Проклятая группа

Хомич ухмыльнулся, но тут же посерьезнел.

— Зато свой человек в областном главке. А это знаешь ли покруче будет. — вздохнув, после паузы Хомич продолжил: — Короче, Сань. Ты расслабься уже. Расслабься и просто работай. Знаю, что достало тебя за два года уже до чертиков все, но…

— За два года и один месяц, — вставил Кротов. Это было принципиально важно.

Хомич снова вздохнул.

Три года назад Хомич был майором и старшим опером в группе имущественных преступлений. К концу квартала группа столкнулась с типичным явлением, которое бывает в конце каждого треклятого квартала. Рост висяков. Чтобы хоть как-то сгладить картину, он приказал своим операм подчистить висяки и нарисовать хотя бы несколько раскрытий. Хомич уже метил в начальники угрозыска, и его группа должна была быть показательной.

Среди его оперов был и Кротов.

Он составил заяву от имени несуществующего в природе жителя, у которого якобы злодеи похитили мобильник. Грабеж налицо. Затем Кротов пригласил специально прикормленного для этих целей бомжа, который написал «чистосердечное признание» в грабеже. Дело «возбудили» и оперативно «раскрыли».

А через полгода грянула прокурорская проверка. Обычно фабрикаты проверяющие не замечали, но в этот раз операм не повезло. Адреса придуманных терпил опера всегда берут с потолка. Никто не мог предположить, что в соседней квартирой с несуществующим в природе потерпевшим живет еще как существующая в природе мать прокурора.

Но к этому времени Хомич уже занял кресло начальника угрозыска. Надо отдать ему должное — Кротов избежал уголовного дела только благодаря ему. Хомич знал, что по сути Кротова обвинили в том, что он выполнил его, Хомича, приказ. Кротов стараниями шефа избежал даже увольнения из органов. Часть вины за фальсификацию уголовного дела о грабеже удалось свалить на опера, который как раз за месяц до проверки уволился из полиции.

Кротов сохранил работу. Но попал в немилость. Поэтому его и сослали в подвал. Это была «блестящая» идея Грищенко, только что пришедшего из главка. Под Кротова даже специально создали оперативно-розыскную группу. Уже через несколько месяцев в нее сослали других оперов, которым также не повезло оказаться в немилости. Половина ушли. Из первого состава остался только Лазарев — ему идти было некуда. Потом к ним присоединился Гарин.

— Кофе будешь? — помолчав, предложил Хомич. Кротов отказался. Хомич снова вздохнул. — Сань, я еще раз тебе говорю: я помню, что обещал. Да, прошло больше двух лет. Но твою мать, не такое это и простое дело, вытащить опера из группы проклятых.

— Чего? — Кротов удивленно покосился на подполковника. — Группа проклятых?

Хомич чуть смутился.

— Ну… твою группу так все опера называют… Извини, вырвалось… А ты не знал, да?

Кротов невесело хмыкнул в ответ.

Спускаясь вниз, он думал о названии. Группа проклятых. Красиво звучит. А главное, метко. Группа Кротова такой и являлась. Проклятые начальством опера, сосланные в подвал по принципу «с глаз долой — из сердца вон» 25 месяцев назад с явной надеждой, что они не выдержат и вообще уйдут из полиции.

Когда Кротов спустился на первый этаж, то заметил оживление. Сначала мимо него пробежал опер из убойного, на ходу натягивая наплечную кобуру с пистолетом и устремляясь к выходу из УВД. Из дежурки быстро вышли Рогов и Лапин, тоже двигаясь к выходу, при этом Рогов на ходу командовал по сотовому:

— Местные пусть ничего не трогают, их задача район прошерстить и соседских урок потрясти.

Когда они исчезли в дверях, Кротов подошел к дежурке — спросить, в чем дело. Но дежурный лишь отмахнулся от него, оживленно говоря по телефону:

— …Дежурная группа выехала 10 минут назад, сейчас я дополнительно выслал весь свободный оперсостав. Убойная группа и группа по борьбе с бандитизмом…

Что-то серьезное. Кротов направился к подвалу, но заметил Володю Пешкова.

— А что случилось, Володь?

— Убийство какое-то, Александр Николаич. Как я понял, там кровищи много. Видите, как все взбудоражились. — и неуверенно добавил: — Может, они всех свободных людей туда пошлют? Ну, в смысле и вас тоже…?

Жалость от пацана Пешкова уже перебор. Будь на его месте кто-то другой, Кротов уже послал бы его на три буквы. Не ответив Пешкову, он шагнул к двери в подвал и уже открыл ее, когда его окликнул выглянувший из окошка ДЧ дежурный:

— Кротов, ты сейчас свободен?

Черт возьми, Володя как в воду глядел. Кротов обернулся.

— Вроде, а что?

— На заявку сгоняй, — дежурный протянул ему листов. — Там мелочь какая-то. Как раз твой профиль.

3

Согласно статистике окружного УВД, на территории входящих в округ районов в сутки в среднем происходило 1,45 умышленных убийства. Нельзя сказать, что округ тонул в крови, но мокрухи определенно не вызывали ни у кого шока. В основном бытовуха. Отдельно учитывались висяки, в первую очередь в висяках были редкие заказухи и еще более редкие бандитские разборки.

Это убийство не было ни первым, ни вторым, ни третьим.

Когда Рогов и Лапин прибыли на место, перед домом уже стояли несколько экипажей ППС с «земли» и фургон криминалистов. Каким-то образом труповозка тоже оказалась здесь, хотя обычно приезжала гораздо позже следаков из комитета. Санитары курили и трепались о своем. Местные опера уже вели опрос соседей. Рогов и Лапин поднялись на предпоследний этаж многоквартирного жилого дома. На площадке откровенно скучал молодой ППСник. Перед тем, как войти, Рогов склонился к замку входной двери. Вокруг замочной скважины он заметил несколько свежих микроскопических царапин.

— Подбор ключа, — отметил он и бросил Лапину: — Пусть криминалисты проверят. Напомни следаку, если я забуду.

Внутри вовсю шла работа. В единственной жилой комнате — это была однокомнатная квартира.

Было все вверх дном. Шкафы распахнуты, часть вещей на полу. Наметанным взглядом Рогов заметил след от ноутбука на пыльном столе и торчащие провода от DVD-плейера. Однако телевизор висел на месте.

Судмедэксперт уже закончил с трупом, который лежал в центре узкой кухни под куском грязного брезента, и сейчас складывал свои инструменты в сумку. Жмур был женского пола — из-под брезента торчали молодые стройные ноги в порванных прозрачных колготках.

— Надеюсь, слабонервных нет? — вопросил судмедэксперт, приподнимая угол брезента и показывая труп. Рогов лишь невольно поморщился, но Лапин не выдержал и отвел глаза:

— Б… дь.

— Сначала он ее изнасиловал, держа острый предмет около глаза, — поведал судмедэксперт, снова накрывая тело. — На веках характерные порезы, видимо, когда она дергалась.

— Острый предмет?

— Орудие убийства — что-то вроде толстого гвоздя или заточенного куска арматуры. Били прямо в горло и как видите в лицо. Еще ударов 5–6 в грудь. Точно в сердце, между ребер.

— Знали что делают?

— Эта мразь убивала и раньше, если ты об этом.

Насвистывая, в подвальный кабинет с вывеской «Оперуполномоченные» зашел Гарин. Небритый, лет 25, он был симпатичным парнем, нравился девушкам и знал об этом. О его любовных похождениях был наслышан весь их тесный коллектив. Лазарев читал какие-то бумаги, взгромоздив ноги на стул.

— Нарисовался? Привет.

— Ага, — отозвался Гарин, первым делом шагая к чайнику. — Вчера вечером скучно было, поехал к Наташке. С которой на той неделе познакомился, помнишь?

— Я очень тщательно стараюсь запоминать имена твоих баб, — язвительно буркнул Лазарев. — Мне для самооценки полезно.

— Ха. В общем, Наташка же за городом обитает. Телефон в кармане остался… Короче, еле добрался. Все спокойно?

— Как в гробу.

— Значит, как всегда. А где Николаич? — Лазарев лишь отмахнулся. — Ясно. Что читаем?

— От участковых материал передали. В Ленинском какая-то тварь все фонари в парке побила. И то же самое в Центральном на прошлой неделе.

— Силы тьмы плетут заговор, — хмыкнул Гарин. — Прям преступление века, круто.

А в это время Кротов был на очередном «преступлении века». Он разглядывал дверной глазок, залепленный снаружи кусочком синей изоленты. Отступив на шаг, Кротов осмотрелся на лестничной площадке. В метре от открытой наполовину входной двери с глазком валялся старый деревянный брусок длиной в метр-полтора. А над дверью красовался сломанный кронштейн камеры наблюдения. За кронштейном из стены торчал кем-то аккуратно обрезанный провод, ведущий к камере. Сама камера отсутствовала.

Хозяйка квартиры, 30-летняя Ольга, и 42-летний старлей полиции Пешков наблюдали за действиями Кротова.

— Я была дома, когда это случилось, — робко сказала Ольга. — Просто сейчас каникулы, поэтому я… поэтому я дома. — видя удивленный взгляд Кротова, поспешила добавить: — Я школьный учитель. Начальных классов. Первый-четвертый…

Кротов переглянулся с Пешковым, тот еле заметно усмехнулся.

— Это многое меняет, — не выдержал Кротов.

— Я как раз на кухне была. Слышу какой-то звук странный… Я к двери. В глазок не видно ничего. Я попыталась открыть дверь, а она никак. И треск за дверью, как будто ломают что-то. Я испугалась, думала, меня обокрасть пытаются. И сразу же бросилась в полицию звонить.

Пешков кивнул на валяющийся в стороне брусок.

— Дверь вот этим подпёрли снаружи. Я на вызов подъехал, освободил ее… потерпевшую в смысле.

— Надеюсь, приступов клаустрофобии не было, — снова не выдержал Кротов. Какого хрена здесь делать не операм, это работа участковых! Долбанное управление. Кротов указал на кронштейн: — А это что? Тут камера стояла?

— Ее как раз и украли, камеру.

— Забавно.

— Я ее месяц назад поставила. Ну знаете, для безопасности. А то все эти кражи квартирные… Говорят, их еще больше стало в последнее время. У меня и сигнализация есть, и решетки на окнах. Я читала, воры могут с крыши спуститься…

Поймав очередной удивленный взгляд Кротова, Ольга снова смутилась:

— Я живу одна. Лучше переплатить и обезопаситься, чем… Ну, вы понимаете.

Кротову стало неловко от своих подколок. В конце концов, терпила ни в чем не виновата. Наоборот — не будь сигнализации, может, ее квартиру выставили бы — и у группы по имущественным преступлениям был бы сейчас очередной висяк.

— Согласен полностью, — заверил он. — Оксана… Вас Оксана зовут?

— Ольга.

— Ольга, а вот эта камера похищенная — она только картинку передавала и все? Или у вас изображение куда-то еще и записывалось?

— Записывалось конечно, иначе какой смысл? Круглосуточно.

— Да вы что? — Кротов удивился, это была хорошая новость. — А можно взглянуть?

Провод в прихожей квартиры переходил в IP-передатчик, сигнал от которого шел на ноутбук. Открыв компьютер, Ольга нашла нужную папку с ярлыком камеры и открыла запись. Потыкавшись минут пять, она наконец нашла конец записи.

Это зрелище понравилось и Кротову, и Пешкову. Один из тех веселых моментов, когда ты забываешь о своей паршивой работе и о своей паршивой жизни.

Сначала открылась дверь квартиры напротив, из которой показался мужичок лет 45 в тапочках и майке-алкоголичке. Сосед осмотрелся, подошел к лестнице, заглянул вверх и вниз. Вернулся в квартиру, но через полминуты снова оказался на площадке, волоча с собой брусок дерева. Закусив язык от старательности, он подпер бруском дверь. Выудив из кармана изоленту, долго ковырялся с ней, пытаясь оторвать нужный кусочек. Глядя на дисплей, Пешков не выдержал и засмеялся.

— Где таких кадров готовят?

— Это мой сосед, — промолвила Ольга, со смесью негодования и изумления следя за действиями мужичка в тапках.

Сосед вернулся в квартиру, но вскоре опять показался на площадке, на этот раз волоча высокую, одного с ним роста, стремянку. Пешков расхохотался:

— Красавчик вообще.

— Во дает, а, — поддержал весело Кротов.

Забравшись на стремянку и почти тыча носом в объектив камеры, сосед принялся снимать ее. Картинка стала бегать вверх-вниз и влево-вправо. Кротов иронично взглянул на Ольгу.

— Чем вы так соседу насолили, учитель младших классов?

— Вот падла сраная! — в сердцах отозвалась она. Но тут же осеклась и смущенно поправилась: — Я хотела сказать… вот сволочь.

Проведя пару часов в управлении, Гарин так и не нашел для себя занятия. Лазарев изучал материалы, Кротов не появлялся. А у Гарина в кармане было шаром покати после вчерашнего похода с Наташей в ночной клуб. Поэтому в обед он сел в свою «Тойоту» и отправился к отцу.

Гарин ездил на почти новом, вполне приличном джипе. «Тойоту» он купил не в кредит и даже не в рассрочку — за наличные. Причина была не в том, что опера «проклятой группы» получали уйму денег. Причина была в отце Гарина, которому принадлежал крупный обувной магазин.

Когда Гарин нарисовался там, сразу двое продавцов общались с единственным покупателем. Отца Гарин обнаружил в конце зала — отец сортировал по размеру коробки с обувью под стендом-прилавком с выставочными образцами.

Выслушав намек сына, Гарин-старший только вздохнул:

— Опять деньги?

— Бать, ну ты знаешь же, какие у нас зарплаты, — принялся увещевать его Гарин. — Будь я майором каким-нибудь, тогда без проблем, а так…

— А вот скажи-ка мне, Антон, — недовольно сказал отец. — Большой вообще смысл работать в полиции и клянчить деньги у отца постоянно?

— Бать… — Гарин недовольно скривился.

— Нет, я серьезно. Давно бы бросил эту свою лавочку и занялся семейным делом. Тогда бы и бед не знал. Я про деньги.

— Бать, хорош, а… Мы сто раз уже это обсуждали.

— Толку-то, — буркнул Гарин-старший. — Если бы ты в полиции хотя бы удовлетворение получал… Тогда я бы еще понял, может быть. А так… Тебя вместе с остальными неудачниками сослали в подвал и все. И ничего не изменится. Неужели до тебя это так и не дойдет? Вроде не тупой. Хоть и мент.

В такие моменты Гарин обычно вспыхивал, бросал «Ничего мне от тебя не надо!» и хлопал дверью. Но сейчас был не тот случай. После вчерашних посиделок в клубе у него гудела голова, а еще он планировал вечером снова отправиться по злачным заведениям города. А для этого нужны были деньги. Поэтому Гарин лишь устало повторил:

— Бать…

— А мне бы тут хоть помощь была. Одному с целым магазином тяжело управляться. Будь я помоложе, не вопрос. А так…

Гарин недовольно молчал. Отец одарил его долгим взглядом и обреченно покачал головой.

— Да дам я тебе денег, дам, что с тобой поделаешь… Сколько?

— Спасибо, бать, выручишь как всегда, — Гарин сразу же воспрянул духом. — Да мне б как обычно. Я с зарплаты сразу отдам!