Академия Магических исследованиий

— Одна комната, что хорошего, — не без иронии ответила я. — Да и не моя эта квартира, а служебная. В театре на время предоставили жильё, как молодому специалисту. Через семь лет она перейдёт в мою собственность. Ну, а если Аэлите удастся отобрать у меня тело, значит, квартира достанется кому-то другому.

Климент улыбнулся и покачал головой.

— А ты «язва».

— «Язва»? — вспылила я. — За моим телом охотится неприкаянная душа, блуднице какой-то, что-то надо от меня, а я должна оставаться спокойной?

— Может, чаю предложишь? — сменил он тему.

— Пойдём на кухню, — предложила я. Не выпущу его из дома, пока он не расскажет мне всё, что ему известно про эту Аэлиту, а заодно пусть и о блуднице поведает.

Мне неловко держать гостя в комнате. Постель не заправлена, пыль не вытерта и вообще, как-то неопрятно выглядит мой дом сегодня. Климент сказал, что у меня уютно — он шутит?

Слава богу, на кухне порядок. Девять квадратов отлично обустроены. Технические новинки в полном комплекте. Короче, кухня, мой излюбленный уголок в доме, потому что я хорошо потрудилась, обустраивая её.

— Садись к столу, — пригласила я гостя. — Сейчас поставлю чайник. Пока вода будет вскипать, ты расскажешь мне обо всём, что тебе известно.

Климент сел за стол и облокотившись на столешницу, подпёр сжатыми кулаками подбородок. Он необыкновенно красив даже в напускной суровости. Чтобы не тешить себя пустыми надеждами я отвела взгляд в сторону — Климент такой соблазнительный, а тут вечер и мы одни в доме.

— Это касается меня, понимаешь? — подбодрила я его. — Я должна знать, чего мне ждать.

Чайник электрический, вода быстро вскипела. Я оставила на стол две чашки. К чаю только конфеты «Маска» и печенье «Юбилейное». Не помню, когда в последний раз выходила в магазин за продуктами. В холодильнике полно замороженной пиццы, ею я и питаюсь в основном. Ещё есть пельмени, но это еда не для угощений.

Ах, да, ещё варенье есть, клубничное, тётя Лиза угостила.

Климент наблюдает за мной одними глазами. Он так и не сдвинулся с места. Я налила в чашки кипяток. Опустила пакетики с заваркой и, наконец, села за стол.

— Ты замечательная хозяйка, — похвалил меня Мастер. — Зря я втянул тебя в это дело.

— В какое дело? — поспешила уточнить я.

— Ну, пригласил в Академию и всё такое.

— Пей чай, а то остынет. Я неудачница и ею останусь. Видишь, даже в Академии для меня нашлись проблемы.

Климент пьёт чай и молчит. Он макает печенье в варенье и с удовольствием наслаждается банальным вкусом. Он «сладкоежка»? Неожиданное открытие.

Интересно, как Климент оказался в Академии. Почему решил уйти с головой в магию. Я ничего не знаю об этом человеке, и доверилась ему.

— Ты мне объяснишь, что происходит? — не выдержала я томительного молчания с хрустом печенья на зубах.

— Что ты видела в пустыне? — проигнорировав мой вопрос, спросил Мастер.

— Моя бабушка приходила.

— Она в пустыне? — удивился Климент.

— Конечно. Мы ведь ведьмы, — объяснила я. — Хоть и неодарённые, но всё-таки.

— И что она сказала?

— А то и сказала, что кто-то пытается завладеть моим телом. Я думаю, это Аэлита — она ведь дух бестелесный. А ещё предупредила, чтобы я опасалась какой-то блудницы.

— Чёрт, — прохрипел Мастер. — Элис?

— Элис? — переспросила я, как будто не расслышала имени. — Кто такая, Элис?

— Извини, мне пора, — произнёс Климент. — Кое-что надо выяснить.

— Ты уйдёшь, ничего не объяснив?

— Потом, всё потом, — встав из-за стола, пообещал Мастер.

— Когда? — крикнула я в след, но Климент ничего не ответив, вышел из моей квартиры.

Хорошенькое дельце. И что мне теперь делать? Я осталась одна, без защиты — вот она я, забирайте моё тело, не жалко, мне оно надоело уже.

Знать бы, достанет меня дух во внешнем мире, или сюда ему путь закрыт. Климент мог бы успокоить меня перед уходом. Нет, Мастер не мог меня вот так оставить, если бы я не была в безопасности, и если он ушёл и оставил меня одну, значит, здесь меня никто не сможет достать.

Стук в дверь озадачил меня. Климент не стал бы стучать, он знает, что дверь открыта: я не успела закрыть её на ключ.

Осторожно, на цыпочках, я вышла в прихожую и посмотрела в глазок. Это тётя Лиза. И что ей надо от меня? Конечно, я открыла дверь, она ведь знает, что я дома.

— Твой ухажёр выбежал из подъезда сам не свой, — сказала она. — Что-то случилось? Я сразу к тебе поднялась, думаю, мало ли что.

«Мало ли что», это что? Она решила, что Климент мог обидеть меня? Хотя, молодец тётя Лиза, в случае чего, она меня не оставит наедине с бедой.

— Всё хорошо, тёть Лиза, — сказала я. — Клима вызвали срочно в театр.

— Ну, хорошо.

Стоит не уходит. Не хочу её в дом приглашать, если она засядет, то её до вечера не выпроводишь.

— Слышала новость?

Что за вопрос такой, прежде чем спрашивать, надо объяснить, какую новость я могла слышать.

— Какую новость? — спросила я. Вижу, тёте Лизе не терпится рассказать мне о чём-то.

— Сосед наш, Егорка, с третьего этажа, ну, тот, что не в себе. — Тётя Лиза умолкла, ждёт, когда я кивну, что, мол, знаю, о ком идёт речь. Я кивнула. — Сегодня рассказывал, будто видел, как ночью в твоё окно женщина входила. Ну, ты представляешь, что говорит? Пора ему на плановое лечение ложиться в больницу, а то он нам устроит, он ведь и газ может оставить и воду не выключит. И ведь так расписывал, как будто, в самом деле, видел. Говорит, волосы чёрные, до пояса и рубашка на ней длинная до пят. Прямо в окно, говорит, сквозь стекло прошла.

Чёрт возьми, так ведь речь идёт об Аэлите, как есть. Когда я видела её во время телепортации, на ней, как раз была сорочка прозрачная, и волосы у неё тёмные.

— Ну, вот что с ним делать? — распаляясь, спросила тётя Лиза. — И куда Ирина Ивановна смотрит, сына в больницу надо везти, а она сидит себе на лавочке, улыбается, «божий одуванчик».

— Она старенькая уже, ей трудно с больным сыном управляться, — встала я на защиту соседей, потому что знаю, что Егорке не «привиделось», он реально видел духа, который вломился в мой дом. Просто меня дома не было, а так не знаю, что могло бы случиться.

Вот как, значит, душевно больные люди могут видеть «другой» мир. Как кошки.

— А мы-то тут при чём? — возмутилась тётя Лиза. — Нам-то за что страдать.

— Дай бог обойдётся, — ответила я и удивилась, что ответила именно так.

— Вот так Алиса, такой бред нёс, что волосы дыбом. Ладно, я пойду.

Я закрыла дверь и пошла на кухню, чтобы налить себе чаю. Всегда пью чай, чтобы успокоиться. В этой квартире я больше не останусь одна на ночь. И, что мне делать? Просить соседку переночевать со мной? Может ли дух навредить мне в моём мире?

Голова кругом и даже чай не помогает.

Откровения

Нет, никуда я не пойду и звать к себе никого не буду. Переживу, как-нибудь. Всё начиналось так хорошо, и я уже в мыслях парила над суетой, наслаждаясь силой и властью. В моей голове рождались вполне человеческие желания, как месть обидчикам. А в результате, я вынуждена искать защиту от блуждающего бестелесного духа, который почему-то из всех слушательниц выбрал меня. Не понимаю, почему она ко мне привязалась? Неужели, всё дело в том, что я пожалела её и пыталась помочь.

Конечно, я недооцениваю опасность, которая нависла над моей головой, поэтому такая рассудительная и в некоторой степени спокойная: я не знаю, чем мне грозит это.

Чёрт возьми, только бы Климент ждал меня, как обычно в одиннадцать тридцать у подъезда, не хочу оставаться в доме одна. Что если этот дух явится с помощниками? А у неё должны быть защитники, как у каждой нормальной женщины. Аэлита женщина, хоть и бестелесная и наверняка у неё есть возлюбленный, который жаждет отыскать для неё плоть.

Кое-как дождалась одиннадцати часов. Оделась и, прыгая через две ступеньки, выскочила во двор.

— В запасе полчаса, — улыбнувшись, сказал Климент. — Долго ты соображала, что покинуть дом самое разумное решение.

Он серьёзно, или шутит?

— Ладно, полетели уже, — сказала я и подошла к Клименту, чтобы запрыгнуть ему на руки.

— Не собирался, — отстранил меня Климент.

— Всё отменяется? Ты передумал мне помогать? — запаниковала я. Неужели, я обречена и мне уже никто не поможет, а Мастер снял с себя всю ответственность.

— Давай пройдёмся по городу, — предложил Климент. — Зайдём в наше кафе, посидим на нашей скамейке.

Он, как будто издевается надо мной. «Наше кафе», «наша скамейка» бывают только у пар, которые строят отношения, а мы, можно сказать, коллеги. Климент не проявляет ко мне интерес, а я, хоть он и нравится мне, не тешу себя пустыми надеждами.

— Ты накинулась на меня с обвинениями, и я решил, что тебе надо расслабиться, почувствовать себя нормальным человеком.

— Прости, что вспылила. Это нехорошо, я знаю, — повинилась я.

— Извинения приняты, — улыбнувшись, сказал Климент. — Итак, я приглашаю тебя пройтись по «историческим» местам.

Если бы знала, надела приличную обувь, а теперь я, как спортсменка — эти кроссовки на ногах. В город я не выхожу в спортивной обуви.

— В кафе не пойду, — предупредила я, насупившись.

— Сейчас я всё устрою, — пообещал Климент и исчез. Интересно, он надолго? Мне, как бы страшно одной, в темноте.

Не прошло и пяти минут, как Климент вернулся с коробкой в руках. Воспользовался практической телепортацией, иначе, откуда бы в его руках появилась эта коробка. Там обувь. И это дорогая обувь. Коробка отличается от тех, что скопились в моём шкафу, эта чёрно белая и с золотистой надписью.

— Мне это нравится, — улыбнувшись, сказала я, принимая подарок. — Отличная пара туфель у меня уже есть. Что в этот раз?

Климент снял крышку, и я увидела чудесные ботильоны. Как раз под мою курточку, тёмные и простые в исполнении, но они роскошные. И каблук отличный. А кожа на ощупь, словно бархат.

— Умеешь ты обувь выбирать, — похвалила я Климента.

— Обувь не роскошь, а средство передвижения, она должна быть удобной.

«Да уж, сказал тоже. Попробуй, купи её, удобную обувь, если она стоит чуть больше твоей месячной зарплаты».

Но я не озвучила свои мысли, постеснялась. Человек в нужде стесняется своей бедности. А я бедствую и это реальный факт. Работы в театре мало, а если ты мало занят, значит и получаешь копейки. Старожилы театра рассказывают, что раньше артисты получали ставки по категориям. Зарплаты были ровные, а теперь кто-то «жирует», а кто-то перебивается с копейки на копейку. И что обидно, в основном трудится серая масса посредственных «ремесленников», а талантливые люди отодвинуты в сторону. Как говорится, талантам надо помогать, а бездарь сам пробьёт дорогу. Но теперь некому помогать талантам, а стало быть, несправедливость так и будет иметь место в театрах.

— Переобувайся, и пойдём, — сказал Климент.

— Прямо тут? — удивилась я. Как-то неудобно. Могут соседи в окно наблюдать за нами, а я тут обувь меняю.

— А кто сказал, что на улице нельзя переобуваться? — в шутку сказал Климент. — Да и темно теперь, кто поймёт, что ты меняешь обувь.

Ему смешно, а мне неловко. Почему я не могу вернуться домой и там в спокойной обстановке примерить новую обувку.

— А мои кроссовки? Мне с ними под мышкой гулять?

— Больше не надевай их, никогда, — попросил Климент. — Это не женская обувь.

Разве? А я так не считаю. Очень удобная, и комфортная в плане прогулок.

Делать нечего и я стала переобуваться, усевшись на лавочку, а кроссовки положила в коробку и оставила у подъезда. Не будет их здесь, когда вернусь, уверена.

Сижу на скамейке, ем пирожное. Мы с Климентом не остались в кафе, там народу много, о мой спутник не любитель вертеться на глазах у зевак. Он взял пирожное с собой, в контейнере и ещё сок натуральный в красочной бутылочке.

— Откуда у тебя столько денег? — не постеснялась спросить я. Нет, правда, это интересный вопрос.

— Подрабатываю «чревовещателем», — посмеиваясь, ответил он.

— Шутишь? — удивилась я, приняв его признание за чистую монету.

— Шучу, — кивнул он. — Магистрат выплачивает гонорар за работу сотрудникам Академии.

Точно, а я и не подумала об этом. Фаина, к примеру, живёт во внешнем мире, а преподаёт в Академии и, конечно, она должна получать зарплату, чтобы жить на что-то.

— Слушатели тоже не обделены вниманием Магистрата. В конце семестра ты удивишься сумме, которую выплатят и тебе.

— Правда? — удивилась я.

Какой чудесный бонус я получила от жизни, когда встретила Климента, здесь, на этом самом месте. Он предложил мне стать стопроцентной ведьмой, то есть, не ведьмой, конечно, а магом, но по мне всё равно, как это назвать. Мало того, я буду получать за обучение деньги и это очень кстати, надоело мыкаться и перебиваться.

Сейчас я необыкновенно счастлива. Даже Аэлита и блудница, которые угрожают мне отошли на второй план. Я наслаждаюсь жизнью здесь и сейчас. Прохожие идут мимо, не обращая на нас никакого внимания. Им и в голову не приходит, на что мы способны.

«Эх, воспарить бы теперь над суетой, на глазах у толпы! Жалко, что Климент не согласится».

— Ну и мысли у вас, девушка. Шокировать публику решили?