Помоги проекту - поделись книгой:
– Что? Эй! – Я хватаю под руку какого-то низкого мужчину и с силой тяну на себя. У него порез над бровью. Кажется, именно он сбил велосипедиста. – Что вы сделали? – Мои глаза округляются и наливаются непонятной мне обидой.
– Я не хотел, я не видел.
– Кого не видели?
– Ее! – гортанно восклицает он и берется волосатыми руками за лицо. Его шатает из стороны в сторону. – Все было нормально, пока она неожиданно не вывернула из-за угла.
Мои плечи поникают. Опускаю взгляд, ощущая, как внутри все переворачивается.
Я отчетливо вижу кровавое пятно на асфальте, торчащую из-под бампера заломанную руку в синеватой сеточке вен. А потом вижу бледное лицо с огромными, распахнутыми глазами.
Мне нечем дышать.
– О Господи! – из моего горла вырывается хрип. Я зажимаю рот ладонью. – Не может быть! Нет, нет…
Отскакиваю назад, будто меня толкнули в грудь. Мир кружится, теряя очертания. Я ведь несколько минут назад разговаривала с этой девушкой! Как, если она лежит под колесами машины? Спину обдает холодом. Я должна уйти, как можно скорее уйти отсюда!
До моего слуха долетает змеиный шепот: «Это же Монфор!» В толпе зевак поднимается гул. Под пристальными взглядами ускоряю шаг. Наплевать. Наплевать. Что это было? Я сошла с ума?
Нет. Какая-то бессмыслица! Я не могла видеть эту девушку, не могла говорить с ней. Наверно, у меня жар. Или у меня переутомление. Я не спала почти всю ночь. Я толком не ела. Это галлюцинации, как и те, что были у меня после аварии, когда я почти каждый день видела маму.
Наконец я дома. Отираю со лба испарину и вихрем несусь по лестнице. Дверь комнаты с грохотом захлопывается за мной.
Я втягиваю носом воздух и закрываю глаза. Нужно успокоиться.
Плечи медленно поникают, пальцы перестают дрожать. Спокойно отхожу от двери и сажусь на край кровати. В жизни все просто. Странностей мало. Скорее, люди сами делают скоропалительные выводы и начинают верить в то, чего нет. Поэтому сейчас я должна взять под контроль эмоции, прекратить эту глупую панику и понять: что со мной произошло.
Я видела девушку. Я говорила с ней. А потом я увидела ее под колесами машины. Не хочется нагнетать обстановку, серьезно, уж поверьте мне, но девушка действительно была точной копией той незнакомки, что стояла со мной рядом. Сколько тут вариантов? Один.
У пострадавшей есть сестра-близнец. Вот и все, дело раскрыто.
Однако глупая и взбалмошная часть меня, из-за которой обычно и возникают проблемы, подзуживает из самого потаенного уголка души: тут что-то нечисто!
В жизни нормального человека ничего сверхъестественного происходить не может. Если у вас не так – поезжайте в клинику. Но стоит ли мне собирать вещи? Ведь мне показалось, что я увидела… кого? Привидение?
– О, Боже! Ты спятила, Ари.
Стягиваю кроссовки и валюсь на кровать. Интересный способ придумал мой больной мозг, чтобы пережить последствия психологической травмы.
Со стоном поднимаюсь на ноги и плетусь в ванную.
Скорчившись, сижу в горячей воде. Сколько прошло времени? Час? Больше? Я не двигаюсь, просто смотрю в одну точку. А что, если я действительно сошла с ума?
Крепко зажмуриваю глаза и опускаюсь под воду. Если первый день в этом городке был таким странным, что будет завтра?
Выныриваю и слышу стук в дверь.
– Ари? Все в порядке?
– Да, – потираю щеки, пытаясь прийти в себя, – что случилось?
– Спускайся. – Кажется, это тетя Норин. – Ужин остывает.
Ужин? Который час? Сколько же я просидела в ванной?
– Хорошо. Сейчас выйду.
Прекрасно! Что со мной происходит? Все это начинает меня раздражать.
Спускаюсь, на ходу вытирая волосы полотенцем. Тетя Мэри сидит за столом, а Норин суетится у плиты. На ней опять этот дурацкий фартук.
– Мы думали, ты утонула, – язвит Мэри-Линетт, откусывая яблоко.
Сажусь на стул, поджав под себя ноги. Норин раскладывает приборы.
– Тебе помочь?
– Нет, все готово. – Тетушка едва заметно поднимает уголки губ. – У тебя все хорошо?
– Ага.
– Точно?
– Да, вполне.
– Как дела в школе? – интересуется Мэри-Линетт, хитро прищурив глаза. – Только не ври, мы все учились в школе и помним, какое это паршивое место.
Сказать правду или солгать? Признаться, что видела нечто странное или промолчать? Норин и Мэри-Линетт теперь самые близкие мне люди, но могу ли я им доверять?
– День был… необычным, – медленно начинаю я, краем глаза наблюдая за тем, как тетя Норин садится и раскладывает на коленях салфетку. – Я поговорила раз восемь. Из них шесть раз с учителями. Тетушки молчат, изучая меня похожими взглядами. Притворяются? Что ж, ладно. Я набираю в грудь побольше воздуха и продолжаю:
– Ребята не обрадовались новенькой, да еще и из семьи Монфор.
– И почему? – спрашивает тетя Норин, накалывая на вилку макаронину.
– Это вы мне объясните.
– Ты просто новенькая, вот и все. Со всеми так бывает.
–
Они спокойно едят, звеня приборами о тарелки, а я протяжно выдыхаю, поникнув. У них явно отсутствует актерский талант, потому что лгать они абсолютно не умеют. – Мама рассказывала мне все эти истории про вашу бабушку –
– Вестник апокалипсиса, – усмехается тетя Мэри и отпивает красного вина, – тебе не кажется, что ты несколько преувеличиваешь?
– Вот я и хотела бы узнать, почему люди так относятся к нашей семье?
– Как относятся? – как ни в чем не бывало интересуется тетя Норин, чем выводит меня из себя. Черт возьми! Едва сдерживаюсь, чтобы не треснуть кулаком по столу.
– Вы понимаете, о чем я.
– Люди много говорят, Ари. Но кто сказал, что им стоит верить? Это давнее дело, и к нам оно никакого отношения не имеет.
– Что за дело?
– Ну, ты сама догадываешься, – тетя Мэри подпирает ладонями подбородок. – Рамону считали…ведьмой.
– Ведьмой, – пробую слово на вкус и вдруг чувствую, как к горлу подступает ужас.
– Но это, конечно же, просто сплетни, – отмахивается она.
– Хороши сплетни, раз ходят по Астерии уже не один десяток лет.
– Ну о чем еще разглагольствовать фанатикам? – Мэри вздыхает и недовольно сводит брови. – То есть я хотела сказать, – спохватывается она, когда Норин толкает ее в бок, – что здесь много верующих, а им свойственно всюду выискивать нечисть и бояться проделок дьявола.
– Но вы в эти россказни не верите, правильно?
– Россказни, – повторяет тетя Норин, – ты подобрала верное слово, Ариадна.
– Выходит, Рамону считали провидицей?
– Ее считали ненормальной. Издевались, подшучивали за спиной, пока однажды не сбылось то, что она «предвидела», – Мэри пожимает плечами, – кажется, она сказала, что скоро умрет дочь пастыря.
– Да-да, – кивает Норин.
– А она и впрямь умерла. Утонула.
– Выходит, Рамона оказалась права? Она видела будущее?
– Я тебя умоляю, Ари! Это простое совпадение. А люди поверили потому, что бабушка была… своеобразной женщиной.
– Сумасшедшей, – поправляет Мэри, кривя губы, – серьезно, она несла такой бред, что слушать ее могли только дураки.
– Большинство и есть дураки, – шепчет Норин, с грустным видом поправляя салфетку. – Не стоит обращать на них внимания. Они вечно говорят и говорят…
– Сейчас у них появилась еще одна тема – новенькая, да еще из семьи Монфор! Вот же повезло! Пусть сплетничают. Наплюй, – отмахивается Мэри-Линетт.
– Но ведь прошло столько времени! Лет пятьдесят? – я возмущенно хлопаю ресницами. – С чего они на нас-то взъелись?
Тетя Норин отворачивается, а Мэри-Линетт, наоборот, придвигается ближе.
– Да просто этот городок настолько скучный, что за полвека здесь ничего интересного и не случилось. – Она накрывает мои пальцы ладонью и улыбается. – Не переживай.
– Я не переживаю.
– У каждой семьи свои секреты.
Выходит, Рамона Монфор-л’Амори была ненормальной? А что если это наследственное и теперь я слетаю с катушек? Проклятье, не знаю, что и думать!
Тетушки спокойно поглядывают на меня, но я чувствую, они что-то скрывают. Вот только зачем?
Глава 4
Эксперимент
– Рассмотрите растения, которые вы должны были принести на сегодняшний урок, – вяло бубнит лысый учитель и со скучающим видом складывает на животе руки. – Опишите каждое растение, используя таблицу, которую вы видите на доске. Лабораторная легкая. Меня не волнует, если вы считаете иначе. Тетради должны быть у меня на столе со звонком.
Отлично. Просто замечательно. Мне всю ночь вспоминалась та девушка, которая вроде как попала под машину. Я не могла толком уснуть. И отрубилась лишь на рассвете.
К тому же тетя Норин целое утро была какой-то рассеянной. Разбила чашку, избегала смотреть мне в глаза. Все теребила горло свитера и молчала. Не понимаю, что с ней происходит.
– Что ты принесла? – спрашивает Мэтт, усевшись напротив.
– Листья дуба и каштана, – пришлось сорвать их по дороге, потому что вчера я напрочь забыла про биологию, но парню об этом знать необязательно. – А ты?
– Рожь и ячмень.
– Неужели тебе действительно интересно этим заниматься?
– Нет, мне действительно хочется поступить в хороший университет.
– Надеешься на стипендию?
– А ты – нет?
Я лишь пожимаю плечами:
– А я об этом даже не думала.
Выразительные темно-синие глаза парня округляются от удивления.
– Ты не собираешься поступать в колледж?
– А это так важно?
– Ну… да, – неуверенно отвечает он. – Ты же не собираешься всю жизнь торчать здесь?
– Вообще-то я приехала только два дня назад. Ты уже меня прогоняешь? – улыбаюсь я и придвигаюсь к Мэтту поближе.
– Делать здесь нечего.
– Говоришь так, будто ненавидишь это место.
– Возможно.
Парень склоняется над тетрадкой и сосредоточенно чертит таблицу. От напряжения на его лбу даже появляется складка. Никогда не видела, чтобы кто-то так ответственно подходил к биологии.
– Почему?
– Что почему?
Поделиться книгой: