Помоги проекту - поделись книгой:
Египтяне знали несколько собачьих пород, но все они очень походили одна на другую. Ученые предполагают, что это может быть салюки, собака у нас в Европе довольно редкая, напоминающая борзую: шерсть шелковистая, морда острая, хотя уши не стоят торчком. Уши торчком — у борзой грейхаунд, родом из Африки, а также у цветной красавицы из Конго-басенжи, где ее использовали главным образом для охоты в зарослях африканского буша. До нас дошли сведения, что она была любима и при дворе фараона, чьи связи с африканцами не могли, естественно, не быть обширными и тесными. И у грейхаунда тоже удлиненная морда и уши торчком. Салюки, о которой мы уже говорили, обнаружена не только в Египте, ее останки найдены также на местах древнейших человеческих поселений. Очевидно, салюки была очень популярна, ведь даже ислам — религия весьма суровая — почитал ее как зверя почти священного. А в Египте бальзамировали вместе с усопшим высокородным господином.
Ну конечно же, это была собака, а не какой-то там шакал! О том, что египтяне действительно любили собак, свидетельствует множество упоминаний в египетской, в общем-то небогатой, литературе. До нас дошло около семидесяти собачьих кличек, иные из них очень красивы, ну, скажем, такие, как Быстроножка, Красивоголов, Хороший сторож… Собаку часто изображали вместе с человеком — то на охоте, то сидящей под стулом, на котором отдыхает ее хозяин. В одном частном письме некий военачальник, живший во времена XI династии, упоминает о «постельной собаке, которую любит ее госпожа…». Для солдата такое проявление чувств непривычно искренне!
Собака в египетском обществе, конечно же, выполняла самые различные функции, но самая главная — это то, что она была богом. Любопытно, что бога Анубиса иногда называют Хозяином скота, значит, о древнейшей собачьей профессии египтяне не забыли, несмотря на то что бога, который возится с мертвыми, того же самого Анубиса, величают еще Владыкой святой земли или Владыкой пещер, а так как он участвует также в Последнем суде, называют еще и Считающим сердца. И конечно, Анубис — Мастер пеленания, тут имеется в виду пеленание тел усопших.
И хотя черная шерсть у собак встречается не так уж часто, египетский бог Анубис всегда изображается черным, видимо, этот цвет наиболее подходит для царства мертвых. Анубис всегда считался богом благородным, потому что смерть в Египте тоже считалась явлением возвышенным, а главное, была предметом обширнейшего промысла, какой только можно себе представить. Короче говоря, египтяне жили лишь для того, чтобы умереть, и всю свою жизнь тщательно готовились к смерти. Их загробная жизнь протекала не в раю среди святых, как в христианской религии, но имела все атрибуты жизни земной. Порядочный египтянин жил на этом свете довольно скромно, в домах или дворцах из глины, но, умерев, в соответствии со своим положением обретал каменную гробницу со множеством залов. Подземные захоронения — это огромные резиденции, и размеры пирамид подчеркивают величие смерти. Пирамида сама по себе колоссальна, но к ней относились еще и храмы, и разные службы, включая специальные ладьи, на которых покойному надлежит переправиться на тот свет.
Поэтому и собачий бог Анубис не какой-то там завалящий бог, а, по представлению египтян, четвертый сын бога Ра. Более того, позже Анубиса объявляли даже сыном бога Осириса и его сестры Небетхет. Так что, сами понимаете, происходил он из благородного семейства, ибо сестра или дочь обычно становились супругами не только богов, но и фараонов. У богини Небетхет был муж Сутех, который утверждал, будто Небетхет бесплодна, надеясь таким образом избавиться от нее. Чтобы доказать обратное, она напоила допьяна своего брата Осириса и принудила зачать с ней сына. Вот так и появился на свет Анубис. Но в своем собачьем обличье он пришелся матушке не по нраву, и она его бросила.
Другая жена Осириса — тоже его сестра — подобрала брошенного песика, вырастила, он стал жить вместе со своим папой и повсюду его сопровождал. Когда Осириса убил Сутех, верный Анубис помог найти его тело и обернул льняными бинтами, пропитанными смолами и маслами, то есть бальзамировал. Потом уже так поступали все. Ибо лишь непорушенное тело могло обрести бессмертие.
Однако бальзамированием дело не кончилось. Погребение в Египте сопровождали многочисленные церемонии. Полагалось не только построить посмертное обиталище, но и обставить его с пышностью, положить туда пищу, цветы и бальзамированных животных, милых сердцу усопшего. Прежде всего, конечно, собак, кошек и птиц…
Бог Анубис, согласно «Текстам пирамид», участвовал в той части печального обряда, когда в присутствии богов на весы клали сердце покойного и решался вопрос, будет ли пущен умерший в «страну бессмертия», или же за скверное поведение его швырнут жуткому чудовищу — «великой пожирательнице» Амемайт, помеси льва, крокодила и бегемота, в пищу ей шло сердце человека, который не сумел ответить на вопросы, предложенные ему трибуналом богов, и потому осуждался на вечную смерть.
Одна надежда у покойника на бога Анубиса. Уж этот-то не подведет! Не покинет и поможет! Египтяне собак уважали, и даже город Касе в Верхнем Египте получил в их честь прекрасное имя: Собачий город, о чем мы узнали от греческих историков, называвших его Кинополь. Ни одно животное, кроме собаки, своего города не имело!
Собака, сопровождающая мертвых, — такое представление уже обнадеживает, и нет ничего удивительного, что греки охотно переняли его у египтян. А так как греческий пес по имени Цербер, что стерег вход на тот свет, был исключительно нехорош собой, греческих мертвецов сопровождал туда непоседливый бог Гермес. И когда греки Птолемеи правили Египтом, они преспокойно соединили своего Гермеса с собачьим египетским богом Анубисом и получили Германубиса.
Любопытно, что представление о собаке, сопровождающей мертвых на последнем, самом тяжком пути, пережило и древних египтян, и древних греков, и христианским церковникам немало пришлось потрудиться, чтобы искоренить из своей религии эти языческие вольности.
Но и это еще не все. Древнему Египту оказалось мало одного собачьего божества, и потому в Верхнем Египте, в Абидосе, крупнейшем месте захоронений, почитали другого собачьего бога, по имени Хентиаменти, что в переводе означает «Ведущий мертвых с Запада». Это был бог древний, сохранившийся, видимо, со времен еще доисторических, и позднее его культ слился с культом бога Анубиса. Ему было доверено самое старое кладбище в Египте, где находились также гробницы символические, как, например, гробница бога Осириса.
Короче говоря, собаку никогда не считали обыкновенным животным, ее общение с человеком было настолько тесным, что человек даже выделил ей особое место в своих поверьях.
И, руку на сердце, уважаемый читатель, ведь смерть и по сей день событие не пустячное еще потому, наверное, что «она абсолютно объективна и справедлива и никому не дает ни исключения, ни поблажки. Чего только не делает человек, чтобы хоть как-то смириться с ней, где шуткой, где плачем, а бывает, бравадой. И потому не так уж плоха идея, чтобы в наш последний час за нами пришла любимая собака, поглядела своими умными глазами, взяла за руку и повела через «долину теней страшной смерти».
Если рядом с человеком идет собака, путь уже не кажется таким безнадежно одиноким. Вот в этом-то, видимо, все дело…
Обреченный на погибель сын фараона
Рассказывают, будто некогда в землях египетских жил фараон, у которого не было наследника. И обратился он с молитвой к богам своего времени, и они определили, что у него родится сын. Когда миновали дни и прошли месяцы и сын уже был, явились семь хатхор — семь пророчиц — и предсказали, что сын фараона погибнет от крокодила, или змеи, или собаки.
