Помоги проекту - поделись книгой:
Путешествие за счастьем
Стипа
ПРОЛОГ
Легким ветром, каплей дождя,
радугой с солнечным зайцем,
Утром морозным со скрипом от снега
ярким, что людям так нравится...
Счастье на крылышках, пусть неуверенно,
в доме неслышно проявится.
(Lady Fenix)
Глава 1
. Какой у Королевы Розы был чудесный цвет лица! Конечно, нельзя сказать, что в фигуре, лице, волосах, или, допустим, в ногах королевы был хоть малейший изъян, нет, королева от кончиков ногтей до кончиков волос была само совершенство, но восхищаться именно ее цветом лица считалось в приличном фейском обществе особенно утонченным. Этот изумительный цвет, с мягкой белизной и нежным румянцем выгодно подчеркивался волшебным платьем королевы. О, королевское платье! Гладко-атласное, и в то же время матовое, тончайшее и плотное, снежно-белое, а может и желтое, розовое, алое, переходящее из глубокого пурпура в черный, зеленоватое и лимонное. Каждый смотрящий видел свой цвет, и, говорят, что встречаются романтические чудаки, которые видят платье голубым. Из вороха юбок кокетливо выглядывал зеленый башмачок, а правая рука королевы в зеленой перчатке величественно покоилась на золоченой ручке кресла. Левая рука была доверчиво вложена в руку супруга - принца Пиона. И хотя злопыхатели утверждали, что роза с пионом ну никак не сочетаются, слишком они оба роскошные, брак королевы был на редкость счастливым, и даже нарисованный принц не отводил влюбленных глаз от жены. Королева же, вот великое мастерство художника, королева смотрела и на супруга, и в то же время искоса поглядывала - ласково, но требовательно, на подданных. И даже копии картины, развешанные во всех присутственных местах королевства, сохранили это удивительное свойство. Как вот и эта картина, висящая в актовом зале Главного Присутственного места Солодовой пустоши.
А смотреть в огромном зале, кроме как на портрет королевы, больше было не на что. Еще можно было рассматривать сцену, трибуну, большой стол и вслушиваться в бубнеж ораторов, но Ясколке этого совсем не хотелось. Было откровенно скучно. Распределение молодых фей - событие, волнующее только первые двадцать лет, а потом оно становится обыденным и скучным. Конечно, феи из королевского дома, или феи из старинных цветочных семей каких-нибудь Тюльпанов или Гиацинтов, отправлялись во внешние миры. Их ждали приключения, интриги, и очень много счастья. Счастье, конечно, с помощью фей, проливалось на подопечных; но счастье, оно такое - как свет, как дождь, его брызги попадали и на феечку-благодетельницу, и превращались в волшебство. И фея становилась сильнее и могущественнее, она могла легче и быстрее осчастливливать подопечных, а возвращаясь домой, она делилась волшебством с семьей, ну и налог государству платила. Так и получалось, что некоторые феи и их семьи возвышались, блистали при дворе, а некоторые, некоторые, почти никогда не получали назначение во внешние миры и оставались навсегда в прозябать в неизвестности. Да и что им, крошкам без особых магических сил, делать во враждебном страшном мире? Им полагалась трудиться сто лет после завершения образования на благо королевства внутри страны: в государственных больницах, школах, на транспорте и в библиотеках. Ну и еще, конечно, тихо сидеть в конторе и аккуратно подшивать отчеты о настоящих приключениях в архив.
- И таким образом, вредоносная политика государства гремлинов, направленная на подрыв благосостояния королевства фей привела к тому... - привычно бубнил с трибуны оратор. Градоправитель Полимониум был давно в опале, и даже подчиненные его иначе как Синюхой не называли. Ясколка чувствовала, что глаза неудержимо слипаются. К чему эти долгие речи? Все и так ясно: в первые десять лет молодых выпускниц-феечек отправляли в библиотеку, потом десять лет в больнице - все известно и предсказуемо. Ясколке оставалось последние десять лет, и она твердо знала, где их проведет - в городском архиве, перебирая пыльные бумажки.
И вдруг привычное и размеренное течение собрания нарушилось. Ясколка все же придремала и вздрогнула, услышав громкую финальную фразу:
- Итак, наш уважаемый гость из столицы - господин Каллистефус.
На трибуну вышел высокий кудрявый красавец в пышных многослойных одеждах и со старомодным свитком в руках. Красавец тряхнул головой, профессионально просиял улыбкой и развернул свиток:
- Вредоносная политика государства гремлинов, направленная на подрыв устоев нашего светлого королевства и расшатывание гармонических скреп благочестивого фейского общества, привела к тому, - и, хотя он почти слово в слово повторял слова Синюхи, слушали его не в пример внимательнее, - количества маны стало катастрофически не хватать даже на самое необходимое...
- Все ясно, принц устроил Большой Весенний бал и сделал его таким роскошным, что теперь королеве не хватает маны на Летний бал, - прошептала сидящая рядом Синнингия. Она была из старинного, экзотического, но обедневшего семейства. Семейство давно жило в Солодовой пустоши, но откуда-то знало все великосветские сплетни.
- Для развития возможностей подрастающего поколения и создания необходимых государству социальных лифтов, - на этом месте Ясколка задумалась и стала вспоминать, что такое лифты, а Каллистефус с энтузиазмом продолжал, - принято решение отправлять юных фей и из простых семейств во внешние миры.
- Да нас там просто растопчут! - ахнула Синни.
- Разумеется, это будут уже взрослые феи, последних десяти лет отработки!
- Клоп, это ж по нашу душу! - пробурчала Одуванчик, сидящая справа.
- Мы понимаем, что одна фея, не прошедшая предварительной семейной подготовки, - тут в голосе столичного гостя проскользнуло легкое пренебрежение, - не сможет справиться с жизнью во внешнем мире, поэтому отправлять будут четверки. О составе этих четверок вам расскажет господин Дурнишник.
Господин Дурнишник был лыс, стар и толст. Тихим и гнусавым голосом он стал вещать о временах года, течении лимфы и желчи, и о темпераментах.
- Этот, Каллистефус, он из Астр, - зашептала Синни в левое ухо Ясколки, - говорят, на Осеннем балу астрочки так блистали, так блистали, что просто затмили всех. И принц Пион обратил на них пристальное внимание, а потом пристальное внимание на них обратила королева, и говорят теперь астры уходят из милости. Столько отставок! Столько отставок!
- Ну, ни фига себе, мы и в миры, вот мои от зависти облетят все! - бурчала в правое ухо Одуванчик.
- Таким образом, флегматический темперамент уравновешивает порывы сангвиника, а холерическая энергия благотворно действует на романтическую натуру меланхолика, - доносилось с трибуны.
- А настоящие Астры, ведь такое семейство вредное, когда астрочек стали с мест снимать, сразу вспомнили, что это феи пришлые, и вообще родня дальняя, сводная. Как связями пользоваться, так близкая, а как что случилось, так чужие, - темпераментно сплетничала Синни.
- Офигеть, я, и во внешние миры! А может я и настоящего эльфа увижу! Или дриаду! - потрясенно бормотала Дуня.
- Таким образом, единое составляет суть целого, и разум единого не может ошибаться, в то время как часть, по природе своей существующая с изъяном, судит неверно и предвзято... - все тише и увлечённее продолжал Дуришник.
Яся делала вид, что внимательно слушает престарелого философа, иногда даже вежливо кивала в конце фразы. А когда Дуришник утыкался носом в свиток, она косила глазами в сторону господина Каллистефуса. Пришлось Ясколке согласиться с Синни: столичный гость при внимательном рассмотрении был не так уж и роскошен - пышные одежды щеголя полиняли, и среди крупных локонов поблескивала лысинка. А в душе Ясколка повторяла за Одуванчиком: "Офигеть, ой, ну совсем офигеть!"
Глава 2
Какие бы важные и серьезные вещи не обсуждались на больших собраниях, по-настоящему судьбоносные решения принимаются в маленьких кабинетиках. И вот, в небольшом кабинетике напротив куратора господина Бальзамина, устроились Ясколка, Одуванчик и Синнингия.
- Ну что, барышни, вот ваше направление, - пробурчал Бальзамин и промокнул мокрый лоб платочком, - Степи орков. Вот задание.
- Задание? - переспросила Яся.
- Конечно, а вы как думали? Не менее семи осчастливленных за год.
- В степи орков? - недоверчиво протянула Одуванчик, - там за год если семеро проскачут, и то счастье!
- Ванечка, а ничего нельзя сделать? - глаза Синни стали такими огромными, такими печальными.
Господин Бальзамин посмотрел на Синни, молча вынул из рук Ясколки направление и вложил в руки Синни другое.
- Магическая академия, Мир Кленового листа, - прочитала Синни и улыбнулась, - Ой! Как чудесно!
Господин Бальзамин приосанился.
- Теперь вам надо выбрать четвертого напарника, - важно произнес он, - выбор большой: Осот, Репей, Повилика и Хрен.
- Хрен не цветок! - дружно воскликнули феи.
- После успеха Гадючьего лука цветком себя считает всякий хрен, - под нежным взглядом Синни господин Бальзамин решился на шутку, - но если честно, не советую такого напарника, очень уж он ....
- Амбициозный? - пришла на помощь Ясколка.
- Можно и так сказать, словом, не советую таким нежным, ранимым барышням его в напарники.
- Осот гадина еще та, - проговорила Дуня, и сразу поправилась, - то есть эгоистичная и грубая особа.
- А Репей приставала, надоедливый просто жуть, - с грустью сказала Ясколка.
- С Повиликой лучше не связываться - это уже решили все трое, вспомнив совместную работу с этой феей в больнице.
- Ванечка, миленький, а можно мы втроем пойдем? А этих Осотов как раз четверо. А нам будто не хватило.
- А отчет? Нужно писать четыре отчета, прямо по ходу осчастливливания наговаривать на пыльцу четыре отчета: от философа-флегматика, романтика-меланхолика... - Бальзамин запнулся, вытащил бумажку и зачитал, - здравомыслящего сангвиника и генератора идей холерика.
- Так мы за всех и напишем, и за генератора, и за сангвиника, - заверила куратора Дуня, - все по очереди писать будем. Вы нам, главное, ману на четырех выпишите, мы вам и четыре отчета предоставим.
Господин Бальзамин поморщился от такой бесцеремонности, но кивнул.
- Можете идти.
Феечки выскочили за дверь, правда, только две. А Синни задержалась. Дуня развернулась было к двери, но услышала из-за нее: "Синни, а вы не хотите сходить в вечером в театр? Там новый спектакль...". Услышала, ухватила Ясколку за руку и потащила ее на улицу.
- Пошли скорее, нам еще собираться надо.
Фея Одуванчик твердо помнила главное правило цветочных фей: "Фея должна делать все, чтобы вокруг нее было как можно больше счастья". И была готова ради этого даже пострадать от неудовлетворенного любопытства.
Глава 3
Сборы были бурными и суетливыми.
- Ой, да на кого же ты нас покидаешь!
- Да ты, что, старая, как над покойником! Это ж радость такая, наша девочка, и во внешние миры! Первая из Одуванчиков! ,
- Дунька, ты там не подведи! Не посрами, Дунька!
- Дунюшка, ты кофточку одевай, и супчик, супчик не ленись варить.
- Мам, а где мое платье, то лиловое? Одя! Ты его, что брала? И не постирала потом? Зараза, пятно посадила! Мам, вот ты скажи ей! Я же просила, я просила, не брать мои вещи!
- Дуня, пирожки я тебе в корзинку положу, смотри, с картошкой внизу, потом с капустой, а это сверху с яблоками.
- Ну что, отец, сядем? Нет, по такому поводу надо выпить! Дунь, ну ты там смотри! Покажи им всем, что значат Одуванчики! Ну, за Одуванчиков!
В доме Одуванчиков было суетливо и шумно. Гости и родня, соседи и провожающие, длинные столы, стоящие под деревьями. Вот отец, деды и прадед и несколько очень уважаемых соседей разливают по маленьким стопочкам вино, пьют за род Одуванчиков, его несомненные заслуги, и вообще ведут очень серьезные разговоры про политику внешних миров. Вот соседки и тетушки лихорадочно собирают на столы, режут салаты, мечутся, злословят и смеются. Вот потерянная матушка тихо сидит на кровати, смотрит на дочку, плачет, иногда срывается и бежит за чем-нибудь совершенно необходимым и чуть не забытым. Например, за валенками. Дуня лихорадочно перебирает сумку, выкидывает то, что украдкой в нее положила мать, целуется с приходящими гостьями, ругается с сестрами, всхлипывает и смеется.
- Дунь, а Дунь, а ты эльфа увидишь? Дунь, а ты принеси мне волос эльфа! - ходит хвостиком за сестрой младший брат.
И, сознаемся честно, в этой суете, шуме и хлопотах, толкового было очень мало. Разве что бабушка, которая обняла Дуню и протянула ей записку.
- В мире Кленового листа подруженька моя жила, вышла она замуж за тамошнего Подорожника, осталась там. Не знай, жива ли еще, а в прошлом году весточку присылала, вроде ничего, бодра была.
- Бабушка! Да как же это?
- Да так вот, милая, ты об этом не особо болтай, сама понимаешь, как у нас тут к внешнемирцам относятся, а все ж вот тебе адресок, привет от меня передашь, гостинчик. Все не так страшно на чужбине будет.
И маленький узелочек и запиской потихоньку легли в рюкзачок феи Одуванчика.
В доме Синни было совсем не так.
Там был стол, покрытый белоснежной хрустящей скатертью, и старинный сервиз, увы, уже не полный, но все равно красивый, гордые родители, и родня, потихоньку умирающая от зависти.
- Девочка моя, мы никогда не сомневались в тебе! Я верю, что ты возродишь наш род, и мы снова будем при дворе. И снова на каждом подоконнике будут стоять наши цветы, и снова наш цветок обретет свое значение на языке цветов... - речь папеньки была долгой, невнятной и прочувствованной, гости внимательно слушали, сдвигались бокалы, звякали ножи и вилки о фарфоровые тарелки. Синни мило краснела, господин Бальзамин, с которым не пошли в театр, но которого пригласили на семейное торжество, промокал платочком лицо, маменька в нарядном платье с одобрением поглядывала на молодых людей, а вот бабушка со стороны отца, та наоборот, подумывала о том, что стоит подождать и поискать более выгодную партию.
- Счастья! Счастья всем!
- Да, да, и чтобы и фее-благодетельнице его хватило! - подхватывали тост гостьи.
- Хотя бы налоги заплатить, - а это, очень тихо, жена дяди - ее мальчик получил распределение в городской архив в прошлом году, и она была несколько выведена из себя несправедливостью жизни.
- Синни, запомни, самое выгодное приложение усилий - это свадьба. Это еще мой дед говорил, а он был знаток, он был ходок! - давал наказ папенька, - он говорил, что на свадьбе всегда есть кто-то счастливый.
- Хотя бы один, например, портниха, - раздражение тетушки требовало выхода.
- Ну и что, - господин Бальзамин блеснул служебными сведениями, - ответственно вам заявляю, что счастье портнихи ничем не хуже счастья принцессы.
- Значит, решено, Синни, все усилия на любовь. Любовь и сразу свадьба!
- Экие невероятные вещи вы рекомендуете Синни искать, так она быстро вылетит с практики, - бурчала тетка. Но папенька ее уже не слушал, и дядюшка ее не слушал, они наперебой вспоминали истории деда о приключениях в мире болот, и в горном мире, где живут горгульи, и его совершенно жуткие рассказы о мире, населенном одними людьми.
Синни улыбалась родителям, улыбалась Ванечке, даже улыбалась вредной тетке и понимала, что собирать рюкзачок она будет глубокой ночью.
А у Ясколки было тихо.
В маленький домик не пригласили гостей. Родня жила далеко, с друзьями Яся встретилась днем, и вечер принадлежал только семье.
Посвистывал чайник, пахло мятным чаем и яблочным пирогом, негромко тикали часы - обычный вечер, только глаза у мамы грустные и испуганные, а отец без конца поправляет очки. Уже три раза перебран рюкзачок, и составлен список того, что не влезло, но о чем стоит подумать, и, может, все же впихнуть? Уже висит на плечиках отглаженное платье, уже начищены до блеска башмачки. Трое сидят за столом и пытаются шутить.
Поделиться книгой: