских островов представляют собой богатейшие в мире носители информации о позднем плейстоцене, в том числе о мамонтовой мегафауне. Из грунтовых столбов едомных обрывов и байджарахов вытаивают костные останки, а порой — фрагменты и даже целые туши, значительная доля которых приходится на плейстоценового степного бизона.
В этой связи нельзя не отметить, что во времена открытия и первых исследований о-ва Новая Сибирь (Новосибирский архипелаг) там находили такое множество рогатых черепов бизонов, что даже было предложено назвать эту вновь открытую землю о-вом Буйвола. Изначально даже предполагалось, что это неизвестная окраина североамериканского материка и останки принадлежат многочисленному в то время американскому бизону (Иванов, 1978). Этот интересный исторический факт ещё раз доказывает огромное значение степной Арктиды в развитии рода и его трансконтинентальном распространении в холодные эпохи плейстоцена.
Говоря о трансконтинентальных миграциях мамонтовой мегафауны, нельзя не отметить роль биогеографического шлюза, которую в плейстоцене выполняла Аляска. В холодные эпохи осушение Берингова пролива и арктического шельфа открывало миграционный путь между Евразией и Аляской, но разрастающийся североамериканский ледниковый щит делал невозможными перемещения между Аляской и другими регионами Северной Америки. В теплые эпохи, наоборот, Берингов пролив разделял для мегафауны Евразию и Аляску, но отступление североамериканского ледникового щита открывало путь из Аляски через Северо-Западные территории Канады на североамериканские Великие равнины.
Таким образом, ни в холодную, ни в теплую эпохи плейстоцена мегафауна не могла пройти весь путь между североамериканскими Великими равнинами и Евразией. Аляска всегда была своеобразным шлюзом в трансконтинентальных миграциях мегафауны. Его преодолевание требовало адаптации к природным условиям Аляски как теплых, так и холодных периодов. Межконтинентальную миграцию неоднократно осуществляли экологически пластичные представители мамонтового комплекса, прежде всего лошади и бизоны.
Судьба бизонов в Северной Америке
2.1. Происхождение современных форм
Разные формы бизонов существуют уже более двух миллионов лет. Самые ранние происходят из Азии, появляются в виллафранкских отложениях, найдены в Индии, Китае, Европе. Плейстоценовый степной бизон Евразии
Рис. 3. Евразийский
С отступлением североамериканского ледникового щита в начале сангамонского (рисс-вюрмского) интергляциала (130-75 тыс. лет назад) бизоны впервые проникают на Великие равнины. В условиях саванноидов они эволюционируют в большерогую форму
Рис.
Первая половина голоцена в климатическом отношении была нестабильной, временное похолодание быстро сменилось особо аридным периодом, что привело к кризису на Великих равнинах.
Доминированию степной североамериканской формы рода Bison во всех типах прерий способствовали не столько климатические условия, сколько отсутствие пищевых конкурентов и меньшая по сравнению с Евразией охотничья нагрузка (так называемый «эффект недопромысла»). Равнинный бизон превратился в ландшафтообразующего доминанта, поддерживающего «культуру Великих равнин» (plains culture) прерийных индейцев, основным источником средств к существованию которой были многочисленные мигрирующие стада бизонов.
Равнинный бизон представляет собой одно из крупнейших млекопитающих современных открытых ландшафтов. Быки могут достигать массы около тонны и 1,8 м в холке. Наиболее характерными особенностями являются массивная передняя половина тела, хорошо развитый горб над плечевым поясом, низко посаженная крупная голова с относительно небольшими рогами. Задние конечности короче, чем у лесного подвида. Оволосение передней половины тела хорошо выражено в виде характерных «плаща» и «штанов», широкой густой темной бороды, грудной гривы, высокой плотной челки, обычно возвышающейся над рогами (Haines, 1970; McHugh, 1972; Callenbach, 2000; Gates et al., 2010) (рис. 5).
Рис. 5. Равнинный
Равнинный бизон — типичный мигрирующий грассифаг открытых равнин — морфологически существенно отличается от европейского зубра (рис. 6).
Рис. 6. Сопоставление силуэтов равнинного бизона (контур) и европейского зубра (по: Они должны жить…, 1982)
Равнинный бизон как потомок мамонтовой фауны сохранил комплекс адаптаций к суровым зимам, но в то же время приспособился к условиям голоценовых прерий. Современный равнинный бизон способен летом осваивать пастбища, удаленные от водоисточников, зимой употреблять снег вместо воды, кормиться грубыми кормами и лучше других видов их усваивать (Haines, 1970; McHugh, 1972; Callenbach, 2000; Gates et al., 2010). Бизоны совершали длительные сезонные миграции, причем на зимний период откочевывали в более снежные регионы, а летом — в менее увлажненные прерии Запада. С зимовкой в снежных регионах, вероятно, связана способность бизонов добывать корм из-под снега глубиной более 1,5 м (Gates et al., 2007).
Равнинный бизон способен в пределах своего подвида приобретать множество разных морфологических форм, что позволяет адаптироваться к широкому спектру ландшафтных особенностей. В рамках обсуждения таксономического статуса форм современного бизона их описано несколько десятков. Они визуально различаются по высоте, положению и наклону горба, развитию и окраске бороды, штанов, плаща, грудной гривы, челки. У любого подвида встречаются формы, внешне похожие скорее на другой подвид, что служило основанием для оспаривания подвидового статуса равнинного и лесного бизонов (Geist, 1991) (рис. 7, 8).
Рис. 7. Морфологические формы равнинного бизона (по: Geist, 1991)
Рис. 8. Морфологические формы лесного бизона (по: Geist, 1991)
2.2. Гипотетические формы
Если равнинный и лесной бизоны признаны научным сообществом подвидами голоценового американского бизона, то статус и даже существование других форм остается дискуссионным, загадочным и даже интригующим. По четырем находкам костных останков, сделанным в 1930-1933-х гг. на дне озера Мэлхойр (Malheur) в штате Орегон сделана попытка описания отдельного подвида — орегонского бизона. Предполагаемая форма, вероятно, была самой западной разновидностью бизонов в Америке и могла доходить до тихоокеанского побережья. Однако остается неясным, что она представляла собой: отдельный подвид или всё-таки локальную форму равнинного бизона, обитавшую в Орегоне и, возможно, в отдельные периоды достигавшую тихоокеанского побережья. Проверить это на современном материале, к сожалению, невозможно, так как бизоны в штате Орегон полностью истреблены еще в первой половине XIX в. (Arctos…, 2011; University of Wisconsin, 2013).
Еще более загадочен вопрос о пенсильванском бизоне. В единственном переведённом на русский язык источнике он представлен достоверно существовавшим подвидом, обитавшим в широколиственных лесах востока США, описывается как более крупный по сравнению с равнинным бизоном, с пологим горбом, похожий на европейского зубра, но гораздо более темной окраски. По имеющейся информации, данный подвид один из первых вступил в противоречие с развивающимся фермерским хозяйством востока США, с особой жестокостью полностью истреблен в начале XIX века и причислен к исчезнувшим животным Северной Америки (Мак-Кланг, 1974). Однако в фундаментальном труде Мак-Хью, посвященном истории развития бизона в Северной Америке, пенсильванский бизон представлен несколько иначе. Во-первых, об этом легендарном подвиде говорится не просто как о более темном, а даже очень темном, вплоть до угольно-чёрного с практически отсутствующим горбом. Во-вторых, попытка описания подвида впервые сделана лишь спустя век после его вымирания. До сих пор наука не обладает материальными доказательствами существования данного подвида: нет ни костей, ни шкуры. Существуют лишь устные описания, собранные через столетие после его исчезновения. В этой связи, даже несмотря на собранные и систематизированные устные сведения, научное сообщество считает существование подвида гипотетическим (McHugh, 1972). Указанное обстоятельство обостряет интригу голоценовой судьбы рода Бизонов и подсемейства Бычьих в целом, перекликаясь с проблемами этих животных в Северной Евразии.
Кем на самом деле мог быть загадочный пенсильванский бык: широколиственно-лесным подвидом голоценового американского бизона; американским подвидом тура, голоценовым американским яком, вероятный предок которого — як — известен по костным останкам из Аляски; гибридом тура и равнинного бизона — туробизоном? Одно не исключает другое, в одно и то же время в горах востока США могла существовать как любая из этих форм в отдельности, так и все вместе. В любом случае она должна была иметь внешние признаки, характерные для сугубо лесного животного: отсутствие горба, более крупные размеры по сравнению с формами, характерными для открытых равнин (степными копытными, такими как равнинный бизон, сайгак, верблюд, косуля). Лесные обитатели всегда имеют более темный окрас вплоть до черного цвета (тур, кабан, лось). Европейский зубр — изначально житель лесостепей — обладает переходным цветом. И, если в лице пенсильванского бизона тур всё-таки достиг Северной Америки, то он вымер не в 1607 г. в Польше, а лишь спустя 200 лет в широколиственных лесах Пенсильвании.
2.3. Расцвет и истребление
Меридиональная ориентация Северной Америки и ее горных сооружений обусловила специфику природной зональности. Если степи Северной Евразии имеют явно широтную протяженность с нарастанием аридизации с севера на юг, то прерии Великих равнин ориентированы в меридиональном направлении, простираются с севера на юг на 3000 км, по широте — на 500–800 км с нарастанием аридизации с востока на запад.
За несколько тысячелетий на Великих равнинах установилось равновесие ресурсов бизона и численности индейского населения прерий. Максимальное количество бизонов, приходившееся на конец XVI в., оценивается в 30–60 млн голов (Callenbach, 2000; The American Bison…, 2010; Wildlife Conservation…, 2010). В самых малопродуктивных разновидностях прерий одному бизону требуется до 20 га пастбищ (Callenbach, 2000), в высокопродуктивных, очевидно, в несколько раз меньше. Максимальный ареал равнинного бизона был несколько больше ареала прерий, оценивается в 750 (около трети континента) и даже 940 млн га (Gates et al., 2010) (рис. 9). Несмотря на голоценовые колебания климата, огромное количество бизонов препятствовало зарастанию пастбищ лесом. Дикий кочующий бизон мог поддерживать не более 1–1,5 млн индейцев «культуры Великих равнин», что близко к оценке максимальной численности коренного населения североамериканских прерий (Древние кочевники, 2007).
Рис. 9. Ареалы равнинного (светло-серый) и лесного (тёмно-серый) бизонов (по: Gates et al., 2010)
Первым европейцем, встретившим (1528–1536 гг.) и описавшим (1542 г.) равнинного бизона, был Кабеса де Вака, пересекший южную часть североамериканского континента (Керам, 1979). С XVI в. европейская цивилизация вступает в контакт с равнинным бизоном. Колонизация внутренних областей Северной Америки протекала с востока на запад. За два столетия была освоена восточная часть континента, что привело к полному изгнанию бизонов с современного востока США, включая возможно существовавшие формы, например пенсильванского бизона. Стремительное развитие американского общества и усиление миграции из Европы в XIX в. способствовали проникновению белых переселенцев на Великие равнины. Началось массовое истребление равнинного бизона, к которому были причастны все слои переселенцев от фермеров до охотников-профессионалов. Конфликты и войны с индейцами «культуры Великих равнин» возникали в основном из-за бессмысленного истребления бизона — основы экономики и культового животного для индейцев (Блон, 1975; Малов, 2010).
