Неприятная профессия Джонатана Хога

– Ну что? Ушел?

Она быстро обернулась:

– Да, ушел, Тедди. Лучше бы свою грязную работу делал ты сам. Он нервирует меня. Я уже готова была закричать, чтобы ты наконец вышел из спальни.

– Спокойно, старушка.

– Все это хорошо, но только лучше бы глаза наши его не видели. – Она подошла к окну и широко распахнула его.

– Слезами горю не поможешь. Мы уже в деле. – Его глаза остановились на стакане.

– Слушай… неужели удалось получить его отпечатки?

– Как бы не так. Он будто прочитал мои мысли.

– Жаль.

– Тедди, а что ты собираешься делать дальше?

– Да есть одна идея, но ее сначала нужно как следует обдумать. Что он там тебе пел насчет разных дьяволов и типа, который следит за ним из зеркала?

– Он говорил совсем не это.

– А может, я и был этим типом в зеркале? Я ведь следил за ним сегодня утром через одно.

– Ой как смешно! Он использовал метафору. Он просто нервничает дома. – Она резко обернулась, ей показалось, что за плечом у нее что-то есть. Но там ничего не было, кроме мебели и стены. Возможно, просто отражение в стекле, подумала она и решила ничего не говорить. – Кстати, я тоже, – добавила она. – А что касается дьяволов, то мне и его самого предостаточно. Знаешь, чего бы я хотела больше всего?

– Чего?

– Большую порцию чего-нибудь покрепче и баиньки.

– Неплохо придумано. – Он пошел на кухню и начал готовить лекарство по рецепту. – А сандвич не хочешь?

Рэндалл обнаружил, что стоит в пижаме в их собственной гостиной перед висящим возле двери зеркалом. Отражение – впрочем, нет, не отражение, поскольку человек в зеркале был соответствующим образом одет в консервативного покроя костюм, приличествующий солидному бизнесмену, – заговорило с ним.

– Эдвард Рэндалл!

– Что?

– Эдвард Рэндалл, вы призваны. Вот – возьмите меня за руку. Лучше пододвиньте стул, и тогда вам будет легче пройти.

Это показалось ему совершенно естественным, более того – единственно разумным решением. Он пододвинул стул, взялся за протянутую ему руку и пролез через зеркало. На другой стороне зеркала оказался умывальник, воспользовавшись которым, он легко спрыгнул на пол. Он и его визави стояли в небольшой, отделанной кафелем туалетной комнате, которые обычно бывают при офисах.

– Поспешим, – сказал его визави. – Остальные уже собрались.

– Кто вы?

– Меня зовут Фиппс, – с легким поклоном ответил человек. – Сюда, пожалуйста.

Он открыл дверь туалетной комнаты и слегка подтолкнул Рэндалла вперед. Тот обнаружил, что находится в помещении, которое, очевидно, служило залом заседаний – причем заседание явно уже началось, поскольку за длинным столом сидело около дюжины людей. И все они смотрели на него.

– Проходите, мистер Рэндалл.

Его снова подтолкнули – на сей раз уже не так мягко, – и вот он уже сидит в самом центре полированного стола. Через тонкие хлопчатобумажные пижамные штаны он чувствовал его твердую холодную поверхность.

Рэндалл поплотнее запахнул пижамную куртку и поежился.

– Довольно, – сказал он. – Выпустите меня отсюда. Я не одет.

Он попытался подняться, но это простое действие оказалось ему не по силам.

Кто-то за его спиной хихикнул. Чей-то голос произнес:

– Не такой уж он толстый.

Другой голос ответил:

– Для данного дела это не имеет значения.

Он начал понимать ситуацию – в последний раз он во сне увидел себя посреди Мичиганского бульвара без штанов. Кроме того, он не раз во сне видел себя снова в школе, причем не только голым, но еще и с невыученными уроками, да еще и опоздавшим к их началу. Что ж, он отлично знал, как с этим справиться: нужно закрыть глаза и натянуть одеяло, а потом спокойно проснуться в собственной постели.

Он закрыл глаза.

– Прятаться бесполезно, мистер Рэндалл. Мы все равно вас видим, и все это просто напрасная трата времени.

Он снова открыл глаза.

– Что за ерунда? – браво вопросил он. – Где я? Зачем вы меня сюда притащили? И вообще, в чем дело?

На него смотрел сидящий во главе стола крупный мужчина. Если бы он стоял, то росту в нем было бы никак не меньше шести футов двух дюймов, кроме того, он был пропорционально ширококостен и широкоплеч. Его массивная фигура казалась довольно полной, зато кисти рук, напротив, были изящной формы, с прекрасно ухоженными ногтями. Черты лица были мелкими и казались еще мельче в обрамлении пухлых щек и многочисленных подбородков. У человека были маленькие веселые глазки, улыбчивый рот, он то и дело поджимал губы, а потом выпячивал их.

– Всему свое время, мистер Рэндалл, – весело ответил он. – А находитесь вы на тринадцатом этаже здания «Акме»… да вы же и сами помните. – Он усмехнулся, как будто они обменялись шутками, понятными им одним. – А происходит здесь заседание совета директоров фирмы «Детеридж и Ко». Я… – Он, несмотря на огромное брюхо, ухитрился сидя отвесить легкий поклон. – …Р. Джефферсон Стоулз, председатель совета, к вашим услугам, сэр.

– Но…

– Прошу вас, мистер Рэндалл, потерпите. Сначала я вам представлю присутствующих. Справа от меня – мистер Таунсенд.

– Рад познакомиться, мистер Рэндалл.

– Взаимно, – машинально отозвался Рэндалл. – Послушайте, все это заходит чересчур далеко и…

– Далее следуют мистер Грейвсби, мистер Уэллс, мистер Йокум, мистер Принтемпс, мистер Джонс, а с мистером Фиппсом вы уже знакомы. Он – наш секретарь. За ним сидят мистер Рейфснайдер и мистер Снайдер, уверяю, они не родственники. И наконец, мистер Паркер и мистер Крюсс. К нашему глубокому сожалению, мистер Потифар прийти не смог, но кворум тем не менее имеется.

Рэндалл снова попытался подняться, но крышка стола оказалась просто невероятно скользкой.

– Да мне плевать, кворум у вас тут или мафиозная разборка. Выпустите меня отсюда.

– Тихо, мистер Рэндалл, тихо. Вы хотите получить ответы на свои вопросы?

– Не настолько. Черт возьми, выпустите…

– Но они и в самом деле требуют ответов. Это деловая встреча, и наша проблема – это вы.

– Я?!

– Да, вы. Правда, проблема не главная, но тем не менее требующая решения. Нам не нравится ваша деятельность, мистер Рэндалл. И вы должны ее прекратить.

Не успел Рэндалл ответить, как Стоулз поднял руку.

– Не спешите, мистер Рэндалл. Позвольте мне вам кое-что объяснить. Не ваша деятельность вообще. Нам наплевать, сколько блондинок вы подсадите в гостиничные номера в качестве свидетельниц в бракоразводных процессах, сколько телефонов вы прослушаете и сколько писем вскроете. Нас интересует лишь один аспект вашей деятельности. Я имею в виду мистера Хога. – Последнее слово он словно выплюнул.

Рэндалл почувствовал, что и присутствующие при произнесении этого имени как-то заерзали.

– А при чем тут мистер Хог? – спросил он.

За столом снова заерзали. Улыбка на лице Стоулза исчезла.

– Начиная с этой минуты, – сказал он, – давайте именовать его вашим клиентом. Дело вот в чем, мистер Рэндалл. У нас в отношении мистера… вашего клиента другие планы. Оставьте его в покое. Вы должны забыть о нем и никогда больше с ним не встречаться.

Рэндалл смотрел на него в упор:

– Я еще никогда не подводил клиента. И прежде чем отказаться от него, я скорее увижу вас в адском пламени.

– Что ж, – признал Стоулз, выпячивая губы, – уверяю вас, это в принципе не исключено, но исключительно в качестве сильной метафоры. Будем же разумными. Насколько мне известно, вы вполне разумный человек. Мы с моими коллегами тоже разумные люди. Вместо того чтобы запугивать или принуждать вас, позвольте рассказать вам одну историю, чтобы вы поняли, почему мы так настаиваем.

– Не желаю я слушать никаких историй. Все, я ухожу.

– Да неужели? Боюсь, что нет. И выслушать ее вам придется!

Он указал пальцем на Рэндалла. Тот попытался было ответить и почувствовал, что не может. «Да, – подумал он, – это, пожалуй, самый чертовски бесштанный сон в моей жизни. В следующий раз буду умнее – нечего наедаться перед сном».

– В Начале, – торжественно произнес Стоулз, – была Птица. – Он неожиданно закрыл лицо ладонями. Остальные присутствующие сделали то же самое.

Птица! Рэндалл вдруг понял, что означает это простое слово, произнесенное отвратительным толстяком. Это не какая-то там глупая в перьях курица, нет – это хищная птица с могучими крыльями и немигающими безжалостными белесыми глазами, пурпурными сережками… но особенно отчетливо он представил себе ее лапы, птичьи лапы, покрытые желтыми чешуйками, лишенные плоти, с огромными когтями, покрытыми засохшей кровью жертв. Отвратительная и ужасная…

Наконец Стоулз убрал руки от лица.

– Птица была одинока. Взмахи могучих крыльев несли ее сквозь глубины пространства, еще не имевшие вида. Но она была наделена Властью, а Власть – это Жизнь. Она взглянула на Север, хотя севера еще не было, она взглянула на Юг, хотя юга тоже не было, а потом на Восток и на Запад. Потом она взглянула Вверх и взглянула Вниз. Потом из пустоты и своего желания она свила гнездо.

Просторно было Ее гнездо, глубоко и нерушимо. И отложила Она в гнездо сто яиц. Она высиживала их и размышляла, так прошло десять тысяч лет. Когда настало время, Она слетела с гнезда и осветила его огнями, дабы смогли птенцы видеть. Потом она стала ждать.

Из каждого яйца на свет появилось по сто Сынов Птицы – общим числом десять тысяч. Но столь обширно было гнездо, что каждому из них хватило в нем места – каждый стал владыкой царства и каждый стал царем над всеми ползучими, летучими и бегающими на четырех ногах существами, порожденными в трещинах гнезда, сотворенными теплом и ожиданием.

Мудра и безжалостна была Птица, столь же безжалостны и мудры были ее Сыны. Дважды по десять тысяч лет они сражались и правили, и Птица была довольна. А потом нашлись такие, кто считал себя столь же мудрым и сильным, как и сама Птица. Из материала Гнезда они создали существ, подобных себе, и вдохнули им в ноздри желание иметь сыновей, подобных себе, дабы те служили им и сражались за них. Но сыны Сыновей не были столь же мудры, сильны и жестоки, а, напротив, слабы, мягкотелы и глупы. Недовольна была Птица.

И низринула она своих Сыновей, и были они закованы в цепи своими мягкотелыми глупыми сынами… прекратите вертеться, мистер Рэндалл! Я понимаю, что вам, с вашим убогим умишком, сложно уразуметь все это, но попробуйте хоть раз в жизни заглянуть дальше собственного носа и проглотить нечто пошире своего рта!

Глупые и слабые не могли удержать Сыновей Птицы, поэтому Птица поместила среди них, тут и там, других, куда более могучих, жестоких и умных, которые искусностью, жестокостью и коварством смогли предотвратить попытки Сыновей освободиться. Затем Птица удовлетворенно уселась вновь и стала ждать, как дальше пойдет игра… Игра продолжается и поныне. Поэтому мы не можем позволить вам иметь дело с вашим клиентом и каким-либо образом помогать ему. Теперь вы понимаете?

– Ничего я не понимаю, – воскликнул Рэндалл, к которому неожиданно вернулся дар речи. – К черту всю вашу шайку! Шутка зашла слишком далеко!

– Глупый, слабый и недалекий, – вздохнул Стоулз. – Покажите ему, мистер Фиппс.

Фиппс поднялся со своего места, положил на стол чемоданчик, открыл его, что-то достал и сунул под нос Рэндаллу… зеркало.

– Будьте добры, взгляните, мистер Рэндалл, – вежливо сказал он.

Рэндалл взглянул на свое отражение в зеркале.

– И что вы на это скажете, мистер Рэндалл?

Отражение растворилось, и он понял, что смотрит на свою собственную спальню как будто с небольшой высоты. В спальне было темно, но он ясно различал очертания головы своей жены на подушке. Его собственная подушка пустовала.

Синтия пошевелилась, перевернулась на бок и едва слышно вздохнула. Губы ее были приоткрыты в легкой полуулыбке, как будто ей снился какой-то приятный сон.

– Видите, мистер Рэндалл? – спросил Стоулз. – Вы ведь не хотите, чтобы с ней что-нибудь произошло?

– Ах ты грязный, мерзкий…

– Спокойно, мистер Рэндалл, спокойно. Этого с вашей стороны будет вполне достаточно. Помните о своих собственных интересах… и ее тоже. – Стоулз повернулся к Фиппсу и сказал: – Уберите его.

– Прошу вас, мистер Рэндалл.

Он снова ощутил унизительный толчок в спину, а потом вдруг оказался в воздухе, а картина внизу начала рассыпаться на кусочки.

Он пришел в себя в собственной постели, еще не до конца проснувшийся и в холодном поту.

Синтия тоже проснулась и села.

– Что с тобой, Тедди? – сонно спросила она. – Ты вроде кричал во сне.

– Ничего. Наверное, просто дурной сон. Прости, что разбудил.

– Ерунда. Может, с желудком что-нибудь?

– Да, наверное.

– Выпей соды.

– Пожалуй. – Он встал, сходил на кухню и развел в стакане воды немного соды. Теперь, окончательно проснувшись, он ощутил во рту какой-то кислый привкус. Сода действительно помогла.

Когда он вернулся, Синтия уже снова спала. Он тихонечко забрался под одеяло. Она, не просыпаясь, прильнула к нему, согревая его своим телом. И он тоже почти сразу заснул.