Касающаяся

Он хотел бы иметь возможность сказать «да», сказать, что верит ей безоговорочно и без тени сомнений. Это она хотела услышать, возможно, даже нуждалась в этом. Но, к сожалению, это была неправда, а Изабель не заслуживала лжи.

— Я человек науки, — начал Мак. — Я полагаюсь на факты, информацию.

Плечи Изабель внезапно обмякли, и она быстро опустила взгляд. В считанные секунды она отпустила его руку и попятилась назад.

— Нет, — Мак потянулся к ней, но было уже слишком поздно. Ее губы скривились в перекошенной улыбке, на глаза навернулись слезы. — Изабель, — тихо сказал он. — Не надо.

— Нет, все в порядке, — быстро сказала она, вскидывая руки, чтобы не подпустить его, и продолжая пятиться.

А потом она убежала через вращающиеся двери, прикрывая рот рукой в перчатке.

***

— Вот так, — пробормотал Прентисс, наливая молоко в свои хлопья.

Он сидел за складным карточным столом на кухне-тире-гостиной в квартире-студии, рядом с раковиной стоял маленький телевизор. Трибуна перед гигантским газоном пустовала, но когда Прентисс уселся на складной стульчик и поставил картонную коробку с молоком, к микрофону подошел отец.

— Спасибо, что уделили нам время этим утром, — сказал пожилой мужчина. Как и вчера, когда он с женой умолял об информации касательно Эсме, он был одет в темно-коричневый костюм в узкую полоску и черный галстук. — Мы бы хотели сделать заявление, — он нервно посмотрел на карточку в руке, пока камеры бешено щелкали. — Точнее, скорее это представление. Итак, — сказал он, отворачиваясь от камеры, — позвольте мне представить вам Изабель де Грей. — Он отошел в ту сторону, куда смотрел, и внезапно на экране появилась экстрасенс. Залп вспышек и спускающихся затворов фотоаппаратов прозвучал взрывом, когда она заменила отца. Женщина была красивой, подумал Прентисс, засовывая в рот полную ложку шоколадных шариков. Вместо поспешных снимков ее, бегущей по тротуару или едущей на заднем сиденье внедорожника, теперь камера просто смотрела на нее.

— Как многие из вас слышали, — прочла она с дрожащей бумажки, которую держала в руке. — Меня зовут Изабель де Грей, и меня называли экстрасенсом, — Прентисс навострил уши. — Но я бы хотела сделать заявление, что я таковым не являюсь, — Прентисс перестал жевать. — Я не утверждаю, что владею какими-то способностями помимо обычных физических возможностей. Я не экстрасенс, и не верю, что такие люди существуют, — она глянула в камеры, но вынуждена была заморгать от внезапной ярости полыхнувших вспышек. — Я была с семьей Оливос как друг и поддержка. Теперь я вижу, что мое присутствие было лишь отвлечением от истинной и единственной причины, по которой все мы здесь должны находиться: чтобы увидеть, как Эсме благополучно вернется в семью. Тем самым, я ухожу и извиняюсь перед Оливосами за любой вред, который могла им причинить.

С этими словами она просто сложила бумажку пополам и ушла. Какофония голосов заполнила воздух. Отовсюду выкрикивались вопросы.

Но Прентисс их не слышал. Вместо этого он смотрел на размокшие хлопья в чашке и ложку, которую стискивал в дрожащей руке. В один момент ярости он смел все со стола — чашку, коробку молока, старые газеты. Они шлепнулись на шкафчики под раковиной, молоко и хлопья разлетелись во все стороны и плюхнулись на пол.

— Нет! — завопил он.

Глава 9

— Просто оставьте всю коробку, — сказала Изабель агенту. — Я буду здесь.

Комната для хранения вещдоков была не совсем комнатой. Скорее, гигантским проволочным каркасом с металлическими стеллажами, доверху забитыми картонными коробками. Агент поставил коробку на металлический стол и посмотрел на сержанта Диксона, который привез ее сюда. Хранилище улик в Лос-Анджелесском штабе ФБР было не самым радостным местом. Но сейчас это ей даже подходило.

Агент посмотрел на нее, потом на офицера полиции, а потом пожал плечами и ушел.

— Вы не обязаны оставаться, — сказала она сержанту Диксону, кладя сумочку на стол и открывая коробку.

— Ну, — ответил он. — Если вы не возражаете, я бы хотел остаться.

— Смотрите сами, — сказала Изабель.

После конференции она пребывала в ярости. Ее телефон не переставал звонить и пиликать сообщениями. Наверное, клиенты хотят возврата денег, подумала она. Изабель выключила телефон. И она не говорила с Маком, хотя он пытался. Вместо этого она вылетела из комнаты.

Но очутившись в машине с сержантом, она приняла решение: перестать следовать чужим приказам, чужим наводкам и чужим советам. Она все сделает по-своему. В конце концов, она экстрасенс. И она докажет Маку раз и навсегда, что это не ложь.

Сержант покосился на нее краем глаза, когда она спросила, где найти предметы с парковки. Он ни капли не возражал против ее визита сюда, и судя по тому, что он хотел остаться, возможно, он не был таким подозрительным, как остальные агенты ФБР и полиции.

Вот только когда-то она и Мака считала иным.

Даже вывалив на стол содержимое коробки с предметами в пакетиках и с ярлычками, Изабель думала о нем. Как он мог считать, что она лжет? Или, возможно, он думал, что она обманывает саму себя. Изабель не знала, что из этого хуже. И кто та темноволосая женщина, из-за которой он грустил?

Сержант помог ей разобрать предметы, перевернув все так, чтобы их не скрывали бумажные ярлычки в маленьких пакетиках.

— Ищете что-то конкретное? — спросил он.

Любое, что причинит поменьше боли, подумала Изабель, садясь на единственный стул в комнате.

— Я ищу обычных людей, — сказала она. — Один и тот же человек может появиться не один раз, особенно Эсме или человек в темном костюме. Надеюсь, одна из этих вещей поможет мне прочесть его.

— Тогда вы будете знать, кто он?

— Если это принадлежало ему, да. Если это принадлежало кому-то другому, я могу всего лишь взглянуть на него получше.

— Шансы на то, что он что-то уронил, крайне низки, — сказал сержант, переворачивая пакетик с четвертаком.

— Я знаю, — сказала Изабель, расстегивая крошечную застежку на правой перчатке. — Если хотите начать доставать эти предметы из пакетиков и просто класть их сверху, это сэкономит время.

В ответ сержант взял первый пакетик.

— Но наденьте латексные перчатки, — быстро сказала Изабель. — Иначе я прочту вас.

Он уставился на пакетик так, будто он вдруг ожил в его руке.

— Точно, — медленно произнес сержант.

У двери они проходили мимо коробки одноразовых перчаток.

Изабель посмотрела на силиконовую насадку для наушника в пакетике. Нет смысла оттягивать момент. Нельзя никак понять, что принесет пользу, а что окажется бестолковым, не прочитав этот объект. Она открыла пакетик, сняла перчатку и сжала в ладони маленький грязный комочек резины.

Она находилась в классной комнате, где показывали слайд-шоу. Хочется спать. Попытки делать записи. Во главе класса стояла пожилая женщина, монотонно читавшая лекцию, а между ними — море голов. Она ехала домой на велосипеде, но по не знакомой Изабель части кампуса. И вот уже вечер.

Изабель уронила наушник в пластиковый мешочек и глубоко вздохнула.

Ничего.

Когда в поле ее зрения вновь вернулась комната, Изабель осознала, что сержант уже достал из пакетиков половину предметов. Он разложил пакетики небрежной сеткой десять на десять. Здесь была почти сотня предметов.

— Ого, — пробормотала она.

— Я расположил их по этажам, — сказал он. — Так что не все так плохо, как кажется. Ближайший к вам ряд, — показал сержант. — Это первый этаж. Как и предмет, который вы только что, эм, прочли.

Изабель улыбнулась ему. Ну хоть он не был скептиком.

— Спасибо, — тихо сказала она.

Поверх пакетика справа лежал желтый текстовыделитель. Изабель легко коснулась его пальцами. Перед глазами появился учебник, и текстовыделитель провел ярко-желтую черту на уравнении посередине страницы. Хотелось кушать, в библиотеке слишком холодно, болела спина. Она перешла улицу к парковке. Другой студент в машине, женщина, за которой она шла к своему парковочному месту. По дороге к улице мимо нее прошел священник. Парень-студент выходил с первого этажа, поднимаясь по лестнице. Иисусе, она ненавидела, когда машина ехала за ней, чтобы найти ее место.

Изабель убрала руку от ручки и позволила взгляду сфокусироваться. По крайней мере, в этот раз она увидела парковку. Она сделала вдох и потянулась к следующему предмету — пенни. Ее рука заколебалась, повиснув над монетой.

— Много людей касались этой монетки, — сказал сержант.

Изабель кивнула. Деньги были хуже всего. Она выпрямилась, стиснула зубы и коснулась монетки указательным пальцем. Образы захватили ее как ураган. Лица, магазины, кассиры, дома, машины, еще лица, вопящий ребенок с палочкой мятной конфеты. Изабель отдернула руку. Она прижала ее к груди рукой в перчатке, как будто обожглась, и попыталась выровнять внезапно ускорившееся дыхание. Хранилище улик не сразу вернулось вокруг нее, и лампочки над головой как будто стали светить ярче.

— Вы в порядке? — тихо спросил сержант.

Изабель кивнула и посмотрела на остальные предметы. Два пенни и четвертак на верхних этажах парковки. Вот уж жду с нетерпением.

***

Прентисс слушал гудки телефона, пританцовывая туда-сюда на пятках. Когда он убрал кляп изо рта девушки, там почти не было влаги. Два дня без воды. Она проживет еще денек. Но без внимания телевидения и шумихи, созданной экстрасенсом, какой в этом толк?

— Алло? — ответил мужской голос.

— Дайте гребанного экстрасенса! — заорал Прентисс в телефон. — Какого хрена с вами не так, люди?

— Подождите, — сказал мужчина. — Просто успокойтесь.

— Не говорите мне успокоиться! Дайте гребанного экстрасенса.

Он услышал, как мужчина сказал кому-то найти Изабель.

— Вот, — сказал мужчина. — Мы за ней послали. Она скоро будет.

— С кем я говорю? — закричал он. — Это отец?

— Нет, — спокойно сказал голос. — Это Гэвин МакМиллан, ФБР.

— Ну так дайте трубку гребанному отцу!

Немедленно раздался какой-то отдаленный шорох.

— Это отец Эсме, — сказал пожилой мужчина. Прентисс узнал его голос по телевизору. Он начал успокаиваться.

— Глупо ты поступил, отец Эсме, — сказал Прентисс дрожащим голосом. — Глупо.

— Могу я поговорить с Эсме? — попросил отец.

— Нет, ты не можешь поговорить с Эсме! — завопил Прентисс, мгновенно разозлившись. — Ты говоришь со мной. Я говорю с Богом, а ты говоришь со мной! Понял?

— Пожалуйста, — повторил мужчина. — Просто позвольте мне услышать ее голос.

Прентисс по-волчьи улыбнулся.

— Ты хочешь услышать ее голос? — сказал он, ныряя в передний карман темных слаксов и вытаскивая складной нож. — Хочешь? — заорал он в телефон, раскрывая нож. Девушка, видимо, смутно осознавала его присутствие и крики, но блеск ножа действительно привлек ее внимание. — Скажи, что ты хочешь ее услышать! — крикнул Прентисс.

— Да, — воскликнул отец. — Да, я хочу ее услышать.

— Ну так вот тебе, — сказал Прентисс, медленно вонзая кончик ножа в ее согнутое колено.

Ее леденящий кровь крик отразился от цементных стен, разрывая барабанные перепонки и едва не сводя с ума неописуемо чистой болью. Боже, это было потрясающе. Он провернул нож, и она вновь закричала. Он едва не провел ножом вверх по бедру, но вдруг внезапно остановился.

Он уставился на телефон. Как долго он висел на проводе?

Он захлопнул его внезапным щелчком и отпрыгнул, убирая нож.

Как долго продлился звонок?

***

Изабель услышала топот бегущих ног как раз тогда, когда собиралась коснуться первого предмета в ряду с третьего этажа парковки. Рука сержанта полиции нырнула под пиджак, когда он повернулся к двери.

Впустивший их агент ФБР резко остановился на пороге.

— Идемте, — сказал он, задыхаясь. — Сейчас же.

Глава 10

Мак нажал на кнопку завершения вызова и швырнул телефон через всю комнату в одно из низких мягких кресел.

— Проклятье, — прорычал он.

Ошеломленное лицо Бена говорило обо всем.

— Что? — взвизгнула Анита, глядя на них. — Она… она…?

Она задохнулась, прижимая обе руки к груди.

— Она жива, — быстро сказал Мак. — Нет, Анита. Эсме жива.

— Что? — выдохнула она, глядя на него с раскрытым ртом. — Но если она жива…

В комнате повисла тишина, Мак и Бен смотрели друг на друга.

— Боже! — завопила Анита, лихорадочно переводя взгляд между ними. — Скажите мне! Что?