К 1870-м гг. жизненное пространство бизона уже было расколото на два ареала: северный к северу от р. Плат в Небраске, и южный — к югу от р. Плат. Соответственно, бизоны северного ареала получили название «северное стадо», а южного — «южное стадо». Раскол произошел, вероятно, во время колонизации Небраски в 1860-е гг. (Haines, 1970; McHugh, 1972). В начале 1870-х гг. бизон становится объектом промышленной охоты ради шкур, на которые возник высокий спрос. Эта добыча бизона быстро развивается в настоящую «бизонью лихорадку» на Великих равнинах со всеми характерными чертами лихорадочной добычи, которые подробнее всего описаны на примерах золотых лихорадок. В оба ареала вторгаются снаряженные охотничьи экспедиции, появляются специализированные охотники на бизона, каждый из которых заготовлял десятки животных в день. Промысел был поставлен на поток, при каждом охотнике в экспедиции участвовали один или несколько съемщиков шкур, при многих был еще и заряжающий, помощь которого позволяла стрелять практически непрерывно. Среди охотников выделяются особенно успешные профессионалы, ставшие легендами Дикого Запада, добыча которых достигала более чем 100 бизонов в день. Показателем «лихорадочности» этих охот может служить пример Орландо А. Бонда, отстрелявшего 5855 бизонов за три месяца и потерявшего слух от грохота собственных выстрелов. Охотники, участвовавшие в «бизоньей лихорадке», подвергались огромной опасности из-за постоянных преследований со стороны индейцев, для которых бизоны были главным источником средств к существованию. Во избежание мучений в плену у индейцев охотники имели при себе яд. Другую опасность представляли собой белые бандиты, грабившие возвращавшиеся в города охотничьи экспедиции, полные ценного товара (Малов, 2010).
Апогей истребления, получивший название «великая бойня» (Great Slaughter), пришелся на 1871–1874 гг. и связан в том числе с трансконтинентальной железной дорогой (рис. 10). Железнодорожные компании имеют прямое отношение к истреблению бизонов как организаторы развлекательных охотничьих туров. В дополнение к профессиональным охотникам в последние ареалы бизона ворвалось огромное количество желающих отстрелять дикое животное без риска из окон вагона (Haines, 1970; McHugh, 1972). К тому времени в большинстве регионов Земли возможности относительно доступной и безопасной охоты на большие стада крупных копытных уже не было. Охота в Африке могла стоить здоровья и даже жизни из-за неизлечимой тропической лихорадки.
Рис. 10. Гора бизоньих черепов, собранных для переработки на удобрения. Середина 1870-х гг. (по: Gates et al., 2010)
К развитию моды на стрельбу по бизонам из вагонов косвенно причастна и Россия. Во второй половине XIX в. между Российской империей и США установились дружественные отношения. Великий князь Алексей Александрович (сын Александра II) в 1871–1872 гг. посетил США, где ему было оказано самое высокое гостеприимство. Правительство США, зная о страсти гостя к охоте, организовало её на равнинных бизонов, которой руководил известный генерал Ф. Шеридан. Среди устроителей был и легендарный охотник Уильям Ф. Коди по прозвищу Баффало Билл (Buffalo Bill). Охоты в штатах Небраска и Колорадо в начале 1872 г. сопровождались этнографическими шоу. Разными способами в прерии удалось добыть десятки бизонов, великий князь подружился с легендарным Баффало Биллом. На обратном пути азартный великий князь не удержался от выстрелов из окон железнодорожного вагона по проходившему мимо стаду бизонов, что не могло остаться незамеченным. В то время личности такого статуса были примером стиля и влияли на формирование вкусов и моды. Лучшей рекламы стрельбы из окна вагона по стаду бизонов быть не могло, князь невольно поспособствовал моде на американскую охоту (Панкратов, 2004).
Азартные вагонные стрелки быстро довершили истребление дикого бизона, последние крупные стада уничтожены к 1875 г. Остатки стад пытались укрыться на менее населенном севере Великих равнин, за ними устремились профессиональные охотники и заготовители. По мере того как бизон становился редким животным, росла его стоимость. Последнее крупное стадо численностью около 10 тыс. голов с особой жестокостью уничтожено в Северной Дакоте в 1883 г. Впоследствии тщательно выслежены и добиты мелкие разрозненные группы бизонов (Блон, 1975).
Законодательные меры по охране данных животных были приняты уже после практически полного их истребления в дикой природе. Браконьеры в 1880-е гг. продолжали преследование бизонов даже в Йеллоустонском парке. Поголовному уничтожению способствовало то, что музеи и частные коллекционеры предлагали крупные суммы за дериваты исчезающего вида. В начале 1889 г. оставалось всего 200 равнинных бизонов в Йеллоустонском парке, 85 — на свободе за его пределами, 256 — в зоопарках и частных стадах. К 1894 г. на воле бизонов уже не оставалось, в Йеллоустонском парке сохранилось всего 20 животных, 116 истреблены браконьерами как только покинули территорию парка. В середине 1890-х гг. ситуация была действительно критической. Равнинный бизон как вольный зверь прекратил свое существование, сохранялось лишь несколько сотен животных на частных ранчо и в зоопарках. Практически все они были из осиротевших телят, прибившихся к людям или отловленных с риском для жизни немногочисленными энтузиастами, практически неизвестными в России (Haines, 1970; McHugh, 1972).
2.4. Американская специфика спасения вида: гражданская инициатива и роль государства
История поздней фазы истребления бизонов известна достаточно хорошо и давно используется в качестве хрестоматийного примера истребления диких животных человеком на почве алчности, принявшей маниакальную форму. Крупный копытный грассифаг, достигший волею естественной истории статуса монодоминанта всех видов прерий от высокотравных до пустынных, сначала сокращает свою численность с десятков миллионов голов до миллионов, а затем практически мгновенно оказывается на грани вымирания. Массовое маниакальное истребление прекратилось лишь с исчезновением объекта преследования — крупных бизоньих стад, от которых остались лишь жалкие разрозненные остатки, скрывавшиеся в самых труднодоступных местах. К 1889 г. от миллионов бизонов осталось, по оценке того времени, менее тысячи (Haines, 1970; McHugh, 1972).
За пределами США уже публиковали мрачные пророчества, вид уже почти похоронили (Кобельт, 1903), но среди американцев еще со времен великой бойни были те, кто не опустил руки и делал все, что было в силах, для сохранения бизона. Лучшее подтверждение успеха их деятельности — это более полутора миллионов бизоньих копыт, ныне ступающих по американской и канадской землям. Впрочем, современное положение бизона представляет собой заслугу не только тех немногих энтузиастов и государственных деятелей, спасавших вид от вымирания в конце XIX или начале XX в., но и их преемников, прокладывавших для бизона путь уже от спасения к триумфу, о котором пойдет речь в следующей главе.
Исчезнув из дикой природы прерий, равнинный бизон сохранялся в полувольном содержании на частных ранчо и в зоопарках. С этих нескольких сотен животных и началось возрождение вида, в котором, как будет показано далее, исключительно важную роль сыграли энтузиасты: ранчеры, деятели охраны природы, индейцы и политики.
В этой главе, посвященной первым шагам на пути спасения равнинного бизона, попытаемся показать, что именно в них кроется секрет установленного в недавнее время большого генетического разнообразия вида (Gates et al., 2010), а также предпосылки, сделавшие осуществимым современное бизоноводство. Признано, что все сохранившиеся равнинные бизоны обязаны главным образом четырем группам-основателям (Haines, 1970), возникновение которых рассмотрим ниже.
Группа-основатель № 1 ведет свое начало на северо-западе штата Монтана (регион р. Милк на границе США и Канады). Речь идет об осиротевших телятах, прибившихся в 1873 г. к индейцам племени Пенд д’Орейль (Pend d’Oreille), жившим в резервации Флэтхед (Flathead), но охотившимся на р. Милк (Milk River) за сотни километров оттуда. Дальнейшая судьба прибившихся к индейцам телят тесно связана с Сэмюэлем Бродячим Койотом (Samuel Walking Coyote) — индейским охотником, решившим доставить их в свою резервацию и основать там собственное бизонье стадо. В Броунинге Сэмюэль заинтересовал своим планом агента по делам индейцев и, пользуясь его рекомендацией, привел телят на ранчо в окрестностях Хэйстек Батт в штате Монтана. Хозяин ранчо, к сожалению, оставшийся неизвестным, принял телят на вскармливание его коровами и для отдыха перед путешествием через Скалистые горы, за сотни километров, в резервацию Флэтхед. Заведомо не располагая животноводческими навыками (североамериканские индейцы никогда этим не занимались), Сэмюэль Бродячий Койот каким-то образом сумел сохранить телят живыми и доставить их в Броунинг, что при тех условиях было трудноразрешимой задачей даже для умелого животновода. Он успешно провел из Броунинга в резервацию Флэтхед за сотни километров и через горные перевалы шесть телят (Haines, 1970). Таким образом, в деле сохранения бизонов сыграл значительную роль индейский охотник из племени Пенд д’Орейль.
Сэмюэль Бродячий Койот был не единственным индейцем, подбиравшим осиротевших бизоньих телят. Уникальность его примера в том, что это была единственная известная попытка спасения бизонов путем содержания их при своем жилище, предпринятая индейцем. В регионе оз. Манитоба индейцы тоже подбирали осиротевших телят, но основывать собственные стада, видимо, не пытались. Известно, что пятерых таких телят приобрел Тонка Джим Мак-Кей (Tonka Jim McKay). В 1882 г. он продает всех своих бизонов (уже 23 головы) некоему Сэму Л. Бедсону (Sam L. Bedson), причем считается, что данное количество заведомо больше возможной численности стада с учетом его естественного прироста от тех пяти телят за время, разделяющее обе сделки. Поэтому предполагают, что упомянутая достоверно известная покупка бизоньих телят у индейцев, совершенная Т. Д. Мак-Кеем, была не единственная (Haines, 1970). Таким образом, формируется усилиями индейцев и сосредоточивается Т. Д. Мак-Кеем группа-основатель № 2.
Группа-основатель № 3 связана уже не с индейцами. Она возникла благодаря крупным ранчерам, супругам Чарльзу (Charles) и Мэри Энн (Mary Ann) Гуднайт (Goodnight) в техасской «ручке сковороды» — области на севере Техаса, граничащей на западе с Нью-Мексико, а на севере и востоке — с Оклахомой (рис. 11). В 1878 г. ковбои, работавшие на ранчо, подобрали несколько осиротевших телят и проникшаяся к телятам хозяйка ранчо попросила мужа сохранить их. Для бизоньих телят был выделен отдельный загон, вскоре пополнившийся новыми подобранными в прерии сиротами. Так, успешная семья крупных ранчеров, глава которой к тому времени уже был известен на весь Техас, сделала свой первый шаг в истории спасения бизона (Haines, 1970).
Рис. 11. Чарльз и Мэри-Энн Гуднайт
Группа-основатель № 4 обязана своим возникновением другой легендарной личности американских прерий — Чарльзу Джесси Джонсу (Charles Jesse Jones), более известному как Буффало Джонс (Buffalo Jones) (рис. 12). С 1886 г. этот опытный преуспевающий ранчер, основатель г. Гарден-Сити в Канзасе, признанный мастер аркана, начинает отлавливать осиротевших бизоньих телят на техасских равнинах. На открытой местности никем не защищенные и не нужные охотникам они были обречены стать добычей волков, расплодившихся за время великой бойни. Волки вносили дополнительные сложности в и без того непростое дело отлова и доставки телят живыми на ранчо за десятки километров так, что потребовались не только искусство арканщика, но и отвага и изобретательность. Несмотря на все сложности, рискованное предприятие имело положительный результат, к 1888 г. на ранчо Буффало Джонса жило уже 50 отловленных бизонов (Haines, 1970; McHugh, 1972). С того же года эта группа-основатель вступает на путь качественных изменений.
Рис. 12. Чарльз Джесси Джонс, более известный как Буффало Джонс
Прежде чем рассматривать дальнейшую судьбу четырех признанных главными групп-основателей, обратим внимание на то, что речь идет об осиротевших телятах, которые либо прибились к человеку сами, либо специально отловлены и выращены людьми. Следовательно, современные бизоны происходят главным образом от животных, которые в раннем детстве получали молоко от человека, а значит были обязаны ему жизнью и с ранних лет жили около него. Следовательно, американский равнинный бизон прошел «бутылочное горлышко» рядом с людьми. Это не делает его домашним, но невозможно не обратить внимание на то, что бизоноводство — разведение равнинного бизона в условиях ранчо или фермы — стало реальностью лишь тогда, когда подвид начал вести свое происхождение от выращенных человеком телят. Попытки содержания бизонов на ранчо или фермах предпринимались еще с XVII в., но до великой бойни никогда не удавалось держать в хозяйстве половозрелых животных. За более чем два века многочисленных попыток никто не добился большего результата, чем упряжка из подросших телят, которых приходилось отпускать на волю по достижении половой зрелости (Haines, 1970; McHugh, 1972).
В связи с этим считаем возможным выделить группу-основатель № 5. В известных нам источниках она не признается равнозначной перечисленным четырем, но так же, как перечисленные четыре, это выращенные людьми пять телят, пойманных ранчером Фредериком Дюпри (Frederick Dupree) в 1881 г. в Южной Дакоте в регионе р. Гранд Ривер (Buffalo Capital…, 2011; Reservation…, 2013; Bison, 2013). Судя по месту их отлова, они происходят от обитателей северного ареала.
Рис. 13. Фредерик Дюпри (справа) и Джеймс Филипп, более известный как Скотти Филипп (слева)
После смерти Фредерика Дюпри его стадо приобретает Джеймс Филипп (James Philip), более известный как Скотти Филипп (Scotty Philip) (рис. 13). С 1901 г. это стадо, насчитывавшее уже более 50 голов, переводится на специально выделенное для него пастбище на р. Миссури около современного г. Форт Пьер (Южная Дакота). Впоследствии стадо увеличилось до сотен голов, животные из него поставлялись в многочисленные национальные парки и парки штатов по всем США (Buffalo Capital…, 2011; Reservation…, 2013; Scotty Phillip…,2013).
Скотти Филипп пользовался огромным авторитетом на Западе. Когда в 1911 г. он внезапно скончался, на похороны стало стекаться такое великое множество людей, что железнодорожная компания Chicago and Northwestern Railroad выделила для них отдельный поезд, причем в знак уважения к памяти умершего, проезд был бесплатным. В похоронной процессии участвовали сотни человек самого разного положения: преуспевающие банкиры, ковбои, индейцы из резерваций, ранчеры. «Суровые ковбои не стеснялись слез на своих щеках», — писала одна из газет. Когда процессия приблизилась к кладбищу, бизоны спустились с ближайших холмов, как будто отдавая последний долг спасшему их человеку (Scotty Phillip…, 2013).
Обратимся к биогеографии перечисленных групп-основателей. Известно, что к 1870 г. единый ареал равнинного бизона уже был расколот на два изолированных ареала: северный — к северу от р. Плат в штате Небраска, и южный — к югу от р. Плат. Регионы р. Милк у границы США и Канады, оз. Манитоба, а также Гранд-Ривер, откуда происходят группы-основатели № 1,2,5, располагаются в пределах, по северо-восточному краю или к северу от этого края северного ареала бизона, как он существовал перед великой бойней. Следовательно, группы № 1,2, 5 происходят от обитателей северного ареала. Равнины Техаса и техасская «ручка сковороды» (северная часть тех же техасских равнин), откуда происходят группы № 3,4, располагаются в пределах южного ареала бизона, как он существовал перед великой бойней. Следовательно, группы-основатели № 3, 4 происходят от обитателей южного ареала.
Таким образом, пять групп-основателей объединяются в два ствола: северный (№ 1, 2, 5), ведущий свое происхождение из северного ареала, и южный (№ 3, 4) — из южного. Если спасителям бизона удалось осуществить генетический обмен между этими стволами, то они генетически воссоединили популяции северного и южного ареалов (так называемые «северное» и «южное» стада), расколовшиеся, вероятно, еще в 1860-е гг. во времена колонизации р. Плат. Пытались ли они это сделать? Если да, то насколько успешно?
Сэмюэль Бродячий Койот, поддерживавший группу № 1, был охотником, необходимыми навыками животновода не обладал и большого успеха в разведении бизонов не достиг. В 1884 г. он продает всех своих бизонов (в то время 13 голов) своим соседям по резервации Флэтхед, двум друзьям и компаньонам Майклу Пабло (Michel Pablo) и Чарльзу Алларду (Charles Allard). Приобретя бизонов за огромные по тем временам деньги -2000 долларов золотом — Пабло и Аллард основывают совместное бизонье ранчо и полностью принимают на себя поддержание линии группы-основателя № 1 (Haines, 1970).
Сэмюэль Л. Бедсон, в 1882 г. принявший у Тонки Джима МакКея линию группы-основателя № 2, в 1888 г. продал Буффало Джонсу всех имевшихся у него бизонов (в то время 58 голов) (Haines, 1970). Таким образом, Буффало Джонс сосредоточил у себя линии групп № 4, 2, причем № 4 происходит из южного ареала, а № 2 — из северного.
В 1893 г. Пабло и Аллард приобретают у Буффало Джонса 26 бизонов, целенаправленно отбирая животных, относящихся к группам-основателям № 2, 4 для смешения обеих линий с поддерживаемой ими линией группы № 1 (Haines, 1970). Следовательно, еще на заре генетики и Буффало Джонс, и Пабло, и Аллард интуитивно осознавали признанную в настоящее время первоочередную необходимость генетического обмена между мелкими разрозненными группами многочисленного некогда копытного.
Соединения потомков групп-основателей № 3, 5 с потомками других групп рассмотрим позже, пока отметим лишь то, что места отлова или приема телят для групп № 3, 4 географически намного ближе друг к другу, чем для № 1, 2, 5. Река Милк (№ 1) пересекает границу США и Канады за сотни километров от региона оз. Манитоба (№ 2), расстояния такого же порядка отделяют регион Гранд-Ривер в Южной Дакоте (№ 5) и от р. Милк, и от оз. Манитоба. В то же время техасская «ручка сковороды» (группа № 3) — это северная часть тех же равнин Техаса (№ 4), что означает исключительную близость групп № 3, 4 вплоть до практического единства. Не исключено, что нескольких телят для своего стада Буффало Джонс поймал по соседству с ранчо супругов Гуднайт.
К концу 1889 г. Буффало Джонс владеет уже более чем 100 бизонами, происходящими от групп-основателей № 2, 4. С того же года он торгует бизонами по 1 тыс. долларов за голову. Покупателями выступали не только американские зоопарки, парки, ранчо. Десять бизонов проданы в Британию, Ливерпуль (H-Net, 2011); не исключено, что это были первые американские бизоны, привезенные в Европу. Некоторое количество бизонов приобрел известный железнодорожный магнат Остин Корбин (Austin Corbin), основавший частный дичерезерват на юго-западе штата Нью-Гемпшир. В июне 1904 г. там обитало уже 160 бизонов, ныне это место известно как Blue Mountain Preserv, а также как Corbin Park — резерват, управляемый семейной некоммерческой корпорацией (Haines, 1970; McHugh, 1972; Corbin Park, 2013).
1893 г. отмечается в американской истории биржевым кризисом, получившим название «Паника 1893 года» (H-Net, 2011). Вероятно, под влиянием неблагоприятных экономических обстоятельств Буффало Джонс полностью распродает свое бизонье стадо, покупателями выступают ранчеры в Монтане и Калифорнии (H-Net, 2011), включая Пабло и Алларда, о чем уже было сказано. Судя по тому, что в 1896 г. стадо Пабло и Алларда насчитывало около 300 голов (Haines, 1970), в 1893 г. оно было уже достаточно крупным и, скорее всего, самой большой бизоньей популяцией, несущей в себе гены групп-основателей и из северного и южного стволов. Кроме того, в 1893 г. оно было, пожалуй, единственным, объединяющим потомков трех групп-основателей из пяти: № 1, 2, 4.
Поделиться книгой: