Помоги проекту - поделись книгой:
— Пфиффер! Никокта еще не пил такого прекрасного фина. Ах!..
— Ох!.. — вырвалось у Мендосы, когда снова наполнил бокал. — Пейте, пожалуйста,
— Что такое Пфиффер? — спросил фламандец.
— А разве это не ваше имя?
— Я никокта не был Пфиффер.
— Полагаю, у вас есть какое-то имя, — сказал Мендоса, наполняя третий бокал. — Меня, например, зовут Родриго де Пелотас, а моего друга — Родриго де Пелотон.
Фламандец добродушно, но несколько мрачновато посмотрел на бискайца, а потом объяснил:
— Пфиффер есть тобафка.
— Вы хотели сказать: вставка, то есть слово, не имеющее своего значения. Мы поняли, но вот как вас зовут, нам до сих пор неизвестно.
— Арнольто Фиффероффих.
— A-а!.. Значит, «фи-фи» таки есть в вашей фамилии. Тогда вас можно запросто звать мастер Пфиффер.
— Если фы хотеть, зофите меня так.
— Ну, как жизнь, мастер Фиффер… фи… фер…?
— Хорошо!.. Хорошо! — ответил фламандец. — Ф Панаме фсё очень хорошо. Фы знаете горот?
— Пока еще не весь.
— Фы приехали исталека?
— Да что вы!.. Из Новой Гранады.
— По телам?
— Нам надо купить полсотни мулов за счет одного богатого
— О!..
— Да вы пейте, пейте, мастер Фифф… фифф… Отличное же вино.
— О, очень хорошее!.. Хозяйка красифая, а фот хозяин урот, но очень тобрый.
— Нам очень повезло с этой таверной. И до нее так близко: рукой подать, — сказал Мендоса, не перестававший за болтовней наполнять бокалы.
Казалось бы, фламандец больше привык поглощать пиво, но он упорно противостоял Мендосе, хотя, конечно, не мог долго бороться с таким знатным выпивохой. Он уже адски коверкал слова, заставляя улыбаться молчавшего Буттафуоко, который, хотя и был скуп на слова, не пропускал ни одного бокала.
Тем временем опускалась ночь, а дождь все не переставал лить под аккомпанемент грома и молний. Казалось, что на Панаму, которую в те годы называли королевой Тихого океана, обрушился настоящий ураган.
Дон Баррехо принес новые бутылки, зажег чадящую масляную лампу, а потом, по знаку Мендосы, закрыл двери таверны, просунув для прочности в дверные скобы железный брус.
— Что фы телаете, трактирщик? — спросил заметивший этот маневр фламандец.
— Уже поздно, таверна закрывается, — сухо ответил гасконец.
— Но мы собирались скоро уйти.
— В такой ливень?
— У меня очень тяжелая голофа, и я хотеть пойти спать.
— Да разве здесь мало доброго вина? — спросил Мендоса. — Хозяин таверны «Эль Моро» — человек добрый, он останется на ногах до завтрашнего утра и постоянно будет готов услужить нам.
— Я хотеть уходить, — повторил фламандец. — Пфиффер! Слишком много я фыпил.
— Да что вы!.. Мы только начали!.. Не так ли, дон Родриго де Пелотон?
Буттафуоко утвердительно кивнул головой.
— Тофольно, — не уступал упрямый фламандец, хватаясь за плащ и шляпу. — Тобрый фечер фсем! Трактирщик, откройте.
Мендоса оттолкнул табурет, то же самое сделал Буттафуоко, и две шпаги сверкнули в руках авантюристов.
Дон Баррехо уже держал свою поржавевшую драгинассу, которую ему незаметно принесла жена. Он прикрывал дверь.
— Пфиффер! — воскликнул фламандец и растерянно оглянулся.
— Что фы хотите, госпота? Заколоть меня?
— Нет, утопить в бочке хереса, — любезно разоткровенничался дон Баррехо. — Мой дорогой Пфиффер!
— Садитесь, — с угрозой в голосе сказал Мендоса, кладя шпагу на стол. — Нам надо опустошить еще несколько бутылок и об очень многом поговорить.
Глава II
ЧУДЕСНЫЕ ВЫДУМКИ ГАСКОНЦА
Фламандец едва держался на ногах; у него не было выдержки Мендосы и Буттафуоко, привыкших v к разнузданным оргиям флибустьеров и буканьеров; он повалился на стул и не отводил испуганных глаз от трех шпаг, казалось, нацеленных ему прямо в грудь.
— Пфиффер! — выдавил он из себя и глубоко вздохнул. — Это плохая шутка.
— Ошибаетесь, мастер Арнольдо, — ответил Мендоса. — Это отнюдь не шутка, а наши шпаги сделаны не из масла, а из лучшей толедской стали,[16] закаленной в водах Гвадалквивира.[17]
Фламандец разразился смехом:
— Тайте мне фыпить, торогой труг.
— Сколько захотите, мастер Арнольдо. Весь винный погреб таверны отдан в наше распоряжение, так что готовьте ответы на вопросы, которые я вам задам.
— Хорошо!.. Хорошо!.. Гофорите… гофорите… — ответил фламандец, немного приободрившись.
— Итак, — сказал Мендоса, — объясните нам, по какой такой причине вы упорно следите за нами трое суток, постоянно появляясь как вестник беды в тех местах, которые мы посещаем.
— Фы и фаш труг мне очень симпатичны.
— Но кто вы такой?
— Я уже сказал фам.
— Что вы делаете в Панаме?
— Ничего, я живу на ренту.
— Э, мессер Арнольдо, не пытайтесь обмануть нас, иначе вы плохо кончите.
Фламандец смертельно побледнел, но ответ его звучал достаточно твердо:
— Я очень богат.
— А поэтому вы развлекаетесь, оплачивая выпивку очень симпатичным вам людям, — иронично бросил Мендоса. — Дружище Арнольдо, нас не накормишь такими выдумками. Знаете, как называют в моей стране людей, которые цепляются к другим словно пиявки и никогда не выпускают их из виду?
— Благородные люди.
— Нет, дружище Арнольдо, их зовут шпионами.
Фламандец взял полный бокал и медленно выпил его, словно скрывая эмоции.
— Шпионами, — процедил он потом. — Никокта не занимался этим грязным ремеслом.
— И все-таки повторяю вам: вы шпионите в пользу какой-то панамской шишки, маркиза де Монтелимара, например.
Фламандец выпустил из рук бокал, и тот со звоном разлетелся на мелкие осколки.
— Эге, мессер Арнольдо, вам плохо? — спросил дон Баррехо. — Вы стали желтее лимона. Хотите, моя жена приготовит вам настой ромашки?
Фламандец взорвался:
— Чертоф трактирщик, занимайся сфоим фином!.. — закричал он.
— В эти минуты моим бочкам совершенно не нужен присмотр, так что я могу позволить себе немного поболтать.
— Итак, мастер Арнольдо, — продолжал непреклонный Мендоса. — Почему, когда я назвал имя маркиза де Монтелимара, ваши руки задрожали? Вы сами видите, что бокал разлетелся вдребезги.
— Я заплачу.
— Хозяин «Эль Моро» великодушен и не потребует с вас денег. Только не пытайтесь, разбив бокал, сменить тему разговора. Скажите-ка лучше, где и когда меня мог увидеть маркиз де Монтелимар? И как ему удалось узнать меня после шести лет моего отсутствия в Панаме?
— Не знаю никакого маркиза те Монтелимара, — сказал фламандец и вытер рукой покрывшийся большими каплями пота лоб.
— Ага!.. Не хотите говорить?.. — повысил голос Мендоса. — Хочу сообщить вам, что вот этот молчаливый сеньор — один из самых известных буканьеров на Сан-Доминго, а сам я вовсе не торговец мулами, а флибустьер, участвовавший во всех походах Дэвида и Равено де Люсана.[18]
— Человеку плохо! — вдруг вскрикнул дон Баррехо. — Панчита, скорее приготовь чашку ромашкового чая для сеньора. Ему сразу станет лучше.
И в самом деле казалось, что фламандец вот-вот лишится чувств, настолько он выглядел бледным и измученным.
— Разве вы не понимаете, что выдали себя? — крикнул Мендоса. — Или вы решитесь заговорить, или я вгоню вам в глотку всю вашу мизерикордию.
— Подожди, пусть он хоть ромашки попьет, — сказал с улыбкой дон Баррехо. — Сознайтесь: вы знаете маркиза де Монтелимара? Да или нет? Запираться и все отрицать бесполезно.
Арнольдо наконец кивком головы подал утвердительный знак.
— Ну, наконец-то! — обрадовался бискаец, тогда как Буттафуоко, показывая свое удовлетворение, выпил один за другим два бокала вина.
— Мессер Арнольдо, выпейте и вы глоток этого старого хереса, который, говорят, залил в бутылки сам папаша Ной,[19] — сказал гасконец, протягивая бокал. — Этот напиток немного взбодрит вас и поставит на ноги, как уверяет старый трактирщик.
Мессер Арнольдо, хотя и был уже пьян в стельку, последовал совету. Ему очень надо было собраться после такого возбуждения и стольких тревог.
— Когда он меня видел? — возобновил допрос Мендоса.
— Три дня назад, — ответил фламандец.
— Ты, стало быть, один из его шпионов по этой части.
Фламандец, не говоря ни слова, кивнул головой.
— Где? — спросил Мендоса с угрозой в голосе.
— На торговой пристани.
— О, дьявольская аркебуза! — выругался бискаец, ударив пару раз себя кулаком по лбу. — А я даже не заметил его присутствия!..
— Я же просил тебя не показываться в людных местах, — сказал Буттафуоко.
— Да ведь прошло шесть лет.
— Очевидно, ты не очень изменился, приятель, и остался молодым, — сказал дон Баррехо. — Какой счастливый человек!
Мендоса собрался продолжить допрос, но тут заметил, что фламандец откинулся на спинку стула, так что его длиннющие руки почти касались пола.
— Уж не загнулся ли он? — Мендоса задумался.
— Да он мертвецки пьян, — сказал подошедший гасконец. — О!.. Пойду-ка и я напьюсь!.. Этот человек, дорогуша, не сможет развязать язык раньше, чем через сутки.
— Тогда оставим его переваривать выпитое вино, а сами побеседуем вчетвером. Мы должны дать тебе, дон Баррехо, кое-какие объяснения.
— Жду их уже три часа, — ответил трактирщик.
— Мы бы давно все тебе рассказали, если бы не появилась эта пиявка.
— Позволь прежде мне сказать пару слов, Мендоса, — сказал Буттафуоко. — Как ты догадался, что этот фламандец был шпионом маркиза де Монтелимара?
Поделиться книгой: