Боевой друг. Дай лапу мне!

— Отлично. После финиша посмотрю, как ты меня понял. А теперь, если хочешь, можешь еще поваляться в постели.

— Да какая уже постель.

— Но из сектора до официального подъема ни ногой!

— Конечно, сэр!

— Инструктаж своим перед завтраком!

— Да, сэр.

— Я надеюсь на тебя. Победа даст нам очень выгодные контракты. Мы обошли датчан, швейцарцев. Осталось сделать последний шаг.

— Замечу, сэр, что русские в полуфинале выбили американцев.

— Ну и что? Твоя группа тоже могла сделать это. Сейчас лучшие мы и, как это ни парадоксально, русские, до сих пор делающие главную ставку на минно-разыскных собак.

— Но у них есть и электронные приборы обнаружения взрывчатых веществ.

Полковник согласно кивнул:

— Есть. Но эти приборы уже устарели. Хотя еще вполне неплохо работают, особенно в зданиях. На втором этапе сыграет роль не техника, а профессионализм русских. Ты уж не обижайся, Джек, но он у них выше, чем у твоих людей. Только из-за того, что русские имеют огромный опыт реальной боевой работы.

— Мне не на что обижаться.

— Вот и хорошо. Поэтому на втором и третьем этапах вам очень пригодится фора. Полчаса, выигранные в самом начале, позволят нашей группе финишировать первой.

— Но у русских на третьем этапе останутся те же минно-разыскные собаки. Нам же придется работать миноискателями. Псы шустрее людей, — заявил лейтенант.

— Ты не паникуй. Заполучи фору в тридцать минут и о дальнейшем ходе событий не беспокойся.

— Вы что-то придумали, да, сэр?

— А вот это тебя не касается, лейтенант. Тебе зеленый свет. Этим все сказано.

В 7.10 Хукес навестил радиоинженера капитана Вуда. Уже был объявлен подъем, и в лагере царило оживление.

Вуд только что побрился, смыл пену и взялся за туалетную воду.

Тут его и окликнул начальник команды:

— Доброе утро, Арчи!

— Это вы, господин полковник?

— Не узнал?

— Минуту. — Капитан вышел из душевой, надел рубашку. — Доброе утро, сэр! Что-нибудь случилось?

— Нет. Просто зашел узнать, что у нас с роботом.

— Все в порядке. Я вчера проверял его, работает как часы.

— Скорость?..

— Средняя, при которой саперы отрабатывали учебные задачи дома.

— Наш «Юстер» не даст сбоя?

— А почему он должен дать сбой? — осведомился капитан. — Работать ему предстоит в самых что ни на есть благоприятных условиях.

— Все же перед стартом еще раз проверь все системы.

— Вы волнуетесь, сэр? Хотя о чем я спрашиваю. Конечно, это естественно. На кон поставлено слишком много.

— Да, Арчи, так оно и есть. Поэтому я требую от тебя предельной сосредоточенности. Робот не должен сделать ни одного лишнего движения.

— Так это и невозможно. Он просканирует местность, определит места закладки мин и лучами станет наводить на них саперов. Это им надо работать без сбоя.

— Но ты должен контролировать режим. Не исключено, что где-то тебе придется попридержать луч. Все же люди устают, они не роботы.

— Я буду вести «Юстер», исходя из темпа передвижения саперов.

— Правильно. Учти, что на учебном поле ближе к завершению этапа у наших соперников могут возникнуть кое-какие проблемы. Не обращай на это никакого внимания. Идти вперед!

— Саперы проинструктированы?

— Конечно.

— А что за проблемы могут возникнуть у русских? Они акклиматизировались, собаки тоже. Вчера я видел, как их выгуливали. Псы смотрелись весьма неплохо.

— Я не знаю, что именно может произойти, Арчи, но интуиция подсказывает мне, что у соперника возникнут проблемы. Конечно, как джентльмены мы должны бы помочь им, но не в данном случае. На время состязания все мы бездушные роботы. Ты хорошо понял меня, Арчи?

— Совершенно не понял насчет проблем, но приказ ясен. Я — робот, такой же, как «Юстер». Кроме работы, никто и ничто меня не интересует.

— Ты все верно понял. Сейчас на завтрак, потом на построение. Нас ждет событие, которое предопределит судьбу подразделения на два года. Мы не должны остаться на обочине. Этого не будет!

— Да, сэр!

Глава 2

За двое суток до этого.

Суббота, 3 сентября

Транспортный Ил-76 Министерства по чрезвычайным ситуациям России с группой специалистов Центра гуманитарного разминирования и специальных взрывных работ находился в воздухе. Три с лишним часа назад он дозаправился на Канарских островах и теперь выдерживал курс на северо-восточную часть Южной Америки, на Республику Суринам, по старой памяти иногда неофициально называемую Нидерландской Гвианой. Самолетом управлял дублирующий экипаж, основной отдыхал.

В грузовом отсеке расположилась группа разминирования во главе с начальником полковником Сердановым. Рядом с ним находились его помощник капитан Холин, саперы капитан Пахомов, старший лейтенант Снегирев, прапорщик Лобачев, ветеринарный фельдшер группы старший лейтенант Чуйко и повар сержант Суриков.

Здесь же стояли внедорожник и специализированный фургон с медицинским оборудованием. Рядом были закреплены контейнеры с различным хозяйством и запасом продуктов питания. Группа была полностью автономной.

Напротив саперов размещались передвижные вольеры для минно-разыскных собак. В них сидели немецкие овчарки Амур, Барон, Вьюга.

Полет в южноамериканскую Республику Суринам обуславливался тем, что там должны были пройти финальные состязания двух команд, претендующих на получение лицензии ООН на проведение операций по гуманитарному разминированию в течение ближайших двух лет в любом месте мира. Разумеется, с соответствующим, весьма значительным финансированием. Соревнования длились уже более полугода. В них принимали участие представители десятков стран, в финал же вышли команды России и Великобритании.

Итоговое состязание должно было пройти в три этапа, с 6 по 8 сентября, при судействе международного жюри. Противоминный центр ООН представлял португалец комиссар Андре Канте.

Солидные мужчины из разных стран, входящие в судейскую бригаду, всегда молчаливо взирали на то, что происходило на полигонах, а затем выносили вердикт. Всем участникам соревнований было известно, что на них никто не мог оказать давление и не имел влияния. Каждый судья отдавал свой голос самостоятельно, без каких-либо консультаций и, надо признать, справедливо.

Иначе так называемый тендер всегда выигрывали бы американцы. Уж что-что, а давить они умели.

Но в финал справедливо вышли две самые сильные команды. Впрочем, фаворитом, пусть и не явным, считалась российская.

Офицеры группы знали, что финал пройдет на полигоне Санкери. Они изучали место последнего тура соревнований по картам, схемам, докладам, фотографиям. Им еще предстояло увидеть его и оценить. Но в том, что состязание будет проходить в сложных условиях, сомнения ни у кого не было. Все же финал, дающий право на работу, что уже греха таить, обеспечивающую неплохой вклад в государственную казну и собственный карман.

Полет всем изрядно надоел. Да и не мудрено. Расстояние от Москвы до Парамарибо составляло более десяти тысяч километров. До Канарских островов почти шесть часов лета. Там легкая разминка и выгул собак во время дозаправки. Это всего два часа, потом вновь на борт и в воздух. Прошло еще четыре часа.

Из кабины вышел мужчина с майорскими погонами на рубашке.

Начальник команды сквозь шум двигателей спросил:

— Сколько еще лететь, Паша?

— Два часа двадцать минут, Леонид Андреевич.

— Связь с аэропортом поддерживается?

— Недавно говорили. Аэропорт готов принять нас.

— Что за аэропорт?

— Не Домодедово и не Шереметьево. — Майор улыбнулся. — Но вполне нормальный аэропорт. Две полосы длиной по три тысячи метров, пара терминалов, международный статус. Диспетчеры дело знают. Заверили, что сложностей с посадкой не будет. Сезон дождей прошел, полоса сухая, ветер встречный, в пределах допустимых значений. Нормально сядем, товарищ полковник. Как собачки ваши? Им, наверное, хуже всех приходится.

— Ничего собачки. Им не привыкать. Правда, столь долго они еще ни разу не летали. Да, какая у нас разница во времени между Москвой и этим самым Парамарибо?

— Лучше просто Парбо. Местные жители так город называют. А разница пять часов. — Майор, пилот посмотрел на часы. — В Москве сейчас четырнадцать, в Парбо будем ориентировочно в девять двадцать по местному времени.

— Аэропорт в городе?

— Нет, в сорока пяти километрах южнее. От Йохан Адольфа Пенгеля — это название аэропорта — до полигона восемьдесят километров.

— Спасибо за информацию.

— Есть еще сведения, которые наверняка несказанно обрадуют вас.

— Ты о чем?

— О погоде, конечно. Климат в Суринаме, товарищ полковник, жаркий. Сейчас в Парбо тридцать восемь градусов.

— Сколько же будет днем?

— Больше сорока, это точно. Плюс повышенная влажность.

— А ночью?

— Ночью прохладнее, до тридцати градусов.

— Хорошо сказал, прохладнее.

— А у вас что, нет информации по Суринаму?

— Есть. Вся информация в ноутбуке, да только включать его желания нет. Незачем. Все можно узнать у пилотов, отличающихся необычайной эрудицией.

Майор рассмеялся:

— Тоже верно. Но вопросы о флоре и фауне республики прибытия не задавайте, смотрите в компьютере.

— Что нам до этой флоры и фауны? Мы не более чем на неделю разместимся в лагере, где будут созданы все условия для комфортного проживания и работы. Вот только жара. Во время состязаний это плохо. Хотя наши собачки в ЮАР отработали просто отменно. Там тоже было совсем не так, как в Подмосковье.

— Ладно.

Второй пилот прошел к туалету, вернулся в кабину. Полет продолжался.

Старший лейтенант Снегирев толкнул капитана Пахомова, указал на вольер с его подопечным:

— Что-то твой Амур, Юра, загрустил.

Пес услышал свою кличку, поднял с лап голову, наклонил ее в сторону. Он словно пытался понять, что говорят люди.

— Спокойно, Амур, отдыхай, — сказал Пахомов. — От такого перелета не только загрустишь, но и завоешь. Не понимаю, почему в министерстве нас решили бросить в Америку «семьдесят шестым»?

— Ты предпочел бы «Боинг»? — Снегирев улыбнулся.

— На «Боингах» у нас начальство летает. Нам подошел бы и Ту-154. У него и скорость выше, и кресла нормальные, куда удобнее, чем эти лавки, и шум в салоне не такой, а дальность полета практически не уступает Ил-76. Если километров на сто, не больше.

— «Тушка», наверное, керосина жрет больше. Сам знаешь, что у нас в стране с горючкой напряженка. Вернее сказать, она есть, да только стоит дороже коньяка. А в министерстве деньги считать умеют. Решили сэкономить.

— Что-то я не видел, чтобы генералы на себе экономили. Ты когда в последний раз был в министерстве?

— Не вспомню. Да и что мне там делать?

— А я — месяц назад. Там, Сеня, такие иномарки стоят со служебными номерами, что нам всей группой за полную выслугу не купить. На этом не экономят.

Снегирев пододвинулся ближе к Пахомову.