Их пророчество слыхали слуги, которые неотлучно находились при младенце, и донесли о том фараону, да будет он долго жив, славен и могуч. И опечалился фараон в сердце своем и повелел — да будет он долго жив, славен и могуч, — возвести для сына в пустыне, вдали от людей, каменный дворец и послал с ним туда верного слугу и всякую драгоценную утварь. И приказал он также, чтобы мальчик постоянно пребывал в том дворце и никуда за его пределы не выходил.
Когда сын фараона подрос, он поднялся однажды на крышу своего дворца и увидал человека, за которым бежала собака. И спросил сын фараона слугу, что это за зверь.
И слуга ответил:
— Это собака!
Тогда мальчик сказал:
— Приведите и мне такую.
Слуга отправился к фараону — да будет он долго жив, славен и могуч — и рассказал, чего возжелал его сын. И ответствовал фараон — да будет он долго жив, славен и могуч:
— Пускай принесут ему малого щенка, а не хочу, чтобы мальчик печалился.
И мальчику принесли щенка.
Прошло много дней, мальчик стал юношей и послал слугу к своему отцу с великой просьбой:
— Зачем коротать мне дни свои в пустыне? Все равно я осужден на погибель, ведь надо мной тяготеет тройное проклятие. Позволь мне жить, как я того желаю, покуда бог не исполнит своего предначертания.
И юноше дали повозку и множество утвари и оружия и переправили на другой берег Нила, сказав:
— Ступай, куда сам пожелаешь.
И поехал сын фараона, куда хотел сам. И собака шла за ним. Они миновали пустыню, кормясь тем, что смогли добыть, и добрались наконец до земель властелина Нахарины.
У Нахарины не было детей, только дочь, и для нее построили высокую башню с окнами о семидесяти локтей над землей. Когда подошло время, Нахарина призвал к себе во дворец сыновей сирийской знати и объявил:
— Тот из вас, кто допрыгнет до окна башни, где живет моя красавица дочь, получит ее в жены.
Долго пытались сыновья знатных сирийцев достичь заветного окна, но тщетно.
Молодой сын фараона ехал мимо. Его приняли, омыли ноги, дали есть и пить, подлечили ссадины, после чего спросили:
— Откуда ты прибыл к нам, прекрасный юноша?
И он ответил:
— Я сын военачальника и прибыл сюда из земель египетских. Моя мать умерла, а мачеха невзлюбила, и потому я оттуда бежал.
Его приняли и обласкали.
Тогда сын фараона спросил молодых людей:
— Что вы тут делаете?
И они ответили:
— Уже три месяца мы пытаемся достигнуть окна, за которым живет дочь властелина Нахарины, потому что тот, кто до него допрыгнет, получит ее в жены.
— Если б у меня не болели ноги, — сказал сын фараона, — я бы тоже попытался сделать это.
Он стоял в стороне и смотрел. Но его заметила из окна дочь Нахарины, и глаза ее остановились на нем с любовью.
Тогда сын фараона присоединился к знатным юношам. Он прыгнул и сразу же достиг окна. Красивая девушка обняла его и поцеловала.
Об этом узнал правитель Нахарина и сделался мрачен.
— Не стану же я отдавать свою дочь неизвестному бродяге из земель египетских! Пусть убирается прочь!
И сыну фараона сообщили волю правителя. Услышав такое, девушка вскричала:
— Заклинаю вечным богом Ра! Если его выдворят отсюда, я откажусь от еды и питья и умру!
Тогда Нахарина послал своих людей убить юношу.
Но дочь Нахарины вскричала:
— Заклинаю вечным богом Ра! Если его убьют, я тоже умру до заката солнца. Я не переживу его ни на одну минуту.
И Нахарине пришлось призвать к себе юношу и дочь свою. Нахарина обнял юношу, дал ему дом и угодья и много скота. И была свадьба.
— Судьбой определено мне погибнуть от крокодила, или змеи, или собаки, — сказал сын фараона своей жене.
И молодая жена отвечала:
— Тогда вели убить свою собаку!
— Нет, этого я не сделаю, — ответствовал принц, — ведь она живет у меня с самого детства и никогда не покидает меня, я ее вырастил!
И решила жена приглядывать за мужем, чтобы уберечь от злого рока.
Никто не знал, однако, что с того самого дня, когда сын фараона покинул земли египетские, за ним неотступно следовал крокодил, назначенный ему судьбой, и следил за ним. Крокодил поселился в реке неподалеку от города, где жил теперь сын фараона со своей женой. Но в той же самой реке обитал Дух вод, который не давал крокодилу выйти на берег. Как только вставало солнце, соперники вступали в борьбу. Так продолжалось долго.
Однажды молодой сын фараона весь день пировал в своем доме, а вечером, утомившись, заснул на ложе, и сон ослабил его тело. Увидев это, молодая жена наполнила две чаши — одну вином, а другую пивом — и поставила возле его ложа.
Ночью в комнату приползла змея и вознамерилась ужалить сына фараона. Однако жена не спала. Она видела, как змея выпила обе чаши, после чего, опьянев, растянулась на земле. Тогда жена взяла палку и убила змею. А потом разбудила своего мужа и сказала:
— Смотри, твой бог снял с тебя одно из трех проклятий. Увидишь, он убережет тебя и от тех двух, что остались.
Обрадовался сын фараона и принес жертву богу Ра и восхвалял его много дней.
Через какое-то время сын фараона поехал осматривать свои владения, но жена ехать с ним не смогла. И сопровождала его одна лишь верная собака.
По дороге сказала собака сыну фараона человеческим голосом:
— Я твоя судьба!
Молодой человек испугался и убежал. Он добрался до реки, полагая переплыть через нее, чтобы скрыться от собаки, и тут его схватил крокодил.
Крокодил затащил принца туда, где обитал Дух вод, и сказал:
— Я твоя судьба! Я слежу за тобой неотступно и вот уже три месяца сражаюсь с Духом вод. Но если ты вступишь с ним в бой, когда он вернется, я отпущу тебя. Хочешь спастись от меня — убей Духа вод! Ты убоялся собаки, так погляди на крокодила!
На другой день, когда землю опять осветило солнце, вернулся Дух вод…
На этих словах папирус обрывается… В котором тысячелетии была написана эта сказка? Каков же ее конец?
Некоторые египтологи считают, что причиной гибели фараонова сына по законам рока окажется все-таки верная собака. И наш поэт Юлиус Зейер[8], писавший об этой сказке, с ним согласен.
Основоположник чешской египтологии академик Франтишек Лнкса трактует сказку совершенно иначе. Он, по всей вероятности, не только знаток древнеегипетского, но хорошо разбирается в собачьей натуре. Сын фараона, считает он, преодолев все невзгоды и препятствия, возвратился домой и предстал пред своей женой как будущий фараон. Они жили счастливо, пока герой сказки не умер с горя после смерти своей любимой собаки.
Итак, хоть причина и романтична, пророчество хатхор все-таки сбылось.
По нашему же мнению, лучшего конца и быть не может!
История продолжается в Древнем Иране
Древние иранцы, так же как индусы, принадлежат к тем индо-европейцам, что со своих традиционных мест обитания переместились очень незначительно. Они не перебирались на Запад, как это делали племена греческие, кельтские или древ негерманские, а позже и славянские, но пасли свои стада неподалеку от предполагаемой прародины и были, несомненно, народом пастушеским, что выражено у них намного ярче, нежели у тех арийских народов, которые отправились в Индию. Занятие скотоводством и определило их отношение к собакам. Собака была животным уважаемым и стояла на иерархической лестнице сразу после домашнего скота, составлявшего основное богатство древних иранцев. Ведь собака помогала пасти скот и оберегала людей и стада их от волков.
Мы ведем свой рассказ только о собаках, хотя известно, что древние люди были значительно ближе ко всему миру животных, нежели мы, нынешние. Зверь у жителей степей и гор вызывал не только страх, но был также источником зависти. Потому что обладал теми качествами и свойствами, которыми обделен род человеческий. Человек представлял себе загробную жизнь как страну обетованную, где много всяческих благи совсем не надо работать, и в мечтах своих видел, что будет благоденствовать в окружении различных, в том числе и хищных, животных, которые там его, естественно, обижать не станут.
Мечта быть поближе к животным и заключить с ними разумный договор наиболее ярко расцветает в Индии, где строжайше запрещено убивать все живое.
Древние иранцы не были столь бескорыстны и благородны, они отлично знали, какие животные приносят человеку пользу, а какие — вред, и свои отношения строили именно на этом. Вредными считались звери, угрожавшие людям и их имуществу. Не только волк, лев, тигр, но и змея. Змея — в первую голову, потому что она опаснее всех. Люди ненавидели ее, боялись и уничтожали, как могли. Именно по этой причине иранцы так почитали ежа — истребителя змей. И если кто-то возразит, что ведь и змею-хозяюшку тоже кое-где почитали, я отвечу — это лишь еще одно доказательство человеческой изворотливости и коварства. Просто люди пробовали обходиться со змеей и так и эдак, и по-хорошему и по-плохому…
Не станем посему удивляться, что собака заняла в Древнем Иране столь высокое положение и что о ней мы можем прочесть в священнейшей из священных книг Древней Персии — Авесте, где на вопросы Заратустры, касающиеся собаки, отвечает сам Господь Премудрый — бог добра и света Ахура Мазда.
Всем, кто любит собак, и больших и маленьких, следует знать слова, что донесла до нас древняя Авеста, и тогда сердца их возрадуются.
В разделе под названием Видевдат собаке уделено большое внимание, в то время как о скоте говорится в книге Гаты. Скот, очевидно, составлял основную часть имущества, и не случайно в брахманской Индии корова и по сей день считается священным животным. Иранцы, однако, оказались намного практичнее, нежели погрузившиеся в философские размышления индусы. И хотя корова была их главной кормилицей, богиню из коровы все-таки делать не стали. Из собаки тоже не сделали бога, зато создали целую науку о разведении собак и, более того, строго следили, чтобы с собаками обходились по-человечески. Иранцы знали несколько пород собак: пастушью, сторожевую, охотничью, но иногда мы обнаруживаем у них названия собачьих пород, которые ученые по сей день не могут распознать.
Представьте себе, к собакам тогда причисляли также ежа и дикобраза — потому, вероятно, что эти оснащенные иглами звери истребляли змей лучше, чем собаки, и потому заслуживали еще большего уважения. Ежика называли «пугливая собака с острой мордочкой».
Обязанностью собаки было не только сторожить дом и стадо. Собака принадлежала к тем животным, которым поклонники Заратустры отдавали дань особого уважения еще и потому, что она вместе со стервятниками и прочими хищными птицами избавляла их от разлагающихся трупов, которые тогда складывали в специальных башнях в стороне от мира живых. Быть сожранным собакой или голодным грифом считалось счастливым концом. Кому-нибудь это покажется ужасным, но дело-то скорее в нашей точке зрения, нежели в реальном факте. Впрочем, когда в далеком Китае знаменитый философ Чжуан-Цзы[9] завещал своим ученикам положить его останки к подножию горы, те в отчаянии принялись отговаривать учителя, на что мудрец, усмехнувшись, сказал:
— Почему вы так нетерпимы? Какая разница, послужу ли я после смерти пищей грифам и псам или земляным червям?
Древние огнепоклонники дошли до этой мудрости своим путем. Кроме того, они были убеждены, что собака в смерти человека играет важную роль. Умершего показывали собакам даже с некоторой, можно сказать, торжественностью: приводили пса, у которого шерсть на бугорках над глазами отличалась цветом от остальной. Впрочем, такая она у большинства собак, но древние верили, будто у этой собаки четыре глаза. Довольно прозрачный намек, ведь в Древней Индии у бога Ямы-владыки царства мертвых — был четырехглазый пес!
Такая четырехглазая собака, взглянув на усопшего, якобы магической силой отгоняет от него злую муху, прилетевшую к человеку с далекого Севера в смертный час. На самом деле это не муха, а злая ведьма, которая хочет покойника украсть. Взгляд собаки отпугивает муху и дает возможность умершему, оставившему на земле лишь свое бренное тело, спокойно перейти через мост Чинват на другой берег, где он будет перевоплощаться дальше. Этот мост, конечно же, сторожат собаки.
Значит, у собаки есть душа, которая после ее смерти уходит к источникам вод, и здесь — что за странная выдумка! — тысяча душ кобельков и тысяча душ сучек превращаются в парочку выдр и начинают жить в воде! На чем зиждется столь буйная фантазия? Видимо, древний человек с великим уважением наблюдал за существом, у которого хоть и есть шерсть, но оно, подобно рыбе, живет в воде и питается тем, что дает вода. А так как вода считалась священной — ведь воды в этой стране всегда не хватало, — то всякого, кто в ней обитает — пусть то будет рыба, рак или лягушка, ~ они считали существом исключительным. Факт, что выдра была известна всем индоевропейцам, доказывает ее имя. Слово «выдра» прямо перекликается с греческим «гидра» — водяное чудовище, на древнеперсидском ее называли «удра», а на древ негерманском — «оттар».
Про собаку с убежденностью говорят, будто она умеет отличить добро от зла, А так как древ неиранская религия признавала лишь два этих принципа: добро и зло — выбирай, человек, любое, — то собачья способность распознавать, что хорошо и что плохо, ценилась весьма высоко. Впрочем, каждый, у кого есть собака, подтвердит, что этого качества собаки не утратили по сей день. Быть может, это одна из причин, почему мы так неравнодушны к собакам.
Но волка — зверя, которого многие народы считают как бы двоюродным братцем пса, — в Древнем Иране находили исключительно шкодливым и злым. И даже священную Авесту, сторонницу добра, когда речь идет о волке, охватывает прямо-таки маниакальная жажда убийства. Авеста утверждает, что волка необходимо уничтожать неустанно и повсюду… Волк, несомненно, наносил стадам большой урон, а ведь человека скот кормил. Такого Хомо сапиенс никогда не прощает…
Ну а другие индоевропейские народы?
От древних германцев, как, пожалуй, и от древних славян, мы о собаках узнали немного. Скот уже не был главным источником пропитания. Человек становится оседлым. А земледелец и оседлый скотовод видят в собаке, скорее, сторожа, призванного охранять его дом. Собаку уже не обожествляют. И когда древнегерманский бог войны Водан, известный также под именем Один, мчится со своей дружиной по свету, то его сопровождают звери и те, кому привольно живется на поле брани: волки и вороны…
Тем не менее собака — существо, любимое человеком, и у древних германцев ее тоже хоронят вместе с хозяином, так же как в иных местах коня или других милых ему животных. Вот почему мы находим в германских погребениях скелеты собак, а также соколов и кошек.
И таинственный народ скифы, о происхождении которых наука пока еще ничего определенного не сказала, эти жестокие варвары, столкнувшиеся с древними греками в степях за Черным морем и Каспием, тоже были народом пастухов и коневодов. И неудивительно, если в захоронениях племенных вождей кроме убитых рабов мы обнаруживаем убитого коня. И собак! На берегу реки Салгир, вблизи нынешнего Симферополя, стоял некогда большой скифский город, здесь в мавзолее вождя, в самом центре, была похоронена его любимая собака.
Не было народа, который оказался бы столь диким, чтобы в душе его не нашлось местечка для собаки. И это облагораживает и варваров, и собак.
О чем повествует священная Авеста
О Создатель этого мира! О Великий! Что это за существо, которое принадлежит к благому духу среди всех тех, кого этот дух творит, и которое от утренней зари и до восхода солнца кидается на тысячи тварей, принадлежащих духу злому?
Поделиться книгой: