Худой мир

— У тебя тут что, военный лагерь?

— Так точно, — улыбнулся он.

— Война закончилась.

— Это твоей взломанной головушке так кажется. Но ничего. Я ее закончу, тогда и займемся твоим лечением.

— Разве Марина заболела? — ничего не поняла Лиза.

— Немножко, — ответил отец. Он поднял руку — и транспортер остановился в сотне метров от них, — боюсь ближе они могут открыть огонь, не разобравшись. Жди тут. И никуда не уходи, если жизнь дорога. Скоро вернемся.

И они пошли от нее прочь. Марина стояла посреди дороги и смотрела им вслед, не веря, что это действительно происходит. «Бред, дурной сон. Я сплю. Мы еще идем с Лизой вдвоем, и я просто вижу кошмар».

Трое бойцов выскочили из бронетранспортера и, построившись по стойке «смирно», отдали отцу честь. Лиза с любопытством посмотрела на них и тоже приложила руку к голове, но отец одернул ее. Они залезли на машину, и та начала сдавать назад.

Придя в себя, Марина рванулась было за ними, но вовремя одумалась. У всех бойцов, и у самой машины, были ярко-красные силуэты. «Не думаю, что они меня пожалеют». Она, шатаясь, отошла с дороги и присела у пенька с непонятными опятами. Ее трясло и знобило, осеннее солнце не грело и не давало утешения. «Что мне делать… Ждать, что же еще? Куда мне еще идти? И как я могу бросить Лизку?»

* * *

Вечером Лиза пришла к ней. Она усердно тащила армейскую палатку и котелок с остывшим рисом.

— Там здорово, — рассказывала она, помогая ставить палатку, — Все добрые, улыбаются. Конфет надавали полный карман. Вот, держи половину.

— Ты останешься? — с надеждой спросила Марина.

— Я обещала папе, что вернусь, — опустила глаза Лиза, — Да и дядя Ренат стоит там и ждет меня.

Марина вздохнула.

— Отец не говорил тебе, что они там делают?

— Он сказал, что хочет закончить войну. Дал мне вот такую штуку, — она вытянула руку, и ее указательный палец превратился в сложный узор выступов и впадин. Марина поняла — это был ключ, — Сказал что под дном озера расположена шахта «Стрекозы». Мы спустимся туда и оба повернем ключи. Он смеялся, когда рассказывал. Я думаю, он хочет выключить ракету, чтобы ее никто не запустил. Правда ведь?

Марина закрыла глаза.

— Да, — с трудом ответила она, — конечно выключить. Посиди со мной еще немного. Пожалуйста.

Глава 5

Добыча была обречена. Прижав уши, тщетно путая след, ясный как лунная дорожка, крольчиха выбежала на тропу. Неясыть оглянулась по сторонам, нырнула в ночной воздух и поплыла. Серой легкой тенью, тщательно скрывая блестящий металл под мягким пером.

Бесшумно паря, сова на мгновение вынырнула из надежного лесного покрова на просеку, разделившую лес надвое. Мельком она увидела двоих: солдата и маленькую девочку. Они горели опасно-алым, и шли, не таясь, в свою шумную человеческую стаю. Что-то заставляло сову испытывать к ним страх.

Жертва, повинуясь какому-то чувству, резко ушла в сторону. Легким наклоном крыла сова изменила курс, неумолимо приближаясь, впившись желтыми глазами в красный силуэт. Настигнуть, обрушиться, растерзать. Как сотню кроликов до, как сотню кроликов после. Неминуемый триумф.

Чуткий совиный слух уловил выстрел. Он уловил бы его, случись тот в километрах отсюда. И даже тогда было бы поздно: пуля летит быстрее. Боль обожгла приветливо распахнутое крыло, разметала сталь и плоть, пролила кровь на желтые опавшие листья. Крольчиха метнулась в чащу, не ведая даже, что ей грозило. Неясыть инстинктивно дернулась за ней, не рассчитала и рухнула, зацепившись за разлапистые еловые ветки. Тяжелый мокрый мох присосался к зияющей ране, земля приветливо распахнула объятья узловатых корней, дохнула могильным холодом. Птица попыталась подняться и вдруг заметила в кустах два голодных глаза. Лохматый и мокрый, с обрывком цепи на железном ошейнике, пес стоял и капал слюной от вожделения. Сова попыталась распушиться и раскинуть широко крылья, угрожающе открыла клюв и выпучила желтые глаза. Но пса не обмануть, пес уже почуял кровь.

Внезапно, зверь поднял взгляд куда-то вверх и кротко вильнул хвостом по старой привычке.

— Уходи, — раздался строгий голос. Зеленый силуэт возвысился над совой. Пес захлопнул пасть и заворчал. Резко дернулась рука — собака трусливо нырнула в кусты. Потом вытянула морду оттуда, быстро схватила брошенный батончик, и скрылась во тьме.

* * *

Марина погладила сову по мягким перьям. Та чуть вздрогнула во сне. Девушка стряхнула с платья крошки питательных батончиков, которые птица заглотила с дикой жадностью, и наклонилась поближе к ране. Микромашины деловито копошились, затягивая кожу, словно занавесь. Некоторые проросли перьями и торопливо меняли цвет, пытаясь подобрать правильный окрас.

Выстрел спугнул ее сон, а возня с сопротивляющейся совой разбудила окончательно. Нервно покусывая губу, она посидела на теплом еще спальнике, а потом расстегнула палатку и вылезла в холодную ночь.

Ее глаза непроизвольно выцепили алеющий лагерь. На левом запястье плотно сидел сплетенный из полосатой веревки браслет с компасом. Лиза похвасталась тем, что сделала его сама, и вручила сестре перед уходом. «Вдруг тебе надо будет идти без меня, у тебя же нет Юного Натуралиста», — серьезно объяснила она.

Компас говорил, что Лиза на западе.

«Ее забрали туда», — думала Марина про себя, и сама себя поправляла: «Она сама пошла со своим отцом». Вслед за дрожащей синей стрелкой она посмотрела на север. Где-то там, под ложным дном лесного озера, дремлет смерть. Спит в высокой башне, ожидая прекрасного принца, который разбудит ее поцелуем.

«Поправляйся птица. Поправляйся и лети отсюда прочь, спасайся. А я? Что делать мне?»

Марина хлопнула себя по плечу — комар уже успел насосаться крови и неприятно хлюпнул под ладонью. Она поежилась: куртка осталась в палатке под совой. «Ничего, скоро мы все погреемся», — невесело думала она, нервно рыская глазами по темным кронам. На каждом дереве ей мерещился снайпер, который подстрелит ее, как только она сделает один неверный шаг к своей сестре. Но, как ни напрягала она зрение, ничьих цветных силуэтов не увидела.

Кто-то прошелестел в кустах, и Марина от испуга выставила винтовку. И — тишина. То ли голодный пес ошивался в округе, то ли еще какой зверь. Марина чертыхнулась и поспешно приказала винтовке скрыться, но вдруг задумалась.

Девушка присела на поваленное дерево и стала внимательно осматривать правую руку. Гладкий на ощупь ствол плыл рябью в глазах. Муравьями копошились микромашины, завершая преобразования, устанавливая связи, дорисовывая последние штрихи. Нарисовалось цевье, которое удобно легло в левую руку. Правое плечо надорвало и без того многострадальное платье, выгнулось, окрепло, стало само себе прикладом. Марина увидела, наконец, свою винтовку так, как ее замыслил неведомый создатель.

Внутренний голос подсказал ей присесть, уперевшись спиной в поваленный ствол. Мир вокруг превратился в набор целей. Шутя, словно в тире, Марина прицелилась в ветку высоченной сосны — и та резко приблизилась, перечеркнутая красным перекрестием. Осторожно, лишь бы не сбить прицел, ее тело отштамповало пулю и загнало ее в ствол.

Грянул выстрел. Выстрелы. Канонада выстрелов. Где-то в лесу, далеко от лагеря, но так отчетливо и страшно. Марина опустила ствол, срочно возвращая неотстрелянную пулю в магазин, и испуганно осмотрелась. Ничего не было видно. Ни сполохов, ни огней. Отгремели еще пять выстрелов — четких, хладнокровных, один за другим. Сорвалась и быстро промелькнула какая-то испуганная птица.

А потом раздался стон. Марина сжалась, услышав его. Грозная винтовка дрогнула, расплылась. Еще выстрел вдали, вскрик — и дрожащей рукой она закрыла себе рот, чтобы не закричать. Еще выстрел — и она согнулась, скрючилась за упавшим деревом, как за последней защитой, боясь выдать себя биением испуганного сердца.

Так она просидела очень долго. Вслушивалась в темноту и ждала кого-то, кто придет за ней. Ей вдруг захотелось сорваться с места и бежать в лагерь, к отцу, под его защиту. Страх решил, что вопросы справедливости конкретно сейчас неактуальны, и деловито подзабыл как вчерашний день, так и прошедшие двадцать лет. Косой взгляд на выданную отцом палатку напомнил о подстреленной сове. Дни проведенного в пути месяца развернулись, как туго скрученная пружина, и страх сменился апатией. Марине вдруг стало все равно. Она отогнула полог палатки, забралась внутрь, подвинула дремлющую сову в сторону и завернулась в спальник. Сова открыла желтые глаза, мигнула несколько раз и заснула вновь.

* * *

Во сне Марина видела Дворцовую Площадь, блестящую в потоках дождя, и слышала пение саксофона. Чарующая музыка эхом отражалась от стен, а, может, от каждой капли дождя, и лилась отовсюду. Лишь назойливый рокот мотора раздавался со стороны набережной, все приближаясь. Свет фар полоснул Марину по лицу и она нехотя проснулась.

Дождь лил взаправду, барабаня по натянутому брезенту. Совы в палатке уже не было. Снаружи было светло.

Отдыха сон не принес, вчерашний день для девушки еще не закончился. Она потянулась, хрустнув затекшими позвонками, и почувствовала неладное. Сев в палатке, она выкрутила зрение на максимум и напряженно осмотрелась.

Лагерь исчез.

Марину прошиб холодный пот.

«Как?» — стукнуло сердце раз, «Куда?» — стукнуло другой.

«Будто вариантов много!» — ответила она сама себе.

— Вот раззява! — отругала она себя, впопыхах собирая вещи в рюкзак. Спешно натянула куртку, не попадая в рукава. Спину неприятно щекотали перья, прилипшие к пятнам запекшейся крови. «Мне бы сейчас крылышки в самый раз», — невесело подумала она. Марина выскочила под проливной дождь, с сомнением взглянула на палатку и, махнув рукой, побежала по хлюпающему мху на север, в самую чащу, не разбирая дороги.

Ветер, будто нарочно, хлестал ее дождем со всех сторон. Платье цеплялось за каждую ветку, а стоптанные к чертям туфли так и норовили слететь. Очень скоро она промокла насквозь и выдохлась. Марина отчаянно пыталась идти дальше, но каждый шаг давался труднее и труднее. Все на нее навалилось — и дождь, и усталость, и полная безнадежность. Уже почти шагом, убирая намокшие волосы с лица, она вышла на грунтовую дорогу. Тут она и нашла первое тело. А взглянув вдоль дороги увидела еще несколько, сцепившихся в смертельных объятиях.

Какая-то пустота охватила Марину. «Не найду я их. Не догоню. Они на машинах, выехали давно. Отец, должно быть, уже там». Она даже не сразу заметила, как ей машет из-за камней белокурая невысокая девушка. Марина кивнула в ответ и, обретя второе дыхание, быстро добежала до покрытого мхом валуна. Несколько огромных камней, принесенных сюда еще ледником, да корень поваленной столетней сосны образовали надежную защиту от дождя и ветра. Тут на еловых ветках сидела девушка в толстовке, из-под капюшона которой выбивались непослушные светлые пряди. Рядом с девушкой валялся рюкзак и стояла переноска с двумя мышками. Мышки беспокойно бродили из угла в угол, привставали на задних лапках и нюхали воздух. Их окружало чуть алое сияние. У девушки сияния не было.

Марина забилась под навес и обхватила себя руками — ее начал бить озноб. Девушка жалостливо улыбнулась и спросила:

— Во льет, ага?

Голос у нее был грубоватый, низкий. Но Марину это человеческое участие внезапно растрогало, почти до слез. Она вытерла глаза, будто от дождя, улыбнулась и представилась:

— Марина.

— А я Диана, — ответила белокурая девушка и поежилась, — В такой дождь хорошо дома сидеть. Мой папаня так любил говорить. Меня, правда, выгонял при любой погоде. Очень меня любил.

Говорила она все это куда-то в рюкзак, косясь на Марину лишь изредка. Потом будто опомнилась и подозрительно уставилась на нее, поджав губы.

— А ты чего тут гуляешь?

— Сестру ищу, — честно ответила Марина, — Ее забрали к озеру… черт, вылетело из головы название.

— К ооозеру, — протянула Диана презрительно, чуть свысока, как это умеют семнадцатилетние, — Тут одно озеро, которое всем нужно. Кто, говоришь, забрал?

Марина вздохнула.

— Наш отец.

Диана опять уставилась на рюкзак и усмехнулась.

— Вояка?

— Вроде того. Я не разобралась толком. Все как-то быстро случилось…

— Понятно, — перебила ее Диана, — Взял любимую дочурку с собой, а тебя тут бросил, — ее это почему развеселило, — Не дрейфь, найдем твою сеструху.

— Ты знаешь где озеро?

— Ну знаю. Только их там нет. Дэн никого из глючных не пропустит.

— Кого? — не поняла Марина.

— Уродов с модификациями, кого еще, — брезгливо отозвалась Диана и поправила упавший на лицо локон, — Типа моего папани. И твоего тоже, ага?

Марина немного растерялась и кивнула.

— Я когда дурой была, тоже хотела себе поставить, — решила выговориться Диана, — Папаня зажидился, как обычно. Себе-то поставил, моим путевым братьям тоже, а мне непутевой ни к чему. Зато когда началось, ох как они начали друг друга крошить. Ты себе представить не можешь что за цирк был.

Она рассказывала с азартом, увлеченно, жестами показывая, как все происходило. Марина ушам своим не верила. «Если заткнуть уши, можно представить, как она рассказывает о футбольном матче. Так… просто?»

Чтобы сменить тему, Марина указала пальцем на мышей.

— Твои питомцы?

Диана поморщилась.

— Ненавижу крыс. Это для дела. Смотри, что ребята Дэна придумали.

Она достала из-под толстовки туго завернутый пакет, осторожно размотала и вытащила нечто похожее на брелок от машины.

— Оп, — Диана щелкнула выключателем. Мыши стали активно светиться красным и замерли. Марина почувствовала тревогу, в голове еле слышно заиграли барабаны, — Это как дроны, только в крысах. Дронов глюки уже привыкли побаиваться, а крыс они не сразу замечают. Выпускаешь, даешь подойти поближе, потом рраз, — она взмахнула брелоком и Марина вздрогнула, — и начинается махач. Вон там придурок на дороге валяется, заметила? — Диана явно вспомнила что-то смешное, — Крыса когда выскочила, он к ней наклонился, говорит «Чего вынюхиваешь? Жрать хочешь?». «Ага», подумала я, да как врубила на полную, — она перевела дух и мечтательно подытожила, — Хорошо, когда группа разноцветная, Дэну патроны тратить не приходится.

Марина судорожно сглотнула. «Кажется, лучше уходить». Диана, похоже, прочла ее мысли.

— Дождь вроде стихает, можно двигать. Тут, может, еще кто пойдет по дороге — лучше рядом не стоять. Пойдем, покажу.

Она как-то неуклюже поднялась, потянулась, сморщившись, и пошла в ту сторону, где торчала над деревьями верхушка ЛЭПовской опоры. Шла она, прихрамывая на правую ногу. Марине, идущей следом, было несколько не по себе, но она не смогла не спросить.

— Ты не ранена?

— А? Не, это старое. Об папаню неудачно споткнулась. До свадьбы заживет.

Они вышли на просеку, где в обе стороны бежали молчаливые пустые провода, держась за металлические елки, как гирлянды.

— Вот так иди, — Диана махнула рукой вдоль просеки, — Только не сворачивай. А то Дэновы ребята могут не то подумать. А мне назад. Задание у меня, понимаешь ли. Что папаня гонял туда-сюда, что Дэн — подай-принеси. Оба уроды, если по чесноку.

С этими словами она похромала назад. Марина выждала, пока та скроется из виду, чуть прошла по просеке, а потом резко нырнула обратно в лес.

Слишком рано нырнула, чтобы остаться незамеченной.

* * *

Дождь сменился моросью, а из-за туч даже показалось солнце, давая ложную надежду на тепло. Марина шла, но не по просеке, а рядом, по лесу, стараясь не терять стальные столбы из виду.